Какая у врача-психиатра есть радость? Это пациент, который преодолел тяжелое расстройство.
С Никой, мы впервые познакомились в 2020 году. Тогда её, 20 летнюю девушку, привезли лечиться в стационар. Проблема заключалась в том, что Ника, «плотно сидела на мефедроне» (тут вроде по закону, должно быть предупреждение, что употребление любых наркотических веществ, может нанести не поправимый вред вашему организму, поэтому: предупреждаю). Когда она поступила ко мне в стационар, это была крайне исхудавшая, с бегающими глазами и заострившимися чертами лица «буратинка», деревянная и угловатая. Единственная ее жалоба была на то, что «в голове голоса разговаривают друг с другом». Вот здравствуй, острое полиморфное психотическое расстройство, подумал я. При сборе анамнеза, выяснилось, что Ника, уже два года, практически ежедневно, употребляет мефедрон. Последний «марафон», продолжался более десяти дней.
Далее, последовал период стационарного лечения сроком более полутора месяцев. С которого начался длительный путь восстановления и выздоровления. На первом этапе мной было принято решение использовать полиморфный антипсихотический препарат. И Ника выключилась на одну неделю, санитарки будили её пять раз в день, чтобы покормить и сводить в туалет, а дальше она снова проваливалась в глубочайший медикаментозный сон. Я продолжал наблюдать и ждать, судя по анализам, поводов для беспокойства за физическое состояние у меня не было. Однако, перестраховки ради, продолжал тщательно контролировать гемодинамические показатели. Спустя неделю, мы провели первую нормальную клиническую беседу. Ника еще оставалась слабой, адинамичной, с затуманенным взглядом, от действия психофармакотерапии, но «голосов» больше не было. Это был мой первый повод для радости. На первой клинической беседе, мы договорились, что Ника, будет честной, честной прежде всего перед самой собой. В связи со сниженной критикой (как и у всех, кто страдает зависимостью от психостимуляторов), Ника, спустя десять дней лечения, решила, что она полностью выздоровела и ей пора домой. С самого утра, на обходе, она сообщила, что «всё огонь и пора домой». Я ждал этого момента. Я целенаправленно «надувал» у Ники аффект, полностью игнорировал её в течение всего дня, отвечал бесформенными не смешными шутками на вопросы, делал вид, что категорически занят другими делами, она психовала и бесилась, все больше раскручивая саму себя. Я продолжал ждать до вечера, когда аффект «раздуется» до подходящих масштабов. Ника без стука ворвалась в ординаторскую (хотя со стороны это скорее выглядело, как улитка на стероидах стремящаяся к капустному листу) и начала требовать не медленно выписать её из стационара. Я понял, что пора действовать и «как воздушный шарик лопнул её аффект» (провел комплекс словесных мероприятий показывающих истинное положение вещей). Аффект начал «сдуваться на глазах» и Ника ушла в астению. Только когда пациент, находится в астении, он может услышать, то, что говорит ему врач. Я рассказывал, приводил примеры, убеждал. Ника сидела молча и слушала. И мне удалось повернуть тот «рубильник в голове», который позволил добиться формирования настроя на выздоровление. Это был мой второй повод для радости.
Дальше был муторный этап подбора психофармакотерапии. Еще почти две недели, Нику периодически кидало из стороны в сторону, то она уходила в около эйфорично-благодушное состояние, то проваливалась в липкую и глубокую депрессию. Примерно на двадцать седьмой день госпитализации, нам удалось подобрать оптимальную схему лечения. И мы постепенно стали переходить к обсуждению дальнейшего пути выздоровления. Была выработана стратегия дальнейшего лечения. Стратегия состояла из продолжения приема лекарственных препаратов и прохождения реабилитации на протяжении 12 месяцев. И Ника согласилась.
Спустя три месяца после первого знакомства, я приехал в реабилитационный центр, где находилась Ника, для коррекции её психофармакотерапии. Она пришла в себя. Она усиленно занималась по 12 шаговой программе. И она уже была другой, спокойной, рассудительной, последовательной. Потом, я посещал её ещё три раза, и с каждой последующей встречей она становилась лучше. После отмены таблетированной терапии, она еще один месяц находилась в реабилитационном центре, при этом продолжала чувствовать себя хорошо и готовилась к тому, чтобы вернуться в «большой мир».
Ника пропала из моего поля зрения на два года. И вот спустя два года, её мама позвонила, чтобы сказать спасибо и рассказала, что Ника, после реабилитации восстановилась на учебе и закончила ее, а теперь активно ищет работу и строит планы по поводу собственной семьи, а самое главное, живёт в полной трезвости. И это был мой третий повод для радости, радости за Нику, которая смогла.
И еще раз, употребление каких-либо наркотиков ведет к полному разрушению как психического, так и физического здоровья. Всем не хворать!