Потому что с тем подходом, который царил в отечественном кинобизнесе девяностых и нулевых годов, нормального сценария никто бы не написал. А если бы написал, то его бы до неузнаваемости переделали перед съемками.
Знаете, что получилось бы в итоге?
Началось бы все со сцены ареста Гумилева 3 августа 1921 года. Ну или с вечера накануне ареста. Дальше нам бы во всех подробностях показывали его допрос какими-нибудь звероподобными чекистами. Потом поэт с живописными фингалами лежал бы на нарах и вспоминал флэшбеками выступления в «Бродячей собаке», ухаживания за юной Аней Горенко в Царском Селе, переправу через африканскую реку, свист пуль над окопами Первой мировой.
Сцены из прошлой жизни были бы весьма очень яркими, а основное повествование — в приглушенных пыльных тонах. И весь сериал мы бы так и мотались — нырок в благословенные дореволюционные времена, а потом суровая реальность с наганами, сапогами, кулаками и фуражками.
Красная линия сериала прослеживалась бы максимально четко — режим расправляется с лучшими людьми эпохи. Тем, кто не понял с первого раза, разжуем в нескольких монологах. И еще в титрах что-нибудь драматичное напишем.
Не поймите неправильно. Арест и расстрел Николая Гумилева — действительно великая трагедия. Об этом можно и нужно скорбеть. Но сводить все значение биографии поэта только к этому моменту — значит, максимально обесценивать всю его жизнь и все его творчество.
Это все равно, что сериал про Есенина снять с упором на обстоятельства его смерти в «Англетере». Причем на первый план вывести сложную игру чекистов. И эта тема занимала бы две трети всего экранного времени. Что-что, такой уже сняли? Ну так о том и речь.
Тема «герой против чекистов» в отечественных сериалах последних тридцати лет стала главным трендом. Шаблоном, набившим оскомину. Она воспринимается уже как ритуальные мантры — вроде обязательных негров и представителей разных меньшинств в западных шоу.
Лишь в последние годы диктат в этом плане несколько ослаб. Теперь уже можно снять просто сериал о поэте Серебряного века. Про все многообразие его личности. Про творческую тусовку в Петербурге. Про миллион приключений в экспедициях. Про стихи, любовь и войну. И про смерть конечно, тоже — но в конце. В самом конце его насыщенной и полнокровной жизни.
Источник: Литинтерес
