– Видел твою в "Сыром мясе", с Игорем. Вроде как у нее встреча одноклассниц намечалась? – голос брата звучал напряженно.

Я механически вытер руки полотенцем, висящим на дверце шкафчика. Полотенце выбирала Лена – с умилительными рождественскими оленями. В июне. Тогда еще подумал – блажь какая-то, не сезон. А она объяснила: "На распродаже взяла, в два раза дешевле". Двадцать три года вместе, а я до сих пор помню, как она радовалась этой нелепой экономии.

– Ты там? – голос брата вывел из оцепенения.

– Да. В каком смысле – с Игорем?

– Ну... Сидели в углу, шампанское, свечи. Не похоже на девичник с одноклассницами, – брат замялся.

Я опустился на кухонный стул. Тот самый, который скрипит уже второй год – все руки не доходят смазать. Лена постоянно напоминала. А я отшучивался: "Зато всегда знаю, когда ты ночью к холодильнику крадешься".

– Слушай, может, я ошибся? Темно было, вечер... – брат явно жалел о своем звонке.

– Нет. Не ошибся. В "Сыром мясе" светло даже вечером. И Игоря ты знаешь с институтских времен.

Игорь. Мой старый друг, который последние пять лет появлялся у нас все реже. Списывал на загруженность – свой бизнес, командировки, двое детей от первого брака. А я еще подкалывал Лену: "Смотри, как человек крутится, а ты все ворчишь, что я на работе задерживаюсь".

Звякнул телефон – сообщение от Лены: "Прости, дорогой, задержимся допоздна – годовые отчеты горят. Поужинай без меня".

Я смотрел на эти буквы, и внутри что-то холодело. Двадцать три года она называла меня "родной", не "дорогой". Мелочь? Наверное. Но за двадцать три года изучаешь человека как букварь. Каждую привычку, каждое слово, каждый жест.

Посудомойка тихо шумела, перемалывая остатки нашего совместного завтрака. Надо же – сегодня утром еще все было нормально. Обычное утро четверга. Она торопилась, не доела омлет, чмокнула в щеку. Сказала про встречу с одноклассницами...

Я встал, подошел к шкафу, где стоит коньяк. Тот самый, который Игорь подарил на прошлый Новый год. "Эксклюзивный, – хвастался он, – только для особых случаев". Что ж, случай вполне подходящий.

Звонить не стал – ни ей, ни ему. Сидел, смотрел в тёмное окно, где отражался немолодой мужик с рюмкой в руке. Обычный московский вечер, обычная кухня в панельной девятиэтажке на Речном вокзале. Сорок семь лет, ипотека, совместно нажитая мебель из ИКЕИ, привычка говорить "мы" вместо "я".

А в голове крутилось дурацкое: надо же, "Сырое мясо" – это там, где мы с ней познакомились. На дне рождения общего друга. Двадцать три года назад.

Может, брат и правда ошибся?

Самое паршивое, что я сам отказался от ужина в "Сыром мясе". Брат звал позавчера – у его Наташки повышение на работе, забронировал столик на семь вечера.

– Не можем, – сказал я тогда, – у Ленки встреча с одноклассницами в четверг. А Димку одного не оставишь – у него ЕГЭ на носу, опять всю ночь будет в компьютере сидеть.

– А вы попозже подъезжайте, – предложил брат.

– Не, она говорит, давно не виделись, могут до ночи засидеться. Ты ж знаешь эти женские посиделки...

Димка сейчас у тёщи в Химках. Сам напросился – там интернет медленный, зато бабушкины пирожки и никто не дергает. "Готовиться удобнее", говорит. Я-то понимал – просто устал от Ленкиных нотаций про поступление.

– Знаешь, – голос брата в трубке звучал глухо, – я не собирался говорить... Мы с Наташкой поужинали, уже собирались уходить. Я пошел в туалет, а там... В общем, у них столик в нише, за колонной. Если б не пошел, и не заметил бы. Они с Игорем уже час как минимум сидят.

Я молчал. В голове крутились обрывки мыслей – новая блузка, "дорогой" в сообщении, поздние совещания по четвергам... Димка у тёщи... Игорь, который "закрутился с бизнесом"...

– Не молчи, а? – брат явно нервничал. – Может, я зря позвонил?

– Нет, не зря. Просто... – я сделал глоток коньяка, – знаешь, она в последнее время какая-то другая стала. Я думал – из-за Димки переживает, из-за его поступления. А она, выходит...

В прихожей щелкнул замок. Половина десятого – раньше, чем обещала в сообщении.

– Всё, – шепнул я в трубку, – она пришла.

– Держись. Звони если что...

В прихожей знакомый звук – каблуки по паркету. Раньше этот стук всегда поднимал настроение – Ленка дома. Сейчас каждый шаг отдавался в висках тупой болью.

– Я дома! – голос слишком звонкий, слишком бодрый для человека после рабочего дня с отчетами.

Я смотрел на стакан с коньяком, не оборачиваясь. В последнее время это стало её привычкой – говорить в пустоту прихожей, будто репетируя встречу со мной.

– Ты чего в темноте сидишь? – она щелкнула выключателем.

Резкий свет резанул по глазам. Я наконец повернулся. Блузка помялась – видимо, от долгого сидения в ресторане. У воротничка – еле заметное пятнышко. Шанель выветрился, остался только слабый шлейф. И что-то ещё... знакомое... Чёрт. Это же Игорев одеколон – "Герлен". Я сам ему на прошлый день рождения дарил.

– Как отчеты? – спросил я, разглядывая её лицо. Помада стёрлась, но не размазалась. Значит, салфеткой вытирала. Аккуратно.

Она замерла на секунду. Едва заметно – другой бы и не понял. Но я уже двадцать три года изучаю её мимику, каждый жест, каждое движение.

– Да ужас просто, – она принялась расстегивать босоножки, опираясь о стену. – Марина Сергеевна всех замучила. Представляешь, даже поесть нормально не успели – пиццу в офис заказывали.

Я смотрел на её руки – чуть подрагивают пальцы. Нервничает. Раньше она никогда не умела врать – краснела, запиналась. Когда это изменилось? Год назад? Два? Или я просто не замечал?

– А девочки как? Повспоминали школьные годы?

Теперь она замерла по-настоящему. На секунду всего – но в этой секунде было всё: и испуг, и растерянность, и что-то ещё... Может, облегчение? Что я сам подсказал ей правильную версию?

– А... ты про встречу с одноклассницами? – она наконец справилась с босоножкой. – Перенесли на следующую неделю. Оля приболела, а без неё какая встреча? Она же у нас главная заводила.

Я кивнул. Оля. Конечно. В прошлый раз была Света с ребенком температурящим. До этого – Наташа с совещанием. Интересно, они правда существуют, эти школьные подруги? Или она их всех придумала?

– Будешь ужинать? – спросил я, поднимаясь.

– Нет, что-то не хочется. Я в душ и спать – голова разболелась.

Я смотрел, как она идет по коридору – чуть ссутулившись, будто готовясь к удару. Раньше она летала по квартире, напевая. Когда это прошло? Почему я не заметил?

В ванной зашумела вода. Я достал телефон, нашел номер Игоря. Двадцать пять лет дружбы... Палец завис над кнопкой вызова.

А что я ему скажу? "Как ужин, друг? Вкусно было?" Или "Давно это у вас?" А может "Почему она?"

Я нажал кнопку блокировки. Не сегодня. Сначала надо понять – когда и где я все профукал. Что пропустил? В какой момент работа, быт, Димкина учеба стали важнее, чем мы сами?

Телефон тихо звякнул – сообщение от брата: "Ну как ты?"

Я не ответил. Что тут ответишь? "Нормально"? "Хреново"? "Жизнь рассыпается, а я сижу на кухне и пью коньяк, который мне подарил любовник моей жены"?

Лена уснула почти сразу – или сделала вид. Я лежал, глядя в потолок с желтоватым пятном в углу – след затопления от соседей сверху. Давно собирались ремонт сделать, да всё руки не доходили. Теперь, наверное, уже и не дойдут.

С седьмого этажа хорошо слышно, как гудят последние автобусы на конечной у "Речного вокзала". Двадцать три года живем здесь – привык уже к этому звуку. Раньше даже успокаивал, как часы: последний 173-й прошел – значит, скоро час ночи.

В спальне пахло её кремом для рук – ромашка и ваниль. Тот самый, который я привез из Праги. Три года назад это было, как раз перед тем, как Игорь развелся. Он тогда часто к нам заходил – от одиночества спасался. А я еще подкалывал: "Что, старик, холостяцкая жизнь не сахар?"

За стеной глухо бубнил телевизор – баба Зина опять уснула под ночной канал. В этих панельках такая слышимость, что иногда кажется – мы все одной семьей живем. Каждый чих, каждый скандал, каждый скрип дивана... И наши ссоры, наверное, тоже все слышали. Особенно когда Ленка из-за Димкиной учебы заводилась.

Она повернулась во сне, что-то пробормотала. В темноте блеснула первая седина ее русых волос. Раньше говорила: "Поседею – буду краситься в свой родной". Не красится. Видимо, кому-то и так нравится...

Встал, вышел на кухню – пять шагов по узкому коридору. Линолеум скрипнул под ногами – ещё один звук из прошлой жизни. На подоконнике остывала чашка с недопитым чаем. В форточку тянуло сыростью – дождь собирается.

В холодильнике нашел контейнер с ужином, который она "не хотела". Открыл – так и есть, остатки из ресторана в фирменной упаковке. Никакой офисной еды.

Сел за кухонный стол, достал телефон. Открыл фотографии – вот прошлое лето на даче. Лена в старой шляпе собирает клубнику, Димка в гамаке с книжкой, я у мангала... А Игорь фотографирует. "У вас тут как в раю", – говорил тогда. Видимо, решил сам в этот рай пробраться.

Ключи лежали на тумбочке, куртка на вешалке. Поймал себя на том, что уже одеваюсь. Зачем? "Сырое мясо" в пятнадцати минутах ходьбы. Может, его "Вольво" еще там стоит? Или такси ждет у входа?

Сел обратно. Нет, не сегодня. Слишком... истерично? Не по-мужски?

Но ведь придется. Рано или поздно. Просто встать и пойти за ней. Проверить очередную "встречу с одноклассницами". Увидеть своими глазами. И спросить – глядя в глаза – почему?

"В следующий четверг у нас девочки собираются", – вспомнились её слова.

Что ж, значит в следующий четверг.

Спасибо, что вы с нами!❤️

Продолжение