Длиннохвостые белые фаэтоны парами кружили над мачтами, как будто сопровождая нас на пути к их дому, и ветер доносил их приветственные крики.

В пробивающихся сумерках начали вспыхивать огни приближающегося города. Мы вышли на финишную прямую – прямо по курсу виднелся разрыв между жёлто-коричневыми коралловыми скалами, который являлся входом в гавань Сент-Джордж. Несмотря на то, что каждую минуту океан одаривал нас волной, никто не уходил посидеть в тепле и сухости внутри лодки. С нетерпением и задорным блеском в глазах мы все стояли на ногах, наблюдая, как «Алетес» неумолимо приближается к узкому проходу между двумя высокими берегами. Кузяша бегал от одной стороны кокпита к другой, всматриваясь в буи, обозначающие канал, и фонари, зажигающиеся на такой долгожданной земле.

– Смотрите, зелёный. А тут красный! – радостно комментировал он свои наблюдения.

Даже капитан, который практически в одиночку нёс вахту последние сутки, выглядел бодро и воодушевлённо.

Снова заговорила рация, вызывая парусную лодку «Алетес». Нас всё ещё ждали и буквально в прямом эфире («100 метров прямо, теперь направо») провели сквозь бухту к причалу таможенного и пограничного контроля.

Очень приятный молодой человек принял швартовы, помог привязаться к причалу и провёл капитана в здание таможни. Оформление всех необходимых документов заняло не больше пятнадцати минут, и мы, счастливые и довольные, поехали бросать якорь на якорной стоянке.

– Давай не будем тут между лодок щемиться, а пойдём кинем за ними, – говорил муж, маневрируя среди яхт, стоящих на якоре. – Ты мне глубину говори.

– Тридцать два фута. Там на карте обозначено место крушения корабля, видишь? – волновалась я. – Двадцать восемь.

– Вижу. До него ещё как до Китая.

– Ты уверен? Тридцать пять. Не видно ж ни фига.

– Да, по карте до него ещё 100 метров.

– Может, всё таки ближе к выходу встанем? Лёш, ну серьёзно, приедем сейчас в этот корабль. Двадцать семь футов. А если карты врут, – я реально терялась в темноте, а в навигаторе место крушения рисовалось критически близко к нашему местоположению.

– Уймись, сумасшедшая! – смеялся Лёшка. – У выхода сильно качает. Всё, здесь бросаем.

Песчаный грунт достаточно хорошо держал якорь, и мы крепко зацепились с первого раза.

Наконец-то можно было расслабиться, спокойно лечь спать. Ну, почти. Установленному якорному приложению муж пока не доверял, поэтому мы с капитаном поделили ночь пополам и каждый час сначала муж, потом я выходили наверх проверить, не сорвало ли нас с якоря. Лодку вертело по окружности с центром в месте сцепления, и спросонья я не всегда соображала, всё ли в порядке.

Через три недели жизни на якоре я могла в любое время суток быстро и правильно оценить окружающую якорную обстановку. И меня не пугали лодки, которых ветром разворачивало быстрее нашей и они, как казалось, сейчас стукнут нас бортом; не волновалась, когда катамараны маневрировали в опасной близости; не переживала, что сильный ветер сорвёт «Алетес» с якоря. Ко всем этим моментам я уже относилась как к естественным и рутинным – нужно просто быть начеку, но страха не было.

А вот в первую ночь в темноте я постоянно высматривала очертания разрушенного корабля. Мне казалось, что с каждым моим выходом наверх мы медленно, но верно приближаемся к нему. Но это был всего лишь необоснованный страх, а здравый смысл в виде навигационного и якорного приложений показывал, что наша яхта рисует на воде зигзаги и круги, но ни разу не приблизилась к злополучному месту крушения.

Утро выдалось хоть и солнечным, но прохладным. Кузьма радостно носился по палубе, топотом своих ножек разбудив брата и сестру, которые спали в носовой каюте. Наконец-то ему разрешили прыгать, бегать, висеть на гике, подбегать на самый нос, к якорной цепи. Всех этих забав он был лишён во время пути по соображениям безопасности.

Старшие дети поднялись наверх, я оставила их присматривать за младшим, сама ушла готовить завтрак. Я закрепила плиту, чтоб она больше не качалась, и спокойно приготовила праздничный омлет, а не как раньше – сплошные бутерброды. Лёшка тоже проснулся и вышел посмотреть на Бермуды при свете дня.

– Ты видела, какой цвет воды?

– Да, обалденный, – я тоже поднялась в кокпит.

– Первый раз вижу такой насыщенный ярко-бирюзовый цвет, – восхищался муж.

– А водичка-то прохладная! – Ваня спустился по кормовым ступенькам, чтобы потрогать водичку.

– Я тоже хочу к водичке! – завопил наш маленький повторюшка.

Но нашлось занятие поинтереснее. Лёша стал поднимать и привязывать кранцы, которые мы вчера вывесили на левый борт для швартовки у таможенного причала, а потом забыли поднять. Старшие решили помочь в этом деле отцу, и Кузя, конечно же, тоже не прочь был поучаствовать.

– Мам, может позавтракаем на улице? – предложила Маша.

– Да, давай. Стол тогда готовьте, я вам буду подавать.

Особый вид удовольствия – принимать пищу на свежем воздухе, будь то у меня дома во дворе под тенью раскидистого грецкого ореха или на даче у подруги под тихий шелест берёзы и жужжание насекомых, или на балконе в городской квартире, наблюдая за кипучей уличной жизнью, или на лодке в кокпите, вдыхая свежий морской воздух и слушая дыхание волн.

– Такая свободная стоянка. Сколько лодок кроме нашей? Ещё четыре, – Ваня осматривался вокруг.

– Ну, если не понравится здесь, можно стать потом ближе к городу, – сказал капитан, а потом повернулся ко мне. – Кстати, ты же теперь видишь, что затонувший корабль далеко? А ты вчера зря переживала.

– А я и сейчас считаю, что мы к нему слишком близко, но днём, конечно, уже не страшно.

Ржавый и покорёженный остов корабля примерно на метр выступал из воды. Лишь нос высился коричневой тенью, и бывшие якорные клюзы, как пустые глазницы, зловеще смотрели на стоящие рядом корабли.

Один как раз искал место, где бы ему бросить якорь. Небольшая, примерно сорокафутовая яхта под канадским флагом, вся уставленная каким-то скарбом, остановилась недалеко от нас. Четверо парней в кокпите выглядели радостно и взволнованно одновременно. С громким хлопком они открыли шампанское, разлили по бокалам, и один из них на всю якорную стоянку прокричал по-английски: «Добро пожаловать на грёбаные Бермуды!!»

– Вот как надо отмечать удачный приход. А не то что мы – пришли, поели и спать, – смеялась я.

– Если они и правда прямиком из Канады шли, то я бы тоже так орал. Когда мы только выходили из Норфолка, то севернее, как раз у Бостона, ближе к Канаде, собирался шторм. Мы то проскочили между двух штормов, а они скорее всего нет, – Лёшка радовался и за нас, и за их удачное завершение перехода.

Все уже давно поели, спокойно пили чай, а Кузьма всё ещё ковырялся в своей тарелке. Яхту немного покачивало, омлет и овощи постоянно падали у него с вилки. Мне надоело смотреть на его мучения и поднимать еду с пола, поэтому я сказала:

– Давай я тебя покормлю.

– Не надо, я сам себя выкормлю, – серьёзно ответил сын, а все остальные рассмеялись.

– Вот бы сплавать и понырять рядом с этим кораблём, – задумчиво бормотал Ваня.

– Ой, а можно покупаться? – обрадовалась Маша.

– Купаться будем потом. Если захотите, – ухмылялся отец, – вода ведь холодная. А сначала надо съездить в город, купить сим-ку, – капитан вернулся к рабочей рутине.

– И продукты, – добавила я.

– И продукты. А для этого надо достать и надуть тузик, снять и поставить мотор. Так что, Вань, долго тут не рассиживайся. Пойдём, будешь мне помогать, – Лёша встал из-за стола и пошёл открывать большой кормовой ящик, где у нас хранилась надувная шлюпка, в простонародье тузик (от английского слова «two» - два, «two's boat» т.е. для двоих) или динги, тоже английское слово.

– Пап, а кто в город поедет? – спросила Маша. – Можно я с тобой, ну пожалуйста, – стала выпрашивать дочь, демонстративно хлопая глазками и становясь в просящую позу богомола.

– Может быть. Посмотрим, – отец давным давно на горьком опыте научился ничего никогда не обещать детям – мало ли что может случиться.

– Папась, имей в виду, я тоже хочу, – раздался Ванин голос из кухни, где он мыл грязную посуду.

– Все хотят, но кто-то должен остаться здесь. На берег точно поедет папа, потому что я не знаю, где и как искать симки. И наверное, со мной на «Алетесе» останешься ты, потому что должен же хоть кто-то из сильных мужчин здесь на всякий случай остаться, – объясняла я сыну «политику партии». – Обидно, конечно, так долго идти, а потом только смотреть на берег, не имея возможности сойти на него и погулять. Но мы ведь сюда не на один день, так что у нас с тобой будет ещё масса возможностей погулять на земле и посмотреть, какие они, эти Бермудские острова. Надоест ещё кататься туда-сюда на тузике. Не обижайся, в общем, будет и на нашей с тобой улице праздник, – обняла я старшенького.

– Да я и не обижаюсь, – проворчал Ваня и пошёл помогать отцу. Маша с Кузьмой крутились там же, рядом с парнями, то ли помогая, то ли мешая процессу.

Мне тоже всегда тяжело давалось ожидание высадки на берег, если мы вставали на якорь, или выхода из территории порта в город, если мы останавливались в марине.

И сейчас я смотрела на манящий остров, откуда доносились весёлые и призывные голоса птиц, где белые крыши разноцветных домов сверкали на солнце, а сочная зелень деревьев приятно оттеняла улицы, и мечтала погулять среди этих пальм, послушать пение птиц, увидеть лица местных людей, изучить здешнюю архитектуру, просто бесцельно пошататься по городу. Я всегда любила гулять, куда глаза глядят, особенно в незнакомых местах. Хорошо, что у меня нет проблем с ориентированием на местности, и даже в эпоху до интернета я всегда могла найти дорогу назад. Ну, а в Сент-Джордже заплутать очень сложно. Этот маленький городок находится на небольшом возвышенном острове, и если подняться повыше, то всегда можно увидеть гавань, а соответственно и путь домой, на лодку.

Маша уже добрых двадцать минут сидела в шлюпке в томительном ожидании поездки на берег, а отец всё это время пытался завести подвесной мотор, который, видимо, в пути нахлебался океанской воды и отказывался работать. Когда все уже отчаялись добраться сегодня в город, раздалось такое долгожданное урчание двигателя, что мы все разом закричали: «Ура!»

– Всё, отвязывай, – скомандовал капитан.

Ваня отвязал и скинул верёвку Маше в шлюпку, мы с Кузей помахали им руками, посмотрели, как маленький тузик, подпрыгивая на волнах, исчезает из поля видимости, и отправились играть в кокпит.

Я предполагала, что наши гонцы быстро справятся с задачей покупки симки для телефона и свежих продуктов. Но время шло, а их всё не было видно.

Мы уже и поиграли с младшеньким во всевозможные игры, и почитали, и он сладко поспал на свежем воздухе в кокпите. Я приготовила обед, уж и пообедали, не сумев дождаться Лёшу и Машу, а их всё не было.

– Мам, а вдруг с ними что-то случилось? Ты им совсем не можешь позвонить? – волновался Иван.

– Совсем не могу. Американские симки здесь не работают. Мы роуминг не подключали. Да что с ними может случиться? Там же папа, значит, всё будет хорошо, – успокаивала я сына, хотя сама тоже начинала нервничать, ведь прошло уже пять часов с момента их отплытия на землю.

Ваня сначала тоже спокойно чем-то занимался – читал, играл на кларнете, потом с Кузьмой в шахматы (скорее просто рассказывал Кузе, как ходят фигуры, потом они строили из них башенки). Но последние полчаса он безвылазно сидел в кокпите, молча глядя между стоящих на якоре лодок, где должны были появиться отец с сестрой. Мне защемило где-то в груди и я вспомнила, как в детстве я точно так же выглядывала машину родителей, когда они куда-то уезжали.

***

Зима. Бабушка с тётей в соседней комнате тихо о чём-то переговариваются. В печке уютно потрескивает огонь. Я сижу на кухне у окна. Темно. Свет выключен, чтобы лучше видеть, что происходит на улице. Из этого окна хорошо видна дорога, ведущая от трассы М-4 к нашим посёлкам. Где-то вдалеке появляется свет дальних огней. Мигая фарами между деревьев, быстро приближается машина. Когда она проезжает в нашу сторону, а не поворачивает в соседний совхоз, я бегу в дальнюю комнату на другой стороне дома, чтобы посмотреть, повернёт ли машина на нашу улицу или промчится мимо. Мимо! Разочарованно я бреду к окну, чтобы опять занять удобную наблюдательную позицию. И вот опять огни, опять надежда загорается в сердце, но машина не доезжает до нашей улицы, поворачивает в совхоз. Где же папа и мама? Ведь давно уже должны были приехать. И вот наконец-то очередная машина в этот раз поворачивает на нашу улицу, а у нас тут живёт не так много владельцев автомобилей, значит, наверняка это папа за рулём.

***

И сейчас я смотрела на своего почти шестнадцатилетнего сына и не понимала, как так быстро пролетело время и как непредсказуема жизнь. Ведь, кажется, ещё недавно я смотрела в то окно, а вот уже у меня муж, трое детей и мы болтаемся на своей парусной яхте на Бермудских островах посреди Атлантического океана.

– Гребут! – вдруг закричал Ваня.

– Как? Гребут? – удивилась я, поднимаясь наверх.

– Мотор, видимо, не работает.

Я увидела, как наша шлюпка проплывала мимо канадской яхты. Лёша усиленно работал вёслами, Маша дёргала двигатель, пытаясь его завести. Потом они поменялись местами. Хотя у Маши и получалось грести намного хуже отца, но тузик достаточно быстро приближался, потому что им помогали ветер и течение. Вдруг заревел мотор, они на всех парах помчались к «Алетесу». Но когда я уже готовилась принимать верёвку, мотор опять заглох, не доехав пары метров. Шлюпка стремительно поплыла дальше, уносимая волнами.

– Маша, греби!! – закричал отец.

И они, каждый работая своим веслом, добрались наконец-то до плавучего дома и обессиленные вывалились на палубу.

– Что вы так долго и где продукты? – спросила я.

– Да блин! – муж не знал, с чего начать рассказ. – Симки продают только в Гамильтоне, это типа столица. А ехать туда на автобусе час или полтора, смотря на какой маршрут попадёшь. И автобусы ходят раз в час. Там ещё и половина магазинов закрыта, потому что воскресенье. За продуктами мы здесь тоже не успели, потому что магазин уже закрылся.

– Симки-то хоть купили?

– Да, за 200 долларов.

– Сколько? – я была в шоке.

– Да капец! Ну, может, чуть меньше. Сами симки по 30, кажется, баксов. И 10 гигов трафика по 50, – объяснял Лёша.

– Это ж не очень много.

– Значит, надо экономить, – заключил муж.

– Маш, ну как тебе Бермуды? Красиво? Понравилось? – у Вани были более возвышенные вопросы к сестре.

– Да, красивая местность. Дома такие необычные, с многоступенчатыми крышами. Бухты живописные.

– А Гамильтон понравился?

– Да там филиал Америки для богатых американцев, – рассказывал Лёша. – Огромные отели как во Флориде, пафосные марины. Мы ж пока ждали автобус, дай, думаю, узнаю, сколько стоит стоянка в марине.

– Ой, вы бы видели эту картину! – смеялась Маша. – Там такая марина, типа яхт-клуб. Все такие важные – в белых шортах, в белых рубашках. Сидят в фойе, кофеёк попивают, с серьёзным видом беседуют друг с другом. Швейцар дверь открывает. И тут мы – пять дней толком не мылись, с красными обветренными лицами, в старых футболках и драных шортах.

– И что узнали? Есть там нормальные марины?

– Да туда вообще не стоит соваться. Дорого, пафосно и непонятно, за что такие деньги берут, – отвечал муж. – Нам надо в опреснителе фильтр поменять, генератор починить, тогда мы вообще будем автономны и сможем сколько угодно стоять на якоре.

– Ещё бы мотор на тузике не глючил, – добавила я.

– Папа, а теперь я поплыву? – подключился Кузя.

– Нет, Кузяш, сегодня мы уже никуда не поплывём.

Я видела, что малыш вот-вот расплачется и предложила ему просто поиграться в привязанной шлюпке вместе с братом или сестрой, на что Кузьма с радостью согласился.

– Давай я с тобой пойду посижу там, – вызвалась Маша.

– Спасжилет только надень ему, – посоветовала я.

Они потом часто использовали тузик для игры. Кто-то из старших просто лежал, развалившись по круглым бортам маленькой резиновой лодки, а Кузенька рядом грёб вёслами, брызгался водичкой, игрался с верёвкой.

Вскоре небо над городом раскрасилось сначала розовым, затем чуть оранжевым, а потом загорелось ярко-рыжим огнём. На мачтах кораблей стали зажигаться белые якорные фонари. «Люмос!», – непроизвольно прозвучало у меня в голове, ведь это было похоже на то, как в «Гарри Поттере» у волшебников вспыхивает свет на конце волшебных палочек.

Ветер, задувавший весь день, совсем стих. Мы сидели в кокпите, ужинали, беседовали, слушали музыку и провожали первый день нашего пребывания в этом, как потом выяснится, милом местечке Сент-Джордж. За три недели он станет нам родным и близким, так что покидать мы его будем с тихой грустью и надеждой когда-нибудь сюда вернуться.

А ведь Бермудских островов на нашем пути могло и не случиться.

Продолжение следует...

Первые полчаса страшно, потом понимаешь, что яхта вполне себе справляется, хоть и скрипит всеми стенами, вантами и шкотами. Привыкаешь к океанским американским горкам и только при особенно высокой волне удивляешься: «Вот это да!» и пытаешься заснять на телефон, но только в очередной раз огорчаешься, что видео не передаёт всей масштабности картины.

«Alpha, Lima, Echo, Tango, Echo, Sierra», – бормотала я чуть слышно, сидя за капитанским столиком.

Капитан нёс вахту наверху и прогнал всех внутрь, чтоб лишний раз за нас не беспокоиться. А мы были и не против, потому что в кокпите было не очень приятно. Когда ветер спереди, то наш козырёк спасает от него, а вот когда он сзади, то ничто не закрывает от ветра и небольшого дождя, который как раз начался.

Дети развлекались, играя в машинки. Они ставили их на край большого стола в кают-компании и смотрели, чья дольше всех продержится и не упадёт. А машинки, повинуясь качке, ездили сами по себе, то стремительно преодолевая всю длину стола, то как будто задумавшись, в какую сторону им податься, катались туда-сюда. Кузьму это действо особенно веселило и забавляло, и при каждом самопроизвольном падении машинки он громко хохотал.

– Мам, а что ты там учишь? – спросил меня Ваня.

– Готовлюсь к радиоэфиру с Бермудами, учу, как произносится название нашей лодки на фонетическом морском алфавите, чтоб потом не тупить. А — это Alpha, L — Lima и так далее.

– А что? Ты будешь выходить на связь, не папа? – поинтересовалась Маша.

– Угу. Договорились, что я буду специалистом по связям с общественностью, раз уж я поговорить люблю, – смеялась я.

Конечно, я бы предпочла в очередной раз всю ответственность свалить на мужа, но понимала, что у него и так слишком много задач и проблем. Поэтому я не сильно сопротивлялась, когда он мне сказал: «А радисткой Кэт у нас будешь ты, так что тебе надо подучить матчасть», и пошла изучать правила и протокол радиообмена. Ведь до Бермудских островов оставалось меньше 100 миль, и, если всё будет хорошо, завтра к вечеру должны будем войти в их территориальные воды, и мне придётся применить все мои знания на практике.

Радиопереговоры в море – своего рода этикет, где есть определённые правила, стандартные фразы, которым принято следовать. Выпускаются руководства по ведению радиообмена, проводятся курсы по радиотелефонной связи.

То ли потому что я выросла в небольшом селе, где все друг дружку знают и жизнь понятна и проста, то ли потому что из-за синдрома отличницы я боюсь ошибиться и стараюсь сразу сделать всё на отлично, то ли потому что я жила в очень спокойной и дружной семье и не привыкла к ругани и замечаниям, то ли всё вместе взятое, но я жутко боюсь и стесняюсь делать что-то новое, если приходится первой заводить разговор с незнакомыми людьми. Наверное, у меня лёгкая степень социофобии.

Помню, как я в 15 лет впервые поехала сама к репетитору в Ростов-на-Дону. У себя в селе я села на автобус, доехала до ростовского Центрального рынка, а оттуда нужно было ехать уже на Западный микрорайон, где жила преподавательница. Я забыла, какой маршрут туда идёт. Пропускала один автобус за другим, долго не решаясь спросить у водителя или пассажиров, боясь услышать грубость в ответ, и репетируя в голове одну и ту же простую фразу: «Извините, пожалуйста, а я доеду до Содружества?»

Переживала, когда, уже будучи студенткой, впервые пришла в университетскую библиотеку, чтобы запросить книгу в читальный зал. У окошка никого не было, и я сделала вид, что изучаю каталог, дождалась, пока подойдет какой-нибудь студент, чтобы послушать, как он или она заказывает книгу, а уже потом сказать так же.

Стеснялась впервые попросить в поликлинике поставить печать на справке; боялась в театральной кассе разузнать о местах с хорошим обзором, но достаточно дешёвых; тушевалась при проходе паспортного контроля и вопросах пограничников; смущалась разговаривать с продавцами, если мне надо было подобрать одежду («а нет ли такого же, но с перламутровыми пуговицами?») и так далее.

И несмотря на то, что к своим сорока годам я пожила в разных городах и странах, научилась достаточно спокойно выходить из зоны комфорта, сама с лёгкостью начинала разговор, была в целом очень общительным человеком, на подходе к Бермудским островам я опять чувствовала себя той самой нерешительной девочкой. «А вдруг я сделаю что-то не так? А если я не пойму, что от меня хотят? А если они меня не поймут? Ведь надо говорить на английском! Ненавижу английский!» – глупые мысли не давали мне покоя и я, как школьница, усердно готовилась к сдаче первого экзамена, выписывая правила и запоминая типовые фразы.

Уже стемнело, ветер завывал в вантах, «Алетес» со всех сторон издавал ужасные звуки: что-то постоянно скрипело, дребезжало, трещало и свистело. Мы уже давно к этому привыкли и почти не обращали внимания. Ваня даже решил поиграть на кларнете, и посторонние шумы ему ничуть не мешали.

Он забрался на боковую полку в салоне, сестра и брат уселись рядом слушать. Сначала он подбирал что-то из песен Эмира Кустурицы, потом начал играть давно знакомые ему мелодии.

Когда я услышала музыку из начала всеми нами любимого советского фильма «В поисках капитана Гранта», на душе сразу стало невероятно спокойно и хорошо, и как будто даже стены лодки и ванты стали скрипеть в такт музыке. Маша тоже улыбалась, как и я, а Кузьма лежал на коленях у сестры и убаюкивался качкой и нежными звуками кларнета.

Я уложила нашего маленького спать, а сама поднялась сменить Лёшу на вахте. Ветер хоть и успокоился немного, но волна оставалась высокой, поэтому капитан решил спать на диванчике в кают-компании, чтобы я при необходимости сразу могла его позвать.

Все парусные яхты устроены примерно похожим образом. Из кокпита сразу попадаешь в общее пространство кухни и салона или другими словами – кают-компании. Только расположение кухонного гарнитура, стола, диванчиков разное. У нас, как спускаешься внутрь по лестнице, слева видишь кухню буквой «П». Но правая сторона буквы «П» не до потолка состоит из шкафчиков, а только ряд внизу. Впритык к этому ряду тоже примерно буквой «П», только скруглённой, находится диван, а посередине прямоугольный стол. Напротив этой зоны со столом, через проход, ещё небольшой диванчик и тумбочки по бокам. Сверху выдвижная полка, на которой обычно спит Маша. Эта зона справа отгорожена стенкой, за которой находится небольшой капитанский столик и кресло. От него уже начинается проход в кормовую каюту. То есть если заглянуть через дверь из кокпита внутрь, то без труда можно увидеть и позвать капитана, который занял место на круговом диванчике.

В темноте мне даже как-то проще, потому что не видно воды, не так страшно. Какой высоты там волны – не понятно, лодка идёт себе и идёт – вот и славно. Поэтому я спокойно отдежурила свою смену, а муж смог отдохнуть.

Утром ветер опять усилился, и Лёша уже до самых Бермуд сам нёс вахту в кокпите. Я слышала, как он гремит лебёдками, настраивая паруса, а в какой-то момент меня удивил звук заводящегося двигателя.

– Что-то случилось? – я отодвинула крышку двери и просунула голову наружу. Дождь тотчас брызгами намочил мне лицо. – Ты зачем двигатель включил? Или просто батареи зарядить?

– Надо ж направление уже на Сент-Джордж держать, курс поменять не могу, а при текущем угле к волнам лодка на парусах как-то неадекватно себя ведёт. Решил вот двигателем подстраховаться. Да и чтоб побыстрее было, чтоб до темноты успеть дойти, – ответил Лёша. – Как у вас там дела? Не сильно скучаете в заточении?

– Да нет, нормально. Они там книжки читают, я есть готовлю, – ответила я.

– А можешь мне пока горяченького чайку сделать? А то тут что-то прохладненько.

– Да, сейчас. Тебе с печеньем?

– Можно и с печеньем.

Когда я протягивала мужу термос и печенье, рация опять заговорила. У нас всегда включён 16-й канал связи. Это такой общий канал. Используется он в первую очередь для сигнала бедствия и помощи. Можно так же для связи с берегом или другими судами, но нужно сразу договориться и перейти на другой канал для свободного общения, а не засорять эфир на 16-ом.

Все эти пять дней в открытом океане рация периодически оживала, но мы даже не обращали на неё внимания. Слышали, что это не MAYDAY, то есть не сигнал бедствия, и дальше уже всё пропускали мимо ушей. Мы были далеко от берега и от других кораблей, так что нас точно никто не мог вызывать.

– Кажется, это нас вызывают, – с сомнением в голосе проговорил капитан. – Что-то рано, ещё несколько миль до территориальных вод. Вряд ли их рация добивает.

Но их рация добивала. Через полчаса мы уже абсолютно чётко услышали:

– Sailboat «Aletes», Sailboat «Aletes»! This is Bermuda radio. Bermuda radio. Over.("Парусная лодка "Алетес". Это радио Бермуд. Приём" - перевод здесь и далее автора)

– Давай, ответь. Не бойся, я буду на подхвате, – подбодрил меня Лёша, и я впервые в жизни провела радиообмен с берегом.

– Bermuda radio! This is sailboat «Aletes». Over, (радио Бермуд. Это парусная лодка "Алетес". Приём)– мой голос звучал не очень уверенно.

На том конце мужчина предложил переключиться на 9-й канал, где мы дальше продолжили наш разговор. Хорошо, что первый радиообмен был именно с Бермудами. Они сработали на отлично – всё по протоколу, без суеты и раздражения из-за того, что я прошу повторить вопрос. А то потом у меня был разный опыт. И мужчина с радио Бермуд внушил мне уверенность, что не так уж и страшны эти переговоры по рации.

Он уточнил у нас тип, размеры и страну регистрации судна, узнал сколько человек на борту, какое у нас гражданство, заполняли ли мы иммиграционную карту онлайн в министерстве туризма и сделаны ли у нас прививки от ковида. Так же поинтересовался, есть ли у нас спасплот и аварийный радиобуй (тут пригодилась помощь капитана, потому что я не сразу сообразила, что от меня хотят), и когда мы планируем прийти в порт Сент-Джордж. Уверил, что нас будут ждать, объяснил, где находится таможня и как туда проехать уже внутри бухты. Помог в навигации – рассказал, как нам пройти наиболее коротким и безопасным путём, и пожелал нам хорошего дня.

– Have a good day! Out, (Хорошего дня. Конец связи)– прозвучала прощальная фраза.

– Thank you. You too. Out, (Спасибо, и вам. Конец связи) – ответила я.

– Ты молодец, справилась! – Лёшкина голова появилась в дверном проёме, на его лице расплывалась улыбка. Он всегда радовался за меня, когда я в очередной раз удачно перебарывала свои страхи.

– Кто молодец? Я молодец! Я молодец! – я стала петь и танцевать.

– Даже не верится, что мы с Бермудскими островами разговаривали. Их ещё даже не видно, – сказала Маша.

– И не верится, что мы это сделали – дошли до Бермуд! – добавил Ваня.

– Ещё не сделали, – возразил капитан. – Кстати, надо же флаги вывесить. Мась, там в шкафчике найди флаг Бермуд и жёлтый карантинный.

– Па, а Кузенька тут поигрался с флагами и теперь они все перепутаны. Я не знаю, как выглядит бермудский, – Маша в растерянности смотрела на бесформенную кучу флагов и листик со списком стран. Раньше эти флаги были уложены в порядке согласно списку.

– Открой шкафчик под капитанским столиком. Там я видел старые флаги, которыми пользовались Майк и Том. Они подписаны. Бермудский там точно есть.

– А почему у них флаг Великобритании изображён? – Маша держала в руках и рассматривала флаг Бермуд.

– Потому что это их заморская территория, – к разговору подключился Ваня.

– Покажи, покажи, – канючил Кузя. – Мишка!

– Странный какой-то мишка, по-моему, это лев, – сказал Ваня. Они уже все вместе рассматривали герб, изображённый на флаге.

– Нет, мишка, – не унимался Кузьма.

– Мишка, лев – какая разница. Давайте его сюда, пойду повешу. Маш, жёлтый нашла?

– Угу, – отозвалась Маша.

При заходе в территориальные воды другого государства по международным морским правилам следует по правому борту под краспицей повесить флаг этого государства, своего рода флаг вежливости или по-другому ещё говорят – «мирного прохода». А так же флаг, в международном своде сигналов обозначающий букву Q (Quebec), или его ещё называют «карантинным» флагом, который значит, что на судне нет людей с инфекционными заболеваниями и судно запрашивает у местных властей разрешение на прохождение таможни и соответствующих процедур. Этот флаг представляет из себя просто жёлтый прямоугольник. Когда все формальности будут улажены, его нужно снять, дабы не подавать ложных сигналов местным службам. А вот флаг государства в дань уважения лучше оставить висеть в течение всего времени пребывания в его территориальных водах.

Помимо бермудского и карантинного флага Лёшка повесил на корме флаг Доминики, где у нас зарегистрирована лодка. (Не путать с Доминиканской республикой. Это два разных государства). Он был достаточно большой и очень красочный – ярко-зелёный с попугаем в центре.

Небо немного прояснилось, а волна чуточку улеглась, и мы опять, как цепные псы, сидели в кокпите, с нетерпением ожидая, когда же уже придём на Бермуды. На горизонте появился гигантский круизный теплоход. Он доставлял американских пассажиров на Бермудские острова, которые и жили в основном за счёт туристов из Америки.

– В детстве я мечтала попутешествовать на таком океанском лайнере, – задумчиво сказала я.

– А сейчас? – спросила дочь.

– Нет, конечно. Что там делать? Это ж как отель по системе «всё включено», где тебя кормят, поят и развлекают сомнительными играми и конкурсами. А я слишком долго прожила с твоим отцом, чтобы, как и он, держаться подальше от сборищ незнакомых людей и толпы. Но вот что кормят и готовить не надо – это мне бы понравилось.

– Это как в мультике про Валли? Бр-р-р, ужас, согласна. – Машу аж передёрнуло.

– Хотя вот путешествие на теплоходе на Валаам мне понравилось. Но то был маленький корабль, а не огромный лайнер. Ваня, а помнишь, ты в пять лет рисовал такие круизные корабли и рассказывал, что ты хочешь стать капитаном океанского лайнера или парома, – вспомнила я.

– Да, помню, – заулыбался старший сын, – но потом передумал.

– А ты художником хочешь стать, да, Вань? – Маша явно прикалывалась над братом, отлично зная, что он ещё ничего не решил.

– Не решил ещё, – сквозь зубы процедил Ваня.

– И я рисую, я тоже художник, – Кузя подал голос из своего уголка. Он сидел в уголочке под козырьком прямо у лобового стекла. На торпеде, сказали бы автолюбители.

– А вот ты сама кем хочешь стать? – с вызовом спросил Ваня.

– Все говорят, что надо кем-то мне становиться, а я хотел бы остаться собой, – пропела Маша известную песню Цоя.

– Ой, смотрите! Там, кажется, земля! – Маша удачно перевела тему разговора и ей не пришлось придумывать, что ответить брату.

– Что-то я ничего не вижу, – капитан поднялся со своего мес-та, пристально вглядываясь в горизонт, – где?

– Папася, вон там, по правому борту. Я тоже вижу, – Ваня радостно показывал рукой вперёд.

– Это облака, нет? – сколько я не вглядывалась, землю различить не могла.

– Да нет же, вон там видны очертания земли. Ура!!! Бермуды!!! – визжала от восторга Мася.

– Бермуды!! – хлопал в ладоши Кузя.

Теперь и я наконец-то распознала в небольшой неровной серой полосе над горизонтом очертания Бермудских островов.

Продолжение следует....

Сегодня с утра поднялся небольшой ветерок, благо что он дует в спину. Выехал в путь до города Рио Гранде. Проехать предстоит около 80 километров до центра.

Смотрю на велокомпьютер и очень сильно удивляюсь скорость то 40 км/ч. Вот это "слабенький" ветерок. Всю дорогу в 75 километров проехал за 2 часа 15 минут. Такого я не ожидал. Уже на въезде в город понял что ветер то он очень сильный.

Возле дороги стоит это...Решил сделать фото. А ветром уронило мой велосипед, хотя он стоял рулем по ветру и весит очень не мало. На столько сильный ветер.

Делал фото, из ворот появилась машина в которой мужчина увидел меня и позвал во внутрь. Как оказалось это что то типа Бац хауса - мото хостел.

Тут были ребята из Колумбии и Бразилии, узнав что я тоже когда то катался на мотоцикле они сказали что нт куда не отпустят меня сегодня, так как на улице сегтдня очень ветренно и ехать опасно, а еще накормили Асадо.

Открыл интернет и выяснил что сегодня порывы ветра достигают 125 км/ч. Вот это поворот.

Вечером был ужин и ребята из Бразилии приприготовили для всех Бефстроганов. Такое ощущение чт от вернулся в Россию.

Очень много общались. В последнее время я заметил что мой испанский улучшается но все же его не достаточно для того чтоб все понимать.

Рассказывал много о России и агитировал всех проехать на мотоциклах по России вдоль Транссиба ну и за одно посмотреть наши достопримечательности.

Спать все разошлись около часа ночи.

Продолжение следует...

#Путешествие_Урукхая

#Велопутешествие

#Одиночная_вело_экспедиция

#Аргентина