9 Мая!
Родина Мать!
Три родных Брата!
Родина Мать!
Три родных Брата!
Это мой прадедушка.
Кибирев Никандр Константинович.
Разведчик, награжден орденом за боевые заслуги.
Я помню, я горжусь
Завтра День Победы. В Ельцинской России опять задрапируют мавзолей Ленина (ну никак нельзя стереть из истории тот факт, что знамёна немецко-фашистских полчищ бросали не куда-нибудь, а к ногам Владимира Ильича Ленина). То есть к ногам человека, которого Генералиссимус Победы считал своим учителем.
Снова будут показывать фильмы о том, как проклятые кровавые НКВДшники мешают честным патриотичным зэкам победить Вермахт и взять Берлин за 3 дня. По НТВ например будет показан фильм «Топор». Сей шидэвр основан на подвиге Героя Советского Союза Дмитрия Овчаренко, который в одиночку вступил в бой с немецким десантом и уничтожил его. Но показать все, как было, нельзя. Поэтому 22хлетний комсомолец был превращён в...белого офицера!!! Мол, смотрите, ребята под триколором тоже приближали Победу (а не только служили в РОА и в казачьих корпусах СС).
Опять будет проводиться мысль, что победил русский народ вопреки Сталину, а коммунистическая партия только мешала. Ну и что РФ=СССР, стало быть и ее [интересы] надо защищать, не щадя живота своего. Русский народ - народ победитель.
Начнём с последнего. Народ победитель - это Советский народ. Именно Советский. Русский народ это его самая большая часть, но и другие народы СССР (за исключением некоторых) внесли свой вклад в Победу.
Что такое Советский народ? Это Победа в Гражданской войне, ликвидация безграмотности, коллективизация и индустриализация, как их следствие - победа в ВОВ, восстановление и первый полет спутника и человека в космос. Спорт, которым достиг пор гордимся и кино с музыкой, которые мы до сих пор смотрим и слушаем.
Русский народ таких успехов не достигал. С 1850-х годов до наших дней капиталистическая Россия участвовала в 10 Вооруженных конфликтах.
Это:
Крымская война (1854-1856).
Русско-турецкая война (1877-1878)
Русско-японская война (1904-1905)
Первая Мировая война (1914-1917)
Гражданская война (1918-1922)
Первая Чеченская война (1994-1996)
Вторая Чеченская война (1999-2001)
Война 08.08.08 (август 2008)
Спецоперация в Сирии (с 2015)
То, что нельзя называть
Из них: 3 закончились победой (русско-турецкая; вторая чеченская и 08.08.08), а в остальных «что-то пошло не так».
Теперь СССР:
Гражданская война (1918-1922)
Конфликт на КВЖД (1929)
Освободительный поход (1939)
Советско-финская война (1939-1940)
Бои с Японией (озеро Хасан, Халкин-Гол, Маньчжурская операция)
Великая Отечественная война (1941-1945)
Бои в Венгрии (1956)
Бои на Даманском (1969)
Афганская война (1979-1989)
*приведены только конфликты, в которых СССР участвовал как сторона конфликта, и где шли ожесточённые бои. По этой причине в перечень не вошли Прутский поход в Бессарабию (1940), Пражская весна (1968) и Крым (2014). Войны против формально независимых государств в годы Гражданской войны объединены в один пункт.
Советская армия (и ранее РККА) во всех этих конфликтах показала себя достойно, и ни одну из этих войн не проиграла. У российской армии 30% побед. И это при том, что противниками СССР были те же Германия и Япония, а также Китай, Венгрия, Финляндия, Польша (весовая категория Чечни, Грузии или запрещённых сирийских пикаперов практически отсутствовала).
Таким образом ещё раз повторю прописную истину, которая указывалась в советских учебниках, но которую вычеркнули из современных:
Советский народ добился в рекордные сроки невероятных успехов благодаря СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ экономике. Поэтому и знамёна бросали к ногам Ленина (подножию мавзолея). К ногам создателя Советского государства.
Теперь мавзолей накрывают триколором. И парадные расчёты несут триколор. Как бы отнеслась к этому, скажем, Зоя Космодемьянская? Из нового фильма про неё убрана история о том, что она представилась немцам именем «Таня». Почему? Да потому что её примером для подражания была Татьяна Соломаха. Участница Гражданской войны, которая была зверски убита парнями, которые носили триколор. Сначала ей отрубили руки, потом ноги, а потом голову. Была бы Зоя рада увидеть эти цвета на Красной Площади? НЕТ. Точно так же и советские партизаны надевали на шапки красную ленту, на манер партизан Гражданской войны. А вот люди, носившие бело-сине-красную повязку или флаг старались в леса не заходить, а по возможности и не подходить к лесу близко... как и люди с бело-красно-белой повязкой...
В общем, с Днём Победы Советского народа над гитлеровской Германией и ее союзниками!!! Капиталисты ее приватизировали и используют в своей пропаганде!!! Изучайте историю и не верьте лжецам!!! С Праздником!!!
Я тебя почти что позабыл,
В спешке дней все реже вспоминаю,
И любил тебя иль не любил —
Даже сам теперь уже не знаю.
Но когда за окнами пройдут
С боевою песнею солдаты
Или в праздник прогремит салют,
Отмечая воинские даты,
Вот тогда я словно бы с экрана
Вижу взгляд твой серо-голубой,
Портупею, кобуру нагана,
Рыжую ушанку со звездой…
Легкая, упрямая фигурка,
Дымные далекие края,
Шурка! Шурка! Тоненькая Шурка —
Фронтовая молодость моя!
Где-то взрывы над степями катятся,
Бьют крылами всполохи ракет,
Кажется мне все или не кажется,
Было это в жизни или пет.
Впрочем, что там было или не было,
Если вот он, твой безмолвный взгляд,
Если столько молодость изведала,
Если раны полночью болят!
В сумрачной степи под Перекопом,
По-пластунски к дремлющим бойцам
Подползая, крался по окопам
Лунный свет с тревогой пополам.
Смотрит сны усталая пехота.
Каждый, зная, что наутро бой,
Спит в обнимку с собственной судьбой,
Подложив под голову заботы.
А у Сиваша, почти что рядом,
Там, где воду вспарывает сушь,
Ждет подразделения «катюш»
Наша знаменитая бригада.
Глава I
В сумрачной степи под Перекопом,
По-пластунски к дремлющим бойцам
Подползая, крался по окопам
Лунный свет с тревогой пополам.
Смотрит сны усталая пехота.
Каждый, зная, что наутро бой,
Спит в обнимку с собственной судьбой,
Подложив под голову заботы.
А у Сиваша, почти что рядом,
Там, где воду вспарывает сушь,
Ждет подразделения «катюш»
Наша знаменитая бригада.
Помнишь, Шурка, утренний снежок,
Забелевший в марте незнакомо,
Будто мягкий девичий платок
На плечах трудяги чернозема.
Может, снег тот за Онегой где-то
По неделям пляшет у костра.
Здесь же он всего лишь до утра,
До прихода южного рассвета.
И сейчас по хрусткой пелене
Ты бежишь легко и окрыленно —
Военфельдшер артдивизиона
С докторского сумкой па ремне.
И друзья по боевой судьбе
Все, что на пути тебе встречаются,
До чего же славно улыбаются
И кивают ласково тебе.
Все тебе тут неизменно рады,
Ибо и в походе и в бою
Ты была любимицей бригады,
И не за отвагу и награды,
А за жизнь хорошую твою.
Сколько раз, рискуя головою,
С неизменной сумкой за спиной
Ты тащила раненых из боя,
Сколько ран, под бомбами порою,
Собственной заштопала рукой.
некоторые потом называли Шурок маркитантками, а севастопольский поэт Асадов поэмы им писал.
Прошу прощения, замотался по работе, чуть было не забыл про текст. Извините за позднюю выкладку еще раз.
Автор: Волченко П.Н.
Ссылки на предыдущие части:
Белохалатник торопливо распахнул незаметную створку в стене лифта, там были полностью закрытые дыхательные маски с фильтрами, наподобие противогазов. Торопливо выдернул ближайшую, натянул на голову, потом выхватил еще две, протянул Саре, наемнику.
- Что делать? – лифт стоял, не двигался, белохалатник нервничал, наемник, так и державший маску в руках, нахмурился.
- Ты тут лучше знаешь. Я про то, что за забором могу рассказать, а тут…
- Да-да, - торопливо закивал белохалатник, голос его из-за маски стал глухим, - согласно регламента, при нештатной ситуации, когда есть возможность заражения, коммуникации останавливаются. Система вентиляции рубится на сектора, происходит блокировка как на этажах, так и…
- Дальше, кто что может?
- Доступ к разблокированию есть только у предписанных регламентом сотрудников: военизированный состав, относящийся к аварийным ситуациям, руководители подразделений, и…
- Ты руководитель?
- Что вы? Я простой исследователь и…
- Я тоже к аварийным ситуациям не отношусь. Тогда что… Ждем?
- Ждем, - кивнул белохалатник и тут же, - А может это из-за нее тревога. Вы сказали…
- Тут связь есть?
- Да, - белохалатник торопливо, вдавил кнопку на панели лифта, загорелся красный индикатор.
- Сбежавшая у нас, ее опознал… - глянул на наемника, тот тихо сказал: «Деннис Катмен», - Опознал участник операции по захвату Деннис Катмен. Она не опасна. Напугана. И…
Лифт вздрогнул, пополз вниз.
- Вот! – обрадовался белохалатник, - Вот и разобрались! Видите, ничего страшного!
- Ничего страшного, - Деннис глянул по сторонам, быстро, торопливо стал натягивать маску, - если ничего страшного, почему мы вниз.
- Ну…
- Не, друг, так дела не делаются. Она сверху сбежала, нас туда бы надо, - он выдернул пистолет из кобуры, снял с предохранителя, взвел курок, - Что-то тут не так.
Они следили за панелью. Минус третий, минус четвертый, но лифт не останавливался. Вместо этого они слышали приглушенный отзвук стрельбы. И чем ниже, тем он становился громче, яростнее. Вот и предпоследний этаж уже пробежал, остался только… Стала отъезжать в сторону створка лифта и по ушам ударил громкий, уже ничем не приглушенный тяжеловесный стрекот крупнокалиберной канонады.
В кабину влетел солдатик, тот самый, что был раньше в своем прозрачном аквариуме у входа, что пропустил Мела какие-то часа три четыре назад в лабораторию. Заскочил, нажал на кнопку нулевого этажа, а троица: Сара, белохалатник, наемник – уставились туда, в коридор, где меж трассерами, искрами, вспышками автоматической стрельбы, в красном аварийном свете, на них надвигалась целая армада чудовищ.
- Давай, давай, - орал солдатик, торопливо набирая свой код доступа на панели, потому как лифт, в угоду регламенту не хотел подчиняться лишь простому нажатию кнопки этажа. Панель пиликнула зеленым индикатором, солдатик торопливо приложил руку к панели для идентификации личности, створка лифта стала закрываться, медленно, неторопливо и… Сара решилась.
Она выскочила из лифта, наемник дернулся за ней.
- Не дури, сдохнет! – крикнул солдатик, и всё – створка закрылась, лифт неторопливо полетел вверх, дальше от этого пальбы, от тварей.
А Сара осталась тут, под грохот канонады, в прямом, длиннющем коридоре с высоченным потолком, и на нее надвигалась целая толпа лохматых, черных, жутких тварей. Двигались они ломано, рвано, но как-то неутомимо, не обращая внимания на то, что из их тел вырывало черные клоки, разбрасывало, разматывало. Но что самое страшное, это то, что твари в коридоре – это было ещё не все, они нескончаемым потоком шли, выдвигались из дальних ворот, что были далеко-далеко, метрах в трехстах от нее. И где-то здесь… Где то здесь был Дима.
Сара торопливо глянула по сторонам. Что тут вообще есть? Что? Бросила взгляд в сторону, там, в закутке у стены стояли машинки, наподобие тех, что гоняли по полям для гольфа. Вот только, как сунешься под эти пули, как… Как?!
Но все же – побежала к машинкам этим, заскочила в одну, ни крыши, ни лобового стекла, вместо ключа – кнопка для завода. Нажала, сдала назад, вывернула, уставилась на надвигающуюся на нее армаду мертвецов, и, закричав от ужаса, от страха, вдавила педаль газа, понеслась под пули.
Мимо гулко, яростно, проносились невидимое, горячее, смертельное, обдавая ее жарким ветром, вот с крыла ее маленькой машинки, разлетелся, разбрызгался белый пластик, и вот уже твари. Она зажмурилась, вцепилась в руль, сжала зубы, завывая как-то не человечески, страшно, по звериному.
Почувствовала удар, еще, завыл натужно электродвигатель ее маленькой машинки, продираясь, пробиваясь через затор тел, мотнуло, переехала через кого-то – дальше, дальше. Злой осой просвистела пуля, обожгла плечо, и вот – ровный гул снова, она открыла глаза, вовремя – вывернула руль. Похлопала по плечу – ничего, только одежду зацепило, кожу обожгло. Объехала стоявшее перед ней нечто черное и сгорбленное, большое, будто два человека встали друг другу на плечи.
И дальше, дальше, пригибаясь, пытаясь уменьшиться в размерах, потому как вокруг, над ней, по бокам, звонко и ярко высвечиваясь искрами, клевали злые пули. Вот ворота, из которых прут твари, и… Вывернула руль, машинка ее едва не завалилась, не перевернулась на бок, поднялись колеса слева, и тут же снова упали, машинку качнуло.. Встала, остановилась за воротами.
Сара выпрыгнула, подбежала к воротам, прижалась, вжалась в стену, потому как оттуда, из ворот, всё выходили и выходили твари, едва ли не потоком перли. Но она видела, видела, когда проносилась мимо, кто там стоит, стоит и ждет, и мимо него потоками, обтекая с двух сторон прут твари. Там стоял Дима. Стоял спокойно, недвижно, будто так и надо.
Попыталась выглянуть, и тут же снова спряталась за небольшим выступом колонны, перли твари, она боялась, она очень боялась, что ее заметят, и пойдут… пойдут сюда.
***
- Дима, - далекий отзвук, почти неслышимый, где-то на самом краю сознания. Он даже не двинулся, ни единый мускул не дрогнул. Он уже не был им, он растворился в грибнице, на его побледневшей коже уже проступала чернота нитей, он чувствовал их пульсацию, и глаза его, до толе бледные бельма, теперь зарастали черной тьмой, как у других зараженных. Он переставал быть.
- Дима, - снова голос, уже громче, но всё одно – никакой реакции. Это уже было простым, ничего не значащим, словом. Он должен стоять тут, пока не затихнет грохот, пока не замолкнут турели, и смертельный шквал свинца остановится. Тогда-то ему можно будет выйти и…
Промелькнуло что-то белое там, за выходящими, он повернул голову, увидел человека в белом халате, в маске дыхательной, полной, не видно лица за блеском стекла. Человек бежал к нему, вот, пуля разворотила, разбрызгала черным идущего к ней возрожденного, отбросила в сторону, и он не успел ухватить ее. Да, откуда-то он уже вспомнил – это она, и крик этот: «Ди-и-има-а-а!» - протяжный, знаком, голос – знаком. Он сделал шаг вперед, а ту, в белом, уже обступали, ловили, комкали вокруг нее черные тела пространство, схлапывались.
Он сделал шаг, еще шаг к коридору, где ярилась свинцовая метель, еще шаг.
Та, в белом, вырывалась из черных рук и снова крикнула:
- Дима!
И он побежал к ней, расталкивая тела, те податливо расступались, падали, подхватил, вырвал ее из многих жадных рук, обнял. И их оставили. Те, другие – пошли дальше, выполняя заданную программу, а он снова вспоминал себя, вспоминал кто он есть такой вообще.
- Дима, мне сказали ты погиб, мне…
Он бросил взгляд в сторону, где стояла маленькая машинка, он еще не помнил всего, он только знал, что ее надо спасать, что это – Сара, и она почему-то очень важна. Болью отзывалась пульсация грибницы в нем, рвала его, но всё равно – преодолевал он это, снова брал свое тело под свое же управление. Потащил ее к машинке, сам уселся, нажал на кнопку, и погнал машинку прочь, вперед. Мимо проносились многочисленные ворота, и…
Пальба затихла! Оглянулся, увидел вдали турели. Их стволы светились багровым цветом, дымились, исходили белым струйками – всё. То ли боезапас вышел, то ли сдохли сами стволы.
Они гнали вперед, а там, позади, твари рвали створки лифтов, слышался скрежет металла – они пробьются, они точно пробьются, разорвут препятствие, и полезут вверх, он это знал наверняка.
Взгляд в сторону, надпись на воротах – знакомая. Слышал. Тормознул, выпрыгнул. Да, этот номер Мэл тоже называл. Только вот самого Мэла нет, нет его руки, чтобы приложить к панели.
Все же подошел. Ввел код. Послушно загорелась зеленым светом панель, куда надо приложить ладонь. Нет нужной ладони, нет руки. Что делать? Через пару секунд ожидания заметил надпись, горящую наверху тем же зеленым светом: «Внутренняя коммуникация».
Ткнул в нее пальцем. Закричал:
- Открывайте! Спасите!
И… Створка ворот поползла вверх.
Он кивнул Саре, та послушно проползла в зазор, сам бросился следом, и тут же створка поползла вниз, опустилась.
- Доктор Мел, - голос из громкоговорителя, - почему вы без маски? Вы заражены? Пройдите пожалуйста в отсек очистки. Вы… Понимаете.
- Да-да, конечно.
- Где мы? – подала голос Сара.
- Это… А вы собственно кто? Доктор, кто это?
- Я не знаю… Ну не бросать же ее было!
- Что у вас с лицом. Док… Доктор?!
- В коридоре… неудачно упал… Да меня лучше сразу… к тварям. Я похоже уже всё… - сглотнул, торопливо оглядывался, - ее спасите.
- Хорошо. Только всё равно в очистку сначала. Оба.
- Конечно, - всё таки увидел слева дверь, на которой стоял значок биологического заражения, наверное туда. Взял Сару за руку, сделал шаг.
- Вы куда, там же зверинец!
- Простите, - но тут же его прошибла мысль - зверинец, - бросился к двери, торопливо стал вбивать пароль, замок пиликнул, ввалился во внутрь, Сара за ним. Тут была жуть, царство кошмара. То, что он видел до того ни шло ни в какое сравнение, с местными тварями. В плексиглазовых камерах ютились жуткие, совершенно уже не похожие на людей зверюги. Огромные, сросшиеся из многих, больше похожие на лохматых спрутов.
- Док! Вам туда нельзя! Док!
- Заткнись! – рявкнул Дмитрий, шагнул к ближайшей, ввел пароль, прозрачная дверь распахнулась, и он вошел к жуткой твари.
Тут же завизжала сигнализация, проблесковые маячки заполошным красным светом замельтешили, Сара вжалась в стену, в угол. Через эту какофонию звуков пробился голос того неизвестного по громкой связи:
- Я вызвал охрану. Не знаю, что вы…
Дмитрий не обращал внимания, он вошел, влился в этого осьминога, чувствуя, как грибница в нем жаждет этого прикосновения, коснулся. Поверх него, позади него оплелась, сомкнулась черная плесень, он оказался в твари, он почувствовал зачем она такая. Это было перерождение, симбиоз множества отдельных частей, как португальский кораблик, как физалия – сплетение из разного многого, чтобы получить новое, одно, мощное, с новой целью.
Выпростался из твари, побежал к следующей, а тварь уже ломилась, наваливалась на мощное стекло и то дрогнуло, покрылось мелкой сетью трещин, осыпалось звонким дождем. И следующая такая же.
- Что вы, что вы… что вы делаете! – надрывался, орал неизвестный в микрофон.
В динамике громкой связи затрещало, послышался другой голос – видимо тот, кто говорил, был не один. Уже вторая гигантская тварь взламывала стекло своего аквариума, рвалась наружу, Сара визжала, вдавливалась в угол, под стол, а гигантский осьминог из людей уже то ли шел, то ли перетекал к дверям из этой комнаты, к общим воротам.
- Что теперь. К лифтам? – голос по громкой, видимо забыли отключить микрофон.
- Ты видел по камерам что там? Ты видел?
- А куда?
- В метро… Блин! Микрофон! Отключи!
Щелкнуло, пропали звуки.
- Дима, - закричала Сара, - Дима.
Тот остановился, замер, снова приходил в себя. Она смотрела на него и ей было страшно – Дима не был уже человеком, лицо исчерчено чернотой линий, черные глаза.
- Что… - голос не его, мертвенный.
- Метро, тут есть метро и…
Он сделал шаг к ней, не человеческое движение, как у тех тварей. Будто изламывался, а не шел, ей было страшно, но…
- Они убегают. Тут есть метро.
- Понял, - мягко отстранил ее, к двери, на себя рывок, точно – код. Набрал, снова рывок – нет, тогда толчок – дверь распахнулась и они увидели двоих в белых халатах, в масках, и поднимающуюся створку воротины перед ними.
Дима в нечеловеческом рывке, бросился вперед, облапил, охватил одного из них, прижался лицом к его маске, второй выхватил пистолет, выстрелил, пуля прошила плечо Димы, вырвалась наружу красновато-черным фонтанчиком. Уже сейчас грянет второй выстрел, но из дверного проема выпросталась лиана, жгут черный, охватила стрелка, рывком сдернула с места. Приглушенной маской крик ужаса, стрельба уже там, за дверью, только что он сможет сделать этим слабосильным пистолетом – ничего.
- Где метро, - рычащий, нечеловеческий голос Димы.
- Там, в конце…
- Веди.
Рывком сдернул с пола белохалатника, уже несутся к электрокару, гудит электродвигатель.
- Сюда.
Выпрыгивают, сбегают вниз по ступеням. Стоит великое множество малых вагончиков. Бегут к крайнему.
- Дальше? – рычит зло Дима.
- Садимся и едем. Там просто.
- Ясно, - и Дмитрий сдергивает с него маску, отталкивает и белохалатник, как рыба беззвучно хватает ртом воздух, он уже заражен – он уже не жилец, и он это прекрасно понимает.
Они с Сарой заскакивают в вагончик. Тут и правда всё просто. Одна единственная кнопка. Нажимает, рывок, скрежет, и их вжимает ускорением в сидения. Маленький вагончик мчится сквозь черноту тоннеля куда-то прочь. Далеко-далеко отсюда.
***
Был закат. Они лежали на взгорке, в отдалении от города. Красный шар солнца уходил за линию горизонта, всё было багровым, всё стало кровавым. Больше никто оттуда, из темноты тоннеля метро наверх, не выберется. Дмитрий завалил люк всем, что нашлось в той малой комнате эвакуации. Шкафы, приборы – всё это он навалил сверху на люк. Пускай они остаются там, в своем царстве.
То, что там никто не выживет – это было понятно и для него, и для Сары. Ей было очень жаль ту медсестру, что помогла ей сбежать. Но тут ничего не поделаешь. Конечно сам великий и могучий заказчик – сбежит. С этим тоже ничего не поделаешь: сядет на свой вертолет, когда поймет, что тут всё – партия проиграна, и исчезнет в неизвестном направлении в лазурных далях. А они… что они теперь.
Сара приподнялась на локтях, она всё так же была в маске, спросила глухо:
- Дим, и что теперь?
- Завтра, Сара, все завтра. Я устал. Спи.
- Тут? Наверху? Под небом?
- Да. Не бойся. Завтра разберемся.
Он положил руки под голову, уставился в высокие, набрякающие черными красками ночи, небеса. Всё завтра. И он знает уже, что будет завтра. Он это знает…
***
Медленно подъезжали к городу, и чем ближе, тем страшнее было это приближение. Город, издали был всё еще такой же, но чем ближе, тем больше прорастал он чертами апокалипсиса. Разбитые машины на дорогах, завалы, разбитые стекла-окна зданий, чернеющие провалами, закопченные от пожаров стены домов. Мертвые тела на улицах, и тишина. Гремящая тишина.
Въехали на улицу, где их обступили стены высоток. Бредущие твари, они будто чувствовали, что там, в машине есть тот, кто им неподвластен, не интересен – просто проходили мимо, или провожали их не то что взглядом, а движением всего тела. Местами были связки из черных недвижных тварей, крысиные короли нового времени, и от них, от этих связок, от этих жутких черных осьминогов, в стороны разбегалась сеть, паутина, этакие вьюнки черных нитей грибницы.
- Мало, этого мало, - твердил себе под нос Дима, а Сара даже не смотрела в его сторону. Ей было страшно на него смотреть. Он был жуткий, он уже не был похож на человека. Бледный как смерть, весь в черных пульсирующих жгутах, непроницаемая тьма в глазах. Не человек, лишь какой-то странной, жуткой силой воли не обратившийся в одну из тварей.
Поворот, и вот жуткая улица, как будто взятая из какого-то фильма ужасов, вся оплетенная черными вьюнками, что стелются по земле, взбегают, карабкаются вверх по стенам, и чем дальше, тем больше, тем чернее и страшнее.
- Пошли, - он остановил машину, вышел.
- Зачем? Я не хочу, - она давилась слезами, - Дим, мне страшно, мне очень страшно.
- Сара, ты мне нужна… это… это тяжело. Я без тебя… я не смогу держать это… Я должен быть… Я должен знать зачем и без тебя… - речь давалась ему уже с трудом, - Я должен знать зачем я это всё, зачем я еще человек. Я потеряюсь без тебя. Ты мне нужна.
Она вышла из машины, он взял ее за руку, и они пошли по этой черной улице, переступая через толстые жгуты-щупальца этой жуткой грибницы. Шагали вперед, к чернеющему вдали высокому шпилю небоскреба. И чем ближе подходили, тем лучше Сара видела, что там, внизу, у его основания – огромное нечто, обложившее всё здание.
- Мне страшно, - она сжала руку Димы крепче.
- Я с тобой. Не бойся. Нас не тронут.
- Я устала.
- Чуть-чуть осталось.
Шпиль был близко, перед ними. Весь снизу он был оплетен, облеплен валом в котором угадывались тела, сколько их тут было? Сотни? Нет – много больше. Наверное- тысячи. Тысячи почти мертвых тел, обратившихся в одну большую, громадную связку, кучу, что поднималась этажа до третьего, до четвертого, пустившая корни по земле, в стороны и вверх. Пульсирующая, страшная. Мертвецы, что были в основании, слабо, еле заметно двигались. Взбрыкивали, извивались жгуты, щупальца, взбирались, ползли вверх. Все было наполнено тихим шорохом, гулом, будто многие и многие тысячи умирающих тихо сипят, едва слышно подвывают, и еще кругом эта черная пыль спор, под которой уже не видно асфальта, все было кругом черно, и только небо над головой было все таким же прозрачным, ярким.
- Зачем, Дим, зачем здесь всё это… Зачем это? – она тяжело дышала, устала, еще и маска – душно, давит.
- Это следующий этап. Объединение для заражения. Оно из глубин, и чтобы подняться выше, пробиться через – надо выстреливать споры вверх. Надо… - ему тоже было тяжело, но не от усталости, а от того, что он себя сдерживал, сдерживал в себе это.
- Всё. Стой здесь. Дальше – нельзя. Стой…
Он отпустил ее руку, сделал шаг вперед, другой, третий, обернулся – поднял руку, улыбнулся, жутко было видеть эту чистую, искреннюю его улыбку на уже каком-то совершенно нечеловеческом лице. И пошел дальше, поднимаясь вверх по этим телам, будто взбирался на гору, выше, выше, и вот его уже не угадать, не разглядеть в море черной плесени, среди жгутов-змей лиан грибниц, не видно.
Она ждала. Он не сказал ей уходить, поэтому она ждала, не отступала. Смотрела на черное, взмывающее вверх месиво.
- Дима… Дима… - тихо повторяла себе под нос, текли слезы, только их нельзя было утереть, мешала маска, - Дима…
И вот вся эта жуть пришла в легкое движение, будто пошла вся она рябью, забилась, затрепетала. И от краев, к центру будто на обратной перемотке при падении капли в воду, пошли волны. Сначала малые, все корни, все эти нити, вздрагивали, вздымались в единой волне, и волны становились выше, пульсировали чаще, сбегались к центру, к этой черной высотке и вот дохнуло, с громким взрывом, сипением воздушным, ударом ветра из вершины в небо выстрелило огромное черное облако спор. Оно расширилось, разметалось по всему небосклону, понеслось под дуновением ветра и всё стало черным и тут – внизу, и там – в небесах. Это было как выброс вулкана, как извержение пепла, как дым, это было – глобально, циклопично, невероятно исполинское зрелище – это было ужасно…
И тут же вся эта чернота стала выцветать, белеть, будто прогоревшая в белую сажу бумага, истончаться, осыпаться. Жгуты бились в конвульсиях, иссыхали, падали с высот кусками, обрывались, разлетались в клочья, в пыль, пока летели вниз. Этот нереально огромный, титанических размеров споровый мешок из десятков тысяч тел, погибал. Проседала гора, осыпалась внутрь себя – всё превращалось в пыль, всё превращалось в тлен.
- А так… Так разве…
И тут процесс пошел еще быстрее, куча уже не проседала, она ссыпалась в себя, воздух наполнился мелкой пылью, маску залепляло, ничего не было видно, по ногам, по телу ее били корчащиеся в агонии щупальца грибницы, всё вокруг обратилось в пыльный ад, где кругом было движение, смерть, и ничего не увидеть, ничего не различить.
Она закричала, упала, сжалась в комок, и так и лежала, жмурясь, ревя всхлипывая. И вроде всё, и вроде стало тихо, и только тихий шелест, будто в огромном лесу среди листопада, тихий, ласковый шелест.
Поднялась на ноги, пыль рассеивалась, сходила на нет и она пошла вперед, к зданию, не зная на что надеясь. Шла, вглядывалась, из под ног взметался серый прах, оседал медленно, нехотя. И… Что это?
Увидела, побежала вперед скорее, легкое движение – вроде бы… вроде бы. Да!
Подбежала, стала отбрасывать, раскидывать пыль, что полностью погребла под собой живое, двигающееся.
- Дима, Дима… Ты… - ухватила руку, потянула, и снова раскапывать, голыми руками разбрасывать медленно оседающий прах. Достала, вытянула, да – он, да, дышит, тихо только, еле-еле. И лицо его уже чуть подернутое живым румянцем, изборождено ввалившимися шрамами, страшное, но уже живое лицо.
Похлопала по щекам, но только лишь голова моталась из стороны в сторону. Она уселась в пыль, в прах, положила его голову к себе на колени, гладила по голове, по груди и всё повторяла:
- Дима, Димочка, не умирай, пожалуйста, ты только не умирай…
- Ты… ты чего в маске, - она даже не услышала его голоса поначалу, а потом вздрогнула, опустила взгляд, увидела его глаза, карие глаза, обычные, живые карие глаза.
- Живой, ты живой…
- Куда я денусь… - сглотнул тяжело, - с подводной лодки. Ты… Сара… ты чего в маске.
Она уставилась на него непонимающе.
- Это… это теперь всё. Это теперь со спорами – смерть этим всем, этому… Феноптоз… - закашлялся, отер рот запыленным рукавом, - Не слышала? Самоубийство… суицид генетический. Теперь всё… Я посплю немного. Чуть-чуть… Устал очень…
Он закрыл глаза.
А по-над миром неслось облако спор. Черное и страшное. Расползалось в стороны. Легкое, воздушное, разлеталось, как пыль от взрыва вулкана, в стороны на многие и многие сотни километров и оседало. Заражало такие же огромные, невероятные споровые мешки устремленные ввысь, сплетенные из тысяч тел, и изрыгалось новым извержением, извергалось и тут же сообщество их породившее - погибало, иссыхало, осыпалось в пыль, и неслось дальше облако, дальше, через моря, через океаны, через горы.
Где-то там, вдалеке, за много сотен километров отсюда, от города этого мертвого, потерпел крушение вертолет, из него выбрались несколько человек. Среди них был и заказчик. Они упали в городе, на его окраине, рядом с огромной свалкой из машин, черных тел, уже успевших сплестись. И только выбрались, их тут же охватило черными жгутами, притянуло, втянуло. Мудрые жгуты не заморачивались на то, чтобы содрать маски, они давили тела, рвали их, пускали в них тоненькие нити, микроскопические корешки, что сосали из живых еще тел кровь, органику, иссушали их, заражали. И к тому времени, когда облако новых спор достигнет их, и заказчик, и свита его – уже иссушатся, уже сгинут. Только Сара и Дима никогда об этом не узнают.
Дима спал, Сара гладила его по волосам, и утирала слезы. Маска валялась рядом в пыли. Всё закончилось.
Вспомнилась такая же награда, Орден Отечественной Войны, моего деда. А верней ее история: - Когда я спросил деда, за что получил, тот ответил: " - За запасливость." Я, конечно, потребовал подробностей, и дед рассказал: - Когда перед маршем уже почти у передовой раздавали боеприпасы, среди прочего им раздали противотанковые гранаты. Ну вот эти здоровенные с литровую кружку размером и весом в полтора - два кило. Умотанные бойцы по дороге их все повыбрасывали втихаря, дескать, нести тяжело. Все - да не все. Мой дед, прижимистый белорус, свой "ворошиловский килограмм" оставил при себе. И во время немецкой контратаки - прикончил им немецкий танк. Больше ни у кого противотанковых гранат не оказалось. Еще пару танков прибила артиллерия, остальные отошли. После было представление на орден, тяжелое ранение на Куршской косе, московский госпиталь, где он встретил Победу. Награда нашла героя только лет через десять после войны.
Нашел награду моего дедушки, он приписал себе 2 года и отправился на фронт, прошел обучение в Алмате, потом отправили на фронт, жаль на сайте не все награды указаны на сайте подвиг народа. Он был пехотинцем, прошел всю войну, принимал участие в Сталинградском сражении, там его ранило, комиссовали, после лечения отправили принимать участие в Монголии, там встретил Победу, вернулся живым.
Абдулаев Аманбек
Орден Отечественной войны I степени Документ в юбилейной картотеке
Дата рождения: __.__.1922
Место рождения: Киргизская ССР, Московский р-н, с. Чон-Арык
Наименование награды: Орден Отечественной войны I степени
Номер документа: 85
Дата документа: 06.04.1985
Автор документа: Министр обороны СССР
Информация об архиве+
Алекс, хочу сказать большое спасибо за Ваши работы! Как и у многих здесь, первые посты стали для меня спасательным кругом, который не дал сойти с ума, на полном серьезе. Зачастую, с Вами хотелось поспорить, не все прогнозы сбылись, но желание разобраться,проанализировать процессы и перспективы, позволили пережить первый вал всепропальщеских настроений.
На счет эффекта санкций примерно того же мнения - они не могут пройти бесследно, но Запад делал ставку на быстрое экономическое разрушение страны и были готовы ради этого немного потерпеть. Те кто считают, что экономический блицкриг Запада это выдумка, могут ради интереса посмотреть высказывания различных политиков с "той" стороны или статьи того же Блумберга, Рейтерс за последние месяца три. Ну и про "порванную в клочья экономику" и "доллар по 200" от лидеров западного мира тоже не стоит забывать. Планом А была именно быстрая экономическая победа. Ну а планом Б - народные волнения и свержение действующей власти, о чем, опять же, Запад говорит открыто. И то, что это не удалось - наша явная победа на текущий момент.
А вот что касается большой Победы - буду спорить)
На мой взгляд, главной Вашей ошибкой здесь оказывается попытка совместить сразу три мир-системы в одну. Часть прогнозов могут сработать при сохранении текущей модели глобального мира, с гегемонией Запада - но это наше поражение, без шансов на реванш.
Часть подходят для глобального многополярного мира - но в нем основные плюшки получат Китай, Индия, ЮВА и Южная Америка. А Россия и страны Запада стратегически проиграют, независимо от результатов боевых действий в Третьей мировой. При этом Запад весь год отвергает любые попытки прийти к многополярному миру, для них это экзистенциальная угроза миропорядку. Так что подобный вариант практически закрыт.
А часть прогнозов проходят в логике мира панрегионов - но этот путь означает конец североатлантической цивилизации. При самых перспективных раскладах Запад расколется на Англосаксов и континентальную Европу, которые будут конкурировать друг с другом и другими панрегионами, и про нынешний уровень влияния и потребления им придется забыть.
Так что, на мой взгляд, ситуация Win-Win в противостоянии с Западом принципиально невозможна, какая-то из сторон будет уничтожена в своем текущем виде.
А теперь по пунктам:)
Макроэкономические показатели:
1. Рост ВВП... - на ближайшие два-три года прогноз возможен, далее оценка экономике через ВВП в текущем виде станет все менее актуальна.
2. Колебания курса рубля к доллару... - через несколько лет потеряет актуальность как важный показатель
3. Инфляция... - в ближайшие несколько лет пожалуй согласен.
4. Рост индекса ММВБ- в ближайшие несколько лет произойдет сворачивание фондового рынка как инструмента, у нас в том числе.
5. Рост промышленного производства...- очень на это надеюсь. Сейчас слышно про самые разные промышленные проекты, и если мы хотим выжить как государство, в этом направлении темпы нужно только наращивать.
6. Рост реальных доходов населения... - падение реальных доходов на десять-пятнадцать процентов в ближайшие три-четыре года, и то благодаря резкому разрушению связанности экономики России с внешним миром. Плюс усыхание среднего класса в несколько раз. Для большинства развитых стран перспективы - минус 30-40 процентов с 22 по 26 годы. Только потом есть перспективы на новый подъём, но доживут до него далеко не все игроки.
Показатели внешней торговли:
1. Рост не-энергетического экспорта... - сама по себе тенденция вполне реальная, более глубокая переработка ресурсов это острая необходимость. Но объем экспорта через три-четыре года начнет падать - вне панрегиона торговля будет снижаться в разы, а копить чужие валюты, не имея возможности обменять их на реальные товары, теряет смысл уже сейчас.
2. Профицит торгового баланса... - в парадигме мира панрегионов абсолютно бессмысленная вещь, а в глобальном мире всего лишь заставляет переводить свои реальные ресурсы в бумажки гегемона и его приближенных. Сколько сейчас арабской нефти влито в фондовый рынок США, например? Да, саудиты живут богато - но это и близко не соответствует реальным объемам проданными ими ресурсов. Так что имеет смысл нулевой баланс экспорта/импорта и "заначка" на два-три месяца закупок привычного импорта.
3. Рост доли рубля...- логичная цель, при нулевом балансе внешней торговли и отсутствии единой мировой валюты.
4. Валюта стран БРИКС...- как панрегион эта структура невозможна, слишком мала связанность, слишком разные интересы отдельных игроков. В качестве переходной схемы преобразования миропорядка БРИКС может быть полезен, но запустить свою валюту, а тем более сделать ее достаточно сильной, объединение просто не успеет.
5. Полный отказ от доллара... - само собой, каждый панрегион будет пользоваться для расчетов внутри только собственной валютой. Доллар и, возможно, евро, будут валютой собственных зон без активного хождения вне.
6. Использование рубля в качестве резервной валюты... - в соответствии с предыдущим пунктом, само понятие резервных валют будет нивелировано. Да, страны и панрегионы, торгующие с нами, будут держать некий объем рублей для выполнения текущих операций, но не более того. Накопление резервов в валютах конкурирующих панрегионов выглядит плохой идеей.
Показатели промышленного производства:
1. Появление первых 20 отечественных самолётов... - хороший план, надеюсь сбудется.
2. Появление полностью отечественных микросхем по технологии 14 нМ...- пока выглядит малореальным. Полный цикл производства микросхем при фрагментировании мира будет сложно сохранить даже тем, кто уже на нем работает. Догнать же их за семь лет будет почти невозможным. Другое дело, что для нормального функционирования сильной страны 14 нМ в общем то и не нужно, станки, роботы и вычислительные системы могут работать и на более грубых техпроцессах. Вот рядовой потребитель да, лишиться многих привычных гаджетов. Так что к тридцатому году более реальным будет промышленное производство чипов 32-65 нМ и ограниченное - до 14 нМ, либо и вовсе закупка более совершенных чипов у дружественного панрегиона, сумевшего сохранить производство современного уровня.
3. Появление полной линейки автомобилей... - думаю реально, другое дело, что отечественными могут стать например корейские машины. С другой стороны, "копейка" вполне себе бюджетный класс. В общем, на фоне экономического кризиса и сокращения среднего класса в расцвет нашего автопрома не верю.
4. Опережающий рост производства ТНП... - в перспективе нам ( не только России) светит общее снижение потребления, возврат к ремонтопригодным, надежным вещам, так что в резкий рост производства ширпотреба не просматривается. Да, нужно будет заместить выпавшие поставки стран Запада, а потом и других регионов, но явный рост даже в этом случае будет только по направлениям, которые сейчас закрываются импортом процентов на восемьдесят.
5. Развитие производства средств производства - крайне важный пункт. Судя по новостям, этим начали заниматься, но пока больше бизнес, чем государство.
Показатели международного взаимодействия:
1. Возобновление прямого авиасообщения со странами Запада с 2025 года - только если на бортах ВКС. Года до 26-27 Запад наш явный враг, разве что будут отдельные перебежчики. Но расчитывать на потепление в отношениях вплоть до восстановления полноценных полетов на Запад я бы не стал.
2. Снятие с России "гуманитарных" санкций - скорее тенденция на ещё большее закрытие многих регионов в культурном и спортивном плане. Разрушение различных международных структур типа МОК и им подобных.
3. Возобновление финансовых транзакций со странами запада - только если конкретные страны Запада включаются в наш панрегион. В остальных случаях усиление изоляции, независимо от итогов горячей фазы противостояния. В лучшем случае возобновление торговли на уровне государств и госкорпораций при закрытом движении частного капитала. Деньги это оружие, Запад враг. Значит торговля с врагом сокращается до минимума, а вывод капиталов приравнивается к измене Родине. Причем подобная практика будет обоюдной.
4. Расширение возможностей для путешествий граждан в рамках панрегиона - справедливо, если конечно не считать панрегионом БРИКС. Фактически как раз года с 24-25 отдых в дальнем зарубежье станет доступен паре процентов населения, в первую очередь из-за дороговизны и опасности перелетов. Международное авиосообщение вообще ждут тяжёлые времена. А так, нам остаётся развивать внутренний туризм, ну и надеяться, что в панрегион войдут приятные для отдыха страны.
5. Расширение сети работы карт "МИР" на все страны панрегиона - скорее всего будет платежным стандартом внутри панрегиона. Но, опять же, не БРИКС, а Большой России или нового СССР. За его пределами лишится любых перспектив. Впрочем, Визу и другие аналоги ждёт похожая судьба.
Само собой, я опять про распад глобального мира) Если бы он мог сохраниться в текущем виде, Победа по Алексу могла быть реальностью, но, подозреваю, шансов на нее было бы куда меньше чем сейчас.
Ну а на мой взгляд, в текущей ситуации Победой для России будет создание собственного панрегиона и стабильное развитие в числе ведущих мировых игроков. Если мы это провернем - проблемы последних лет окупятся стократ. Альтернатива - забвение. Лучше не проверять, как оно там.