Сластен Дмитрий Дмитриевич родился в 1910 году в с. Каиры Горностоевского района.

В 30-х годах переехал в с. Артемовка Каховского района, где трудился кузнецом.

В 1941 был мобилизован в ряды Красной Армии. Участник Великой Отечественной войны. На фронте освоил специальности пулеметчика и минометчика, защищал от врага родную землю.

В 1943-1945 годах освобождал от немецких оккупантов территории Белоруссии, Польши, был участником штурма Берлина.

🏅 Боевой путь Дмитрия Дмитриевича был отмечен государственными наградами: "Орденом Красной Звезды" и медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».

В послевоенный период до середины 60-х годов проживал в с. Артемовка, со временем переехал в с. Любимо-Марьевка.

Умер в 1978 году. Похоронен но кладбище с. Любимо-Марьевка.

Ждём с Победой, парни! 😎

Родные, берегите себя! 🙏🏻

Вечер выдался дерьмовый. После двенадцати часов на стройке, когда руки уже не разгибались от арматуры, а в легких осела бетонная пыль, я зашагал в "Пятерочку" за молоком. Хотелось просто встать под душ и залить внутрь что-то белое и холодное, чтобы смыть эту серую хмарь дня.

Магазин был пуст — только кассирша с синяками под глазами пересчитывала купюры и охранник, дремавший на табуретке. В молочном отделе остался один пакет — помятый, со слегка вздутым уголком, но срок еще сутки. Хватаю его и вдруг слышу за спиной:

— Сынок...

Обернулся — старушенция, лет восьмидесяти, в стоптанных тапках и мужском пиджаке. Глаза мокрые, как у больной собаки.

— Девушка говорит, хлеб завтра только утром привезут... — прошептала она, глядя на мое молоко.

Я посмотрел на ее корзинку: два пакетика дешевого чая и пачка соли.

— На, бабка, — сунул ей пакет.

Она заморгала, потом полезла в кошельке, доставая скомканную пятерку.

— Оставь, — буркнул я.

Она вдруг схватила мою руку — пальцы холодные, костлявые — и сунула что-то в карман куртки. Потом быстро заковыляла к выходу, даже не взяв чай со своего конвейера.

— Мужик! — окликнул меня охранник, когда я уже выходил. — Сдача!

Сунул мне три рубля мелочью. Я пожал плечами и вышел.

У метро, как всегда, сидел дед без ноги. Грязная куртка с орденами, перед ним жестяная банка. Кинул в нее эти три рубля.

— Чтоб у тебя, падла, дети с голоду не сдохли! — рявкнул он мне вслед и плюнул на асфальт.

Дома, пока чайник закипал, полез в карман за сигаретами и нашел маленькую бумажную иконку — Богородица с младенцем. Потертую, засаленную по краям.

Выпил водки. Прямо из горла. Молоко, оказывается, все-таки было нужно — запивать было нечем.

За окном завывал ветер, а иконка лежала на столе, и мне вдруг стало стыдно за то, что я не знаю, как звали ту старуху. И за то, что мне вообще пришло в голову это выяснять только сейчас.

Верим в вас всей душой!!!