Тим Шваб — журналист-расследователь из Вашингтона, «Проблема Билла Гейтса» — его первая книга. Эта книга — первый полноценный журналистский отчет о Фонде Гейтса, разоблачительная работа журналистских расследований с яростной полемической остротой. Никто, кто выйдет из книги «Проблема Билла Гейтса», не будет смотреть на него прежним взглядом.

Типичный вопрос, который задают о Билле Гейтсе: что происходит, когда босс из ада решает спасти мир? Новая книга предполагает, что есть более глубокий и интересный вопрос: чего Билл Гейтс хочет от человеческой жизни?

Уильям Генри Гейтс III, родившийся в 1955 году в самом центре демографического взрыва у богатого сиэтлского адвоката и наследницы банковского дела, входит в исчезающе малую группу людей, которые не только могут представить себе иное будущее для человечества, но и имеют разумные шансы воплотить его в жизнь. Он может сделать это благодаря законам своей родной страны США. Самым важным является налоговый кодекс, который позволяет Гейтсу переводить большие суммы денег в фонд своего благотворительного фонда, из которого он может тратить их на цели, которые он сам придумает.

Какова цель? Как бизнесмен Гейтс, который стал соучредителем Microsoft в 1975 году, был ориентирован на достижение тех же целей, что и все бизнесмены: зарабатывать больше денег, чем тратишь, и расширять свою клиентуру. Метрика ясна. Успех измеряется прибылью, ценой акций и долей рынка. Что происходит, когда бизнесмен направляет импульс количественной и табулирующей оценки на цели человечества в целом? Самый вульгарный ответ — правильный. Вы измеряете успех в человеческих жизнях.

В то же время благотворительность Гейтса за пределами США гораздо меньше ориентирована на образование и больше сосредоточена на всеобщем сокращении смертности, особенно от инфекционных заболеваний. Здесь может работать еще более базовый психологический импульс — желание быть лучшим. Возьмем полиомиелит. Гейтс, похоже, зациклен на том, чтобы быть тем человеком, который искоренит полиомиелит, финансируя программы вакцинации, однако это, возможно, на самом деле помогло увеличить число людей, затронутых этой болезнью. Шваб ссылается на отчет British Medical Journal , в котором подсчитано, что в 2020 году более 1000 человек по всей Африке были парализованы из-за полиомиелита, вызванного вакцинацией.

Гейтс, возможно, находился под влиянием мифологии Джонаса Солка, который разработал вакцину от полиомиелита в пятидесятых, когда Гейтс был ребенком. Легко представить, что Гейтс поместил себя в этот пантеон как человека, который в конце концов нанес болезни смертельный удар.

Самый простой способ попасть в пантеон — создать свой собственный. Как и многие богатые люди, Гейтс считает себя эрудитом, потому что рядом всегда есть сотрудник, который будет восхищаться его новым лакомым кусочком знаний. Его гениальным ходом стало превращение всей экосистемы СМИ в армию людей, которые всегда соглашаются. Широкая полоса того, что обычно считается левоцентристским крылом мировой журналистики, — например, BBC, Financial Times , Guardian , Atlantic , New York Times , Le Monde , Der Spiegel и Al Jazeera — финансируется за счет средств Фонда Гейтса. Снова и снова Шваб приводит примеры того, как эти издания смягчают критику филантропии Гейтса. Как он отмечает, есть что-то странное в том, что комментаторы СМИ выражают обеспокоенность, когда Джефф Безос, владеющий Amazon, потратил 250 миллионов долларов на покупку Washington Post , — но гораздо меньше интересуются тем, что BMGF тратит в десять раз больше на СМИ с 2009 года.

Существует распространенный конспирологический образ Билла Гейтса как дьявольского гения или выдающегося ума. Одна из крайних теорий заключается в том, что он придумал эпидемию Covid как предлог, чтобы ввести наноботов в руки безмозглой мировой общественности. Правда из книги Шваба более банальна. Гейтс на самом деле не очень хорош в создании мира, который функционирует в соответствии с его собственными принципами. Его «смелые вмешательства имели огромный успех в возвышении Билла Гейтса на мировой арене», пишет Шваб, «но в практическом смысле все эти усилия были крупными неудачами».

Вакцины, которые продвигает Гейтс, редко являются панацеей, как он утверждает. В 2022 году он приписал снижение смертности от ротавируса своей вакцине, но снижение было в значительной степени обусловлено тенденциями в общественном здравоохранении, которые начались за годы до его вмешательства. Его почти религиозная вера в коммерциализацию интеллектуальной собственности означает, что даже истории успеха — например, в вакцинации от детской пневмонии — затмеваются жизнями, потерянными из-за патентных монополий. Та же самая вера в рыночную магию привела его к тому, что он, как сообщается, запретил Оксфордскому университету предлагать то, что могло бы быть «народной вакциной» от Covid-19. На вопрос журналиста об отказе от патента он ответил: «Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал».

Утешение в том, что хотя Гейтс тратит много денег, растет скептицизм относительно вмешательства миллиардеров как панацеи от проблем человечества. Можно рассматривать часто комичные заговоры вокруг Гейтса (и Всемирного экономического форума, с которым его часто ставят в пару) как преувеличенный симптом фактического перегиба частных лиц, которые на протяжении последних двух десятилетий пытались делать политику из бизнес-класса на высоте 40 000 футов над демократическими правительствами. То, что Гейтс фактически купил молчание журналистов, которые могли бы быть его самыми острыми критиками, только подталкивает людей, что вполне понятно, еще дальше к маргинальным изданиям, которые, по крайней мере, не поддерживаются Фондом Билла и Мелинды Гейтс, поскольку они сообщают о Фонде Билла и Мелинды Гейтс.

Хотя книга Шваба — это история разочарования и даже гнева по поводу культуры секретности и часто некомпетентности внутри филантропического мира Гейтса, она также странно воодушевляет. Возможно, мы начинаем решать «проблему Билла Гейтса» посредством постепенного (хотя и крайне неравномерного) возвращения веры в способность государственных органов действовать лучше, чем частные мировые творцы, наряду с продолжающейся дискредитацией спасителей технологий, которые пользовались такой доверчивой аудиторией в первые годы тысячелетия. Последний процесс разочарования был ускорен разоблачениями вокруг покойного сексуального преступника и миллиардера Джеффри Эпштейна и его длинного списка социальных контактов, среди которых был и Гейтс. В электронном письме коллегам Гейтс написал о светском мероприятии, организованном Эпштейном: «К нам зашли очень привлекательная шведка и ее [15-летняя] дочь, и я в итоге остался там довольно долго». (С тех пор Гейтс выразил сожаление по поводу своей связи с Эпштейном.)

Хотя гораздо больше места можно было бы уделить роли бывшей жены Билла, Мелинды, которая является сопредседателем фонда, стоит отметить, что она ушла от мужа, с которым прожила 27 лет, отчасти из-за сохраняющихся вопросов о его связях с Эпштейном. Эти части книги могут показаться сплетнями, но они не несущественны, когда так много стоит и падает на личную репутацию и доверие.

Решение проблемы Билла Гейтса не означает, что более крупные проблемы решены. Это просто оставляет нас с обычными демократическими тупиками, испарением государственного финансирования высшего образования и фундаментальных исследований и испарившимися моделями доходов для журналистики и издательского дела. Однако развеивание миража нулевых о всемирном управлении знаменитостями-миллиардерами помогает прояснить разум. Человеческие жизни должны быть чем-то большим, чем зарубки на бите плутократа.