Дорога королевства. Клаудия. Инструкции.
Мы с Радар достигли развилки, стоящий возле неё знак сообщал, что Дорога королевства по правую руку. Знак, отмечающий Дорогу Сифронт, свободно болтался и указывал прямо вниз, словно Сифронт переехал под землю. Радар хрипло залаяла, и я увидел мужчину и мальчика, идущих из Сифронта. Мужчина опирался на костыль, его левая нога была обмотана грязным бинтом и касалась земли каждые несколько шагов. Мне было интересно как далеко он сможет пройти на одной здоровой ноге. От мальчика было мало пользы; он был маленьким и нёс их добро в мешке, который то и дело перекладывал из одной руки в другую, а иногда и тащил по дороге. Они остановились возле развилки и смотрели как я выбрал правую дорогу и миновал знак.
«Сэр, не туда!» крикнул мальчик. «Это дорога в старый город с привидениями!» Он был серым, но не настолько, насколько идущий с ним мужчина. Они могли быть отцом и сыном, но было невозможно разглядеть сходство, потому что лицо мужчины начало плыть и его глаза суживаться.
Мужчина хлопнул его по плечу и неминуемо упал бы, если бы мальчик не поддержал его.
«Оставь его, оставь его,» сказал мужчина. Его голос был разборчивым, но приглушённым, словно его голосовые связки были обёрнуты в Клинекс. Я подумал, что скоро он будет жужжать и гудеть как Дора.
Он закричал через увеличивающееся расстояние между двумя дорогами, и это очевидно причиняло ему боль. Гримаса боли на его лице делала черты его лица ещё более ужасными, но он хотел высказаться.
«Привет, целый человек! Перед кем из них твоя мать задрала юбки чтобы твоё лицо осталось красивым?»
Я понятия не имел о чём он говорил, так что я ничего не ответил. Радар издала ещё один слабый лай.
«Па, это собака? Или прирученный волк?»
Мужчина в ответ снова стукнул мальчика по плечу. Затем он посмотрел на меня и сделал жест, который я отлично понял. Некоторые вещи не меняются, неважно в каком ты мире. У меня был соблазн показать ему американскую версию, но я удержался. Осуждать инвалидов – дерьмовое дело, даже если инвалид, о котором идёт речь, оказывается жопошником, который лупит сына и клевещет на вашу мать.
«Хорошего пути, целый человек!» закричал он своим приглушённым голосом. «Пусть этот день будет твоим последним!»
Всегда приятно встретить по пути приятных людей, подумал я, и пошёл дальше. Скоро они скрылись из виду.
Я шёл по Дороге королевства, и у меня было достаточно времени чтобы думать… и дивиться. Целые люди, например – чем они были? Кем они были? Конечно, это был я, но я подумал, что, если бы существовал справочник целых людей, возле моего имени стояла бы звёздочка, потому что я был не из Эмписа. (по крайней мере, так называлась эта часть мира; Вуди сказал, что Хана-великанша пришла из места по имени Крэтчи). Было здорово, что Вуди уверил меня – ему пришлось – что я не начну сереть и терять лицо потому, что, сказал он, целые люди обладают иммунитетом к серой напасти. Разговор состоялся этим утром за завтраком, и он отказался развивать тему, потому что, как он сказал, мне предстоял долгий путь и пора было выходить. Когда я спросил про Убийцу летунов, он только нахмурился и покачал головой. Он снова сказал, что его кузина Клаудия расскажет мне больше, и пока мне следует довольствоваться уже услышанным. Тем не менее, то, что сказал мужчина с костылём, наводило на размышления: «Перед кем из них твоя мать задрала юбки чтобы твоё лицо осталось красивым?»
Ещё я задавался вопросом почему небеса постоянно в серых облаках. По крайней мере днём они небеса были постоянно серыми, но по ночам появлялась прогалина, позволяющая сочиться лунному свету. Что, в свою очередь, активировало волков. Не единственная луна, а сразу две, одна догоняющая другую, и это заставляло меня раздумывать, где же я нахожусь. Я прочитал достаточно научной фантастики с идеей параллельных миров и многих версий Земли, но у меня была мысль, что, когда я прошёл через место подземного коридора, где мои разум и тело казались разделёнными, я прибыл на совсем другой слой реальности. Идея что я оказался на планете в далёкой-предалёкой галактике имела смысл из-за двух лун, но здесь не было инопланетных форм жизни; здесь были люди.
Я подумал о той книге на прикроватном столике мистера Боудича, с воронкой, наполняемой звёздами, на обложке. Что если я обнаружил путь в мировую матрицу, о которой там говорилось? (Я пожалел, что не положил эту книгу в рюкзак вместе с едой, пилюлями Радар и пистолетом Полли.) Мысль заставила меня вспомнить фильм, который смотрел в раннем детстве с папой и мамой – Бесконечная история, вот как он назывался. Что если Эмпис был как Фантазия в том фильме, мир, созданный коллективным воображение? Было ли это также концепцией Юнга? Откуда мне знать, если я даже не знаю, как произносится фамилия этого парня – Юнг или Джунг?
Я раздумывал о всех этих вещах, но потом вернулся к более насущному: к папе. Он уже узнал, что я пропал? Он мог всё ещё не знать (как говорится, незнание – блаженство), но у него, как у Вуди, могла быть интуиция – как я слышал, родители имели склонность к ней. Он бы попытался позвонить мне, а когда не дозвонился – отправил бы смс. Он мог просто решить, что я слишком занят школьным дерьмом чтобы ответить, но надолго этого не хватит, потому что он знал, что я достаточно ответственный чтобы перезвонить, как только смогу.
Мне было ненавистно знать, что он переживает, но я ничего не мог с этим поделать. Я принял решение. И кроме того – я должен это сказать, раз решил говорить правду – я был рад, что здесь оказался. Я бы не сказал, что мне тут было весело, но я был рад. Я хотел получить ответы на тысячу вопросов. Я хотел видеть, что скрывал каждый следующий подъём и поворот. Я хотел увидеть то, что мальчик назвал городом с привидениями. Конечно, я боялся – Ханы, ночных солдат и чего-то или кого-то по имени Убийца летунов, а больше всего Гогмагога – но кроме того я был воодушевлён. И со мной была Радар. Если я мог дать ей второй шанс – я должен был это сделать.
Там, где я сделал остановку на перекус, лес приближался к дороге с обеих сторон. Я не увидел живности поблизости, зато достаточно тени. «Хочешь перекусить, Радди?»
Я надеялся, что хочет, потому что этим утром я не давал ей пилюль. Я открыл рюкзак, достал банку сардин, вскрыл её, и поводил банкой перед Радар, чтобы она почувствовала их запах. Она подняла нос, но не встала. Я заметил, что густой слизи, сочащейся из её глаз, стало больше.
«Ну же, девочка. Ты же их любишь.»
Она смогла сделать три или четыре шага по наклонному полу тележки, затем её задние лапы отказались служить. Она проделала остаток пути, скользя боком, и издав тонкий крик боли. Она ударилась о боковую стенку и подняла голову. Она смотрела на меня, тяжело дыша. Сбоку её морда была перепачкана в пыли. Мне больно было на неё смотреть. Она попыталась встать, но не смогла.
Я перестал раздумывать о целых людях, о серых людях, даже о папе. Все эти мысли пропали. Я отряхнул пыль, поднял Радар и отнёс на узкую полоску травы между дорогой и плотным строем деревьев. Я положил её там, погладил по голове и осмотрел её задние лапы. Ничего не было сломано, но она стонала и скалила зубы – не чтобы укусить, а от боли – когда я трогал верхнюю часть лап. На ощупь всё было в порядке, но я уверен, что рентген показал бы сильно опухшие и воспалённые суставы.
Она выпила немного воды и съела сардинку или две… думаю, чтобы сделать мне приятно. У меня самого пропал аппетит, но я заставил себя поесть жареной крольчатины, которую положила Дора, плюс пару печений. Я должен был питать свой двигатель. Когда я поднимал Радар – аккуратно – и нёс её в тележку, я слышал хрипы в её дыхании и осязал каждое её ребро. Вуди сказа, что она умирает, и он был прав, но я прошёл весь этот путь не для того, чтобы моя собака умерла в дориной тележке. Я схватил ручки и двинулся, не бегом – я знал, что это выбьет меня из сил – но быстрым шагом.
«Держись. Завтра станет лучше, так что держись для меня, девочка.»
Я услышал стук её хвоста, когда она завиляла им в тележке.
Пока я шёл вдоль Дороги королевства, облака потемнели, но дождя не было. Это было хорошо. Мне было всё равно, промокну я или нет, но, если бы промокла Радар, это могло ухудшить её состояние, а мне нечем было её накрыть. Кроме того, тянуть телегу станет тяжело, или даже невозможно, если сильный дождь превратит дорогу в грязь.
Через четыре или пять часов после падения Радар (“to take a spill” – дословно “принять разлив” – означает «упасть» - примечание переводчика), я поднялся на крутой подъём и остановился, отчасти чтобы перевести дыхание, но больше, чтобы просто осмотреться. Подо мной расстилались земли, и впервые я смог как следует разглядеть башни города. Тусклый дневной свет придавал башням угрюмый оливковый оттенок как у мыльного камня. Высокая серая стена разбегалась в обе стороны от дороги насколько хватало глаз. Я всё ещё был в милях от стен и невозможно было сказать какой высоты они высоты, но мне показалось, что я вижу монструозные ворота в центре стены. Если они заперты, подумал я, я конкретно облажался.
Дорога между домов Вуди и местом, где я остановился чтобы передохнуть и осмотреться, была извилистой, но дальше, до самых ворот, она была прямой как стрела. В нескольких милях впереди леса начинали отступать от дороги, и я видел брошенные телеги и то, что могло быть ручными плугами, на заросших полях. Я увидел кое-что ещё: механизм или какое-то транспортное средство, движущееся ко мне. Мои глаза видели хорошо, но оно было на расстоянии нескольких миль, и я не мог толком рассмотреть, что же это такое. Я потрогал рукоять револьвера не для того, чтобы убедиться, что он по-прежнему на месте, а для успокоения.
Я посмотрел через плечо и увидел, что она смотрит на меня с передней части тележки. Это было хорошим знаком. Я взялся за ручки и снова пошёл. На моих ладонях взошёл приличный урожай волдырей, и я многое отдал бы за пару рабочих перчаток. Чёрт с ними, даже за пару рукавиц. По крайней мере, дорога шла под гору.
Через милю-другую (башни скрывались за городской стеной по мере того, как дорога опускалась), я остановился снова. Теперь я мог разглядеть человека, едущего в моём направлении на огромном трёхколёсном велосипеде. По мере того, как велосипед приближался, я увидел, что седоком был женщина, и она развила хорошую скорость. Она была одета в чёрное платье, развевающееся вокруг неё, и невозможно было не вспомнить «Волшебник страны Оз». Особенно чёрно-белую часть в начале фильма, где Эльмайра Галч едет на велосипеде под грозным небом Канзаса чтобы поймать пса Дороти и усыпить, за то, что тот укусил её. На приближающемся велосипеде даже была деревянная корзина, хотя и намного больше, чем подходящая Тотошке по размеру корзинка сзади велосипеда мисс Галч.
«Не бойся, Радди,» сказал я. «Никуда она тебя не заберёт.»
Когда она совсем приблизилась, я остановился и расслабил ноющие руки. Я был готов проявить дружелюбие, если это окажется та, о ком я думаю, но в то же время был готов защищать себя и свою собаку, если женщина превратится в эмписовскую версию злой ведьмы.
Женщина остановилась, крутанув педали своего трицикла в обратную сторону и подняв в воздух изрядное облако пыли. Её платье перестало трепетать и безвольно повисло вдоль тела. Под платьем на ней были толстые чёрные леггинсы и большие чёрные сапоги. Этой леди точно не требовался дорин сервис по обмену обуви. Её лицо порозовело от усилий, и на нём не было ни малейшего следа серого цвета. Если бы я взялся угадывать её возраст, я дал бы сказал, что её сорок с чем-то или пятьдесят с чем-то, но это было бы просто догадкой. Время в Эмписе ведёт себя странно, тоже самое и с процессом старения.
«Ты Клаудия, да?» спросил я. «Постой, я тебе кое-что покажу.»
Я раскрыл рюкзак и вытащил золотой дверной молоточек. Она мельком взглянула на него, только кивнула и склонилась над рулём. На её руках были кожаные перчатки, которым я горько позавидовал.
«Я КЛАУДИЯ! МНЕ НЕ НУЖНО ВИДЕТЬ ЭТУ ШТУКУ, Я ВИДЕЛА ТЕБЯ ВО СНЕ ПЕРЕД ТЕМ, КАК ПРИЕХАТЬ!» Она постучала себя по виску и рассмеялась лающим смехом. «СНЫ НЕ НАДЁЖНЫЙ СОВЕТЧИК, НО ПОЗЖЕ ЭТИМ УТРОМ Я ВИДЕЛА ТОЛПУ ЛЮДЕЙ – ЭТО ЛИБО К ДОЖДЮ, ЛИБО К ГОСТЯМ» Её голос был не просто громким, он был совершенно безэмоциональным как голос злого компьютера в старом научно-фантастическом фильме. Она добавило то, в чём я не очень нуждался:
Она повернула голову. Её волосы были уложены в высокую причёску и, если бы у неё было ухо, я бы его увидел. Его не было. Как в случае со ртом Лии и глазами Вуди, на месте уха был только шрам.
Она подобрала юбки, слезла с трайка и подошла к телеге чтобы поглядеть на Радар. По пути она постучала по рукояти лежавшего в кобуре револьвера. «ОН БОУДИЧА! Я ЕГО ПОМНЮ! И Я ПОМНЮ ЕЁ!»
Радар подняла голову, когда Клаудия погладила её, затем почесала за ушами именно так, как нравилось Радар. Клаудия наклонилась ниже, не выказывая ни малейшего опасения быть укушенной, и понюхала. Радар лизнула её в щёку.
Клаудия повернулась ко мне. «ДА ОНА ЖЕ БОЛЕЕТ ЧЁРТ ЗНАЕТ КАК!»
Я кивнул. Не было и мысли отрицать это.
«МЫ ЕЁ ПОЧИНИМ! ОНА БУДЕТ ЕСТЬ?»
Я покачал в воздухе рукой, имею ввиду «немного». «Ты умеешь читать по губам?» Я погладил свои губы, затем указал на её.
«НЕ СЛИШКОМ МНОГО УЧИЛАСЬ!», проревела она. «НЕ НА КОМ ПРАКТИКОВАТЬСЯ! МЫ ДАДИМ ЕЙ ГОВЯЖИЙ БУЛЬОН! ОНА СЪЕСТ ЕГО ВО ИМЯ БОГА! ВЕРНУТЬ ЕЁ ХОРОШАЯ ИДЕЯ! ХОЧЕШЬ ПОСАДИТЬ ЕЁ В МОЮ КОРЗИНУ? НАМ НУЖНО СКОРЕЕ ДВИГАТЬСЯ!»
Я не мог ей объяснить, что боюсь потревожить больные задние лапы Радар, так что я просто покачал головой.
«НУ ЛАДНО, НО ПОЙДЁМ УЖЕ, УМНИЦА! ТРИ ЗВОНА НЕ ЗА ГОРАМИ! КОНЕЦ ДНЯ! ЧЁРТОВЫ ВОЛКИ, ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ!»
Она толкнула свой большой трайк – сидение находилось на высоте не меньше пяти футов над землёй – по кругу, затем влезла на него. Она медленно жала на педали, а дорога была достаточно широка чтобы я шёл рядом с ней, так что Радар не пришлось глотать пыль.
«ЧЕТЫРЕ МИЛИ!» прокричала она своим бесцветным голосом. «ТАЩИ ЖИВЕЕ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК! Я БЫ ДАЛА ТЕБЕ СВОИ ПЕРЧАТКИ, НО ТВОИ РУКИ СЛИШКОМ ВЕЛИКИ! Я ДАМ ТЕБЕ ХОРОШУЮ МАЗЬ ДЛЯ НИХ КОГДА ДОБЕРЁМСЯ ДО УКРЫТИЯ! МОЙ РЕЦЕПТ, ЧЕРТОВСКИ ХОРОШИЙ! ТВОИ РУКИ ВЫГЛЯДЯТ НЕ ОЧЕНЬ!»
