Минутка Википедии. Мокусацу (黙 殺) — японское слово. Состоит из двух иероглифов 黙 (моку — «тишина») и 殺 (сацу — «убийство»). Такой двусмысленный, как и всё азиатское, термин. Что-то вроде: если мы не будем обращать на него внимание, оно само сдохнет. Или: мы пока не будем об этом говорить. Именно это сочетание с некоторыми натяжками можно считать триггером уничтожения двух Японских городов Хиросимы и Нагасаки. Каким образом? Ну, история, как обычно, на моём канале (я на это очень надеюсь) довольно меметичная и стоящая внимания.
В общем, июль 1945 года. Потсдамская конференция. На ней союзники, уже уставшие от войны, в резкой форме призвали Японию к полной капитуляции. Они прекрасно знали, что внутри японского правительства существуют тайные сторонники мирного урегулирования и во многом рассчитывали именно на них. Но, как вы понимаете дух самураев и чувство богоизбранности народа не давало руководству Японии никаких шансов согласиться на переговоры. Что мы за японцы такие, если вдруг сложим наши катаны без сеппуку. Военный министр Коречика Анами размахивая именным танто, агрессивно требовал отклонить Потсдамскую декларацию, заявляя, что его войны дойдут до Вашингтона. Его поддержали начальники штабов, желая войны до победного конца, крови врагов, черепов для трона черепов и всё такое прочее. Тем более что в тексте присланной декларации было чёрным по белому написано, что всех военных лишат их должностей и отправят в Сибирь убирать снег. Да, весь. Естественно, потомкам самураев этого не хотелось. Однако более трезвомыслящий министр иностранных дел, видя, как набравшая обороты махина Красной Армии потихоньку подползает к Маньчжурии, а хитрые американские бака-гайдзины что-то там мутят с мирным атомом, попытался сделать тонкий ход конём. Он планировал донести требование союзников до общественности. Тем самым старался снять с правительства (и, главное, с себя) ответственность, за принятие решение. Мол — пусть наш народ знает, с чем ему придётся иметь дело в результате капитуляции. А уж мы потом посмотрим. В результате компромисса декларация была переведена на японский язык и опубликована в газетах в несколько сокращённом виде. Чтобы уж совсем не травмировать общественность, оттуда вырезали наиболее мощные панчи по поводу «суровое правосудие для военных преступников» и «неизбежное полное опустошение японской метрополии».
Кантаро Судзуки. Человек сказавший это слово на букву М.
Естественно, репортёры ухватились за этот текст и на очередной пресс-конференции 29 июля начали требовать от премьер-министра Кантаро Судзуки комментариев по поводу дальнейших действий правительства. Как они вообще относятся к этому бряцанью оружием со стороны Союзников. Премьер-министр оказался загнанным в угол подобными вопросами, так как ответа у него всё ещё не было. Министры по-прежнему тихонько грызлись под татами и на данном этапе было непонятно, что же там будет дальше и какая из фракций победит. Опять же, японское правительство считало, что этот текст был простой переработкой Каирской декларации, которая призывала Японию отдать, то что они там назавоевывали и была создана аж в 1943 году. Ранее Япония уже отклонила Каирскую декларацию и принимать немного переработанную версию сейчас было бы потерей лица перед своим народом (типа а что, случилось-то? Неужели, что-то изменилось). Поэтому он просто сказал: «без комментариев, мы ещё обсуждаем этот вопрос, однако стараемся завершить войну, имея в качестве альтернативы битву до конца». Журналисты пороптали, но разошлись. В газетах появились слова премьер-министра, союзники наконец дождались ответа японского правительства и хэппи-энд...
А через двадцать лет Япония стала такой.
Был бы, если бы Кантаро Судзуки говорил на каком-нибудь европейском языке. Но нет. Он был японцем и общался с японскими журналистами на японском языке. А японские журналисты писали в японских газетах японскими иероглифами. Нда... затык. Дело в том, что фраза по поводу декларации звучала примерно так:
По моему мнению, декларация, по сути своей, аналогична более ранней декларации. Парламент Японии не считает, что в ней есть особое значение. Мы просто её «мокусацу». Единственная альтернатива для нас — продолжать борьбу до конца.
Вон, видите? В этой фразе была использовано то самое слово «мокусацу». Теперь хитрый поворот. Все мы знаем, что перевод — он как женщина, либо красив и неверен, либо верен, но некрасив. И слово «мокусацу» можно было перевести в данном случае несколькими способами: в одном случае это было бы банальное — «пока не хотим комментировать», в другом случае — «игнорируем» и наконец «срать хоте...» в смысле: «игнорируем, но ещё и с явным презрением к этому жалкому предложению». И по законам подлости речь премьер-министра для союзников перевели именно с позиции последнего значения. Ну, западные варвары они такие — простые как палка, незамысловатые как лопата. Это умные и мудрые азиаты используют увиливание от прямого ответа, как способ переговоров, мол, вы пока там подумайте, помучайтесь, а потом мы посмотрим. А у гайдзинов всё просто: да — это да, нет — это нет. И с позиции западного менталитета, получилось, что Кантаро Судзуки заявил, что класть Япония хотела на декларацию и будет вести войну до последнего японца, благо их ещё полно. У американцев после прочтения перевода немного побомбило, а через десять дней бомбы уже отправились к Хиросиме.
И получилось примерно вот такое.
Но на радость «невсетакоднозначников»: на самом деле, это довольно мутная история. Потому что, споры по поводу: «что там на самом деле имел в виду Судзуки, бросая такое многозначительное слово», до сих пор ведётся как среди лингвистов, так и среди историков. Японцы считают, что их просто неправильно поняли. Мол премьер-министр пытался сгладить углы и одновременно заявить японским ястребам, что мол, мы защищаем интересы страны, а не менее японским голубям намекнуть, мол, вы знаете, мирные переговоры тоже не исключены. Эту статью не стоило считать посылом Союзникам, ведь она была нацелена на внутреннюю публику. Американцы и европейцы утверждают, что иных толкований в данном случае и быть не могло, ведь даже затягивание решения расценивалось как нарушение условий декларации. А многие так и вообще подозревают, что американской военщине было плевать на всякие там слова, им хотелось просто проверить свою новую бабахалку. Что? А, мораль. Ну пусть будет: не нужно громких и многозначительных слов. Говорите проще.
Дополнения, уточнения и прочие детали:
1. Статья «Hiroshima, Mokusatsu and Alleged Mistranslations»
2. Статья «Mokusatsu: One Word, Two Lessons» на сайте национальной безопасности США
3. Книга Voices of the Invisible Presence
4. Книга The Decision to Drop the Bomb
5. Баяны: вроде нет. Там сплошной Зверополис.