Я у папы архитектор
Показать полностью
1
0 просмотренных постов скрыто
Круг сомкнулся (Матрица «Воскрешение»)
Скорее всего, это просто совпадение, но если это всё же «метаотсылка», то у меня для авторов тоже есть одна: «Идите лесом…». Извините за качество видео, просто хотел донести мысль.
Показать полностью
1
4
Шутка архитектора
Приходит архитектор в церковь и спрашивает:
- А где Бог?
Поп отвечает:
- Бог везде, он во всём сущем и даже здесь, в этих стенах.
- А вот тут Вы неправы. Если Бог во всём сущем, то в этих стенах его точно нет, потому что они несущие.
Ни турындой единой или прогулка на Норвежскую Рязанщину
Всем привет! Сегодня не пятница, но я со своим Мое! = ) Хочу попробовать новый формат повествования, рассказ о небольших локальных выездах одного дня на мотоцикле.
Начну с прошлогодней поездки к недостроенному на тот момент гостиничному комплексу Рыбацкая деревня, что совсем рядом с Рязанью.
Сентябрь двадцатого года выдался удивительно теплым, что радовало не только достопочтенных граждан и заядлых мотоциклистов, но и неких алкашей, которые решили устроить свои разборки в начале шестого утра субботы под моим окном. Ссуки. = (
Провалявшись под уютным одеялом минут десять я понял, что сна ни в одном глазу, планов на субботу нет, а значит можно попробовать развеяться, прокатившись куда-нибудь в соседние губернии.
Мыслей по поездке не было решительно никаких, поскольку это в очередной раз чистый экспромт, а с учетом того факта, что за много лет все основные достопримечательности вокруг Москвы объезжены не по одному разу, оставалось только два варианта, ехать куда-то, где уже был или пытаться вытащить из подсознания мысли о новой точке назначения.
Так я и поступил, собравшись в сторону гаража сильно быстрее, чем на работу и вышел в прохладу нового дня. Утро бодрило температурой плюс семь градусов, но яркое солнце и чистое небо вселяли оптимизм. Под пару сигарет и бодрый метал в наушниках я окончательно проснулся и добрался до гаража, а известный таракан в голове подсказал место назначения.
Открыв створки ворот, в очередной раз порадовался возможности выбора: недавно я вернулся из достаточного большого путешествия по Кавказу и после таких трипов, обычно в течении пары недель, у меня нет даже малейшего желания садиться на свою турынду. Благо рядом стоит воплощение гения японских инженеров Kawasaki Z900, хоть он ни разу не подходит для прохватов за городом, но иногда можно и на нем.
Утренняя Москва субботнего дня прекрасна, поливалки прошлись по улицам, прибив пыль, большинство автомобилистов еще отсыпаются после вчерашней пятницы, а город выпускает меня всего немного помурижив в междурядье в районе Октябрьского. Эти четыре ебучих светофора не оставят равнодушными никого, кто часто там ездит – в курсе.
После моста над Москвой начинается кайф, трасса относительно пустая, четыре цилиндра очень ровно шуршат, передавая минимальные вибрации на руки и корпус, динамики гарнитуры ревут благородным хэви металлом, я же предаюсь воспоминаниям о первом дальняке на своем первом мотоцикле, тогда, на Ninja 300, поездка в Рязань казалась мне чем-то совершенно нереальным, первое большое приключение, первый выезд, первые километры настоящей дороги! = )
Сейчас же это просто покатушка выходного дня, а те воспоминания, хоть и очень дороги лично для меня, но кажутся такими наивно воздушными, хорошо, что интеграл прячет мою улыбку под своей черной скорлупой. Незаметно проскакиваю съезд на Коломну, останавливаюсь перекурить за Луховицами, а еще через некоторое время съезжаю уже в Рязани в сторону второстепенной дороги. Там всего десять или чуть больше километров до цели.
Дорожку непосредственно к строениям перекрывает небольшой шлагбаум, так что я, оставив мотоцикл на большой удобной парковке, отправляюсь на разведку. По случаю половины десятого утра выходного дня на месте трудится всего один рабочий и на мой скромный вопрос, можно ли здесь прогуляться отвечает коротким кивком.
Посторонних людей кроме меня нет = ) Так что отправляюсь на осмотр недостроя, место, конечно, интересное, все такое в красных тонах, маяк опять же, прям вот давит на мои несбывшиеся, по случаю карантина, планы посетить Норвегию в этом году. Но за не имением кухарки, как известно, приходится отдуваться кому-то другому. ) Так что просто брожу вдоль строений и прикидываю, что стоит закатить мопед к маяку и сделать красивое фото, поскольку место хоть и аутентичное, но делать там, больше особо нечего. Была бы в этой поездке двойка, а полнокадровая камера не пылилась бы на полке, можно было бы прогуляться подробнее вокруг в поисках красивых ракурсов. Я же делаю заглавное фото, прекуриваю и отправляюсь в сторону Рязани.
Пятнадцать минут в пути, и мотоцикл снова на парковке, а я отправляюсь в сторону Кремля, благо в городе то ли праздник, то ли просто так небольшое авиашоу, которое захватывает не только меня, но и всех посетителей.
Кремль, если честно, не производит каких-то особенных впечатлений, он совсем скромный с точки зрения архитектуры и истории, да еще и главные объекты в лесах реконструкторов, так что без сожалений потратив на его очередной осмотр всего полчаса времени, отправляюсь в центр города, что бы найти место для позднего завтрака.
А подкрепившись уезжаю в сторону Москвы, не забыв посетить Коломну с определенной целью, закупиться очень вкусной местной пастилой.
Такой вот небольшой трек выходного дня, всего пять сотен километров, почти полный световой день, одно интересное место, два Кремля и чуток впечатлений на долгую зиму.
Всех с Наступающим Новым Годом! Здоровья и успехов во всех начинаниях = )
Показать полностью
8
Творческого человека в метро видно сразу, будущий архитектор
Показать полностью
1
Итальянский коммунист - архитектор Сталина
Он проложил себе талантом путь в Италию – строил в Риме и Тоскане, жил на вилле с красавицей-женой, русской княжной. А потом вдруг выдумал легенду о пролетарском происхождении и вернулся в Союз. Здесь был масштаб – Дом на набережной, «Рабочий и колхозница», проекты главного здания МГУ и Дворца Советов на месте храма Христа Спасителя. Но были и расстрельные списки – в них архитектор Борис Иофан попадал 10 раз, но каждый раз чудом спасался.
В 1924 году в Италию на лечение после перенесенного инсульта приехал председатель Совнаркома Алексей Рыков с женой. Ограничиваться одними процедурами он, естественно, не желал – хотел увидеть все достопримечательности Рима, Венеции, Милана и прочих культурных центров родины Данте Алигьери.
Вопрос времяпрепровождения высокопоставленной четы был предметом головной боли советского посольства, сотрудники которого даже не рассматривались в качестве гидов по стране. Ведь отдых Рыкова должен был пройти в веселой и непринужденной обстановке, а позволить себе расслабиться в присутствии второго в Советах человека дипломаты просто не могли.
Рыков А.И. - С 26 октября (8 ноября) 1917 — народный комиссар внутренних дел в первом советском правительстве
Так что решили просто найти местную семейную пару, свободно владевшую русским языком, а также политически верно подкованную.
Выбор пал на семью молодого архитектора, выходца из России, состоявшего вместе с женой в Коммунистической партии Италии.
Чета Рыковых, весело проводя время, прониклась симпатией к этой семейной паре и взяла над ними «шефство». Но между песнями и плясками не забывал Алексей Рыков рассказывать и о том, что делается в России. Страна, по его словам, остро нуждалась в архитекторах. Так что, пообещав полную творческую свободу и поддержку, Рыков предложил новому знакомому переехать в Москву и строить дома будущего.
Иофан, Борис Михайлович
Борис Михайлович Иофан, к которому и адресовалось предложение, был совершенно не против.
Имуществом в Италии он был не обременен, единственное, что скопил за десять лет пребывания в ней – весомую библиотеку, которую недавно продал, отправив все деньги голодающим детям Поволжья.
Другое дело его жена Ольга Сассо-Руффо – дочь итальянского герцога и русской княжны, имевшая в Италии титул и положение. Ей было, что терять, а без нее он бы не поехал. Но на вопрос, поедет ли она с ним, Ольга ответила согласием. Возможные трудности и неустроенность ее не пугали. Комфорт и богатство, доставшиеся ей по наследству, она даже несколько презирала, мечтая открыть бесплатную школу для бедных детей.
К тому же оба они, наблюдая за революцией в России с итальянских берегов, искренне верили, что именно в Стране Советов и возникнет счастливая жизнь, своеобразная страна Солнца, помогать строить которую они сочли за честь. Так в 1924 году и возвратился на родину Борис Иофан, которому было суждено стать одной из самых значительных фигур в советской архитектуре.
Борис Иофан родился в апреле 1891 года в Одессе в небогатой еврейской семье, глава которой работал швейцаром и берег каждую копейку, откладывая сыновьям на образование.
Мальчиком Иофан мечтал стать живописцем, с детства увлекался рисованием и поступил в 12 лет на живописное отделение художественного училища. Однако в скором времени по примеру своего старшего брата он перешел на архитектурное отделение, которое и закончил в 1911 году, получив профессию техника-архитектора.
Отбыв военную службу, он отправился в Петербург, где работал помощником у ряда известных архитекторов и своего брата Дмитрия. Последний и подтолкнул его к дальнейшему обучению в Италии, спонсировав все сопутствовавшие расходы.
Так в 1914 году Иофан оказался в Италии, в которой пробыл 10 лет. Окончание художественного училища дало ему право поступить сразу на третий курс Высшего института изящных искусств в Риме, который он успешно закончил в 1916 году.
Начав работать самостоятельно, Иофан строил в Риме, Аквилье, Тиволи, Тоскане, вдохновляясь искусством итальянских зодчих.
В 1916-м он работал над проектами монументального кладбища и ряда небольших вилл в Нарни, где поселился в комнате с полупансионом на вилле, принадлежавшей тогда еще ему неизвестной Ольге Сассо-Руффо.
Правда, продуктивно работать на вилле не получалось – Борис Михайлович часто отвлекался, глядя в окно комнаты на хозяйку виллы, зеленоглазую красавицу, в которую он влюбился чуть ли не с первого взгляда.
Оказалось, что Ольга – дочь итальянского герцога Фабрицио Сассо-Руффо и русской княжны Натальи Александровны Мещерской. Ольга до этого уже была замужем за Борисом Огаревым, внучатым племянником друга Герцена, Николая Огарева.
Они венчались в 1908 году в Санкт-Петербурге, а после рождения двоих детей перебрались в Париж, где разгульная жизнь мужа привела к разводу.
Забрав детей, Ольга переехала на свою итальянскую виллу, мечтая открыть в ее стенах бесплатную школу для бедных детей. В скором времени Ольга и Борис уже знали друг о друге все, и взгляды их во многом совпадали. К тому же их объединяла любовь к искусству – совместные поездки по изучению архитектурных ансамблей в окрестностях Рима и Тоскане окончательно сблизили их.
В 1918-м они стали семьей, а через шесть лет переехали в Советский Союз строить новую жизнь и новую социалистическую архитектуру.
Рыков свое обещание сдержал – у Иофана в Москве сразу появились заказы. Первым жилым комплексом, построенным в Москве, стали дома на Русаковской улице.
Вскоре Иофан возглавил и крупнейшую стройку в Москве – дом правительства на улице Серафимовича, известный ныне как Дом на набережной
Комплекс «Дома правительства»
Дом правительства на улице Серафимовича, известный ныне как Дом на набережной
После завершения его строительства зодчий был с головой погружен в новый проект – Дворец Советов, который, по задумке, должен был затмить собой все созданные до этого творения рук человеческих.
Дворе́ц Сове́тов — неосуществлённый проект строительства высотного административного здания в Москве.
Главный фасад Дворца.
Автором проекта был Борис Иофан, который придумал гигантскую конструкцию, состоящую из башнеобразного здания. Снаружи его должны были украшать скульптуры и фрески, а вершину – стометровая фигура Ленина.
Общая высота дворца составила бы более 400 метров вместе с Ильичом (выше небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг). Конечно же, здание должно было символизировать торжество социализма. Построить дворец хотели, чтобы проводить в нем сессии верховного совета СССР и другие значимые мероприятия.
Строительство было начато в 1937-м – к 41-му были закончены фундаменты высотной части постройки, началась установка стального каркаса.
А стоять он должен был на месте Храма Христа Спасителя. Когда его взорвали и разобрали руины, строители успели сделать фундамент. И тут началась война. Стальные конструкции пришлось демонтировать и направить на нужды фронта. Когда же война завершилась, помпезность громадной стройки отошла на второй план – необходимо было восстанавливать страну. После войны к проекту не вернулись. Его фундамент использовали для бассейна «Москва», открытого в 1960 году.
Дворец Советов - это плод любви модернистского ар-деко и сурового советского неоклассицизма.Разработанный в 30-х годах прошлого столетия, проект этого сооружения впечатляет своим экстерьером и по сей день (правда, на картинках).
Стоэтажный 420-метровый Дворец Советов должен был стать самым высоким сооружением мире.
Тем не менее все послевоенные высотки появились в Москве именно благодаря этому невоплощенному объекту – они проектировались с целью архитектурной поддержки задуманного Дворца Советов.
Одним из таких спутников так и не появившегося дворца было здание МГУ, проект которого также разработал Иофан.
Точнее, он разработал первоначальный план, по которому здание должно было быть гостиницей над самой бровкой Москвы-реки, у самого края Воробьевых гор.
Такое решение не понравилось Сталину, но Иофан продолжал упорно его отстаивать. Иофана отстранили от проекта, передав все другому коллективу архитекторов. И хотя позже здание было построено практически в задуманном Иофаном виде, спор со Сталиным ни к чему хорошему не привел. Ему просто перестали давать заказы.
А ведь создание величественных сооружений и было основной целью Иофана, ради которой он и приехал в СССР. Вспомнить хотя бы поразивший весь мир своей мощью павильон СССР на Международной выставке в Париже 1937 года, построенный по проекту Бориса Иофана.
Всемирная выставка в Париже. Вид на советский павильон
Скульптура Мухиной «Рабочий и колхозница», венчавшая целостность композиции, тоже была выполнена по рисунку Иофана.
Не меньший успех имел и построенный Иофаном павильон СССР на Всемирной выставке 1939 года в Нью-Йорк
В конкурсе проектов для советского павильона победил Б.Иофан, в дальнейшем в проектирование принимал также участие К.Алабян.
Всемирная выставка 1939—1940 годов в Нью-Йорке — всемирная выставка, проходившая в Нью-Йорке с 30 апреля 1939 года по 27 октября 1940 года. Тема выставки: «Мир завтрашнего дня». Выставочный ареал располагался в парке Флашинг Медоуз — Корона и занимал площадь 4,9 км², что является пока не побитым рекордом. В первый же день ее посетили 200 тысяч человек.
Павильон представлял собой монументальное здание, выполненное из мрамора в форме полукруга с открытым пространством амфитеатра античного типа в центре. Посетитель, пройдя демонстрационные помещения, попадал в амфитеатр, где мог отдохнуть, посмотреть документальные фильмы о Стране Советов, послушать музыку. Перед ним был воздвигнут обелиск, увенчанный статуей рабочего с рубиновой звездой в поднятой руке.
Статую из нержавеющей стали создал скульптор В.Андреев.
Павильон СССР на Всемирной выставке в 1939 г. в Нью-Йорке.
По бокам от фигуры посетителей встречали барельефы "вождей" - Ленина и Сталина. Их же фигуры в полный рост находились в первом зале.
Но, пожалуй, главной достопримечательностью советского павильона была роскошная карта необъятной советской родины, выполненная из самых настоящих самоцветов. Картой успели похвастаться еще в 1937 году в Париже, но за два года ее увеличили, перевели на английский язык и указали маршрут экспедиции Папанина.
С ролью "поразителей воображения" отлично справились и макеты, самый масштабный из которых - макет так и не воплощенного в жизнь гигантского Дворца Советов.
За макетом Дворца Советов располагалось панно "Новая Москва" ("Физкультурный парад в Москве"), выполненное художниками под руководством Ю.Пименова. Екатерина Зернова, один из авторов панно.
В этом же зале, где стоял уменьшенный вариант Дворца, посетители могли попасть на станцию московского метро "Маяковская".
Станция была выполнена в натуральную величину и ничем не отличался от оригинала. Неудивительно, что именно она получила первую премию выставки.
И тем не менее он в итоге оказался не удел.
Нет, конечно, у мастера были новые стройки, к примеру – жилой комплекс на Щербаковской улице, Институт физкультуры в Измайлове, Институт нефти им. Губкина и ряд других, но это был уже совсем другой масштаб, гораздо более мелкий.
Иофан очень из-за этого переживал. Неизвестно, к чему могло бы привести душевное состояние мастера, если бы не его жена, всецело и во всем поддерживавшая мужа. «Есть люди, которые не занимаются непосредственно творческой работой, по их проектам не сооружаются дома, они не делают открытий в науке, но у них есть замечательный талант строить жизнь других, создавать атмосферу для большой творческой работы. Таким талантом обладала Ольга Фабрициевна…» –вспоминал о жене Борис Михайлович.
Приехав в Союз вслед за мужем, Ольга первоначально решила работать, считая, что может быть полезна новой власти своим знанием четырех иностранных языков.
Она устроилась секретарем в одно из ведомственных учреждений НКВД. Но увидев вокруг себя затравленных людей, одним из главных занятий которых было писать доносы друг на друга, Ольга решила все-таки сидеть дома. Жили они в том самом доме ЦИК и СНК СССР на Берсеневской набережной, который построил Иофан.
Дом на набережной стал, пожалуй, крупнейшим реализованным замыслом архитектора. Ничего подобного до этого Москва не видела. Масштаб сооружения просто потрясал современников. Четыре года стройки явили городу 505-квартирного гиганта, поднимавшегося на высоту 10–12 этажей.
Дом стал крупнейшим жилым зданием Москвы и считался небоскребом. Мрачно-серые стены создавали впечатление несокрушимой мощи, ассоциировавшейся с могуществом власти.
Жильцами дома, впрочем, как раз и являлись люди, имевшие к власти самое непосредственное отношение. И сотни из них, признанные «врагами народа», погибли в годы репрессий. Поражает и число «самоубийств» не дожидавшихся, когда за ними придут ночью. Да и сам Иофан не раз попадал в расстрельные списки, представляемые на одобрение Сталину. Но каждый раз его вычеркивали из них. Позже семья архитектора объяснит это неизмеримой силой любви Ольги Фабрициевны к Борису Михайловичу, которая словно оберегала его.
Лишь однажды Ольга спросила, что он думает по поводу ареста друга их семьи, Алексея Рыкова. Иофан же в ответ перевел разговор к обсуждению колонн планируемого им Дворца Советов. Судя по записям Ольги, она не меньше мужа переживала его отстранение от работы над значимыми объектами.
Она ставила это в укор себе, так как считала, что легенда о ее пролетарском происхождении провалилась и о ее голубой крови стало известно. Но страхами своими она никогда не делилась с мужем, создавая в доме атмосферу, в которой ее гений мог творить свои шедевры.
Она умерла раньше него на 15 лет – на сердце Ольги Фабрициевны обнаружили более десятка рубцов от перенесенных микроинфарктов. Бориса Иофана смерть настигла в марте 1976 года в санатории «Барвиха», построенном по его же проекту – он умер за чертежной доской с эскизом реконструкции пьедестала скульптуры «Рабочий и колхозница».
Показать полностью
20
Замки Нового времени. Вецауце (Старое Ауце, Алт-Ауц)
Латвия
Воздерживаться от посещения сомнительных сборищ – это правильно.
В 1615 году в Ауце начал заседать ландтаг (типа парламент) герцогства Курляндского и Семигальского.
Фридрих, герцог Семигальский (Земгальский) в Ауце не приехал. Зато явился Вильгельм, герцог Курляндский, настоял на том, чтобы перенести заседания в Митаву (Елгаву) и там натворил таких делов…
Фридрих и Вильгельм были сыновьями Готхарда Кеттлера, который успешно провёл приватизацию владений Ливонского ландмейстерства Тевтонского ордена и стал первым герцогом Курляндским и Семигальским. А его сыновья герцогство, значит, поделили.
Но.
На ландтаге 1615 года уже в Митаве герцог Вильгельм поссорился с дворянами герцогства, до такой степени, что приказал убить лидеров оппозиции братьев Магнуса и Готхарда Нольде.
Этого ему не простили. На ландтаге 1617 года Вильгельм был лишён герцогского титула и приговорён к изгнанию.
А Фридрих стал, значит, властителем всего герцогства. А Ауце этим делом немножко прославилось.
В начале XVII века, когда всё это происходило, Ауце принадлежало как раз герцогу Фридриху. Потом некоторое время поместьем владели Фитингофы, а в 1768 году оно перешло в руки Медемов.
Клаус фон Медехейм (позже фамилия трансформировалась в Медем) явился в Прибалтику в 1459 году и через три года получил от Тевтонского ордена в лен поместье Вилцен.
У ордена тоже были свои вассалы, даром что его основную военную силу составляли воины-монахи, наряду с ними тевтонам служили и светские рыцари.
Один из потомков упомянутого Клауса, Иоганн Фридрих фон Медем, успешно служил в русской армии, дослужился до генерал-поручика (генерал-лейтенанта).
Иоганн Фридрих был женат три раза, и каждый раз невеста приносила ему солидное приданое, так что со временем он стал владельцем поместий в Элее, в Ремте и вот в Ауце.
Генерала и владельца богатых поместий не удовлетворял в качестве предка мелкий рыцарь из 1469 года. Поэтому он предка поменял и стал потомком Конрада фон Мандерна, ландмейстера Тевтонского ордена в Ливонии в 1264-1267 годах. Основным и единственным доказательством родственной связи была созвучность фамилий.
А ещё у этого фон Медема была дочь Доротея (Анна Шарлотта Доротея). В 1779 году эта Доротея вышла замуж за последнего герцога Курляндского и Семигальского Петера Бирона. За эту заслугу её папа получил титул графа Римской империи.
Непонятно, были права на этот графский титул у младших братьев Доротеи, Карла и Кристофа или нет, но раз титул был, они им пользовались, чего добру пропадать.
После смерти отца в 1785 году Кристоф получил Элею, а Карл (Карл Иоганн Фридрих) – Ремте и Ауце.
Этот Карл тоже был не промах.
Герцогство Курляндское и Семигальское было окончательно ликвидировано в 1795 году, территории присоединены к Российской империи.
Нет, не окончательно!
Наполеон любил создавать мелкие буферные государства, типа Цизальпинской или Партенопейской республик. А тут и придумывать ничего не надо, всё готово.
1 августа 1812 года герцогство Курляндское, Семигальское и Пильтенское снова появилось на карте.
Наполеон некоторое время раздумывал, либо самому стать герцогом Курляндским, либо предоставить эту честь кому-нибудь из соратников. Но это ж 12-й год, у императора было полным-полно других забот.
Наполеон назначил временно управляющим Курляндским герцогством как раз Карла Иоганна Фридриха фон Медема.
Карл герцогством как-то управлял, может, и не плохо, но всё рухнуло уже через несколько месяцев, 20 декабря французские войска оставили Курляндию, а без них герцогство как-то не получалось.
За эти труды фон Медем был удостоен российского ордена Святой Анны. Даже двух, вторую степень он получил в 1815 году, первую, высшую – в 1817-м.
Странно, но факт.
В 1827 году Карл Иоганн Фридрих фон Медем умер, ему наследовал сын Карл Отто и вот он-то…
И вот он-то, Карл Отто, в 1839 году пригласил в Ауце ещё молодого, но уже знаменитого прусского архитектора Фридриха Августа Штюлера.
Замок строился с 1840-го по 1843-й.
Штюлер потом ещё много чего построил, почти весь Берлин переиначил. А в Ауце вот – замок Нового времени для Карла Отто фон Медема.
Там ещё кое-что пристраивалось уже в конце XIX века, но облик замка как таковой – от Штюлера.
В начале XX века с замком Вецауце произошло загадочное событие. Он сгорел. Не то в 1901-м году, не то в 1905-м. За 1905-й говорит то, что он упоминается во многих источниках, и то, что в этом году многие замки в Прибалтике горели. Но единственное упоминание о 1901 годе тоже откуда-то взялось. А пятый год может быть все источники друг у друга передрали и решили, что раз пятый – должен гореть.
Ну не знаю.
Причины пожара – три.
Неосторожное обращение с огнём во время празднования Рождества – это если в 1901-м.
Праведный гнев восставших крестьян – если в 1905-м. Они, крестьяне, в этом году действительно много замков пожгли.
Есть ещё версия. Замок поджёг сам хозяин, очередной фон Медем.
Он же, замок, был застрахован на кругленькую сумму, а тут неразбериха, всё вокруг горит. Вот и Медем. И это не единственный случай, когда в поджоге замка подозревался его владелец.
Вот повеселились страховые компании в этом 1905-м.
В 1907-м фон Медемы начали замок восстанавливать. Ну как восстанавливать.
Камень не горит, так что стены замка никуда не делись. А внутренний интерьер сделали попроще, подешевле. Так как-то.
В 1920 году Вецауце у Медемов, конечно, отобрали. Это нормально, так случилось с большинством замков и поместий как в Латвии, так и в Эстонии. Но хотя бы более или менее прилично использовали, и то хорошо. Замок Вецауце был передан Латвийскому университету, сюда приезжали студенты, которые учились на агрономов и проходили практику на окрестных полях и огородах.
Во время Второй мировой войны замок Вецауце был сильно повреждён, но впоследствии его подремонтировали и передали Сельскохозяйственной академии, которая отделилась от Латвийского университета.
Начиная с 1956 года пожить немного в замке Вецауце стало обязательным для всех студентов агрономического и зоотехнического факультетов. Типа практика.
В 1990-м академия переименовалась в Сельскохозяйственный университет, но замок остался в его собственности, считается центром учебно-исследовательского хозяйства «Вецауце».
Фото автора
Показать полностью
19
Под Ярославлем появился необычный павильон, напечатанный на принтере
Фото компании «АМТ»
В Ярославском районе появился новый павильон, напечатаный на строительном принтере. Конструкция представляет собой кошку, держащую в лапках разноцветный кубик. Проект разработал архитектор из Шри-Ланки Санат Абейсекера.
Он лично приехал на открытие и так прокомментировал свою задумку: — "Мы взрослые, все равно считаемся детьми. Всегда хотим радоваться как дети. Вот, это первая пришла мне в голову идея... Играющая кошка... вот... с кубиком... Рубика... Я очень хотел совместить скульптуру, с архитектурой..."
Фигура кошки была напечатана из бетона и заполнена пенобетоном. После ее расписал художник из Литвы Саулюс Гуделевичус. Конструкция кубика сварная, металлическая. Остекление – поликарбонат.
– Ранее печать на принтерах таких сложных по форме объектов в мире не производилась, – отмечает резидент фонда «Сколково».
Работа производилась в цехе в декабре прошлого года. Затем 150 отдельных блоков были перевезены из Кольчугина в Ярославский район и собраны на фундаменте весной этого года. Уже летом завершили внешнюю и внутреннюю отделку. Теперь здание высотой порядка 5,5 метра и площадью 23 квадратных метра служит летней кухней.
Ранее компания АМТ начала печать целого поселка:
В Ярославской области появится напечатанный на 3D-принтере поселок. Всего в нем будет 12 домов
Показать полностью
2