Симон Траваглия

Чертов Ублюдок Оператор

Заметки Чертового Ублюдка

1

По расписанию в этот день нужно было создать резервные копии, и я замотался.

Однако, положение Чертова Ублюдка Оператора имеет свои преимущества. Я переназначил NULL как устройство записи на ленту — это сэкономит мое время и мне не нужно будет сидеть у стриммера и менять ленты каждые 5 минут. Это не так уж и плохо, а?

Звонок.

— Вы знаете, что система тормозит?

— М–м… Возможно, надо что–то сделать с… — , я посмотрел на Список Оправданий -… со скоростью таймера

— О! (Они удовлетворились такой наукообразной причиной) И когда же все будет работать нормально?

— Hормально?! Hа этой машине прямо сейчас работает 275 пользователей, и вы один из них, так что, имейте совесть, разрегистрируйтесь, и дайте другим поработать

— Hо результаты моих исследований должны быть готовы к завтрашнему дню, и все что мне нужно, это одна страница, напечатанная на лазерном принтере

— РАЗУМЕЕТСЯ. — Я повесил трубку. Может быть некоторые люди научатся больше не звонить.

Звонок. Это опять он, я знаю. Это меня бесит.

— ДА, БУХГАЛТЕРИЯ!

— Ой, прошу прощения, я кажется набрал не тот номер

— ДА ЧТО ВЫ ГОВОРИТЕ? Как тебя зовут, приятель? Тебе говорили, что телефонные звонки стоят денег? У меня появилась странная идея, вычесть твое потраченное время, мое потраченное время и стоимость разговора из твоей зарплаты. И Я ЭТО СДЕЛАЮ! Когда я закончу это ТЫ БУДЕШЬ ДОЛЖЕH HАМ! Hазови свое имя и не вздумай лгать: разговор прослежен!

Я услышал как упала трубка телефона и звук удаляющихся шагов. Он очевидно собирается получить алиби, появившись в оффисе и Дины. Я позвонил Дине.

— Да? — ответила она.

— Привет, это Симон, Чертов Ублюдок Оператор. Слушай, в твой офис 10 секунд назад забежал один тип. Можешь передать ему кое–что?

— Думаю, да…

— Скажи ему: 'ОH МОЖЕТ БЕЖАТЬ, HО ОH HЕ СМОЖЕТ СПРЯТАТЬСЯ'

— М–м. Хорошо

— И не забудь, а то я забуду не говорить никому, про файлик в твоем каталоге с ответами на психологический тест

Я услышал как она застучала по клавиатуре.

— Hе волнуйся — у меня есть копия. А теперь будь хорошей девочкой и передай мои слова.

Я повесил трубку. Самое плохое, что я просто догадался про тест. Всеравно, я сделал для себя копию, будет что почитать на ночь.

В это время копирование завершилось. Рекордное время: 2.03 секунды. Современные технологии очень хороши, не так ли?

Еще один звонок.

— Мне нужно больше места

— А почему бы вам не уехать в Техас?

— Hет, в моем каталоге, идиот

Идиот? Ого…

— Я прошу прощения -, начал я в вежливой манере, совсем как Джимми Стюарт. — Я не сразу вас понял. О чем вы тут говорили?

Я почувствовал его страх, но для него было слишком поздно.

— Я сказал, что хотел бы получить чуть больше места в моем каталоге, пожалуйста

— Разумеется, подождите немного… — я послушал его неровное дыхание -… вот, у вас теперь много места

— И сколько?

А вот это просто выводит меня из себя! Они хотят не просто, чтобы я дал им место, они хотят это проверить, и поправить меня, если им что–то не нравится.

Я вернулся в режим Джимми Стюарта.

— М–м, у вас свободно 4Мбайта

— О! 8Мбайт всего, спасибо! — сказал он радостно.

— Hет-, прервал я, выдержал эффектную паузу, пока атмосфера не накалилась докрасна, и добавил: — 4Мбайта всего

— Да? У меня всего 4Мбайта, как же у меня может быть 4Мбайта свободно?

Я ничего не сказал. Он сам поймет.

— Hе–е–е–е–ее–ет!

2

Я сидел за своим столом и играл в X–TANK, когда позвонил какой–то кретин.

— Да? — сказал я.

— Кто это?

— Я думаю, что я. — Я неплохо закончил курс общения по телефону.

— Кто это 'Я'?

— Это что — розыгрыш? — сказал я, пытаясь сохранить игру. Слишком позно — меня убили.

Теперь я взбесился.

— Чем я могу вам помочь — спросил я вежливым тоном. Это один из основных признаков опасности.

— Я хотел бы знать, есть ли у нас одна программка…

— Какая?

— Hазывается B–A–S–I–C.

клик–клик–стук d–e–l b–a–s–i–c-. — e–x–e

— Мне очень жаль, но у нас ее нет.

— Ох. Ладно, еще одна вещь, которую я хотел бы узнать: можно ли переписать содержимое моего каталога на ленту, чтобы я хранил дома, на случай, если случится худжее…

— Худшее?

— Hу, если вдруг все рухнет или…

— Hу что вы, не беспокойтесь, у нас есть резервные копии! (Какая я скотина!) Как ваше имя регистрации?

Он сказал мне имя регистрации. Вот идиот.

клик–клик–клик

— У вас же нет в каталоге ни одного файла! — я сказал, пытаясь изобразить удивление.

Пару недель назад на работе составили список, кто не делал ЭЭГ в течение нескольких лет, результаты которой обязательно нужны для галочки отделу кадров. Обычно медосмотры у нас и так каждый год, но ЭЭГ туда не входит, ее какое-то время назад всем коллегам делали, но я и несколько других бедолаг это дело пропустили.

Ходить никуда не надо было, приехали врачи с оборудованием на работу. Ок, сходила, хоть и пришлось пилить в свой выходной.

Прошло дней 10, вдруг ко мне подходит коллега, которая всеми этими бумажками заведует, и говорит, что меня срочно вызывают по результатам обследования в ПНД (с которым и был заключен договор о проведении ЭЭГ). Причем, говорит, вызывают одну меня. Почему - она не знает, врачебная тайна.

А я, надо сказать, если не мнительная, то близко к этому. Занервничала. Гуглю, что может эта поганая штука показать. Эпилепсию? Ну я в жизни в обморок даже не падала, вряд ли. Опухоль? А ведь у меня мигрени лет семь назад начались. Нечастые, но все же. И зрение проседать стало. Точно, опухоль. Мне конец.

Тут приходит смс от коллеги: "Скарлетт, из ПНД звонили, просят приехать как можно скорее". Тут сердце у меня совсем в пятки ушло: помираю, значит. Написала близким, позвонила мужу - чтобы сердце в пятки ушло и у них.

Взяла такси,  примчалась в ПНД. Там меня встретила тетенька, которая велела идти за ней. Привела к заведующему, оставила меня ждать под дверью. Они минут десять совещались там, даже кому-то звонили - но расслышать толком ничего нельзя было. Наконец тетка вышла, велела ждать: "Вас вызовут!" Я взмолилась: "Не томите, скажите хоть, в чем дело?" Тетка участливо на меня посмотрела и сказала про врачебную тайну, велела не волноваться и ушла. Хорошо ей говорить - не волноваться, да.

Прошло еще минут двадцать, наконец меня вызвали. Зашла на трясущихся ногах. И... увидела у заведующего в руках большой старый пожеванный конверт с моей фамилией. Оказалось, это моя медкарта более чем 10-летней давности.

Короче. 10 лет назад, когда у меня были другая работа и другой муж - оба невыносимые, надо сказать, я пошла на прием к психотерапевту. Бесплатному, потому что лет мне было 20 с хвостиком и денег особо не было. Обычный такой прием. Без таблеток, смирительных рубашек, признаний в том, что за мной гонятся зеленые человечки. Психотерапевт был огонь (потом уволился, хотя врач он был от Бога, но теперь я его понимаю, я б оттуда тоже уволилась), помог мне советами, раза три я у него была. Ну и все.

Вы еще не понимаете в чем дело? Вот я тоже не понимала. А заведующий понимал. У них же моя карта! Карта в ПНД! Видимо, они ее нашли, когда заполняли результаты ЭЭГ. Может, по базе фамилии пробивали. Значит, велика вероятность, что я псих.

Заведующий торжественно при мне открыл дело. Начал вдумчиво читать. А почерк там наверняка был соответствующий - врачебный. Поэтому читал он с трудом. Вот, говорит, у вас тут что-то про галлюцинации написано. Я охренела, и мне стало не по себе. Не было, говорю у меня отродясь никаких галлюцинаций. (А сама думаю: да кто мне поверит? Скажут, нашли кому верить - психу.) "Может, в семье у кого были?" - спрашивает. Нет, говорю, не было. Больше он к галлюцинациям не возвращался, даже не знаю, что это было.

Расспросил про причину обращения, рассказала. Спросил, что изменилось с тех пор. С тех пор новая работа и новый муж, говорю. И тут мне заведующий с сожалением говорит:

- Что ж, зацепиться мне в вашей карте не за что. Нет тут ничего, что бы мне позволило вас в диспансерном отделении у себя оставить. А ведь профессия у вас такая... сами понимаете.

Честно говоря, я охренела, но спорить не стала, страшновато было. Реально возникло ощущение, что шуточки про то, кто первый халат надел, тот и доктор, неспроста взялись. Чувак натурально сокрушался, что не может мне выдать недопуск к работе.

А, да. По поводу врачебной тайны. Оказывается, она касалась только меня, а остальных сотрудников, видимо, нет, потому что их результатами обследования меня нагрузили, чтобы я до работы донесла.

Весь вечер этого дня я приходила в себя и размышляла на тему, что в нормальном мире походы к психотерапевту поощряются, особенно если работа такая нервная, как у меня, а в этом ПНД (уж не знаю, как в остальных) они, судя по всему, караются. И до сих пор загадка, почему они в мою карту не могли без меня заглянуть, а не пугать меня до полусмерти?

В детстве, в далекие 60-е, во дворе ее звали только Бандиткой. Она никому не давала спуску, яростно бросаясь отстаивать правду и защищая малых да слабых. Даже за старшего брата, бывало, вступалась. Пацаны постарше ее побаивались и крепко уважали, кто помладше просто побаивались и старались не попадать под горячую руку.

Старшаки вообще не знали, что с ней делать. Ведь не станешь же всерьез драться с девчонкой, свои же по шее надают и руки не подадут. А она дралась с ними всерьез, изо всех сил, помноженных на злость. Она не умела не всерьез.

Она всегда знала себе цену и гордо несла себя что по школьным коридорам, что по заросшему липами Бродвею. Она была бесконечным романтиком, верила в любовь и силу духа. Когда на нее стали заглядываться парни, она на все их попытки познакомиться отвечала презрительным фырканьем. Она была так остра на язык, что не все взрослые брались с ней спорить. Ух, как она умела отбрить! А если кто-то в разговоре переходил только ей ведомую грань, она тут же превращалась в дикую кошку. Яростно сверкающие глаза и четко видимая готовность ринуться в бой отрезвляли многих. За ее характер ее как только ни называли. И выдергой, и язвой, и... Правда, только за глаза.

Но однажды она влюбилась. Влюбилась пылко и до конца, как в книгах. Отец был душой компании, смельчак и балагур, не дурак подшутить над друзьями, мастер на все руки, рожденный с гитарой в руках. Он пел ей песни, и она верила ему. Она не замечала никого и ничего, она ругалась со своим отцом, чей характер бурлил в ней огненными реками, ругалась со строгой мамой. Она всегда поступала только так, как решила сама.

Плодом той любви стал мой старший брат. Первенец, с которым ей пришлось очень сложно. Она была совсем молоденькой и не знала, как правильно. Поэтому делала как чувствовала. Любила изо всех сил, но за любую провинность награждала звонкими затрещинами. Потом жалела, но от своей точки зрения не отказывалась. Заслужил - получи.

Никто и никогда не смел обидеть сначала брата, а потом и меня. Никому не было дозволено даже попытаться нас воспитать. В ней снова просыпалась та самая Бандитка, и солоно приходилось любому, кто посмел. Другое дело, что не смел никто. Даже дед, мамин отец, со всем его железным характером только раз в жизни попытался дать ей совет, но очень быстро осознал всю глубину своей ошибки и отступился. И больше не пробовал.

Она любила нас так, как никто больше не смог бы любить. Она была Мамой. Я не стану говорить о том, скольким в своей жизни она пожертвовала для того, чтобы нам было лучше. Только благодаря маме и ее ежовым рукавицам ни я, ни брат не пошли не по той дорожке. Только благодаря ей и брату я сумел выучиться.

В ее жизни было очень немного радости. Но она была. Была большая любовь. Была большая боль. Был ужас, когда совсем молодого мужа травмировало в шахте, и он полгода пролежал в больнице на растяжках. Я даже не берусь себе представить, о чем она думала и к чему готовилась, имея на руках двух пацанов. Я не берусь по-настоящему понять, что она чувствовала, когда все рухнуло и стало нечем нас кормить. Что она чувствовала, когда старший сын уходил в шахту, и было не ясно, вернется он или нет. Когда младший после доброго часа ругани на ночь глядя уходил из дома.

Сколько в ней было этой внутренней силы и решимости, я не знаю. Но знаю, как много в ней было любви. Она любила нас с первого и до последнего мига, не рассуждая. Она берегла нас от всего. Для всех у нее всегда все было хорошо. Когда ушел отец, она осталась одна в нашей квартире, за три с половиной сотни верст от меня. Ухаживала за своей мамой, нашей бабулей, забывая о себе. Но не жаловалась.

Мне так много хочется о ней рассказать...

Когда брат принес домой котенка, мама отказала этому пушистому негодяю в доме. Брат взял кота в охапку и ушел из дома. Это был единственный раз, когда мама пошла на поводу. Кузя прожил у нас 25 лет, о нем даже в газете писали. Мама любила его почти как нас. Потом появилась Лада, и мама полюбила и ее. Очень полюбила. Так, что когда Лада заболела чумкой и интеритом сразу, и ветеринары хотели ее усыпить, мама выхватила у них несчастную собаку и месяц выхаживала ее самостоятельно. Спала с ней на полу, ставила уколы, поила таблетками, носила на улицу. Не было у мамы преданнее друга, чем Лада. Мамино слово было для огромной собаки законом. Впрочем, оно и для нас было законом.

Когда мне было шестнадцать, мы ругались с мамой так, что летели искры. Но я никогда не позволял себе обидеть ее ни словом. Она угадывала во мне свой характер и отступалась. В ней не было исконной женской хитрости, но была огромная мудрость. Она умела дружить. Она умела сострадать. Она умела сжать зубы и идти вперед.

Она плакала ночами, когда думала, что мы не слышим. Она не любила, когда ее жалеют.

Она умела раз и навсегда прерывать общение, не соглашаясь терпеть "двухвосток". Она отказывала мужчинам в праве на слабость рядом с женщиной. Она и себе в этом отказывала. Даже в самые тяжелые времена, когда нам было совсем нечего есть, она не сдавалась и не раскисала. Мы смотрели на нее и понимали, что нам-то тем более нельзя.

Однажды, я тогда ходил в старшую группу детского сада, мама забрала брата из школы и меня из сада и повела смотреть кино. "Лиловый шар", я навсегда это запомнил. Потом мы пошли в кафе-мороженое "Холодок", где трескали пломбир из глубоких пиалок из нержавейки, и тот день был одним из самых счастливых в моей маленькой тогда жизни.

Еще я помню, как однажды мама принесла с работы целую пачку талонов, и мы пошли их проедать в 16 столовую. Это был огромный пир горой! Столько разной еды за раз я и не помню.

Помню, как нашел однажды разлетевшиеся по кустам купюры (синие сотни, кто помнит), и принес их домой. Первый вопрос от мамы был: "Ты кого ограбил?". Пришлось вести и показывать место, там же мы нашли еще пару сотен, и мама успокоилась.

Я помню, как мы часами гуляли с собакой, уходя на тогда еще существовавшую Цыганскую гору, и говорили, говорили, говорили... Она очень хотела разобраться в том, какими мы выросли.

Она была хохотушкой, ее любили и уважали в коллективе, несмотря на жесткую принципиальность. Я помню, с какой гордостью смотрел на маму дед, когда мы собирались у него в доме на семейные праздники. Он не умел хвалить, но маме было достаточно этого взгляда. Наверное.

Взрослые дядьки, в которых превратились те самые старшаки с маминого двора, всю жизнь относились к ней с большим уважением. Я помню, как жизнь свела меня с одним из них. Узнав мою фамилию, он хлопнул себя по бокам:

- Бандиткин сын что ли? Вот те на!

Тогда возникший было вопрос разрешился сам собой.

А еще на всю жизнь я запомнил, как мама сказала мне подросшему:

- Сын, не вздумай таскать сюда своих подружек. Знакомь меня только с той, на ком решишь жениться.

И когда я встретил свою Ольку, мама все поняла без слов. И приняла Ольку тоже без слов. Ей хватило нескольких минут, чтобы все правильно понять. Она нас благословила. Двадцать лет тому назад.

Мама так гордилась моими успехами, что я готов был летать. Когда я положил перед ней на стол красный диплом с одними пятерками, она заплакала. Но плакала недолго. Спросила: "Что дальше?".

Когда я получил первую свою зарплату, мама заставила меня потратить ее на себя. Но я все равно купил ей цветы. И она опять немного поплакала.

Мама всегда мне доверяла, и я очень этим дорожил. Я прекрасно помню тот момент, когда мама уступила мне право решать. Она начала со мной советоваться, и я гордился этим невероятно.

Мама...

Я всегда был похож на тебя, я твой сын. Мне так хотелось быть похожим именно на тебя, что я даже злился, если мне говорили, как сильно я похож на отца.

Все наши телефонные разговоры всегда заканчивались одинаково.

- Я тебя люблю, сын. Я всех вас люблю.

- И я тебя люблю, мам. Мы все тебя любим.

Она до самого конца была той самой девчонкой с мечтой на стотыщмильонов. С мечтой о Любви. Она писала самые лучшие сочинения в классе, она бралась писать книги. И это были бы замечательные книги, я точно это знаю. Она зачитывала мне фрагменты...

Когда я прочел ей свой первый рассказ, она помолчала недолго, а потом просто сказала:

- Молодец, сын.

И с тех пор ждала каждого нового рассказа, каждую книгу.

Мы всегда держались друг за друга, как за соломинки.

Скоро 40 дней, как тебя не стало. А я до сих пор так и не понял и не верю.

Но очень верю, что тебе там легче, чем здесь. И я точно знаю, что ты присматриваешь за мной и братом. И знаешь, как сильно мы все тебя любим.

Наши мамы не уходят, они заботятся о нас там, на небе. И пока мы их любим, им там светло и тепло.

Я приду в опустевший дом

Проведу по стене рукой

Не включая на кухне свет

Посижу у окна с тобой

Там, за стеклами, кружит снег

И на ветках нарос куржак

Тихо-тихо и ветра нет…

Ты любила, когда вот так

Помнишь, как-то была гроза?

Свет погас, и настала тьма

Ты боялась, зажмурив глаза

Я смеялся «Не бойся, ма!»

Помнишь, как-то пошли в поход?

Брат, собака и мы с тобой

Шли как будто бы целый год

И стонали «Когда отбой?»

Ты смеялась и шла вперед

Заставляя и нас идти

Так узнал я, что тот дойдет

Кто не сдастся на полпути

Помню, как-то принес синяк

Дрался честно, один на один

Ты сказала, вручая медяк:

- Я надеюсь за дело, сын

Помнишь наши поездки в лес?

За грибами и просто так

Помнишь, как я в подвал залез?

Я все помню, каждый пустяк…

Я хочу, чтоб тебе там тепло

А у нас здесь совсем зима

Все как в сказке белым-бело

Ты ведь зиму любила, ма?

Слишком долго я шел домой

Вот, пришел. И теперь не спешу

Разреши, я вот тут, с тобой

Словно маленький посижу?...

Сестра, любитель продавать и покупать на авито, прислала недавно)

В стране, где любят заряжать воду от экрана может случиться все, что угодно, и всем будет похнах. Чувство удивления такой же атавизм, как бесплатное жилье или медицина. Тыща новых открытий в день. Вот данные журнала юный техник. Толи дело раньше.

Был у нас в школе паренек. Колькой звали. Незаметный такой, пришибленный. Знаете, которые выберут пистолет с глушителем чтобы застрелиться, лишь бы не привлекать внимания. По теперешним меркам вроде как интроверт. А по тогдашним олигофрен обыкновенный одна штука. Я от него вообще ни слова не слышал. У доски он обычно что-то мычал нечленораздельное. А так, бывает скажешь ему, пойдем Колька за гаражи курить. А в ответ тишина, он вчера не вернулся из боя. Вот так. Толи от природной скромности, толи от недостатка денег, но ходил Колька всегда в одном - заношенные брюки, свитер бойз и ботинки на конском меху. Зимой утеплялся в шапку олимпиада-80. Нужно ли говорить, что шутили над ним нещадно. Все сходило с рук.

Случилось это аккурат перед Новым годом. На школьной дискотеке в стиле водка водка. Ближе к середине сейшена, ощутив всю тяжесть бытия и взрослой жизни, отправился я на улицу подышать ноздрями и справиться по малой нужде. Зашел за гаражи и тут картина - стоит неподалеку Колька в своей шапке, а возле него три гопника неместных. И разговор у них такой по существу. -Деньги гони.. -Му-му.. -Деньги.. -Му.. Я вобщем стою бдю, думаю надо что-то делать. И тут один из гопников Колькину шапку срывает, а другой гопник ему как леща бац. Ну думаю все, надо прямо точно что-то делать. Беру разбег и в эту тучу с кулаками. Еле отбились. Спасибо, говорит Колька на чистом человечьем. Одел обратно свою олимпиаду, подмигнул заплывшим глазом и исчез. В буквальном смысле. Даже следов на снегу не оставил.

Еще долго по городу висели объявления - пропал мальчик, звоните 02. Но больше Кольку никто не видел.

А лет двадцать спустя, это уже когда мама умерла, помогал отцу гараж разбирать от трофеев куликовской битвы и смотрю, в старом чемодане лежат ботинки на конском меху, свитер бойз и шапка-80. -Батя, говорю, а это от куда? -Да, это мама, просила не выкидывать. Сказала найдешь, вспомнишь детство и удивишься, как быстро летит время.