Сперва будет моя история, а потом предлагаю обсудить выводы.
Мое детство выпало на период до реформы образования, когда 4 класс стал обязательным. В моё обучение все «нормальные» дети шли из 3-го класса в 5-й, тогда как в 4-й шли наименее успевающие, для «закрепления» знаний начальной школы. Разумеется, это вылилось в классовую ненависть между группировками в 5-х классах, которые формировались смешанно из выпускников 3-х и 4-х классов.
Я был тем, кто считался вундеркиндом, выполнял учебную программу на 5 по всем предметам без малейшего затруднения, учителя меня хвалили (что важно), а одноклассники не особо любили. К тому же я был младше остальных (на начало 5-го класса мне было 9 лет). Поэтому в сентябре 5-го класса бывшие четвероклассники из параллельного класса начали систематически травить именно меня, как самую соблазнительную мишень.
Проявлялось это в плевках, подзатыльниках, оскорбительных кричалках, плевках в раскрытый портфель, подсрачниках и так далее. Нападали всегда группой не меньше чем двое, чаще трое или четверо. Убегали, когда я пытался дать сдачи (бегал я всегда хреново). Часто нападали со спины: например, когда я рылся в коридоре в рюкзаке, меня толкнули в затылок, от чего я улетел лбом в стену. Мне оставалось только орать им оскорбления вслед, глотая комки в горле, появляющиеся от ощущения бессилия.
Родителям я ничего не говорил, ибо считал, что это мои проблемы, и я смогу справиться с этим самостоятельно, не шокируя их.
В один прекрасный день я сумел-таки дать символическую сдачу обидчику, когда раскрытой ладонью вмазал нетвердый чапалах одному из них. После этого меня вызвали на «разговор».
Я пытался разъяснить свою позицию, что наш конфликт начался с буквально нихрена, что дальнейшая эскалация будет невыгодна никому. Слушать меня не стали, зато доходчиво объяснили, что я перешел границы допустимого, и что завтра по решению всей братвы меня будут коллективно метелить. Кроме этого, мне милостиво дали шанс компенсации причиненного им морального вреда, передав добровольно 500 рублей однократно и 100 рублей еженедельно. Я не соглашался ни с одним пунктом обвинения, отмахнулся от обсуждения назначенного наказания, показал им средний палец и ушел домой.
Этот разговор, как мне казалось, не сломил мой дух, домой я шел мрачным, но тревожным лишь слегка.
Однако на следующее утро, собираясь в школу, я сел и разревелся. Мать, увидев мою реакцию, встревожилась, опросила меня, и, получив полную картину, пошла в школу, не выпуская моей руки из своей. У директора мы были недолго, и вместе с ним и завучами пошли в кабинеты, где проходили уроки этих дебилов. Я ткнул пальцем в обидчиков, директор забрала их в кабинет и долго на них орала, а они стояли и размазывали слёзы и сопли по лицам, съежившись от страха.
Больше меня они не трогали. Были попытки провоцировать меня, но я их пресекал. Конечно, меня травили и другие, уже в старших классах, но там ограничивались только вербальной агрессией, на которую мне было по барабану.
Выводы, которые я имею сейчас, спустя полтора с лишним десятка лет:
– Мне повезло, что обидчики были одного со мной возраста. Будучи малолетками, они испугались директора до слез и соплей, не имели серьезного физического превосходства надо мной и так далее. Я в принципе не испытывал никакого страха перед ними кроме перспективы быть единожды избитым толпой. Отсутствие привычки бояться сыграло мне на руку – я не проявлял никакого страха ни до, ни после кульминации (разборки у директора). Если жертва показывает страх, шансы на победу падают до уровня вероятности резиста.
– Мне повезло, что директор орала на них в моем присутствии. Я при удобном случае напоминал этим дебилам, что когда пахнет жареным, они сразу кидаются реветь и растирать сопли. Если бы я не видел, как с ними разбираются, у меня не было бы чувства победы, а у них, вероятно, был бы шанс на браваду передо мной.
– Мне повезло, что у меня была адекватная мать, которая не стала отмахиваться от проблем ребенка. Если бы меня оставили разбираться с этим самостоятельно, меня без сомнений отметелили бы толпой.
– Мне повезло, что придурки не стали ничего отрицать, хотя это только затянуло бы разбирательство, ибо свидетелями многомесячной травли была вся наша параллель.
Короче говоря, здесь почти всё завязано на моем везении. Но что, как мне кажется, можно распространить на все ситуации?
– Правильно было вдолбить в обидчиков мысль о нетерпимости их действий. Я не одобрял их действий, не поддавался, не признавал их превосходство, ни капли не допускал своей виновности в травле. Придуркам доходчиво объяснили, что все их действия неправильны и осуждаемы.
– Правильно было вдолбить в обидчиков страх. Очень часто единственное, что способно удержать человека от правонарушения и преступления – это страх наказания. В случае люмпенов это, пожалуй, единственный стимул. Обращением ко взрослым я дал обидчикам понять, что меня трогать не стоит – если я не смогу защитить себя сам, я всегда нахожусь под чьей-то защитой.
– Правильно было предпринять какие-то действия вообще. Родителей обидчиков вызвали к директору, и хоть им было тотально насрать, сам по себе факт нарушения привычной жизни обидчиков (тебя вызывают к директору, отчитывают твоих родителей, тебя ставят на внутришкольный учет) является отрицательным подкреплением, закрепляющим мысль о нежелательности повторения подобного.
То есть, удалось изменить их когнитивный, аффективный и поведенческий аспекты установки на травлю. Я считаю, что необходимо внушать всем обидчикам мысль о недопустимости травли, страх наказания и осуждения, а также усиливать принимаемые меры с каждым новым проступком обидчика.
Конкретные меры должны модифицироваться в зависимости от индивидуально-психологических особенностей обидчиков: кому-то страшным наказанием будет вызов родителей, кому-то – беседа с инспектором ПДН, кому-то срок в ЦВСНП и так далее. Большинство обидчиков сами нуждаются в психологической помощи, поэтому отрицательные подкрепления имеет смысл перемежать с положительными.
Может, и у вас будут какие-то выводы? Приглашаю поделиться в комментариях.
