Автор: green TEA

В Городе, который местные, не мудрствуя лукаво, называли Жилой Зоной, солнце было скупым гостем. Его свет, бледный и разбавленный, редко пробивался сквозь перманентную пелену смога и высотных теней, отбрасываемых Башнями — кварталом, где обитали Акционеры. Воздух здесь всегда имел привкус окисленного металла и сладковатой, едва уловимой порчи, которую жители приписывали стокам химических заводов. Они ошибались. Это была вонь страха, испаряющегося с кожи тех, чьи долги подходили к концу.

Лев Корбен не был героем. Он был часовщиком. Его жизнь измерялась тиканьем шестерёнок, тонкой работой пинцета под лупой, восстановлением хрупкого порядка в миниатюрных вселенных из латуни и стали. Его дочь, Алиса, была его главной пружиной. Её смех — единственным камертоном, настраивающим его мир. Пока она не заболела.

Болезнь не имела звучного имени. Врачи в муниципальной клинике, пахнущей хлоркой и безнадёжностью, разводили руками. «Синдром угасания», — говорили они, указывая на анализы, где цифры медленно, но верно ползли вниз. Спасение оказалось за стеклом частной клиники «Гематон», что в сияющем квартале Башен. Лечение стоило баснословно. Сумма, которую Лев не мог заработать за всю жизнь, даже если бы перестал спать и есть.

Именно тогда его коллега, старый гравёр Игнат, с потухшим взглядом, прошептал за рюмкой дешёвого спирта: «Ступай в «Сангу-Кредит». Они дают. Всем дают. Но читай… читай мелкий шрифт».

«Сангу-Кредит» располагался не в блестящем небоскрёбе, а в массивном, приземистом здании из чёрного гранита, которое впивалось в землю, словно клык. Внутри было тихо, гулко, и воздух был странно ионизированным, холодным. Никаких рекламных брошюр, только стерильная белизна стен и стойки из тёмного дерева. Консультант, представившийся господином Хелдреном, был безупречно вежлив. Его кожа была неестественно гладкой, бледной, будто фарфоровой, а глаза — цвета старого мёда, слишком спокойными.

«Кредит на лечение? Благородная цель, господин Корбен. Наша система проста. Ставка… плавающая. Она привязана к ликвидности ваших активов», — его голос был шелковистым, гипнотизирующим.

«Но у меня нет активов! Только мастерская», — возразил Лев.

«Ошибаетесь. Главный актив любого человека — это его жизненный потенциал. Его… ликвидность», — Хелдрен мягко улыбнулся, и Леву показалось, что в его взгляде на мгновение мелькнул отблеск красного. «Мы предлагаем вам ссуду. Выплаты ежемесячные. В случае просрочки… начисляются пенни. Не монетки, конечно, — он усмехнулся своей шутке, — а пени. Штрафные проценты».

Договор был толще, чем любой технический мануал, который Лев когда-либо видел. Текст — микроскопический. Игнат советовал читать мелкий шрифт. Лев пытался, но глаза слипались от усталости и отчаяния. Где-то в глубине текста мелькали слова «биологическое обеспечение», «физиологическая ликвидность», «конвертация соматических единиц». Он списал это на юридический жаргон. В конце концов, он видел лишь лицо Алисы. Он подписал.

Первые месяцы были раем. Деньги поступили мгновенно. Алису перевели в «Гематон». Её щёки порозовели, она снова начала улыбаться. Лев исправно вносил платежи через терминалы, которые с лёгким шипением втягивали наличные. Он почти поверил, что пронесло.

Затем на заводе, где Лев подрабатывал, случились «оптимизации». Его сократили. Платеж за следующий месяц он просрочил на три дня.

На пороге его квартиры появился не судебный пристав, а курьер из «Сангу-Кредит». Молодой человек в идеально отутюженной форме, с пустым взглядом. Он вручил Леву не повестку, а изящный кожаный футляр.

«Штрафные санкции, господин Корбен. В соответствии с пунктом 7.3 «Гематического регламента». Вам необходимо предоставить обеспечение».

В футляре лежал не прибор для измерения давления, как подумал сначала Лев. Это был аппарат сложной конструкции, нечто среднее между шприцом-ручкой и миниатюрным насосом. Он был холодным и отполированным до зеркального блеска. К нему прилагалась инструкция: «Гемато-сборник модели «Артерион-7». Применить к вене на запястье. Набрать объём, указанный на дисплее. Доставить в отделение в течение двух часов».

На маленьком экранчике горела цифра: 250 мл.

Лев почувствовал, как пол уходит из-под ног. Это был не штраф. Это было прямое взимание дани. Он вспомнил бледность Хелдрена, его странные глаза. Вспомнил слухи о «донорах», которые уезжали в «долгосрочные санатории» и не возвращались. Вспомнил официальное название Башен — «Гематополис». Город Крови.

Он выполнил требование. Игла вошла в вену с тихим шипением. Аппарат был безболезненным, невероятно точным. Он наблюдал, как тёмно-алая жидкость медленно наполняет прозрачную колбу внутри устройства. Это было унизительно. Это было страшно. Но это было лишь началом.

Штрафные проценты начислялись лавинообразно. Следующий «платёж» составил уже 500 мл. Лев стал скрывать от Алисы свою слабость, свою бледность. Он говорил, что просто устал. Он пытался найти работу, но везде требовались «кредитные рейтинги», и его рейтинг в системе «Сангу» стремительно падал, приближаясь к отметке «Неплательщик».

Однажды ночью, бредя по пустынным улицам, он наткнулся на старика Игната. Тот сидел на лавочке, кутаясь в потрёпанное пальто, и смотрел на тусклые огни Башен.

«Я же говорил, читай шрифт, Лёва, — хрипло прошептал Игнат. — Они не прощают долгов. Они их… консолидируют. Ты для них теперь не клиент. Ты — актив. Незрелый, но перспективный».

«Что они делают с… неплательщиками?» — спросил Лев, и его голос дрогнул.

Игнат повернулся к нему. В тусклом свете фонаря Лев увидел, что шея старика была усеяна мелкими, аккуратными шрамами, похожими на следы от частых инъекций. Но это были не шрамы. Это были… порты. Крошечные металлические разъёмы, вживлённые в кожу.

«Неплательщиков нет, Лёва. Есть те, кто выплатил долг до конца, и те, кто… стал самим долгом. Постоянным источником ликвидности. Их переводят в «Статус Реты». Рециркуляции. Они живут… или то, что от них остаётся… в подвалах Башен. Они — ходячие банки крови, человеческий капитал, приносящий дивиденды. Их подключают к системе. Кормят через трубку, чтобы производили больше. Это и есть «долгосрочные санатории».

Льва стошнило прямо там, на асфальт. Мир, который он знал, рассыпался, обнажив чудовищный, пульсирующий механизм, построенный на его жизненной силе.

Последнее предупреждение пришло в виде изящной визитки. «Господин Хелдрен ждёт вас для финального пересмотра условий вашего кредита». Лев знал, что это конец. Но он не мог бежать. Потому что Алиса была почти здорова. Её выписывали через неделю. И её будущее было заложено в этом чудовищном договоре.

Он пошёл на встречу. Его провели в кабинет Хелдрена, который больше походил на кабинет алхимика. На полках стояли не книги, а ряды колб, в которых пульсировали тёмные жидкости.

«Господин Корбен, ваш долг достиг критической массы, — голос Хелдрена был сладким, как нектар. — Но мы не бессердечны. Мы предлагаем реструктуризацию. Вы становитесь… нашим партнёром. Ваша дочь, Алиса… у неё редкая группа. «Золотой тип». Её потенциал… неисчерпаем. Подпишите вот это дополнение, и ваш личный долг будет списан. Мы обеспечим ей безбедное будущее. Она станет… почётным донором. Поставщиком для самых уважаемых Акционеров».

Лев смотрел на документ. Это была расписка на душу его ребёнка. Он понял всё. Болезнь Алисы… была ли она естественной? Или это был лишь способ заманить его, часовщика, в ловушку, чтобы добраться до его дочери — этого «золотого актива»?

Он поднял глаза на Хелдрена. И впервые увидел не банкира, а хищника. В его спокойных глазах плавала настоящая жажда, древняя и ненасытная.

«Нет, — прошептал Лев. Его тихий голос прозвучал как взрыв в тихом кабинете. — Я… отзываю своё обеспечение».

Хелдрен улыбнулся, обнажив длинные, идеально белые клыки, которые раньше были скрыты. «Нельзя отозвать то, что уже потреблено, господин Корбен. Ваша кровь уже течёт в жилах наших Акционеров. Вы часть системы. Навсегда».

Из тени за спиной Хелдрена вышли две фигуры в белых халатах. Их движения были неестественно плавными, быстрыми.

Финал не был героическим. Не было боя. Лев Корбен, часовщик, был побеждён не силой, а бухгалтерией. Его отвели в лифт, который понёсся вниз, в подземелья. Последнее, что он увидел перед тем, как металлическая дверь с шипением закрылась, был портрет основателя «Сангу-Кредит» — человека с бледным лицом и голодными, мудрыми глазами.

Алису выписали из клиники здоровой. Её ждал опекун — господин Хелдрен, который сообщил ей, что её отец, к сожалению, пал жертвой несчастного случая на работе, но обеспечил её будущее солидной страховкой, выплачиваемой «Сангу-Кредит». Она будет жить в прекрасной квартире в Башне. У неё будет всё. За одним маленьким исключением. Её ждала жизнь почётного пленника, вечного источника «золотого типа» для правящей элиты.

А глубоко под Городом, в стерильном помещении, похожем на огромный серверный зал, Лев Корбен лежал на капельнице. Его тело было опутано трубками, по которым из него медленно, капля за каплей, выкачивали жизнь. Его сознание плавало в наркотическом тумане, но иногда, сквозь морок, до него доносилось тихое, размеренное тиканье. Не часовых механизмов, которые он так любил. Это тикал его собственный пульс, отсчитывая последние единицы его алиментарного долга — долга, который теперь был ему телом. И в этом аду он понял последнюю, горькую истину: самый страшный монстр — это не вампир с клыками, а бездушная, бессмертная система, которая умеет считать. И её счёт всегда сводится к нулю.

Начало: Тихий бор (1/2)

Из поместья сочилась неприятная, пугающая аура. Гагай скулил на пороге, страшась войти.
— Чего здесь мнёшься, щеночек? — спросил спустившийся из-под неба вампир.
— Владимир, оно там. А я тут.
— Вижу.
— Я трясусь, посмотри, — оборотень показал свои дрожащие руки. — Что со мной?
— Это называется страх. Настоящий, неподдельный, первобытный. Ты такого раньше не испытывал.
Владимир втянул воздух через ноздри и выпустил ртом, явно наслаждаясь тем, что почувствовал.
— Из поместья несёт десятком озлобленных демонов. Понятно, почему тебя так трясёт.
— И чему ты радуешься?!
— Грядущей бойне… Я и сам не подозревал, как соскучился по этому вкусу. Вопли боли, крики ярости, кровь врага на зубах. Подбери яйца, Гагайка, нас уже заждалась славная битва.
— Владимир, я не смогу.
Вампир отвесил оборотню резкую и очень обидную пощёчину.
— Хватит скулить. Рычи. Ты же зверь.
Гагай оскалился, стараясь казаться храбрее, но глаза все также выдавали страх томящихся внутри.
— Уже лучше. Полетели, подготовимся.

Владимир занёс Гагая в свой кабинет через окно. И быстрым шагом направился к одному из подсвечников, торчащему из стены. Повернув его, книжный шкаф, скрипя досками, отъехал в сторону, открыв потайную нишу.
— Серебро и огонь в своей совершенной форме.
— Это меняет дело, — воодушевился оборотень, разглядывая оружие и патроны
Порывшись в ящиках стола, Владимир достал две баночки с таблетками и кинул одну Гагаю.
— И сколько пить? — потряс содержимое оборотень.
Вампир сорвал зубами крышку и засыпал с десяток бордовых таблеток себе в рот.
— Всё… — ответил он, скрипя ими на зубах.

***
Демонов не ощущалось ни на верхних этажах, ни в коридорах, ни в обеденном зале. Всюду было пусто и отвратительно тихо. Словно кто-то специально поглощал лишние звуки. С пола, сквозь щели, по стенам ползла едкая сажа, тянуло гарью и жаждой насилия.
Вампир и оборотень спустились в подвал.
Там через весь коридор, в проёме, ведущем в лабораторию, покачиваясь из стороны в сторону, стоял Кирилл. С его обугленной кожи то и дело сквозняком сдувало частички пепла.
— Мы ждали… — заклокотал он.
— И зачем? Почему не убежал, ты ведь мог?
— Месть…
— Прежде чем я убью тебя, скажи, вас и правда там двое сидит?
— Нас… Больше…
Из открытых камер поползли другие тела упырей с сидящими внутри демонами. Гагай выставил перед собой дробовик и водил дулом от цели к цели.
— Владимир… Какой план?
Но вампир продолжал допрос:
— Кто у вас там главный? С кем я говорю? Мы можем договориться. Просто хочу знать, с кем вести разговор.
— Договор? С тобой? Ты служишь людям, хотя должен ими править. А у договора со слугой нет силы. А значит, нет и смысла его заключать. Ты исчезнешь в нашем чреве. А вот оборотень может молить о пощаде… Давай, пёс! Убей вампира! И тебе позволят служить новому хозяину!
— Никогда!
— Тогда ты станешь добычей! Ешьте, братья! Это пир для вас!

Тьма сгущалась, становилась всё непроглядней, даже для особого зрения вампира. Демоны зазвучали в унисон, наращивая хищное рычание, словно разорванный улей. Они медленно надвигались. Ползли по стенам и потолку.
Владимир кинул им под ноги гранату. Яркая вспышка. И облако пара поползли разливаться в пространстве.
— Гагай, не дыши!
Наступление замерло. Влага плавила кожу, заставляя демонов извиваться от боли.
Тьму за их спинами осветили искры. Поток чёрного дыма, словно ураган надвигался, поглощая всё на своём пути. И мгновенно заполнил коридор. Владимир и Гагай заслонили лица руками. Теперь уже жгло их. Из тьмы показалась уродливая рука и схватилась за дробовик. Оборотень спустил курок, а затем ещё и ещё, не щадя затвора и патронов, пока оружие на начало давать осечки. Владимир распорол зубами ладонь и брызнул кровью на пол, подняв тем самым барьер. И в эту же секунду несколько демонов врезались в него и начали скрестись словно по стеклу.
— Надолго это их не сдержит.
— Я убью их! Убью! — бубнил Гагай, судорожно пихая патроны в дробовик. — Убью вонючих демонов! Я вырву их жалкие сердца! Сожру и высру на заднем дворе! Слышишь, Владимир! Я не подведу!
— Не сомниваюсь, волчонок.
Вампир всадил Гагаю в шею шприц и впрыснул содержимое. Оборотень скрючился и начал выть. Кожа на теле рвалась, выпуская поступающую сверху шерсть. Челюсти ещё больше деформировались и приобрели окончательные, звериные очертания. Острые клыки уже не помещались. Слюна текла. Глаза заблести. Он стал больше, выше, ссутулился. Когти на руках выросли ещё длиннее.

Владимир тяжело вздохнул. Он не хотел этого для Гагая. После окончательной формы нет пути назад. Теперь он будет обращаться и обращаться, пока окончательно не потеряет всё человеческое и не станет абсолютным хищником. Но это всё равно лучше смерти.

Ликан оскалился на вампира, он уже не понимал кто чужой, а кто свой. В этот момент барьер прорвали. Чёрный дым вновь закрыл взор и жог своими острыми искрами. Вместе с ним прорвались и демоны. Плотной массой, словно единое целое, как крысиный король, они надвигались, протягивая свои руки за добычей. Теперь уже Владимир, скрывшись от Гагая в этом же дыму, начал стрелять. Яркие вспышки, то слева, то справа, то ближе, то дальше, привлекали внимание. Вампир двигался быстро, успевая досылать патроны, выигрывая время и давая тем самым Гагаю время свыкнуться с новым собой.

Первая же демоническая культя, схватившая ликана, была мгновенно вырвана из тела. Его рык заставил всех застыть. Даже Владимир остановился, чувствуя исходящую от зверя опасность. Гагай ринулся в самую гущу демонов, одних он раскидывал в стороны, от других отгрызал куски. Демоны отвечали тем же. Острые зубы вонзались в конечности. Руки цеплялись, за тело, не давая двигаться. Оборотня повалили на землю и накинулись толпой. Но он продолжал сражаться, игнорируя получаемые раны.

Владимир проскользнул вперёд, оставив возню за спиной. Перед ним стоял лишь главный демон. Изрыгнув дым, как завесу, он скрылся в лаборатории. Вампир достал с пояса пистолет и двинулся следом. Внутри царил хаос. На полу каша из воды, книг и битого стекла. Стены покрывала гадкая слизь, последствия от вырвавшихся на свободу демонов.

Владимир кружился, выискивая цель. Но демон напал сверху, вцепился руками, ногами и зубами. Его кожа обжигала словно раскалённая сталь. Вампира пронзила боль и слабость. Он рухнул на пол. Силы стремительно покидали тело. Вырваться никак не получалось. Демон сковал руки. Он был значительно сильнее. Владимир перекинул пистолет дулом в свою сторону и спустил курок.

Удача оказалась на стороне вампира, и пуля попала в цель. Демон взвыл и ослабил хватку. Владимир вырвался, откатился в сторону и тут же начал стрелять. Ублюдок побежал. С пола на стену, на потолок и снова на пол, уклоняясь от всех пуль. Владимир, рванув к столу, схватил уцелевшую склянку с намоленной водой и швырнул её на опережение, прострелив последним патроном в нужный момент.

Шрапнель стекла святым дождём окропила демона. Он свалился со стены, прокатился кубарем по полу и врезался в стену. Владимир подоспел в тот же момент. И ударил кулаком в голову с такой силой, что расколол череп. Затем запрыгнул сверху, прижав тварь к полу, вывернул его голову к себе и, засунув в пасть гранату, сомкнул ему челюсти.

Пар медленно выходил из отверстий и ран, обжигая заодно и вампира. Демон барахтался, шипел, сыпал проклятия. Но постепенно слабел, пока окончательно не обмяк.

Наступила тишина. Владимир выдохнул и поволок тело в сжигательную камеру. После перетаскал туда же тела из коридора. Гагай справился и даже выжил. Он отправился в клетку, получив ускоряющий регенерацию клеток укол. Такой же вампир вколол и себе.

***
Владимир зашёл на кухню, взял из холодильника бутылку из темного стекла, зубами вырвал пробку и начал жадно поглощать. Сделал перерыв, облокотился спиной на столешницу и закрыл глаза. В голове звучал ритмичный стук. Биение Неприятное, давящее, бьющее прямо в голову. Оно разжигало и без того бушевавшую в сердце тревогу. Не выдержав этого звука, вампир отправился бродить по поместью, в надежде, что он сам пройдёт, но звук только нарастал, достигнув пика, когда Владимир поднялся на второй этаж, где жила Анна.

Сквозь дверную щель сочился слабый свет. Веяло смертью. Вампир ступал осторожно, с опаской.
— Анна… Анна! Найда? Мила́я?
Но никто не отзывался.
Владимир открыл дверь. Грязь и кровь. Следы рук и когтей. Анна лежала на полу. Вспоротая и выеденная. А рядом пульсировал кокон.
— Владимир… Владимир! Ты пришёл!
Тонкую оболочку прорвали длинные пальцы, с острыми, чёрными ногтями. Показалась голова, вытянутая, с копной сухих, растрёпанных, словно лежащая солома волос.
— Ма́кушка? — отшатнулся вампир.
— Теперь Ма́кошью зовусь.
Владимир взглянул на тело Анны, а затем снова Макошь.
— Ты съела её выродка?
— Вкусный… — облизнула она губы, — сладкий…
— Стала я́гой, значит.
— Стала…
Ма́кошь вылезла из кокона, распрямив ноги. Высокая, сухая, с руками длинной до самых колен, она сгорбилась под потолком и нависла над вампиром.
— Так это ты всё устроила?
— Придумала… Подстроила… Ухитрилась… Умудрилась… — зловеще зазвучала яга.
— Помогла паразиту забраться в упыря и подговорила его напасть на лешего.
— Нашла… Накормила… Нашептала… Науськала… Навязала…
— Как же ты замки вскрыла?
— Тихонечко… Сквозь щёлочку… По ноготку, по царапинке…
— Умно… И давно ты это планировала?
— Как клятая ведьма по дому прошагала, так и мыслишку за собой проволокла. Я её подхватила и думала. Думала, думала, за пазухой вынашивала. Готовилась, приготавливалась. Ходила, обхаживала. Ждала-выжидала. А тут уголёк, копчёный старичок, усталый, болезный, по подвалу ползёт, культями волочит, надрывается. Я его в охапку и в щель меж половиц затолкала. Ходами тайными, дорогами скрытными к себе и приволокла. Там мы, два сморчка-тихони, и обмолвились, обговорились…

Макошь наклонилась вплотную к Владимиру. Глаза у неё сверкали золотом, но в зрачках была лишь поглощающая пустота. Указательным пальцем она водила пальцем вампиру по щеке. И постоянно облизывала длинным языком свои иссохшие губы.

— А где Найда и Мила́я? Убила или прогнала?
— Накрутила… Надурила… — зашептала яга прямо в ухо вампира. — Русалке дверь открыла, дорожку указала, она и убежала, уплыла. И пустолайку по следам отправила. Пущай девицы балую́тся. Лишь бы под ногами не путались.
— Добрая ты, Макошь. Спасибо.
— А вот тебе такого сказать не могу. Пусть приютил меня, пусть не обижал. Но и лишка не давал. Другим давал… И кнута, и пряника. А мне ни слова, ни дела. А я за тобой дольше всех волочусь…
— Ну прости, дурака…
— Припозднился ты дорогой… Не свернуть уже с дорожки. Но так уж и быть, за былое, дам я тебе желание одно, махонькое.
— Тогда выпьем, напоследок. У меня в кабинете есть бутылка с особой кровью. Думаю, тебе понравится. Берёг её для особого случая. Пожалуй, это он.
Макошь отступила от вампира, хитро улыбнулась, показав свои жёлтые ломаные зубы, и тенью, провалилась в половую щель, бросив напоследок:
— Отведаем за столом, Владимир.

Выдохнув, вампир протёр глаза. Пусть он выиграл себе немного времени, это ничего не меняло. Это конец. Всё, о чём он думал, пока шёл за обещанным угощением, это о своей глупости и слепоте. Как не подумал, как проглядел. Однако то, как сложились обстоятельства, и то как ими воспользовалась Ма́кушка, его восхищало.

— Ни это ли судьба? — размышлял Владимир. — Я маленькая ниточка в полотне бытия. Часть узора великого промысла… Может, и правда… Весь этот путь был только ради создания яги́. А может, я уже и выполнил то, для чего был предназначен, а это лишь финальный стежок? Может… По крайней мере, есть в этом некая красота… В аду меня, наверное, заждались… Хотя кого я обманываю… Никто обо мне не знает. И не вспомнит… И пусть.

Пока Владимир шёл, в кабинет и в обеденный зал, по углам, в тенях и темноте сверкали глаза яги́. Она пристально следила, за тем, что и как делает вампир. И он знал это. Поэтому делал ровно то, что и обещал.

— Зажда́лась уже. Ух, зажда́лась, — встретила Владимира Макошь.
Сидя на его месте, раскорячив ноги, она с трудом умещалась на стуле и за столом. Ногти отбивали ритм нетерпения, язык то и дело скользил по губам.
Владимир сел рядом. Налил ей и себе.
— Угощался, Макошь.
— М-м-м! Вкусно, вкусно, вкусно! — Ещё! Ещё! — опустошив бокал, яга застучала им по столу.
— Конечно, — потянулся наливать Владимир.
— Не покинул. Не убёг. Неужто сдался?
— От такой, как ты не убежишь. Я-то знаю… — выдохнул вампир. — Скажи, а что ты думаешь делать, когда мы закончим?
— Кощея сыскать надобно. Дело есть… Придумка одна… Думушка-задумка…
— Нет давно кощеев. Истребили.
— Ох, напасть… Кручинушка. Люд гадкий погубил поди?
— А кто же ещё.
— Нет кощея, не беда. Своего состряпаю. Выращу, выкормлю, молодого, удалого. С ним вместе по ми́ру и пойдём.
— Что задумала-то?
— Тайна это…
— Ну мне-то скажи. Всё равно же убьёшь.
— А теперича страсть как не хочется. Кощей бы из тебя вышел ладный. Но веры нет тебе. Предашь, обманешь, надуришь. Умертвить надобно. Но так уж и быть. Поведаю. Но взамен совета спрошу, а ты честь по чести ответишь. Договор?
— Договор.
— С кощеем я деток наделаю, тьму-оравушку. И вместе мы род людской со свету сживать будем. А как сживём…
От этих слов Владимир захохотал. Макошь тут же нависла над ним, схватила за шею, пронзив ногтями кожу. И подняла под потолок.
— Смеяться смеешь? Не страшишься участи своей? Настолько глуп?
— Опоздала ты, глупышка. На сотню-другую годиков так. Люди давно уже сами всех нас под себя подмяли и воюют с нашей помощью друг с другом. А тех, кто против — истребляют. Чем ты думаешь я тут занимаюсь? Демонов по баночкам от большой скуки раскладываю? Работа такая. В обмен на это мне разрешено вас содержать. Чтобы не вымерли. Понятно?
— Трус… Слабак… Предатель…
— Дура, ты. Тебя найдут и истребят. Недолго тебе ягой быть.
— Тебя надурила и люд надурю. А ты давай, договор исполняй. Советуй, где перво-наперво схорониться.
— Негде. Везде найдут…
— Бесполезный! Ненужный! Старый, слабый, забытый.
Макошь швырнула Владимира в стену, а сама растворилась в потолке, вновь вынырнув рядом с ним, и вновь схватилась за горло, теперь уже обеими руками.
— Твоя правда, — пытаясь вырваться из костлявой хватки, прохрипел вампир. — Найди тайник… Там книга… Сбрызни её… Моей кровью... Она откроется… Это подарок… Тебе… На день рождения…
— Юли́шь?! Дури́шь? Меня не проведёшь! Не будет тебе веры!
Владимир прокусил себе ладонь и шлёпнул окровавленной рукой об руку яги. Та завизжала, словно её режут, и скрылась в стене. А через секунду схватила вампира за ноги и протащила через свой портал прямо в кабинет.
Тени терновыми лозами прижали вампира к полу, пока Макошь водила носом, вынюхивая тайник.
— Тут пахнет… И тут пахнет. А тут не пахнет... Ничем не пахнет… Вот он сундучок-тайничок.
Яга вонзила пальцы в стену и вынула красную книгу. Затем швырнула ее к Владимиру и шлёпнула его раненую руку сверху.
— Посмотрим-поглядим… — приговаривала яга, листая страницы. — Наука тонкая, наука дивная, мудрость-мудрая. — Не обманул обманщик.
Долистав, Макошь исчезла в полу, и тут же высунула голову прямо перед носом Владимира.
— Неужто взаправду даришь? Без хитрости, без подковырки?
— Дарю, дорогая, — корчась от боли, ответил вампир. — Делай что захочешь.
— Что за звон-перезвон? — возмутилась яга, засовывая палец в ухо. — Жужжит-дребезжит, приближается.

Недовольная, она выползла из пола и начала резко озираться по сторонам. Вскоре и Владимир услышал, как в стенах дрожат ржавые трубы.
— Беги… — обернулся он на ягу испуганным взглядом.
— Глу-у-упости… — протянула Макошь, — Ишь, песенок бояться.
— Беги, Ма́кушка. Беги, дура!
Но она не успела. Трубы в стенах начали рваться. С потолка защёлками разбрызгиватели. Вода проливным дождём обрушилась на всё и вся.
— Жжётся! Жжётся!
Яга заметалась по сторонам в поисках спасения. Но ей было не прыгнуть в свой портал.
— Ух, как жжётся!
Она выбежала из кабинета и унеслась прочь.
А там, снизу, уже слышался топот сапог.
— Яга на двенадцать! — за мгновение до звука десятков выстрелов прозвучала команда. — Уничтожена. Приём.
Путы спали с Владимира. Он подполз к дивану и, стянув с него плед, уполз под стол, где накрылся им и остался сидеть в ожидании своих палачей. Святая вода жгла, кожа медленно плавилась, но эта боль отходила на второй план. Грусть терзала сердце куда сильнее.
Солдаты ворвались в комнату.
— Отставить! — моментально скомандовал один, и жестом отправил остальных идти дальше.
Он подошёл вплотную к вампиру и присел. Стянул маску.
— Здравствуй, Владимир, живучий сукин сын, — поприветствовал капитан Лавров, неприкрыто ухмыляясь.
— Помню, что сломал систему безопасности.
— И это нас сильно задержало. Плохой вампир. Очень плохой вампир.

Конец.

или случай в пансионате для нечисти.

Облака закрывали собой солнце. Ветер кружил свежеопавшую листву. Вечерело. Встречать гостей вышел хозяин поместья, высокий мужчина с благородной осанкой, серой кожей, неспособной скрыть насыщенные синевой вены, вампир Владимир.

Четыре чёрных микроавтобуса и катафалк встали дугой недалеко от давно поросшего мхом фонтана. Из них выскочили люди в чёрных масках и наставили на Владимира автоматы. Вампир выглядел спокойно. Только руки, перебирающие за спиной старые чётки, выдавали в нём раздражение.
— Друзья, как и всегда, в этом совершенно нет нужды, — напомнил им Владимир, пересчитав, наставленные на его грудь стволы.
Из катафалка неохотно вышел мужчина. От него веяло грустью и трупами.
— Капитан Лавров, добрались без проблем?
Мужчина махнул своим воякам и те, убравшись обратно по машинам, поехали выгружать провизию на задний двор.
Лавров подошёл к вампиру и встал рядом. Он был на голову ниже, но на две наглее.
— Докладывай, Владимир, — потребовал мужчина, без страха заглядывая вампиру в глаза.
— Как было до тебя… Как будет и после тебя… Тихий бор стоит, пока я стою.
— Оставь свой бред для комиссии, — хмыкнул Лавров. — Чемоданчик, — поманил он рукой.
Владимир запустил пальцы в нагрудный карман бордового халата, достал оттуда небольшой, стальной футляр, похожий на портсигар, и протянул капитану.
— Хочешь узнать, что там?
— Я отвечу тебе так же, как ответил на той неделе, и как отвечу на следующей… На хрен надо…
— Незнание — благо…
Холодный ветер полоснул по футболке капитана, чем заставил его вздрогнуть и поморщиться.
— Может, тогда хочешь кофе?
— Хочу поскорее убраться отсюда. Так что давай, принимай гостинец.
— Гагай! Найда! Ко мне! — прокричал Владимир.
— О-о-о, нет, — выдохнул капитан, совершенно не скрывая своего недовольства.
Из-за угла поместья вывернула парочка: Молодой мужчина и молодая женщина. Большие и накачанные, босоногие, в серых, грязных спортивных штанах и, когда-то, белых майках. Они неслись к Владимиру словно наперегонки, толкая и пихая друг друга.
— О, о, о! Я же говорил, Лаврик приехал! — возрадовался Гагай и с задором, подпрыгнул на пару метров. — Лав-рик! Ты привёз?! — кричал он издалека.
— Что я должен был привезти? — спросил капитан у вампира.
— Зайцев… Живых…
— Не было такого.
— Было. Теперь выкручиваться как хочешь.
Гагай подбежал к капитану и обнял его за плечо. Найда прошла за спинами, придирчиво осматривая Лаврова и морща нос. В итоге встав между ним и Владимиром, оттеснив первого.
— От тебя не пахнет зайцами, — недовольно заявил Гагай, вдохнув запах с головы капитана. — О! Найд, опять эта белка, — переключился он с капитана на дерево.
— Вижу, братик. Не волнуйся, мы её ещё достанем.
— Мы её сейчас достанем.
Гагай выхватил пистолет с разгрузки Лаврова и нацелился на молодую ель в тридцати метрах.
Но Владимир был быстрее. Он успел выхватить оружие и протянуть обратно капитану, пока тот только набирал в грудь воздуха. Затем он схватил за шею Гагая и шагнувшую на помощь Найду и поставил их перед собой.
— Груз. В лабораторию. Быстро, — приказал вампир.
— Слушайся папочку, — ехидно ухмыльнулся Лавров и щёлкнул брелком на ключах от автомобиля.
Гагай уже начал было скалиться в ответ, но пальцы на шее быстро его успокоили.

***
Владимир быстро шагал по коридорам своего поместья. Вековые половицы не скрипели под его ногами. В рамах не было стёкол, в подсвечниках — свечей. Но место не выглядело заброшенным. Лишь ветхим.
Дверь распахнулась, и из комнаты вышла горбатая старушка. Маленькая, щуплая, с грязно-серой, скомканной кожей и выгнутыми назад коленями. Она усердно подметала, тихонько бормоча свои думы. Вампир обогнул кикимору, оставшись незамеченным, и скрылся за поворотом, где была лестница, ведущая в подвал.

И снова коридор. И снова комнаты. Но на этот раз абсолютная темнота и железные двери. Вместо окон на стенах письмена. Владимир замер, закрыл глаза и прислушался. Медленно водя головой в разные стороны, он проникал в каждое помещение по отдельности.
— Тихо… — убедился про себя вампир и перешагнул барьер.
И тут же началось движение. Упыри зашуршали в своих домах. Поволочили свои тела как можно дальше, почувствовав ауру своего мучителя. Вампир продолжил путь, бесшумно ступая по широкому коридору.

— Владимир, — еле слышно пропел женский голос. — Можно мне вернуться? Обещаю быть паинькой.
Сквозь маленькую решеточку, через темноту на него глядела пара чёрных глаз.
Он махнул рукой, и засов со звоном отъехал в сторону. Дверь проскрипела, и в коридор ворвался запах сырости. Упыри зашуршали когтями по стенам, чувствуя неладное.
Перед Владимиром стояла молодая обнажённая дева. Чёрные, мокрые волосы скрывали лицо, фарфоровая кожа блестела, в тусклом свете единственной свечи, освещавший комнату. Она обнимала себя и скрывала дрожь. За спиной у неё стояла лишь бочка с мутной водой. Русалка подняла голову и улыбнулась, показав щучьи зубы.
— Ты уже это говорила, — ответил ей Владимир и махнул рукой.
Дверь закрылась, прозвенев на весь этаж, чем спровоцировала новую волну волнения среди упырей.
— Владимир, умоляю, — русалка прижалась лицом к решётке, словно пыталась протиснуться сквозь толстые прутья. — Я тут тухну. Эта темница убивает меня…
Вампир шагнул вплотную так, что прислонился к кончику её носа своим.
— В этом и суть, ми́лая-Мила́я…
— Владимир, пожалуйста! Я буду хорошей.
— Рад, что ты не потеряла чувство юмора.
— Правда… На этот раз чистой воды, правда. Я клянусь своей жизнью, что больше не буду пытаться сбежать.
— Ми́лая моя рыбка. Твоя жизнь и так моя. Но я дам тебе ещё один шанс… Но не потому, что вдруг поверил тебе.
Владимир отступил, и дверь вновь открылась. Русалка стояла на месте, опасаясь сделать первый шаг.
— Тогда почему?
— Хочу порадовать Найду… — ухмыльнулся вампир. — Пойдём. Отработаешь свой последний шанс.
Мила́я сглотнула, и, помешкав пару мгновений, пошла следом.
Владимир уже стоял у другой камеры. Там перед дверью стоял упырь. В отличие от собратьев он не жался к стене, подальше от вампира, а устремил пустой взгляд прямо ему в глаза.
— Что, Кирюша, тоже хочешь на ужин?
Но ответа не последовало. Ни голосом, ни телом.
— Ладно, и тебя возьму.

***
Лаборатория напоминала нечто среднее между операционной и каморкой алхимика. Хирургическая сталь, яркие лампы, стеклянные шкафы, лаконично соседствовали с сушёными травами, банками, бальзамами и пыльными книгами.
Оборотни уже заждались. Гагай ритмично отбивал теннисным мячом об пол. А Найда ждала, чувствуя запах Владимира, и ещё один, противный, но знакомый.
— А я думаю, чего так тиной повеяло, — возмутилась она, как только дверь открылась и на пороге, закрываясь рукой от непривычно яркого света, встала Мила́я. — Владимир, ты же говорил, пустишь её на корм упырям.
— Говорил, — кивнул вампир и пристально посмотрел на Гагая, чтобы тот перестал стучать. — Но передумал. Решил сделать вам обеим подарок. Мила́я получила последний шанс. А ты получишь Мила́ю, если она снова убежит. Можешь делать с ней всё что захочешь, главное в конце принеси мне её голову.
Все обернулись в дальний угол. Там на полках стояли большие банки с прозрачным жёлто-зелёным раствором, в котором плавали головы различных существ.
Владимир тем временем направился к вешалке, чтобы переодеться.
— Поскорее бы, — разминая суставы рук и шею, возмечтала Найда. — Хотя это будет слишком легко. Эту рыбью вонь я учую за много километров.
— Сказала та, кто шманит псиной и чешется от блох.
— Гагай, хватит на неё пялиться! А ты, рыбёха, хотя бы вытрись. С тебя капает. Владимир, я не понимаю, зачем она здесь?!
— Я же говорил, отрабатывает последний шанс. Своим голосом она должна успокоить демона.
— Да у неё не получится!
— С твоим братом же получилось. Правда, он не успокоился, а скорее наоборот, — заигрывающе подмигнула оборотню Мила́я.
— Я тебе прямо сейчас голову отгрызу!
— Девочки, успокойтесь, — влез на свою голову Гагай, за что моментально получил кулаком в челюсть от Найды.

Владимир стоял в защитном костюме. А на голове была маска, похожая на сварную, только целиком из тёмного стекла.
— Начнём, — выдержав паузу, приказал он и подошёл к стальному ящику, стоящему перед операционным столом.
Гагай и Найда встали с боков. Мила́я заняла позицию у изголовья стола.
Оборотни закинули в рот по таблетке. Их мышцы начали расти. Через кожу плешью пробивалась шерсть. Ногти становились грубее и острее. Обращение доставляло им боль. Они морщились и постанывали, ворочались из стороны в сторону, но всё же вытерпели своё, пусть и частичное, но всё же обращение.

Владимир повернул крест на крышке ящика. Конструкция загремела. Толстые засовы медленно расходились в стороны. Запахло гнилью и жжёной резиной. Из щелей повалил чёрный дым. Вампир резким движением скинул крышку. Внутри неподвижно лежал мужчина. Тело покрывали язвы. Налитые чёрным вены изредка пульсировали. На всю грудь зиял ожог с блокирующим клеймом. Лоб исцарапан удерживающим заклинанием. На запястьях и ступнях сквозные раны от толстых гвоздей.
Оборотни непроизвольно оскалились и тихо рычали, не сводя глаз с лица цели.
— Похоже, демон издох, пока ехал, — подметила Мила́я.
И в этот момент демон распахнул веки, чёрные глаза закрутились в глазницах, каждый по-своему. Он рванулся на Владимира, но оборотни оказались быстрее. Перехватив его под руки, они закинули его на стол. Быстро и слажено отработанным движением. Демон ревел и брыкался, источая клубы дыма и проклятия на давно забытом языке. Он был немногим слабее оборотней, и им приходилось держать его изо всех сил.

Владимир залез на него сверху, держа в руках длинную иглу с толстой нитью.
— Не вдыхаете дым!
Без прелюдий он принялся зашивать демону пасть. Грубо и быстро. Игла входила прямо под носом, через губу и дёсны, а выходила под подбородком. Так, стежок за стежком, через несколько секунд демон уже не мог открыть рот. Но дым всё ещё сочился сквозь щели.
Владимир зачерпнул рукой со столика, что стоял рядом густой коричневый гель из стакана и обмазал демону рот. Дым сначала сменился на серый, а вскоре и вовсе прекратился. Однако гнев существа это не усмирило.

Мила́я оказалась виском на столе, а губами прямо у его уха. Так, Владимир напомнил ей, для чего сюда привёл.
И русалка начала петь. Тонкий шепоток. Разговор только между ней и демонов. Почувствовав, что его пытаются обмануть, он забился ещё сильнее. Ему даже удалось освободить руку и рассечь Гагаю морду. Но вскоре он был снова прижал к столу. Движения замедлялись. Рывки слабели. Русалочий заговор работал. Демон обессилел. И мог только вяло вертеть головой, мычать проклятья и скрести ногами по столу. Теперь его можно было привязывать.

Наконец, Владимир мог заняться делом и извлечь тварь из человеческого тела. Скальпелем он высек нужные знаки в районе сердца. Клыком распорол себе губу и сплюнул кровь на пентаграмму. Теперь вампир мог просунуть руку сквозь портал и вытащить демона. Стоило ему начать, как тот снова взбесился. Уже не так прытко. Но это сильно мешало. Человеческое тело не выдерживало. Вены начали рваться, выпуская чёрный дым. Он обращался длинными пальцами и скоблил по рукам и ногам Владимира в тщетных попытках остановить.
Нащупав цель, вампир вырвал демона вместе с сердцем. Чёрное, склизкое. Оно пульсировало между бледных пальцев. Густая жидкость ползла по запястью, раздирая защитный костюм.
По итогу, демона заперли в сосуде, обвязав серебряной цепью и погрузив в чашу со святой водой.

***
Многим позже все собрались в обеденном зале. Мягкий свет множества свечей создавал приятную, чуть приглушённую атмосферу. Хрусталь и золотая посуда блестели роскошью. Во главе сидел Владимир. Откликнувшись на спинку стула, вампир неспешно выпивал, наблюдая за присутствующими. Гагай нетерпеливо барабанил пальцами по столу в ожидании трапезы. Найда косилась на Мила́ю. А та, в свою очередь, подпирая голову рукой, играла с пузырьками в бокале с газированной водой. Кирилл же сидел прямо и смирно, разглядывая своё отражение в тарелке.
Разговор не клеился. Тишину развеивали только редкие скрипы старого здания и звуки с кухни. Оживило всех появление Анны, беременной ведьмы, женщины взрослой и основательной. Она появилась в распахнутых дверях, придерживая руками налившийся живот. И неспешно, шаркая ногами, обутыми в мягкие тапочки, двинулась к столу.
— Опаздываешь, — подметил Владимир, когда помогал ей усесться.
— Я вообще не собиралась приходить. После того, что вы устроили.
— А чего тогда пришла? — совершенно без злобы спросил Гагай.
— По тебе блин, соскучилась, — наморщила нос в сторону оборотня Анна, а затем повернулась к вампиру: — вы нормально этого ублюдка заперли?
— Не переживай.
— Тебе напомнить, что там? — указала Анна пальцами на живот. — Пока вы ворошили демона, оно истязало меня…
— Ой, ой, мне напомни, — оживилась Мила́я. — Обожаю историю про Аннушку, изнасилованную призванным ею же демоном.
— А кто это у нас тут? — бросила взгляд в сторону русалки ведьма. — Сидит такая красота, слизью стулья пачкает. Неужели Владимир снова сжалился над тобой?
— Люблю помогать убогим, — отметился вампир и пригубил напиток.
— Надеюсь, это не моя кровь? — взяв в руки нож и направив на Владимира, спросила женщина.
— Купаж… Но и без тебя в бокале не обошлось.
— Ты отвратителен.
— В тебе говорит человек или демон? Меня не любят оба рода.
— Достань уже его из меня и узнаешь.
— Жди, ведьма. Если, конечно, хочешь жить. Оно само должно захотеть освободиться.
— Еду несут, — обрадовал присутствующих Гагай.
В зал вошла кикимора, толкая перед собой тележку с ужином.
Владимир получил тартар, обильно заправленный кровью. На широкой тарелке, маленькая порция, аккуратной розовой горкой возвышалась над бордовым озером.
Гагай и Найда получили по алюминиевому тазу с сырой бараньей ногой, прямо в коже и сразу принялись вгрызаться. Мила́е досталось ведро живых раков в озёрной воде с кувшинками. Перед Кириллом положили тарелку с тремя пальцами. А Анна смотрела на обугленного до чёрной корочки цыплёнка, лежащего на рваных капустных листьях.
Себе кикимора приготовила похлёбку из потрохов. И уже собиралась сесть за стол, как Анна коснулась её плеча:
— Ма́кушка, милая, мне в комнате нужно поменять бельё.
— Добро, — кивнула кикимора и снова попыталась сесть.
— И горшок.
— Добро, милая.
— И на полу, а то меня стошнило.
— Исполню.
— Сейчас, Ма́кушка.
— Сейчас кушать, Аннушка.
— Нет, Ма́кушка. Там пахнет. Нужно всё убрать и проветрить. Сейчас. Иначе я не смогу спать.
Кикимора вздохнула, задвинула стул и пошла прочь из зала.
— Она меня ненавидит, — пожаловалась ведьма Владимиру. — Убирает плохо. Постоянно приходит, когда я сплю и пялится. Ходит за мной. Сидит в углах и шипит. Какую-то траву вечно разбрасывает. Монеты под подушку кладёт. А на это посмотри. Просто угли. Как я должна это есть?
— А по-моему вкусно, — заступился Гагай. — Хочешь, я твою курицу съем.
— Она же кикимора. Она ничего не умеет. Всё делает, и всё плохо. В этом её суть, — объяснил Владимир.
— Но у тебя-то каким-то чудом нормальная еда.
— Я сам себе готовлю. Она только приносит. И то умудряется добавить в блюдо свои волосы и наследить пальцами.
— Боже, — закатила глаза Анна, но принялась ковырять предоставленное блюдо.
Вампир ухмыльнулся.
— Кирюша, скушай пальчик, — попросил он упыря, как можно ласковее.
Но Кирилл лишь медленно повернул голову на Владимира, посмотрел на него несколько секунд, а затем повернулся обратно и продолжил смотреть на пальцы на тарелке.
— Не наигрался с ним ещё? — продолжала разговор Анна, попутно вороша содержимое тарелки.
— Мы делаем успехи.
— Не смеши меня. Он же пустой… Ну да, это нечто способно иногда передвигаться. Но не более то…
— Так посмейся, — перебил Владимир. — Может, родишь…
— О, о! Я шутку придумала, — быстро дохрустев раком влезла в разговор Мила́я. — Сидят за столом вампир, ведьма, два оборотня, русалка и упырь. А русалка и говорит: “Хорошо сидим, только демона не хватает”. Тут ведьму разрывает и из неё вылезает демон и кричит: “а вот и я”.
Владимир сдавленно усмехнулся, скрывая улыбку за бокалом. Анна же изменилась в лице.
— Сука ты, Мила́я… — с грустью заявила она, вставая из-за стола.
И неуклюжей походкой направилась в сторону кухни.
— А Кирюше понравилось, правда, Кирюша?
Но упырь как сидел неподвижно, так и остался сидеть.
— Будешь рачка? — не унималась русалка и подтянула к лицу упыря живого рака.
Тот моментально вцепился ему в губу и остался висеть, вяло шевеля лапками.
— Кушай его скорее, иначе он тебя скушает.

***
Владимир сидел в своём кабинете и читал, удобно развалившись в кресле, когда дверь в поместье настежь распахнулась, ударившись о стену, и послышались ритмичные шаги. Вампир тяжело вздохнул и отложил книгу. Он знал, что это Гагай, и судя по его скорости несётся он с какими-то проблемами.

Дверь перед оборотнем открылась заранее. Владимир сидел, склонившись вперёд, локтями упирался в колени, подпирая подбородок рукой.
— Владимир! Там… Там Шалай мёртвый лежит! — ещё не добравшись до порога, начал оборотень.
— Возможно, он спит. Уже очень, а старый леший слабеет. И просто решил игнорировать назойливого волчонка.
— Нет, Владимир. Точно нет.
Вампир принюхался. От оборотня несло страхом и печалью.
Глаза засияли красным. Тело начал окутывать туман, и Владимир стремглав вылетел в распахнувшееся окно.

Леший жил в двадцати километрах от поместья и был частью тихого бора, правительственного проекта по использованию нечистой силы на благо страны, который возглавлял Владимир. Древний и сильный хранитель леса. Убить которого крайне сложно, особенно в его собственных владениях. Но что-то смогло это сделать, да ещё и незаметно.

Вампир парил над кронами деревьев, терзаясь раздумьями. “Кто? Как? Зачем? Предательство? Диверсия? Случайность? Ловушка? Свои или чужие?”. Вопросы в голове созревали и лопались, как переспелые фрукты, заливая соком глаза и мешая ясно видеть. Абсолютная, совершенная неожиданность, к которой Владимир не был готов. И это его раздражало.

— Почему именно сейчас? Возможно ли, что тихий бор закрывают? Тогда надо бежать… Нет... Лаврлов был спокоен. Это ублюдок не выдержал бы… А может не его уровень? Может, кто-то выше всё решил… Но повода не было… Нет. Тогда нападение? Но кто? Никакой ковен или шабаш не рискнул бы. А если при поддержке изнутри? Тогда возможно. Нет! Глупо… Гагай бы учуял. Всё это не подходит. При любом нападении леший дал бы знак. Значит, предательство…Это возможно… Шалай мог… Он хотел уйти. Подговорил Гагая. Предложил ему с Найдой волю в обмен на мою жизнь… Хотя нет… Гагай слишком глуп и труслив. Он бы не сыграл эту роль… Послали бы Найду. Тогда почему леший не предупредил? Не успел? Не стоило уходить… Стоило выждать… Мёртв и мёртв…

С этим клубком мыслей Владимир спустился к берлоге Шалая. Великан лежал лицом вверх с разорванным брюхом. Толстая землистого цвета кожа иссохла и потрескалась. На лице, как послание, застыла гримаса боли.
— Всё-таки это нападение, — решил вампир, осторожно обступая убитого и разглядывая следы возни на земле, тянувшиеся от самой берлоги.
За это время подоспел и Гагай. Оборотень остановился и сквозь тяжёлое дыхание спросил:
— Ну?
— Зачем ты ходил к Шалаю?
— Я это… Просто… Ну, поговорить там. По лесу пройтись. Это, свежим воздухом подышать.
— Волчонок, не зли меня.
— За дурманом, — отвёл взгляд в сторону Гагай.
— И он так и лежал?
— Я ничего не трогал. Сразу к тебе побежал.
— Похоже, его иссушили…
— Другой вампир?!
— Не думаю… Шалай готовился к спячке. Лёгкая добыча. Сильный вампир прикончил бы его в берлоге. Тихо и быстро. А слабый бы также быстро и погиб. Вдобавок на земле была бы кровь. А тут ничего
Владимир встал над телом лешего и резким ударом вонзил ладонь в грудь, пробив защищающую тело кору.
— Владимир!
— Он уже мёртв.
Вампир раскрыл грудную клетку.
— Всё сухое. Органы погрызаны и расцарапаны. Похоже, нечто залезло в него и выпило изнутри. Подойди. Чем пахнет?
— Шалаем. Как и везде.
— В смысле везде? А в поместье пахло?
— Не знаю, не нюхал.
— Но когда ты бежал из леса ко мне, пахло лешим?
— Немного. Я подумал, он гулял неподалёку. Это же его лес. А это плохо?
— Это значит, что оно уже было там, когда ты прибежал ко мне.
— Что?! Надо бежать! Надо спасать Найду!
— Стой!
Но оборотня было не остановить.
— Гагай!
Владимир остался один. И спешить он больше не собирался, Решив сначала всё обдумать.

— Оно пришло от Шалая ко мне. Но решило не нападать… Затаилось… Но почему? Может, слишком слабое? Тогда зачем приходить? Съело лешего и иди дальше. Но оно зачем-то пришло в поместье... Не за мной… Оно наоборот хотело, чтобы я ушёл. За выродком Анны?! Нет. Он не особенный. Пиков силы не было. Слишком опасно и трудоёмко. Из всех в тихом бору полезен только я… Хотя скорее мои работы. Демоны? Возможно. Но и там нет выдающихся образцов. Тогда что?

Вампир смотрел на тело лешего. Иссушение и порванные внутренности не давали покоя. В памяти всплыла старая книга, о демонах, древних и редких, потому что слабых. Симбионты-паразиты. Они скрывали себя, могли быстро поглотить множество сил, но не могли эти силы переварить. Жили лишь тем, что помогали своему носителю есть быстрее, попутно забирая свой жалкий кусок.

— И даже если это так, даже если маленький демонёнок сумел забраться внутрь лешего и иссушить, зачем возвращаться? Демоны ненавидят друг друга. Союз? Союз… Единственная причина вернуться… Спасти носителя… Это логично. Только это всё объясняет. Только такой маленький и слабый демон мог незаметно ускользнуть от меня. Только он мог убить Шалая таким способом, и только он мог захотеть вернуться.

Владимир ухмыльнулся. Редкое событие, новый, неизученный вид демона. Укутавшись туманом, он взмыл вверх.

Прода: Тихий бор (2/2)

Сурс - vk.com/cesar_art