Автор: hozumi rino

Однажды бог солнца отрубил голову своей сестре.
У богов и не такое случается. Особенно у тех, в жертву которым приносили разорванные сердца; чьи имена не выходит правильно прочитать с первого раза. Койольшауки, ударение на «а». Можете произнести? Я даже и не пытаюсь.
Будем называть её проще — Луна.

Головой, кстати, дело не ограничилось. Бог солнца — не будем тратить силы, пытаясь выговорить его имя — разрубил тело сестры на много частей. Что было с остальным, в легенде не говорится. Может, они превратились в реки и горные хребты, а может, стали добычей падальщиков, кто знает?
Мы точно знаем, что произошло с головой. Бог солнца поднял её за волосы. Замахнулся.
И со всей божественной силой метнул в небо.

Лунный диск сияет среди облаков. Он не идеален — уже начал таять. Через несколько недель исчезнет в темноте.
Если немного прищуриться, то можно увидеть очертания головы. Широко распахнутые глаза. Широкий рот.
Богиня всегда наблюдает за нами.

Она одна, в холоде и темноте. Её храмы разрушены, имя забыто, а от последователей не осталось даже могил. Но, в отличие от многих забытых богов, она не может просто исчезнуть.
Не сойдёт же Луна со своей орбиты.

Мне кажется, ей скучно там, одной наверху. Единственное развлечение — наблюдать за людьми. Благо, Луна может обозревать улицы и беспрепятственно заглядывать в окна.
Поэтому временами я с ней разговариваю. Зажигаю благовония и болтаю с головой древней богини, которая медленно плывёт по небосводу. Надеюсь, ей, Койольшауки, становится не так одиноко.

Расскажите и вы Луне свои тайны. Не волнуйтесь, она никому их не выдаст. Лишь усмехнётся.
И отправится дальше по своему вечному пути.

190/365
27/31
Я, кстати, писала про эту семейку в прошлом году.

Не знаю, почему, но меня привлекает эта история.

Мир полон тьмы. Человек, что неблагодарен по природе своей становится змием-искусителем, предлагающим запретное яблоко с целью изгнания из райского сада праведных. Зачем? Такова сущность мелких людишек, пытающихся оправдать свое жалкое существование через тягу вниз всего окружающего.

Лиля не была богата, но и не голодала: стабильность, Черное море раз в год, какие-то мечты. Жить она старалась по средствам, чего не скажешь о ее давней подруге Настеньке, приоритеты которой заключались в модной форме бровей и откусанном яблоке последней модели. Объединяло их некое прошлое, что осталось где-то вдали, хотя Лиля испытывала романтически-ностальгические чувства к своей подруге, ставшей символом бурной и бесшабашной молодости, когда стучащие по липким полам клуба длинные каблуки несли их дальше – навстречу приключениям. Но то в прошлом... Лишь приятные воспоминания. Настенька же заморозилась там, где-то в районе двадцати лет, где коварству не было предела. Пока один гулял ее, другому она признавалась в чувствах страстных. Пойми-ка сердце романтично-ветреной натуры, ему же не прикажешь.

Редкие встречи подруг разносились по плоскости времени все дальше и дальше. Таковы реалии. Друг становится знакомым и не всегда рукопожатным. Доверие – злая шутка. Во все времена был свой Брут, готовящий тайный сговор во имя алчных целей дешевых душенок. Досталось и Лиле.

Сбежав из терпкого офиса банка, девушка сидела в уютном кафе, попивая горячий латте под романтическую историю со страниц книги с яркой обложкой.

Она любила его, а он ее. Идиллия. Они предавались плотским утехам всю зиму, а весной он бросил ее. Да-да. Ни для кого не секрет, когда уровень извращений доходит до максимума, отношения либо сильно близки, либо им конец. Он изменял днем, а ночью возвращался под крылышко. Измену не простить, а как? Ушел ли он? Нет. Отверженные мужички пойдут на все, чтобы залезть под юбку своей возлюбленной, но увы и ах, сердце женщины – это уже пропущенная станция. Даже владельцу бесконечного проездного так и придется смотреть из окна в угнетающие пейзажи иллюзорных мечт, что выдуманы были лишь для того, дабы объяснить себе смысл дрочки мозгов. Себе. Ей. Методичная психологическая травля приводит либо к срыву, либо к полному безразличию к тирану. Последнее его будет выводить из себя еще больше. Не выдержал разлуки и убил.

Лиля была возбуждена от этой истории. Лиля была возмущена от этой истории. Лиля была в восторге от этой истории. Ей до безумия нравилось погружаться в подобные хитросплетения амуров. Чем сладостнее любовь, тем жестче расставания. Кто ж не знает?

Но любая идиллия рано или поздно заканчивается. Раздался звонок. На экране «Анастасия Иванова». Да-да, ее контакт прошел эволюцию от записей «Настенька» или «Анастейша», не требующих дальнейших разъяснений о личности, до официоза. Лиля не хотела брать, но подруга настаивала. Раз звонок до талого. Два. Будто коллектор, пытающийся найти должника. Восемь раз. Настойчиво. Упорно.

– Алло! – ответила Лиля.

– Ты чего трубку не берешь? Занята что ль, деловая колбаса? – расхохоталась Настенька в трубку.

– И тебе привет! В сумке лежал, пока найдешь, сама понимаешь, – актриса из нашей протагонистки вышла бы никудышная.

– Это да, у меня такое постоянно. Как дела? Как муж? Как дети?

– Хорошо все.

– Ну и славно. Слушай, тут такое дело. Кредит срочно заплатить надо, а денег нема. Как-то не подрассчитала. Сумку такую увидела. Ты не поверишь! Ту самую, как ты хотела. Прикинь, тридцать процентов скидка. Купила. Это шанс, который выпадает раз в жизни. Выручи, а? А то мне за «айфон» надо три тысячи закинуть сегодня. Прям край! А до зарплаты неделя. Лилюш, выручай! Вопрос жизни и смерти.

– Ты мне еще две тысячи не вернула, которые полгода назад брала.

– Да? Я что-то и не помню.

– На кредит. На «айфон».

– Какая вот я плохая подруга. Да, не переживай, зарплату получу и всю пятерку тебе отдам.

– Ты так в прошлый раз говорила.

– Лилюш, ну что ты как маленькая. Ты помнишь, как мы с тобой фестивалили? Ну пока тебя твой Юрка в брачные сети не утащил. Мне тебя не хватает. Помнишь, как мы в ДК «Железнодорожник» на 8 марта… А нет, такое лучше не вспоминать, – Настенька расхохоталась, – надо тебя, кстати, как-нибудь в свет вытащить. Гульнем, как в старые-добрые. Ты уж поди и забыла, когда тусила. Помнишь, как ты с похмелья воду прям из крана высасывала? А ее тогда еще отключили. На каком это курсе было? На третьем? Или на четвертом? Ой, такое тоже лучше не вспоминать. На «Сбер» по номеру закинь, ага? Очень надо. Спасибо, Лилюш. Люблю! – Настенька повесила трубку.

Лилин день был испорчен бесповоротно. Она будто разбойника на дороге встретила.

– Лиля, не ведись! Она тебя разводит! – в голове девушки начался внутренний диалог, в котором во всю шла кровопролитная сеча меж ангелом и демоном, сидящими на ее плечах, – Как только она почувствует жалость к себе, то в тот же миг решит, что ей все простили. Сейчас должником быть вообще престижно, ведь открывается возможность кинуть своего заимодавца, а такие подвиги еще с девяностых вызывают уважительно-одобрительный взгляд. Дал деньги в долг, будь готов драться за них. А готова ли ты драться, Лиля? Не, думаю! А может, и не все так плохо? Может, я все выдумываю? Какая же ты подруга? Как смеешь называться такой? Помогать людям, требуя что-то взамен? Такая ты теперь стала, да? Да, она не отдаст. Лучше детям что-то купи. Лиля, Лиля, слышишь? Бросила ее, кинувшись в пучину страсти. Может, у нее и жизнь по-другому сложилась, если бы ты ее вытянула из этой трясины. А ты что? Ничего! Какая же ты эгоистка! Сбежала от нее. Трусиха! Подруга, еще называется. Позорище!

Лилины пальцы на автомате зашли в банковское приложение и отправили подруге три тысячи, в ответ моментально пришел смайлик с поцелуем и продолжение с текстом: «Люблю!» Стало спокойнее на душе, но все же тревожно. Даже не из-за денег, сумма не очень внушительная, потерю эту можно пережить. Она чувствовала, что их давняя дружба проходит через последнее испытание, провал которого поставит точку. Навсегда.

Прошла неделя. Естественно в назначенный срок деньги от Настеньки не пришли.

– Может, забыла? – гоняла мысли Лиля. – Может, позвонить? Да что-то неудобно, подожду еще. А сколько ждать? Так подождите, почему мне стыдно? Не я же ей должна, а она мне! Напишу смс-ку, – пальцы застучали по экрану телефона, появился текст «Настюш, что там по поводу долга?», – Как-то сухо! Нужен смайлик. Подмигивающий? Выглядит, как будто я у нее в долг прошу. А если красный, злой? Ну она как бы не сильно и просрочилась, может проблемы какие, а я тут со своими деньгами? – Лиля удалила весь текст и оставила проблему на произвол судьбы.

Настенька даже не пыталась как-то оправдаться, она просто забила, чем раздувала гневный огонь своей подруги. К четвертому дню полная негодования Лиля набрала своей должнице, та сразу взяла.

– Ой, Лилечка, солнце мое ясное, совсем забегалась, прости-прости! – Если бы можно было ублажать через трубку, то сие выглядело бы именно так, – Сейчас освобожусь и скину, хорошо, да? Люблю! – Настенька повесила трубку, так и не дав сказать своему кредитору ни единого слова.

– Ну вот, а ты боялась! – прорезался внутренний голос, – Да дурит она тебя, дурит! Ничего не жди! Развели тебя, как простушку, Лиля, развели. Так, кыш! – Девушка разогнала руками всех мистических существ, что шептали ей советы к месту и нет.

Ожидая сахар, стоит готовиться и к перцу. К вечеру деньги так и не пришли, но вспомнила Лиля об этом лишь на следующий день. В ее жизни есть вещи поважнее, чем пять тысяч, которые задолжала Настенька – любимый муж, двое прекрасных детей.

Должница не брала трубку еще дня три, а на четвертый соизволила, тон ее был уже не такой любвеобильный.

– Ну что?

– Привет, Настя!

– Ну привет!

– Настя, когда ты мне деньги отдашь?

– Ты что, голодаешь?

– Нет.

– Ну, значит, не нуждаешься, можешь и подождать. У меня тут между прочим вопрос жизни и смерти.

– В смысле?

– Дебит с кредитом не сходится. Ты еще тут названиваешь. Ну вот куда тебе эти деньги? У тебя ни кредитов, ни ипотеки, муж хорошо зарабатывает, а у меня финансовые трудности, а ты мне покоя не даешь целыми днями. Как коллектор, ей-богу. Может, дела у меня важные, ты не подумала об этом?

– Какие дела?

– Неважно, оправдываться не обязана, придумай что-то поинтереснее в аргумент, а я может еще и подумаю.

– А я должна иметь причину, чтоб ты вернула мне долг?

– Я все сказала!

– Ты продала нашу дружбу за пять тысяч?

– Пока! – Иванова повесила трубку.

– Я говорила? Иуда! Она – Иуда! А я говорила! – раздался внутренний голос, – Да тебя, если слушать, то лоб расшибить можно. Не жизнь, а каторга! Так, цыц! Черт с ней! Я не причем, это все ты... Я сказала, цыц.

Гордости Лили хватило, чтобы больше не звонить бывшей подруге, так легко предавшей их некогда былое прошлое, она лишь объявила телефону ее новое имя. Теперь имя Настеньки – «Иванова – не брать никогда».

Виталий Штольман