За весь бой «Аврора» выпустила во врага 303 152-мм и 1282 76-мм снаряда - и приняла 18 прямых попаданий, сотни попаданий осколков и кусков горящей шимозы. Самая большая из пробоин была в 3 с лишним метра в поперечнике - это был след от разрыва 203-мм снаряда. Все трубы были изрешечены, Все шлюпки кроме одного вельбота - разбиты в обгорелую щепу. Почти все 75-мм орудия были повреждены, 5 75-мм и 1 152-мм - совершенно разбиты. Корабль был изранен – но принятые перед боем решения Егорьева сильно снизили потери. Хотя корабль был в гуще боя и был весь покрыт мелкими и крупными пробоинами, единственным погибшим офицером был Егорьев. Кроме него в бою погибло всего 14 матросов. Еще 8 офицеров и 74 матроса были тяжело ранены. До 3 часов пополудни экипаж выбрасывал за борт стреляные гильзы, обломки, осколки, как мог долатывал пробоины, отмывал обгоревшие и залитые кровью надстройки и палубы. Около 4 часов погибших матросов похоронили по морскому обычаю, тело же капитана решили похоронить на берегу. Из досок соорудили временный флагшток на месте фок-мачты и перенесли флаг туда. После чего израненный отряд пополз искать нейтральный порт. Через пару дней стало ясно, что сохранить тело Егорьева не удастся, и его пришлось похоронить в море.  Через 8 дней крейсера встретили американские корабли – и были сопровождены на американскую базу в Маниле.

Американцы разрешили русским кораблям  пополнить запасы и отремонтироваться – но на своих условиях: корабли могли либо покинуть порт в течении суток, без шансов доползти до домоа в связи с повреждениями и нехваткой угля, либо остаться в порту, под данную американским властям подписку об неучастии в военных действиях, до их окончания. В знак этого корабли должны были сдать замки орудий в американский арсенал.  В те годы была обычная практика, называвшаяся интернированием: нахождение в порту нейтральной страны кораблей воюющей стороны, без подобных ограничений, делало порт легитимной целей для другой воюющей стороны – и американцам совсем не улыбалось драться с японцами из-за русских крейсеров. Вопрос решился телеграммой из Петербурга – лично Николай II разрешил кораблям остаться на условиях американцев до исправления повреждений. Корабли разоружились, американцы разместили раненых в госпиталях, помогли с ремонтами и дали уголь. Однако даже на стоянке над кораблями  вился не спущенный в бою  русский Андреевский флаг. Но для Авроры и других кораблей отряда Энквиста война окончилась.

Возвращение домой

Корабли починились, экипажи отдохнули, офицеры составили отчеты и написали солидный том доклада  «Каким быть  флоту?» где указали на все выявленные недостатки кораблей,  организации службы, связи и снабжения и оценили возможности развития кораблестроения с учетом всех выявленных недостатков. 23 августа был подписан Портсмутский мир.  Капитан Небольсин отправили с американским судном в Вашингтон, где ему предстояла занять должность морского атташе в США. В сентябре на «Аврору» прибыл новый капитан – В.Л. Барщ. 15 октября русские корабли покинули Манилу и отправились домой, на Балтику – и в феврале эскадра из интернированных американских портах кораблей, остатках I и II тихоокеанских эскадр достигла Либавы – своего порта приписки, русского порта на Балтике, из которого 458 дней назад «Аврора» начала свой поход.

Экипаж, состоявший в основном из призывников и мобилизованных был демобилизован и поехал по домам. Выживших встречали без помпы. Оскара Адольфовича Энквиста, которого винили в том, что он потерял свои броненосцы и не смог их защитить, разумеется даже не наградили и должности не дали. Еще около года он числился в морском учреждении в Гатчине, а потом был уволен со службы, правда с повышением до вице-адмирала. Он вышел на пенсию, жил в Гатчине, потом в Кронштадте. Он пользовался уважением моряков и офицеров. В 1912 он умер и был похоронен в Кронштадте.

Судьба капитана Небольсина сложилась по другому. Он показал себя компетентным офицером. Несколько лет он служил  морским атташе в США. В 1909 он был направлен в учебную часть на Балтике, где командовал отрядом канонерских лодок, передавая морякам свой ценный опыт – и уроки, которые он получил от своего наставника Егорьева. В 1911 он получил под команду новейший линейный корабль «Император Павел I»: на опытного капитана была возложена обязанность освоить корабль, равных которому в России не строили, помочь довести его системы и обучить команду. В 1914 получил под команду целую бригаду устаревших линейных кораблей, провел их испытания и начал учить команду воевать на них. Он был столь же предан Родине и морскому делу, сколь Егорьев – и хотя русские эскадренные броненосцы и дредноуты отчаянно уступали иностранным – делал всё, чтобы корабли сражались как подобает. И хотя его отряд никак не показал себя в I Мировую – его вины в том не было. В марте же героя, уже получившего звание контр-адмирала не стало: он был убит распропагандированным революционным матросом во время матросских волнений, через день после отречения Николая II – и был похоронен в Гельсингфорсе, ныне - Хельсинки.

Что же до бесталанного Рожественского – он попал под суд за сдачу японцам эскадры, однако, вопреки казалось бы всему, он был оправдан. Его даже повысили – до начальника Главного Морского Штаба, что вызвало бурю общественного негодования. Так что начальником штаба он оставался недолго, всего пару месяцев, после чего оставил службу, всеми кроме царя и его приближенных, презираемый и ненавидимый. Он жил затворником, не выходя из своей квартиры, и умер презираемым и  ненавистным морякам и большинством населения,  в 1909 году.

Так что же снится крейсеру "Аврора" на его вечной стоянке, когда утро встает над Невой? Кто знает... Кто-то верит что революция, кто-то верит что открытое море. Быть может ему снятся курсанты, из которых "Аврора" воспитала новых, настоящих моряков. А может её всё еще тревожат свист японских снарядов, разрывы вокруг, шипящие мимо торпеды и свой безумный танец между снарядов и торпед, чтобы спасти экипаж. Но я надеюсь что его сон - другой: Что он входит в бухту, в которой бьют приветственным салютом "Рождество Христово", на юте которой стоит Ушаков и "Императрица Мария", на борту которой стоит Нахимов. Рядом маленький бриг "Меркурий", на юте которого стоит молодцеватый Казарский. Аврора режет волны входя в эту дивную мирную бухту - и за штурвалом ее стоит Егорьев, а справа от него - Небольсин. Рядом бежит "Олег" с Энквистом отдающим на мостике честь и "Варяг", за штурвалом которого стоит Руднев. Впереди у них - "Петропавловск" с которого кораблям и морякам по отечески улыбается Макаров. Они становятся рядом - и дают новый залп в честь входящего в порт голубого корабля - "Ташкента", на мостике которого, приветственно подняв руку стоит Ерошенко. Встретившись на берегу адмиралы и моряки веселятся до утра: хоть они и из разных эпох, но у моряков всегда найдется тема для беседы и весёлые истории из разных эпох. А корабли, стоящие у причалов шепчутся о чём-то своём. Но о чём шепчутся корабли - людям знать не дано.... По крайней мере мне хочется в это верить...

"Аврора" встретила Цусимское сражение в составе отряда крейсеров. Согласно плану боя их задачей было охранять транспорты, по недомыслию Рожественского продолжившиеся тащиться с эскадрой, замедлять ее ход и сковывать маневр даже после того, как были замечены японские корабли. Это же решение исключило возможность крейсеров как-то активно участвовать в бою. Им отводилась роль защиты транспортов и броненосцев от набегов крейсеров и миноносцев – и всё.  Под командованием Энквиста оказались два допотопных крейсера – «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», медленные и слабо вооруженные, по сути – броненосные фрегаты, записанные в крейсера, а так же два относительно современных, быстроходных, бронепалубных крейсера – «Аврора» и «Олег».

Бой «Авроры» начался около часу дня  14 мая 1905 года. Японский крейсер «Идзуми», тоже бронепалубный, но оснащенный тяжелыми 203-мм орудиями, обошел колонну крейсеров с тыла и открыл огонь по идущему в ее хвосте броненосному (тяжелому), но безнадежно устаревшему крейсеру «Владимир Мономах». На помощь «Мономаху» были брошены крейсера «Аврора» и «Олег», флагман Энквиста, которые плотным, хотя и не слишком точным, огнем отогнали японца.

Около трех часов дня на крейсерский отряд Энквиста обрушились целых 8 японских крейсеров и завязали бой. Энквист приказал «Авроре» следовать за «Олегом» и попытался отвлечь японцев. Набрав 18-узловый ход корабли метались между японцами и русскими кораблями, не давая им атаковать транспорты и  тихоходные старые крейсера, которые стали бы изничтожены – или сковали бы маневр «Авроры» и «Олега» - и потому оставленные прикрывать транспорты в бою. Это было рискованным шагом – но Энквист, понимая что у старых кораблей нет и шанса решился положиться на скорость и маневренность новых крейсеров.

Так начался неравный  бой: 29,5 тысяч тонн японской стали, 4 260-мм, 4 203-мм, 28 152-мм, 32 120-мм и 48 76-мм японских орудий против 13,7 тысяч тонн стали русской, 20 152-мм и 36 75-мм орудий Русского флота. Этот бой был сравним разве что с отчаянным боем «Варяга» - у Чемульпо новейшему «Варягу», превосходившему силой «Олега» и «Аврору» и утлому, но вооруженному 203-мм орудиями «Корейцу» противостояли 6 крейсеров, здесь же вражеских крейсеров было по 4 на сражающийся русский крейсер. Правда здесь крейсера не были скованны прикрытием утлого тихохода – транспорты и старые корабли пропустили вперед – и не скованные их малым ходом  капитаны  выжали из крейсеров всю скорость и маневренность, что дало им шансы на выживание.

Решение Энквиста было единственно верным – взятие в бой старинных тихоходов: «Мономаха» и «Донского» превратило бы крейсерский отряд в неповоротливый и уязвимый строй, пусть и способный огрызаться, но очень уязвимый. Энквист сделал ставку на мобильность современных кораблей – и не проиграл. Крейсера оказались достаточно верткими, чтобы уклоняться от японского огня и уверенно отвечать.

«Олег» и  «Аврора» получала удар за ударом и уверено отвечали врагу огнем. Капитаны знали что делать - корабли уклонялись, меняли расстояние до противника и держались.  Удар следовал за ударом – осколки пробили корпус у ватерлинии, другой снаряд уничтожил одно из 75-мм орудий, убив или ранив весь расчёт, 120-мм снаряд ударил в верхушку фок-мачты. Но ее обломки никого не задели, повиснув на повешенных над палубой сетях. Флаг "Авроры" был сбит, но его вновь подняли. В последующем бою флаг сбивала еще несколько раз – но экипаж упорно поднимал его на обрубке мачты вновь и вновь. Тяжелый 152-мм снаряд ударил в боевую рубку, заволокя обзор дымом. Его осколки убили или ранили весь расчет носовой 152-мм пушки – однако пожаров не было. План Егорьева сработал. Тяжелый 203-мм снаряд вырвал солидный клок борта и разбил 2 76-мм орудия. Кусок шимозы вызвал пожар в погребе 75-мм снарядов, который был быстро потушен. Еще один неразорвавшийся снаряд вражеский был выброшен моряками за борт. Усилиями капитана и экипажа корабль был спасён – и снова работал как часы, защищаясь и отвечая огнем на огонь врага. К «Олегу» и «Авроре» подошел на помощь «Жемчуг», очень слабый крейсер, почти без брони и 152-мм орудий, лишь 8 120-мм пушками и почти не способный уравновесить баланс сил – но способный хотя бы отвлечь на себя огонь.

Корабли маневрировали, сходились и расходились и продолжали вести бой. К 3 часамдня японцы смогли выставить крейсера под перекрестный огонь. Снаряды рвались всё чаще и чаще. В «Аврору» ударили еще 2 152-мм снаряда, разбившие 2 152-мм орудия, начался пожар. Старший помощник  Аркадий Константинович Небольсин возглавил тушение пожара – но осколки разорвавшегося рядом снаряда пробили его голову в двух местах, пробили ногу в колене и руку, тяжелые ожоги. Его, тяжело раненного, унесли в лазарет. Пожар потушили – но вслед за этим еще один снаряд попал в трап. Его осколки и обломки через смотровые щели попали в боевую рубку. Рикошеты, высекая искры, понеслись по командному пункту. Почти все, кто был в рубке, были ранены, сам же капитан  Егорьев был ранен смертельно. Корабль потерял управление, но находившиеся рядом старые крейсера «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской» вышли вперед и закрыли поврежденную «Аврору» от вражеского огня корпусами. И вскоре посеченный осколками рулевой встал за штурвал, а еле стоящий на ногах, израненный старший штурман крейсера Прохоров принял командование – и крейсер вырвался из под перекрестного огня.

Крейсера бились упорно и отважно, но к сожалению – не умело и не эффективно. Боевая подготовка в эскадре была поставлено плохо, учебных стрельб было недостаточно, да и стрельба по малоподвижным мишеням, медленно плывущим за буксиром, это не то же самое, что и огонь мечущегося как заяц  крейсера по таким же маневренным целям. Проблем добавляло то, что качество поставленных снарядов было отвратительным, многие снаряды попав в японский корабль не взрывались – и стрельба походила на стрельбу допотопными ядрами. Но вины погибшего Егорьева  в этом не было  -  командовавший эскадрой Рожественский почти не выделил времени и боеприпасов на подготовку и пары-тройки учебных стрельб, проведенных при подготовке к походу и в ходе него, было явно недостаточно для того, чтобы превратить новичков в опытных наводчиков и командиров орудий.
Однако результативные попадания  все же случались – два японских крейсера всё же были повреждены.

Бой продолжался. В три часа пополудни с «Олега» заметили выкатывающийся из строя, подожженный непрерывным огнем японских кораблей, флагманский броненосец «Суворов». Над морем поднялся туман и Энквист решил использовать время для помощи флагману. Он оставил тихоходные старые крейсера у транспортов и повел их было на помощь «Суворову», но видя, что тот быстро теряет ход – приказал вернуться к транспортам и поднять сигнал сбора. К ним поспешили крейсера «Светлана», «Алмаз»  и «Изумруд». Но и к преследовавшим «Олег», «Аврору» и «Жемчуг» японцам подошла помощь  - еще 4 бронепалубных крейсера. И неравный бой продолжился. 6 крейсеров, 2 из которых были очень слабыми, а 2 – поврежденными в прошлом бою бились против 12. Японцы снова получили превосходство в огневой мощи и не дали уравнять численность. Бой продолжился. "Аврора" вновь получала удар за ударом – и отвечала врагу огнем. Японцам удалось пристреляться,  - и  вскоре крейсер поразили два 203-мм снаряда. Осколки разорвавшегося рядом с крейсером снаряда крупного калибра изрешетили нос корабля, перебили цепь якоря. Вода хлынувшие в пробоины затопила отсек носового торпедного аппарата. Еще один 203-мм снаряд  прошил крейсер почти насквозь, от борта до борта и разорвался внутри его носовй части, оставив огромную пробоину. Корабль получил крен – слишком уж много пробоин было рядом с ватерлинией. Чтобы выправить крен пришлось затопить угольные ямы левого борта.

Около четыре часов с «Авроры» снова, в шестой уже раз, сорвало флаг. От фок- (передней) мачты ничего не осталось – и изорванный и многократно пробитый осколками, опаленный, флаг подняли уже на грот- (задней) мачте. По правилам на этой мачте было ожно поднимать только императорский штандарт или флаг командующего флотом – но моряки не могли себе позволить не показать флаг неприятелю. Тали и такелаж были перебиты – и матросы закрепили его на уцелевших обрывках.

Русская эскадра терпела поражение – и всё что оставалась крейсерам – выстроиться в медленно ползущий строй, включающий современные и старые корабли, закрыть транспорты корпусами и прикрывать фланг колонны броненосцев от возможных артиллерийских и торпедных атак японских крейсеров. Крейсера, отбиваясь, ползли вслед за гибнущей эскадрой сперва на запад, потом – на восток. К японцам подошло новое подкрепление –и уже почти 20 крейсеров противостояли 8 русским. В какой-то момент нашим крейсерам повезло – побитая, горящая, но плюющаяся огнем колонна броненосцев прошла между ними японцами. Ее орудия отогнали японские крейсера и  дали крейсерам передышку – но через 15 минут Энквист вновь приказал крейсерам снова встать между броненосцами и транспортами- и бьющими по ним начиненными шимозой снарядами и торпедными аппаратами  японцев. Прочь убрел  с сильным креном японский крейсер «Кассаги», флагман одного из 4-х японских отрядов крейсеров  - русским морякам всё же удалось  если не потопить, то тяжело повредить один из японских крейсеров - попадание русского 152-мм снаряда ниже ватерлинии привело к затоплению угольной ямы и одного из котельных отделений. За ним ушел еще один крейсер - "Читосе" – спасать экипаж, если «Кассаги» не дотянет до порта.

На мостик вернулся раненный старший помощник – капитан 2 ранга Небольсин. Обожженный, в повязках, с головой обмотанной окровавленными бинтами и рукой на перевязи, принявший слоновую дозу морфия, чтобы хоть как-то держаться на ногах он оставался спокойным и бесстрашным, вдохновляя экипаж. Крейсера совершали невозможное, спасая транспорты и броненосцы от врага. Неравный бой продолжался.

Корабль же получал вновь попадания – и всё так же отвечал японцам огнем. Задняя кормовая батарея получила попадание 152-мм снаряда – осколки убили несколько матросов и ранили большую часть расчёта. Эскадра продолжала терпеть поражение – за кормой остался пылающий остов броненосца «Князь Суворов», выкатился из строя кренящийся и охваченный огнем броненосец «Александр III». Часть японских крейсеров засыпала  шимозой  не только крейсера, но и броненосцы – в перелёт над русскими крейсерами. Вот снаряд с японского броненосца пробил броню «Бородино» и взорвался в погребе со снарядами, после чего корабль перевернулся и затонул. Остался за кормой, переделанный из транспорта, не бронированный вспомогательный крейсер «Урал», пытавшийся прятаться за полноценными крейсерами, но всё же получил свою порцию ударов. Злосчастный корабль получил удар снаряда ниже ватерлинии, другой снаряд разбил рулевой привод. Перед тем как крейсер перешел на управление машинами он успел столкнуться с "Жемчугом", помяв тому корму и лопасти одного из винтов. Вскоре отстающий "Урал" получил еще один удар ниже ватерлинии - и его капитан приказал экипажу спасаться и открыть кингстоны.

Погибли два транспорта из 12.  «Олег», после множества попаданий снарядов и крупных осколков напоминал решето, но медленно полз вперед, за ним в таком же состоянии следовала «Аврора» и остальные корабли, оказавшиеся под командованием»Экнвиста» Дневной бой завершался, темнело – но пожары подсвечивали русские корабли и адмирал Того, командовавший японской эскарой, послал в бой миноносцы.

В дневном бою русские крейсера совершили, казалось бы, невозможное. – за долгие часы неравного боя они не только выжили, потеряв лишь большой, почти безоружный и почти бесполезный «Урал», но и смогли прикрыть транспорты от избиения и броненосцы от атак врага. Однако наступала ночь перед развязкой. Японские броненосцы и крейсера отошли – но на остатки русской эскадры обрушился злой рой из 41 миноносца, готовых всадить торпеды в борта русских кораблей. Приближался конце сражения.

Продолжение следует ...

Знаменитый крейсер «Аврора». У кого-то это имя ассоциируется с революцией, а у меня – с жуткой Цусимской бойней, в которой этот корабль отчаянно сражался против японских крейсеров, выжил – и из которой он вырвался. Подвиг, совершенный крейсерами «Олег» и «Аврора» при Цусиме, мало отличался от подвига «Варяга» и «Корейца». Они выдержали предельно жестокий, неравный бой, против противника, превосходившего русские корабли числом и умением, но в наши дни он незаслуженно забыт. «Аврора – крейсер революции» - вот и всё, что может сказать обычный человек. Симпатизирующий коммунистам скажет, что это корабль, с которого началась революция. Симпатизирующим белым назовет его кораблем- предателем.  И никто даже не вспомнит о чудесах отваги и мужества, которые совершил экипаж этого крейсера в Цусимском бою.

Корабль был обречен, но выжил благодаря стойкости и выучке экипажа, уму и предусмотрительности его капитана Евгения Романовича Егорьева и  решительности адмирала Оскара Адольфовича Энквиста, командовавшего при Цусиме отрядом крейсеров. «Аврора» отважно билась до конца, выстояла там где гибли другие корабли, получила два десятка прямых и кучу осколочных попаданий, увернулась от десятка торпед, не пошла на дно, не спустила флаг, когда другие корабли сдавались – и вернулась домой. Разве большего можно было желать от небольшого бронепалубного (читай легкого) крейсера не самой удачной серии?

Крейсера русского флота в те годы вообще  сражались лучше, чем броненосцы  - причин тому было много, но одной из важнейших была замшелость и стереотипность мышления немолодых уже и порядком забронзовевших командиров эскадренных броненосцев, мыслящих бой категориями едва ли не парусных сражений и не понимающих современный бой кораблей от слова совсем. Тем же, по большей части страдали и адмиралы, за вычетом нескольких. Среди последних, конечно же, стоит выделить адмирала Степана Осиповича Макаров, но он долго не прожил, погибнув глупой смертью вместе с кораблём – но на войне такое бывает.  В конце концов, поставленное в ходе ночного боя минное заграждение неразличимо и просто ждет своего часа. Поэтому адмирал не мог предвидеть, что в воде его корабль ждет японская мина. 2-я Тихоокеанская эскадра же, под командой опытного царедворца, но посредственного морского офицера Зиновия Петровича Рожественского, происходившего чинами в штабах, свите императора и на его яхте, шансов, конечно же, имела мало – японские адмиралы, корабли и снаряды обращали мало внимания на отличные манеры, умение польстить начальству,  впечатлить его показухой и опыт маневров при дворе. Когда-то Рожествнский неплохо походил на руских кораблях, повоевал с турками - но карьера и политика увлекли его куда больше.
Воспрявшая же после тысячелетнего сна Японская держава выбирала командиров и адмиралов умелых и зубастых, склонных к новациям в военном деле. Но о причинах поражения написано много.

С командирами крейсеров же ситуация была иной – многие из них были довольно молодыми офицерами, успевшими почувствовать новинки в морской войне и осознать насколько она изменилась.  Эти моряки-балтийцы, брошенные на Дальний Восток, многому научилисья у новатора морской войны Макарова в бытность его командиром практической эскадры Балтийского Флота и комендантом Кронштадта. Да, когда пришла война почти все они оказались подчиненными посредственностей, но их имена – бесстрашного и  гордого Руднева (капитан «Варяга»),  основательного и упорного Лилье (капитан «России»), умного и предусмотрительного Егорьева (капитан «Авроры»), вдумчивого и справедливого  Добротворского (капитан «Олега»)  не забыты до конца – как не забыты и имена других блестящих капитанов русского флота - Казарского (командир «Меркурия») и Ерошенко (Командир «Ташкента»), сражавшихся до и после них.

«Аврора» и ее капитан

«Аврора» - второй бронепалубный (читай лёгкий) крейсер типа «Диана» был спущен на воду в 1900 году. «Дианы» были не самыми удачными для своего времени кораблями,  уступавшими английским, немецким и японским аналогам,  и примерно равные французским. Да, они были легче, медленнее и слабее вооруженными, чем тот же «Варяг» американской постройки, и куда слабее вооружены чем большинство кораблей сходного класса, но имели и свои преимущества.  Сильной стороной «Диан» оказалось удачное размещение орудий и очень высокая, для своего водоизмещения и брони, живучесть. Корабли этого класса пережили жестокие сражения – Цусиму и бой в Желтом Море, хорошо себя показали в бою, приняв немало ударов японской артиллерии – и упорно отвечая врагу.

«Аврора» была наименее удачной «Дианой» - недостатки пришлось устранять уже после принятия корабля в состав флота. Крейсер не мог идти оговоренные 6 часов с максимальной скоростью, двигатель грелся и между спуском на воду и принятием крейсера в состав флота прошло почти 3 года. На момент принятия в строй крейсер имел водоизмещение 6700 тонн, машины мощностью 12 000 л.с. и ход в 19 узлов, был вооружен 8 152-мм, 24 75-мм и 8 37-мм скорострелками, а так же тремя торпедными аппаратами. 

Командир  « Авроры», Евгений Романович Егорьев, не был карьеристом и взлетел не быстро. Долгое время он занимал незначительные должности. Поворот в его жизни произошел после того, как  встретил  Макарова и получил должность капитана учебного корабля в подчиненной Макарову Практической Эскадре, обучая новых моряков и учась сам, впитывая новинки в морском деле и знания о современной войне. Звание капитана I ранга он получил почти в 50 лет – сказались отсутствие связей и не одобряемый начальством нрав – ну  и отсутствие заслуг, ибо на мелких должностях, вроде командира транспорта или учебного корабля шансы их получить были околонулевые. Впрочем, подобная судьба была и у капитана "Варяга" Руднева, так же получившего капитана I ранга по выдвижению Макарова. Вот такой человек и стал капитаном «Авроры» - без большого практического опыта, не считая учений, однако с отличной теоретической подготовкой и развитыми за годы службы в Практической Эскадре незаурядными лидерскими качествами и чёткими представлениями о современном бое крейсеров – а этим  в те годы похвастать мог далеко не каждый.

Лидерские способности капитана в полной мере проявились при переходе к Цусимскому проливу. Он практически не прибегал к мордобою и телесным наказаниям – но экипаж доверял и повиновался ему – возможно, потому что многие младшие офицеры учились на кораблях которыми он командовал. Он был требовательным наставником и много требовал от экипажа – но и заботился о нем, поддерживал самообразование и профессиональный рост подчиненных. Видя капитана подтягивались и офицеры, демонстрировавшие стойкость и выучку.  Даже досуг на «Авроре» был организован лучше, чем на других кораблях эскадры: Егорьев отлично понимал, что скука – худший враг солдата и матроса в долгом походе, и что от нее они начинают всякую дичь творить, поэтому организовал досуг – на стоянках экипаж соревновался в шлюпочных гонках, в пути и на стоянках много занимался спортом, изучал свои аспекты военного дела, участвовал в работе и смотрел представления любительского театра, который часто приглашали на другие корабли эскадры. Среди обшей подавленности бодрая и исполнительная команда «Авроры» выглядела прекрасно, а число дисциплинарных нарушений на голову в бескозырке было одним из самых низких в эскадре. Даже Рожественский не раз ставил экипаж, корабль и командира в пример всем остальным. К Цусиме корабль вышел более готовым, чем большинство остальных кораблей: экипаж был сработан, доверял капитану и офциерам и имел отличный боевой дух – этим могло похвастаться мало кораблей во II Тихоокеанской эскадры, где обычным было пренебрежительное отношение к матросам и зуботычины со стороны офицеров, и чувство безнадёги и недоверие со стороны экипажей

Отлично образованный Егорьев хорошо знал с чем придется столкнуться кораблю в битве: такое нововведение как фугасные снаряды начиненные пикриновой кислотой было ему хорошо известно – благо информация об их испытаниях и применению уже стала достоянием гласности. Пикриновая кислота, она же мелинит, она же лиддит, она же шимоза имела очень серьезный недостаток: она была капризной, реагировала с металлами и образовывала при реакции соли, способные взорваться от малейшего сотрясения не хуже чем нитроглицерин. При  неправильном хранении снаряд с ней мог разорваться даже в канале ствола просто от сотрясения при выстреле. Однако, как начинка снарядов, она была просто идеальной – в два раза боле мощная чем тротил, она при взрыве давала не только очень горячую вспышку, поджигающую все вокруг, но и высокое давление, разрывающее снаряд на очень быстрые и сильно бьющие осколки.

Капитан был одним из немногих офицеров в эскадре, кто прекрасно понимал, насколько будут уязвимы к такому оружию русские корабли – загруженные деревом, с шлюпками и деревянными настилами палуб. Его опасения были не напрасны – в грядущем сражении многие корабли превратились в пылающие гробы для экипажа. Горели даже броненосцы – японская артиллерия вела огонь с приличной дальности и почти не пыталась пробивать броневые пояса броненосцев тяжелыми бронебойными снарядами – а просто обрушивала на них тонну за тонной шимозы.  Предвидя всё это Егорьев перенес вглубь крейсера расположенный крайне неудачно лазарет, приказал рассредоточить по кораблю провизию, чтобы при поражении снарядом или затоплении складов вся она не оказалась потеряна. Он так же приказал поставить над орудиями и по бокам от них дополнительную защиту из пробковых матросских коек и противоминных сетей – в этом ограждении должны были вязнуть горящие куски шимозы и горячие осколки.. Такая же защита была сооружена вокруг мачт – чтобы защитить экипаж и горючую деревянную палубу от обломков мачт и осколков разорвавшихся снарядов. Деревянные щиты внутри бортов, способные, попадании в них фугасного снаряда, дать массу деревянных осколков, способных ранить или покалечить экипаж были выдраны с мясом и выброшены за борт. Корабль стал напоминать какой-то нелепый курятник, но в бою это спасло множество жизней. Однако адмирал Оскар Адольфович Энквист, командовавший отрядом крейсеров не возражал. Сходные меры защиты были предприняты и на флагмане отряда крейсеров – крейсере «Олег».

Старый моряк был немного старомоден, не склонен к чинопочитанию и лизоблюдству, принципиален, презирал интриги, без которых карьерный рост был невозможен. Единственная причина, по которой его включили в состав командования эскадры и представили к званию адмирала, состояла в том, что среди всех высших офицеров эскадры он был почти единственным, кто неплохо знал дальневосточные воды. В бытность его старшим офицером на броненосном фрегате «Память Азова», он в 1891-93 гг. совершил плавание на Дальний Восток. Как и Егорьев он медленно рос в чинах – и служба его проходила в основном на берегу. С 1895 по 1904 он практически не выходил в море и служил командиром то одного, то другого флотского экипажа – по сути его заперли на должности начальника казарм, в которых проживали списавшиеся на берег матросы во время ремонтов, недавно назначенные моряки, не получившие еще назначения на корабль и некий резерв нижних чинов и нестроевых, вроде денщиков, докторов и мастеровых. По выслуге лет, ходатайству родни и после отменно проведенного строевого смотра, он  получил звание контр-адмирала и должность капитана важнейшего торгового порта Чёрного моря -  г. Николаев на Украине. Адмирал Энквист  успешно совмещал эту должность с должностью градоначальника этого города. 53-летний адмирал понимал, что жизнь его клонится к закату, карьера сложилось посредственно, и пора бы выходить в отставку, но в 1904 началась война – и про него вспомнили и назначили одним из младших флагманов формирующейся эскадры. Не обладая опытом службы на современных боевых кораблях он прекрасно понимал, что капитаны крейсеров лучше него понимают, что делают – и не мешал. Однако не отчаявшись и не забронзовев, в отличии от большинства других адмиралов, он изучал морскую тактику, а в походе – жадно учился у капитанов подчиненных крейсеров, возможным тактическим приемам. К моменту сражения он был, возможно, самым компетентным адмиралом из находившихся с эскадрой – вот только под его началом была не эскадра, а лишь небольшой отряд крейсеров. Однако его знания очень пригодились в ходе боя.

Крейсера, вверенные Энквисту - современные "Олег", "Аврора" и безнадежно устаревшие "Владимир Мономах" и "Дмитрий Донской" были готовы к бою настолько, насколько возможно. Эскадра приближалась к Цусимскому проливу. Самоуверенный Рожественский вел её навстречу судьбе.

Миноносцы 1-го отряда – «Бедовый» (брейд-вымпел нач. отряда капитана 2-го ранга Баранова), «Быстрый», «Буйный» и «Бравый» попарно шли вместе с крейсера II ранга «Изумруд» и «Жемчуг» на линии головных броненосцев эскадры – «Князя Суворова» и «Осляби». «Это были наши дозорные справа и слева», - поясняет флагманский штурман В.И. Семенов. Однако к началу боя и все четыре этих миноносца перешли на правый траверз эскадры. Помимо разведки, на них возлагались задачи по эвакуации флагманов – старшего адмирала Рожественского и младшего адмирала Фелькерзама: «Если флагманский броненосец получил крен или вышел из строя и перестал управляться, миноносцы спешат подойти, чтобы принять Командующего и штаб». Но второго из адмиралов спасать было уже поздно. Д.Г. Фелькерзам скончался за три дня до сражения; однако «Зиновий» распорядился скрыть его смерть от эскадры (тем не менее, на некоторых кораблях об этом узнали – Г. К. Граф, «Моряки»).

«Безупречный» шел вторым в ордере 2-го минного отряда с правого борта крейсеров отряда адмирала Энквиста, прикрывавшего тыл эскадры и транспортные суда. Согласно боевому расписанию, он находился при флагманском крейсере I ранга «Олег» и следовал за «Блестящим», несшим брейд-вымпел начальника 2-го миноносного отряда капитана 2-го ранга Шамова. Три оставшихся миноносца – «Бодрый», «Грозный» и «Громкий», значительно отставали к юго-востоку, прикрывая справа цепочку транспортов и крейсеров «разведочного» отряда. Командующий крейсерским отрядом адмирал Энквист, с которым шел 2-й минный отряд, выдал миноносцам приказ, исключающий непонимание их командирами боевой задачи: «Помните, что в случае появления неприятеля вы остаетесь при транспортах и следуете за крейсерами только по особому приказанию» («Тсусимская операция»…).

Примерно в половине третьего ночи 14 мая корабли русской эскадры были замечены японским вспомогательным крейсера «Синано Мару», а полутора часами позднее идентифицированы им. Радио, изобретение русского инженерного гения, оповестило адмирала Того: «Враг обнаружен». С рассветом координаты вереницы броненосцев адмирала Рожественского сообщил японский броненосный крейсер «Идзуми» и начал «вести» эскадру. На 2-й Тихоокеаской эскадре все еще продолжалась повседневная служба, слово в предстоящий бой никто не хотел верить. В 8 часов на русских кораблях «по случаю высокоторжественного дня Священного Коронования Их Величеств» подняли стеньговые флаги; многие вскоре уйдут под ними на дно. В 11.00 командам было разрешено обедать повахтенно; для многих это была последняя трапеза. В 13:49 начался огневой контакт главных броненосных сил 2-й эскадры Тихого океана с главными силами Объединенного флота, и часы истории принялись неумолимо отсчитывать минуты до Цусимской катастрофы.
Хронология Цусимы слишком хорошо известна, а причины трагедии русского флота до сих пор вызывают слишком ожесточенные споры, чтобы останавливаться на них еще раз. На фоне шокирующего разгрома 2-й эскадры Тихого океана, действия командиров и экипажей русских миноносцев в сражении выглядят достаточно адекватными боевой обстановке, пусть и не всегда героическими. Даже капитуляцию «Бедового» с раненым адмиралом Рожественским и чинами его штаба на борту, очевидную трусость с точки зрения кодекса чести моряков Российского императорского флота, с позиции законов войны на море можно обосновать.
Участие миноносца «Безупречный» в Цусимском сражении связано с рядом загадок, точные разгадки которых его команда унесла с собой на дно Корейского пролива. Однако на основании свидетельств выживших очевидцев с различных кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры, а также данных победителей – моряков японского Объединенного флота, можно попытаться выстроить боевой путь «Безупречного».
Крейсерский отряд адмирала Энквиста, с которым шел «Безупречный», и «разведочный» отряд открыли огонь примерно одновременно с главными силами. Однако поначалу арьергардный бой не шел в сравнение с титаническим противоборством броненосцев в голове колонны. Экипажи миноносцев стали свидетелями того, как русские крейсера легко отогнали и повредили сосредоточенным огнем одинокий японский крейсер «Идзуми». Сражение в арьергарде начиналось успешно для русского оружия. С «Безупречного», ставшего сторонним наблюдателем этой перестрелки, как и с других миноносцев, моряки радостно кричали «ура» боевым братьям с крейсеров.
Однако ликование длилось недолго. 3-й, 4-й, 5-й и 6-й крейсерские отряды японского Объединенного флота предприняли свое блестящее «обходное движение» и между 14 и 15 часами нависли с правого траверза над замыкавшими строй русской эскадры крейсерами, транспортами и миноносцами. А это означало, что 14 японских крейсеров, 1 броненосец береговой обороны, 1 авизо и 4 «истребителя» противостояли 5 русским крейсерам, 1 посыльному суду («Алмаз», фактически тот же авизо или безбронный легкий крейсер), 1 вспомогательному крейсеру, 5 миноносцам и 8 эскадренным транспортам. Около 14.30 начался интенсивный артиллерийский бой. Разумеется, русские транспорты также были вооружены легкой артиллерией, а среди японских отрядов было немало слабых устаревших кораблей (броненосец «Чин Иен» вообще в прошлом отважно дрался против своего нынешнего флага в составе китайского флота при Ялу в 1894 г. и с тех пор был весь изранен), и участвовали они в бою не все одновременно… Но соотношение сил все равно сложилось для русского арьергарда классическое «разгромное». В том, что силы адмирала Энквиста сумели долгое время выдерживать это сражение без критических потерь, некоторые историки видят частный успех внутри общего поражения.

Пока шла артиллерийская дуэль между крейсерами, адмирал Энквист мог попытаться повысить свои шансы, бросив на врага свои миноносцы. Тактика торпедных атак против крупных боевых кораблей в то время еще только вырабатывалась, но в Русско-Японской войне уже имелся опыт ее применения японцами в Порт-Артуре, почему было не ответить самураям тем же? Однако русский адмирал не счел это возможным; он был не одинок в чересчур осторожном применении миноносных сил. «За все время войны не было ни одного случая удачной атаки нашими миноносцами судна на ходу, хотя случаев для этого, и самых благоприятных для миноносцев, было много», - написал позднее в докладной записке для Морского ведомства капитан 2-го ранга Славочинский. «Безупречный» и другие миноносцы арьергарда русской эскадры продолжали мужественно, но бесполезно держаться на правом траверзе отряда и наблюдать, как в опасной близости падают японские снаряды.

Командир крейсера «Олег», при котором «Безупречный» находился согласно боевого расписания, капитан 1-го ранга Добротворский, свидетельствует, что в начале огневого боя миноносец получил повреждение. Его рапорт повторяет Новиков-Прибой в комментариях ко 2-му тому своего произведения. Другие российские авторы об этом умалчивают, но данного факта это не отменяет: о «Безупречном» вообще пишут очень скупо. Даже одно попадание главным калибром японского крейсера (у противника имелись 320-мм орудия) могло нанести маленькому миноносцу смертельный удар. Однако в крейсерской перестрелке японцами активно применялись и 152, и 120-мм. Если «Безупречный» действительно «поймал» неприятельский снаряд в начале боя, то не самого крупного калибра. Судя по последующим действиям корабля, существенного ущерба в боеспособности или значительных потерь в команде он не получил. Экипаж «Безупречного» устранил последствия повреждения, не покидая своего места в ордере отряда.
Отстреливаясь от японских крейсеров, арьергард 2-й эскадры Тихого океана мог судить о положении главных сил по интенсивной канонаде, долетавшей в перерывах между грохотом собственных орудий, и по дымам вдалеке. Около 15.30 с борта флагманского крейсера «Олег» заметили объятый пламенем флагман эскадры «Князь Суворов», беспомощно «выкатившийся» из строя эскадры; стало ясно, что дела у главных сил идут скверно. К этому времени закончилось и везение замыкавших строй русских кораблей отрядов. Японские крейсера пристрелялись, и русские корабли стали чаще получать попадания. Повреждения получили большинство крейсеров, на «Авроре» был смертельно ранен командир капитан 1-го ранга Евгений Романович Егорьев. Подал сигнал бедствия пораженный под ватерлинию вспомогательный крейсер «Урал», был критически поврежден транспорт «Иртыш», тонул от столкновения с другим транспортом буксир «Русь»…
Один из двух главных японских источников о Цусимском сражении, «Великое сражение Японского моря» в переводе ужу упоминавшегося офицера штаба 2-й Тихоокеанской эскадры Владимира Семенова, указывает на участие в арьергардном бою русских миноносцев, правда, в довольно плачевной роли. «В 3 часа 40 минут три дестрорера, попавшиеся на пути нашей эскадры, едва спаслись». Но курсы русского и японского отрядов не пересекались, миноносцы из ордера не выходили, да и никто из русских моряков не вспоминает об этом эпизоде. Переводчик японского официоза кавтораг Семенов вообще полагал, что крейсера противника обстреляли собственные три «истребителя» из 3-го боевого отряда. Неразберихи хватало и у японцев…
«Безупречный» и другие российские миноносцы продолжали оставаться в этом бою зрителями поневоле. Деятельным и энергичным людям, служившим на них, было тяжело оказаться в такой роли, но они терпеливо ждали приказов. Приказов, которые уже некому было отдать: командовавший арьергардом адмирал Энквист занимался своими крейсерами, старший флагман адмирал Рожественский был серьезно ранен и утратил контроль над обстановкой, младший флагман адмирал Небогатов сам ждал приказа…
К 16.30, главные силы 2-й Тихоокеанской эскадры, которые теперь вел броненосец «Бородино», уклоняясь от охватывающего маневра броненосных сил адмирала Того маневром на обратный курс (в литературе его называют «вторым бегом на юг»), встретились со своим отчаянно сражавшимся арьергардом. Хотя в линейном строю русских броненосцев больше не было погибшего «Ослябя» и отчаянно боровшегося за жизнь флагмана «Князь Суворов», многие корабли были жестоко избиты японскими снарядами, это еще была внушительная сила. Меткость огня эскадры Рожественского при Цусиме, мягко говоря, вызывает много вопросов, однако на данном этапе сражения комендоры 2-го и 3-го русских броненосных отрядов успешно накрыли японские отрядные флагманы крейсера «Кассаги» и «Нанива». Решив не искушать солнечную богиню Аматерасу, японские крейсерские отряды отошли на восток, русские же крейсера на некоторое время встали под защиту нестреляющего борта броненосцев.
Встречу растрепанных в бою отрядов русского флота можно описать, как временное скопление кораблей под убийственным огнем противника. Постепенно полуразгромленная эскадра, повинуясь приказам командиров отрядов, вытянулась в четыре неровных кильватерных колонны и снова двинулась на север, упрямо продолжая пробиваться во Владивосток. Миноносцы при этом, согласно данным всех очевидцев, «совершенно потеряли строй». Не получая приказов, их командиры оказались предоставлены собственной инициативе. Именно час сражения между 17.00 и 18.00 был отмечен активными действиями нескольких миноносцев, в том числе – «Безупречного».
«В 6 часу вечера миноносец «Буйный» подошел к «Суворову», - свидетельствует первый официальный русский летописец сражения капитан 1-го ранга граф Капнист («Тсусимская операция…»). С объятого огнем разрушенного флагмана доблестный миноносец, до этого уже храбро спасавший команду «Осляби», под огнем японских крейсеров принял раненого адмирала Рожественского и большую часть его штаба. Впоследствии историки определили время спасательной операции как с 17.10 по 17.30. После этого «Буйный» полным ходом бросился догонять русскую эскадру. Точное местонахождение «Безупречного» в это время неизвестно. Достоверно можно сказать только о том, что около 18 часов «Буйный» и «Безупречный» встретились в арьергарде русской эскадры и совместно предприняли отчаянные усилия по оповещению русских кораблей о сдаче адмиралом Рожественским командования своему младшему флагману адмиралу Небогатову.

В промежуток же между 17.30 и 18.00 одним из этих миноносцев, «Безупречным» или «Буйным», был совершен самый блестящий маневр русских миноносных сил в Цусимской баталии – торпедная атака против главных броненосных сил Соединенного флота Японии, 1-го боевого отряда под флагом самого адмирала Того. «В 5 часов 33 минуты, идя на NW 67°, вдруг встретили несущийся на нас неприятельский миноносец, - рассказывает наиболее подробная японская история сражения, «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи» (издание Морского Генерального штаба империи), - Уклонившись от него на NO, заставили его отойти». Этот эпизод сражения отражен японскими военно-морскими историками на прилагающийся карте с должной самокритичностью. Курс 1-го боевого отряда, а это 4 броненосца во главе с флагманским кораблем «Микаса», 2 броненосных крейсера и 1 авизо, делает характерный зигзаг, уклоняясь от одного русского миноносца.
Кто же был этот одинокий герой? «Около 5 ч.30 м. он (1-й боевой отряд японкой эскадры) встретил несшийся на него миноносец, вероятно, «Буйный», - пишет граф и историограф «Тсусимы» Капнист. На этом аргументы в пользу атаки «Буйного» исчерпываются. К указанному времени «Буйный» вез раненого адмирала Рожественского и, кроме того, был переполнен спасенными с «Осляби» (204 чел.) и «Суворова» (22 чел.) людьми. «В машине лопнул теплый ящик, котлы приходилось питать забортной водой, один котел совсем засорился, и его выключили», - описывает аварийное техническое состояние миноносца Новиков-Прибой; в данном случае ему можно верить, он пишет со слов матросов с «Буйного», которых встречал в плену. Начинать в таком состоянии торпедную атаку было бы безумием. Командира «Буйного» капитана 2-го ранга Николая Николаевича Коломейцева современники характеризуют как опытного моряка, удивительным образом сочетавшего смелость с осторожностью. Бесшабашно ринуться в бой на неисправном корабле, переполненном деморализованными «чужими» матросами, было не в стиле этого хладнокровного человека. К тому же сам Коломейцев, выживший при Цусиме и проживший до глубоко старости, никогда не рассказывал ни о чем похожем.
«Это был миноносец «Безупречный», потом пропавший без вести», - первым из русских авторов называет героя одинокой торпедной атаки Новиков-Прибой в комментариях ко 2-му тому своего произведения. Советского беллетриста Цусимы много и отчасти заслуженно критикуют за принижение доблести русских моряков, однако именно ему принадлежит приоритет в рассказе об атаке «Безупречного». Впрочем, к этому моменту сражение было уже проиграно русской эскадрой, и этот эпизод никак не повлиял на его исход.
Около 18.00 «Безупречный» вернулся к главным силам 2-й эскадры Тихого океана. Тогда миноносец в последний раз видели с русских кораблей, в последний раз слышали голос его командира капитана 2-го ранга Матусевича, передавшего через рупор приказ о переходе командования от раненого адмирала Рожественского к младшему флагману Небогатову. Рассказывает «Тсусимская операция» издания Морского генерального штаба в Санкт-Петербурге: «С миноносца («Буйный») был сделан сигнал о передаче командования к.-адм. Небогатову с приказанием идти во Владивосток. Это было в начале седьмого часа. Сигнал был принят и отрепетирован некоторым крейсерами и транспортами, но с «Императора Николая I» (флаг адм. Небогатова) не замечен. Миноносцу «Безупречный» было приказано подойти к «Императору Николаю I» и сообщить на словах адмиралу Небогатову о передаче ему командования, с приказанием вести эскадру во Владивосток…
Вскоре после этого к «Императору Николаю I» подошел миноносец «Безупречный» и передал голосом: «Адмирал Рожественский ранен, находится на миноносце; приказывает Вам идти во Владивосток». После чего к.-адм. Небогатов поднял сигнал: «Следовать за мной».

Над Цусимским проливом спускался вечер. Предстоящей ночи было суждено увидеть массированные атаки японских миноносных сил на поредевшую и растрепанную 2-ю эскадру Тихого океана, все еще упорно тянувшуюся курсом на Владивосток. Этот поворот в ходе сражения в значительной степени определил судьбу русских миноносцев.
«Миноносцы не получили никаких указаний от адмирала Рожественского, что им делать в ночь после боя, - пишет историограф «Тсусимы» граф Капнист. – В предыдущие ночи, когда уже была опасность минных атак, он их держал в строю эскадры. Поэтому они и сочли, что поручение держаться при крупных судах днем касается и ночи». Он делает верный вывод: «Кроме опасности быть принятыми за неприятельские и расстеленными собственными судами, есть не меньшая опасность для крупных судом принять неприятельский миноносец за свой и подпустить его к себе… Отсутствие в нашем флоте правильного военного образования и обучения, как в мирное время, так и за время похода 2-й эскадры, в достаточной мере объясняет это странное недоразумение».
О результатах подобной тактики можно судить на примере крейсера «Владимир Мономах». Он сначала последовательно обстрелял «Бедовый» и «Громкий», а затем внезапно начал миролюбиво запрашивать голосом атакующую тройку японских миноносцев – и в результате получил попадание торпедой, повлекшее на следующий день гибель корабля. Русские миноносцы, малочисленные, изношенные, частично поврежденные и перегруженные спасенными моряками, в свою очередь, не смогли защитить ни один из своих кораблей.
На этом фоне действия миноносца «Безупречный», вернее – его командира капитана 2-го ранга Матусевича выглядят достаточно разумными. С наступлением темноты «Безупречный» отделился от эскадры и двигался на прорыв во Владивосток в одиночку. Этот маневр имел шанс на успех.
Во-первых, за такое решение «голосовала» проблема с топливом. Русские миноносцы с 15 мая 1905 г., т.е. уже на второй день после начала сражения, остро столкнулись с нехваткой угля, ограничивавшей им возможность маневра. Тратить очень ограниченные ресурсы угольных ям «невки» на обреченные движения агонизирующей эскадры бессмысленно, решили на «Безупречном». Следовательно – вперед на прорыв!
Во-вторых, в одиночку было легче проскочить через завесу кораблей Объединенного флота адмирала Того. Российские имперские историографы Цусимского сражения не все разделяют это мнение, однако им возражают факты. Прорывавшийся эскадренным строем адмирал Небогатов в итоге капитулировал, единственный его корабль – крейсер «Изумруд» - ушел от позора в одиночку. Адмирал Энквист смог увести остатки своего крейсерского отряда вместе, но в обратном направлении – на Филиппины. Оба пробившихся во Владивосток русских миноносца – «Бравый» и «Грозный» - проскочили туда поодиночке, один прошел и легкий крейсер (посыльное судно) «Алмаз».
И, наконец, рано или поздно почти все командиры русских миноносцев (кроме «Буйного», который окончательно вышел из строя и был затоплен артиллерией крейсера «Дмитрий Донской») пришли к решению отделиться от крупных кораблей и попытать удачу самостоятельно. Словом, «Безупречный», благодаря решению своего командира на исходе первого цусимского дня, имел реальную возможность дойти во Владивосток.
Однако в случае с «Безупречным» фактор удачи, который вообще имеет в морском деле крайне важное значение, не сработал.

ГИБЕЛЬ «БЕЗУПРЕЧНОГО».
В ночные часы с 14 на 15 мая 1905 г. миноносец «Безупречный» сумел пройти из Цусимского пролива в Корейский.
К этому времени Объединенный флот Японской империи уже разворачивал там заслон, готовясь устроить «теплую встречу» пережившим «миноносную ночь» русским кораблям.
Пишет Г. Б. Александровский, который, как эмигрантский правопреемник российской имперской военно-морской школы, относится к перспективам прорыва скептически: «Конечно, все японские крупные корабли перешли за ночь к острову Дажелет и расположились цепью между южной оконечностью Кореи и этим островом. (...) Кроме того, по всему побережью Кореи и на острове Дажелет находились японские посты наблюдения, которые сообщали обо всех замеченных передвижениях русских кораблей» (Г. Б. Александровский. Указ. соч.).
Однако в случае с «Безупречым» регулярная японская «рыболовная сеть» как раз не сработала. Миноносец погубило несчастное стечение обстоятельств.
В бою накануне крейсер 2-го класса (бронепалубный) «Касаги», флагман 3-го отряда, получил под ватерлинию тяжелый русский снаряд. Началось затопление котельного отделения и угольной ямы, появился крен. Поврежденный крейсер было решено вывести из боя и препроводить в залив Абурадани для зализывания ран. Сопровождать «раненого командира» было поручено другому крейсеру 2-го класса – «Читосе», под командой капитана 1-го ранга Такаги Сукэкадзу. Сопроводив поврежденный флагаман до места назначения, «Читосэ» принял флаг командира 3-го боевого отряда адмирала Дэва Сигэто, а с канонерской лодки (устаревшего шлюпа) «Амаги» - подразделение матросов-новобранцев, следовавших на эскадру адмирала Того. В 21.50 14 мая крейсер вышел из залива поспешил вернуться в боевые порядки у острова Дажалет: адмирал Дэва торопился успеть к окончанию сражения. Так на заре 15 мая 1905 г. курс «Читосэ» пересекся с курсом «Безупречного».
О дальнейшем повествуют сухие строчки из основного японского официоза о морских битвах Русско-Японской войны «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи» (сост. Ген. штабом в Токио; пер. с яп. А. Воскресенский ; изд. под ред. Морского Мин-ва, СПб., 1909-1910) В 4-м томе, озаглавленном « Действия против 2-й Тихоокеанской эскадры и овладение о. Сахалином» статья 3 главы V носит название «Потопление миноносца «Безупречный». Она проясняет общий ход событий и действия японских кораблей в бою и после него.
«…Крейсер вышел из залива Абурадани в 9 часов 50 минут вечера; на пути к острову Дажелет около 4 часов утра с левого борта по носу был замечен миноносец. Крейсер повернул влево, но миноносец также повернул влево и начал уходить полным ходом. Уже рассветало, и было видно, что миноносец двухмачтовый и 4-х трубный. Убедившись, что это неприятель, «Читосе» немедленно повернул за ним в погоню; так как тот, по-видимому, не мог развить полного хода, то расстояние постепенно уменьшалось, и в 4 часа 20 минут «Читосе» открыл огонь».

Крейсер «Читосе» к Цусимскому сражению получил богатый боевой опыт, воюя против российской 1-й Тихоокеанской эскадры (Порт-артурской). В частности, он участвовал в потоплении русских миноносцев «Внушительный» и «Стерегущий». Командир и экипаж «Читосе» примерно знали, чего можно ожидать от миноносников Российского императорского флота, и действовали соответственно. На крейсере в момент боя держал флаг командир 3-го боевого отряда адмирал Дэва, однако, согласно практике всех флотов мира, кораблем в бою командует именно командир, адмирал командует соединением. Руководил действиями «Читосе» против «Безупречного» командир крейсера капитан 1-го ранга Такаги.
«Он родился в префектуре Кагосима, - гласит официальная японская биография этого офицера. - В 1882 г. он окончил Военно-морскую академию (9-й выпуск) и был направлен на шлюп "Сейки» (в 1888 г. наскочивший на мель в устье реки Фудзи и затонувший – М.К.). Служил во время японо-китайской войны в качестве командира отряда. Стал командирам крейсера "Хиэй" в 1902 г. и крейсера "Читосе" в 1903 г., а во время Русско-Японской войны не смог догнать крейсер 2-го класса "Новик" в ходе боя в Желтом море. В битве в Японском море он преследовал и потопил эсминец "Безупречный" вместе с миноносцем "Ариаке". После войны он составил "Справочник по оперативной тактике", и, после службы в качестве командира кораблей "Миядзима" и "Чин Иен" (броненосец бер. обороны – М.К.), стал командиром резервной военно-морской базы в Майдзуру, а в 1912 г. уволился в запас». Из неофициальной биографии: каперанг Такаги много пил, за что получал неоднократные взыскания, но это не мешает ему быть хорошим моряком.
Но перейдем к русскому командиру, капитану 2-го ранга И.А. Матусевичу. В сложившейся обстановке он действовал единственно верным способом – уводил свой корабль из-под удара. «Безупречному» бы в это время развить 26-27 узлов заложенной в ТТХ скорости, и он ушел бы от «японца» , машины которого выдавали максимум 22,5 узла… Однако ходовая часть «Безупречного» после изматывающего перехода 2-й эскадры Тихого океана была очень изношена, к тому же накануне он несколько раз выводил ее на форсированный режим и, видимо, окончательно этим «убил». «Читосе» по факту шел быстрее и имел свободу маневра – не соваться в радиус действия мелкокалиберной артиллерии русского миноносца, а самому крушить его из десяти 120-мм стволов. Возможно, из девяти: накануне в бою с русскими крейсерами «Читосэ» «заработал» два попадания, было выведено из строя одно орудие, какого калибра – не сообщается. Но общей картины это не меняет.
Под таким ураганным огнем «Безупречный», маневрируя и уклоняясь, продержался 1 час 7 минут – подсчитано самими же японцами. Это позволяет оценивать действия командира и экипажа русского корабля в неравном бою как умелые и грамотные.
«В это время подошел миноносец «Ариаке» и тоже начал стрелять по неприятелю», - продолжает описание неравного боя «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи» .

На сцене появляется новое действующее лицо – «истребитель» «Ариаке» (командир - капитан-лейтенант Масао Куцуми), который сам по себе по вооружению сильнее «Безупречного» и гораздо быстроходнее - до 29 узлов. До сего времени ему не удалось ничем отличиться, и теперь команда «Ариаке» рвалась в бой, чтобы получить свою долю победы. Можно предположить, что «Ариаке» отважно сунулся к «Безупречному» на дальность стрельбы своей артиллерии - 76- и 57-мм. Следовательно, и сам вошел в зону поражения по крайней мере «главного калибра» русского миноносца – его носового 75-мм орудия.
Вступил ли «Безупречный» в артиллерийский бой с японскими кораблями? На этот вопрос смогли бы ответить рапорты командиров «Читосэ» и «Ариаке», составленные по результатам боя. Однако в переводе на европейские языки их обнаружить не удалось. Не факт, что и на японском языке они существуют, а не погибли с другими архивами императорского флота в годы Второй мировой войны.
Очевидно, что на протяжении большей части боя японские корабли держались вне пределов досягаемости слабых пушек «Безупречного». В подобной ситуации, например, миноносец «Блестящий» огня не открывал: зачем разбрасывать попусту боезапас, когда все равно не добьешь? Но у «Блетящего» был шанс уйти, и в итоге большая часть его команды (погибли только 3 чел., в т.ч. командир кап 2-го ранга А.С. Шамов) выжила, перебравшись с тонувшего миноносца на систершип «Бодрый». На «Безупречном» же иллюзий относительно исхода боя быть не могло. Людям проще умирать, когда они сражаются. Ответный огонь «Безупречного» более чем вероятен.
Не секрет, что моряки русских броненосцев в Цусимском сражении стреляли плохо. У крейсеров этот показатель уже лучше. Миноносец же «Громкий» «залепил» только одному из дравшихся против него японских «истребителей», «Сирануи», 22 попадания. Русские миноносники стрелять умели, когда было по кому. Однако их пушки были малоэффективны. На «Сирануи» после сражения с «Громким» критических повреждений не было, потери японцев – 3 убитых и 7 раненых. В последнем бою легендарного миноносца «Стерегущий» русские моряки поразили 19 снарядами три неприятельских «истребителя» – только один из них, "Акэбоно", был вынужден выйти из боя из-за подводной пробоины и затопления в кормовой части, потери врага на всех трех кораблях – 1 убитый и 7 раненых.

Ни крейсер «Читосе», ни миноносец «Ариаке» в бою с «Безупречным» повреждений не зафиксировали, потерь в личном составе не имели. Нельзя полностью исключить, что командоры русского миноносца могли добиться попаданий в «Ариаке», но не результативных, японцы услышали только «стук по корпусу»… А вот «Безупречному» вражеские снаряды причиняли смертельные раны.
«Нанеся серьезные повреждения и видя, что неприятельский миноносец совершенно потерял боевую способность и скоро затонет, «Читосе» в 5 часов 27 минут прекратил огонь и вместе в «Ариаке» пошел к острову Дажелет» («Описание…).
Почему японские корабли ушли, предоставив погибающий «Безупречны» его судьбе, даже не дождавшись, пока он затонет? Ряд российских авторов называют причиной самурайскую месть за упорное сопротивление русского миноносца.

____________________________________________________________М.Кожемякин.

ОКОНЧАНИЕ ТЕКСТА ДАНО ПЕРВЫМ КОММЕНТАРИЕМ.