Пляжи Баренцева моря; якутский лис — любитель собак; толстые уральские козлы и дорогие ульяновские козлики; бесстрашный питерский ларёк; возвращение Счастья; ремонт Вселенной и памятник анальной пробке.

Новости туризма. «Мегафон» зовет на пляжи Баренцева Моря: анализ «бигдаты» от мобильного оператора натолкнул правительство Мурманской области на мысль о развитии новых туристических кластеров вблизи губы Малая Волоковая и мыса Лисий.

Во Владимирской области частных гидов временно отлучили от местных церквей и монастырей. Для продолжения деятельности им теперь предписывается проходить краткосрочные курсы на базе владимирской епархии.

О братьях наших меньших. В Калининградской области создают собственный селекционно-генетический центр для крупного рогатого скота. Здесь уже проводят кастинг и отбор собственных телочек с целью выбора потенциальных матерей для будущих быков-производителей.

В Якутии селекция завернула куда-то не туда - на страницах местного выпуска «Комсомольской Правды» живо обсуждают похождения любвеобильного лиса, пристающего к местным дворнягам.

Тем временем в Свердловской области раскормили местного козла Ромку: он раздобрел до 80 килограмм и теперь считает себя северным оленем.

А вот ульяновские «козлики» удивляют не размерами, а ценой: к полувековому юбилею УАЗ-469, Ульяновский автозавод выпустил юбилейную серию из 50 машин стоимостью по 1,65 млн руб. за штуку.

Новости архитектуры и градостроительства. В Красноярске готовят площадку под самый высокий флагшток в России — высотой 100 метров и весом 72 тонны. Конструкцию привезут из Питера.

В самом Санкт-Петербурге тем временем бесстрашный ларёк у метро «Приморская», сносом которого вынужден был заниматься лично всесильный глава СК РФ Бастрыкин, «воскрес» спустя всего несколько часов.

В Тверской области сломался и окончательно развалился знаменитый «бетонный шар» размером с пятиэтажку.

Зато в Пермь возвращается Счастье — культовую надпись на местной набережной собирают заново после реконструкции.

В Ростове-на-Дону решили не размениваться по пустякам и в следующем году отремонтируют целую Вселенную. Так называется улица в одном из районов города. Жители Вселенной жалуются в основном на плохой асфальт.

А вот жители станицы Северской на Кубани немало озадачены появлением в местном парке малой архитектурной формы в виде (из песни слова не выкинешь) анальной пробки - на заглавном фото.

*  *  *

P.S. и Дисклаймер (что и зачем). Приходится перелопачивать тонны статистики и региональных новостей, в основном (в последнее время) - разной степени паршивости. Сама собой стала формироваться особая папка с новостями, которые по тем или иным причинам в работу не идут, но почему-то именно они греют душу по итогам дня. Чтобы не пропадали - буду делиться. И буду благодарен за подгоны новостей (и источников новостей) от читателей, в этом же "маленьком" жанре. То же самое, плюс что-то более серьёзное, плюс разную занятную статистику в жанре "А как так дела у соседей" (типа у кого лучше транспорт или у кого ниже зарплаты) выкладываю в тг.

Тип: Метеор

Проект:342

Место постройки: Зеленодольский ССЗ им. А.М. Горького (завод № 340).

Строительный №: 827

Построено: 1964 Списано: 12.1988

Текущее состояние: Разрезано (утилизировано).

Егор Куликов

«Сеанс Второй  -  Сроки»

— В смысле рак? То есть, в смысле ребенок? — тут же поправился Антон.

— Тут больше к тебе вопросы, откуда у нее ребенок, — игриво ответила ведьма.

— Но ты сказала… сказала он ее пожирает.

— Все верно. Но ты не удивляйся. Сейчас ребенок для твоей жены точно такая же болезнь. И это еще не последние новости.

Антон схватился за голову. Новостей за сегодняшний день ему точно достаточно.

— Ваш ребенок сейчас в пограничном состоянии. — Монотонно, как самый циничный врач, продолжила она. — У нас еще есть шанс избавиться от него.

— От кого избавиться?

— От ребенка. — Легко ответила ведьма.

Она вернула бубен на полку. Отнесла котелок в темную комнату.

Антон сидел на стуле, не в силах прийти в себя. Голова кипела, как тот самый котелок. Да и мысли, подобно дыму, зарождались, кружили голову и исчезали. Казалось, Антон думает обо всем сразу и одновременно ни о чем.

Он даже не нашел, что спросить, когда ведьма вернулась.

— Созрел?

— Еще пару минут, — остановил он ее рукой. — Не так быстро.

— Не затягивай, — улыбнулась ведьма. Да она явно над ним издевается. — Потому что здесь время длится как обычно. Это там, — она кивнула за плечо, — можно разгуливать.

Антон посмотрел на часы.

Действительно, прошло не больше часа, как он переступил порог этого проклятого дома.

— Это был как будто сон, — начал вслух размышлять Антон, вместо вопроса. — Во сне ведь тоже время летит быстро. Ведь так? — он ухватился за эту мысль зубами и ожидающе смотрел на ведьму, желая услышать положительный ответ.

— Нет. Это был не сон. — Серьезно ответила она. — Мы с тобой отправились в нижний мир. Это шаманская практика.

— Я заметил, — нервно улыбнулся Антон и кивнул на бубен. — Я думал шаманы мужчины. И живут где-то в Сибири.

— Я сказала практика! — Ловко уточнила ведьма. — Все мы занимаемся одним делом и все мы пользуемся своим собственным методом. Бубны, галлюциногены, снадобья, медитация, молитва… и еще куча всего. Цель у нас одна, а вот дороги разные.

— А… А это?.. — Антон начал воодушевлено говорить и понял, что из-за обилия вопросов, не может высказать ни один из них. — Это… как его… ну… — он зажмурился, напрягся. — Почему там, в тумане… было…

Он так и замолчал на полуслове. Вопросы стучались у него в голове. Накладывались один на один и открой Антон рот, то получалась какая-то белиберда.

Надо успокоиться. Отдышаться.

На всякий случай прокашлялся. Поерзал на табурете.

Постарался навести порядок в мыслях и неожиданно почувствовал ужасный стыд. Шутит тут про всякие шаманские практики. Думает о том мире и не задает главного вопроса.

— Мы сможем ей помочь? — тихо спрашивает Антон.

— А этот выбор будет за тобой.

— Вопрос цены? — быстро включается Антон. — Денег у нас немного, но если это спасет, то, думаю, найдем.

— Деньги, — улыбается ведьма и осуждающе покачивает головой. — Деньги это второе. Первое, тебе надо решить. Будешь ли ты помогать своей жене.

— То есть как я? — Антон чуть с табуретки не свалился.

— Я могу лишь провести тебя. Остальное всегда остается на том, кто пришел.

— Это типа правило у вас такое? — осмелел Антон.

— Можно и так назвать.

— И что мне надо будет делать? Дымом дышать?

— И это тоже… но главное, тебе надо будет выбирать. Когда мы пойдем туда во второй раз, у нас будет шанс.

— Второй раз?! Мы?! — Антон все-таки опрокинул табуретку. Встал. — А деньги за что плачу? За мы?

— Харон тоже берет только за доставку, — спокойно отвечает ведьма и возвращается к столу.

— А как же обряды там всякие? Вы же делаете? Эликсиры там… снадобья… что еще?

Ведьма в очередной раз покачала головой.

— Шарлатаны так делают. Кто водить вас туда не умеет. Они сами там на пороге постоят, потом выходят и говорят, что все сделано. Нет. Никто за вас делать ничего не будет. Никто.

— Ладно. Хорошо. Давай конструктивно. Что надо сделать, чтобы помочь Ире?

— Убить ребенка.

Какая же она спокойная. Как просто ей говорить.

Антон не сразу нашел, что ответить. Естественно, мысль об убийстве ребенка он сразу отмел. Не из-за любви к нему. Потому как он не успел еще принять, что ребенок существует. О какой там любви может идти речь.

Просто нельзя же вот так, ребенка, думал Антон. Должен же быть другой выход. Нет, я конечно не против… хотя нет. Против! Еще как против!

— Я так понимаю, та штука в виде кляксы это и есть рак.

— Уже лучше. — Одобрительно ухмыльнулась ведьма.

— А его убить можно?

— Можно. Но я не знаю как.

— Замечательно! — резко выпалил Антон и отвернулся к окну. — Просто великолепно. Какай-то почтальон Печкин получается. Посылка у меня для вас есть, но я вам ее не отдам. Так что ли получается? — обернулся он.

— Ты только что побывал в нижнем мире, о существовании которого даже не подозревал. И при этом удивляешься, что мы не знаем, как избавиться от морбусов.

— Морбусы?

— Так мы называем подобных созданий. У них много имен: шерхи, лярвы, мороки, морбусы. Мне привычнее морбус. Мор-бус, — по слогам повторила она. — Мы лишь знаем, что они цепляются к людям и сосут из них энергию, тем самым убивая. Знаем, что иногда они исчезают просто так. Еще знаем, что некоторые души умерших превращаются в морбусов и иногда присасываются к своим близким.

— Родственники?

— Кровная связь необязательна. Достаточно эмоциональной.

Ведьма подошла к окну. Солнце уже исчезло за спальным районом, залив тот багровым светом. Высотки молчаливо стояли, прижавшись друг к другу.

— Время здесь течет быстрее… — сама себе сказала ведьма. — Никак не могу к этому привыкнуть. Ситуацию с твоей женой я вижу так. — Она повернулась и зашагала, при каждом шаге выдавая факт. — Твоя жена больна. Первая ее болезнь рак, он же морбус. Вторая — ребенок. Не закатывай глаза и не отворачивайся! Морбуса мы не знаем как убить. С ним справляется сам человек, мы лишь можем немного ему помочь. Поэтому вариант с морбусом откидываем. Остается вариант разорвать связь с ребенком и тогда твоей жене легче будет бороться с морбусом. Двоих она вряд ли вытащит на себе. Оговорюсь сразу… никаких гарантий дать не могу. В нашем деле все слишком размыто. Так что, привыкай. В любом случае, выбор за тобой.

Антон молча выслушал. Попытался все переварить и понял, что не справляется. Опять в голову лезли сплошные вопросы. И все какого-то технического плана. Не по делу! Что за туман? Кто кричал? Почему пробирались тихо? Если этого морбуса ударить, что тогда? Однако, думая о таких пустяках, Антон задал самый правильный вопрос:

— Сколько у меня времени на подумать?

— Неделя. Может, две.

— А потом морбус ее?.. — он вопросительно посмотрел на ведьму, пытаясь без слов донести свои мысли.

— О, неет… Морбус так быстро никого не сжирает. Иногда он годами висит и ни чуточку не становится больше. Время твое ограничено потому, что чем больше становится ребенок, тем труднее порвать с ним связь. В какой-то момент мать и дитя сливаются окончательно и тогда уже мы не в силах их разорвать. В таких случаях ваши врачи справятся лучше.

— То есть, если мы не порвем связь ребенка, к примеру, через две недели, то мы уже ничего не сможем сделать? И Ире придется тащить на себе и сына и морбуса? — Антон был доволен, что ему далось хоть как-то структурировать информацию.

— Верно. После двух недель за дело примутся ваши врачи. Которые уже своими скальпелями разрежут эту связь ребенка и твоей жены.

— Бред какой-то…

— Понимаю. В это сложно поверить вот так — сразу.

— Да тут даже не в этом дело. Просто… — опять Антону не удалось закончить фразу. Он только рукой махнул. — И что мне делать? — спросил он после некоторого молчания.

— Для начала расплатиться со мной…

— Э-э… не! — сказал он и прижал руку к карману.

В этот момент в его мозгу остановились все процессы о другом мире, о морбусах, о тумане. Вся его концентрация ушла в пачку банкнот, что плотно лежали во внутреннем кармане. Хоть он и был на эмоциях, но чувства рациональности не потерял.

— Мы ничего не сделали, а ты уже просишь денег. Так не пойдет.

— Ничего не сделали? — ведьма склонила голову. — Мы поставили диагноз твоей жене.

— А где гарантии, что ты меня не обманываешь?

— Опять ты со своими гарантиями, — закатила глаза ведьма.

— Нет, я серьезно. Где? Может ты надымила тут. Ввела меня в гипноз и показала всю эту фигню. Откуда мне знать.

— На что ты надеялся, когда шел ко мне?

— Ну… — протянул Антон, пытаясь собраться с мыслями. — Не знаю… Думал, что приду, ты сделаешь какой-то обряд. Выпьешь зелья, поваляешься на полу и все.

— То есть тот вариант тебя устраивает больше?

Антон понял, что сам же и загнал себя в угол. Но уж больно не хотелось расплачиваться. В его-то ситуации. С больной женой. Денег и без этого проклятого морбуса не хватало, а тут еще он пожирать будет. А вся эта химия в клиниках… не в государственных, а в частных. Это же дорого. Немыслимо дорого. А если придется ее куда-то везти. В Израиль или в Германию. Где он возьмет деньги. Да, на ту сумму что в кармане, не купить билета ни в Германию, ни в Израиль. Но все же… ведь по капельке и собирается сумма. Только какие-то таблетки тысяч на двадцать могут вылиться. Вот тебе и польза для семьи.

— Ну? — прервала размышления ведьма.

— Я не знаю. Не знаю! — нервно выдавил Антон и отвернулся к окну. С каким-то отвращением посмотрел он на коробку высотного дома и представил, что одно из многочисленных окон — это окно его квартиры. Разве имеет значение какое именно? Все они одинаковы с такого расстояния…

— Говорила мне мать брать плату сразу, а я… добрая душа. — Сама себе сказал ведьма. Она отвернулась к столу и начала убирать.

Антон ждал решения. Он уже не готов был спорить. Попробовал — хватит. Сам же и сел в лужу.

Ведьма смахнула пыль с гарью и повернулась.

— На следующий сеанс ты мне оплатишь этот, и я сразу требую за второй.

— С чего ты взяла, что будет следующий?

— Поверь мне, будет. — Нисколько не сомневаясь, сказала ведьма.

Да так уверенно, что Антон тут же и сам поверил ее словам.

— А теперь прощай. И помни, времени у тебя не так много.

— Ага… — только и сказал Антон, радуясь, что ситуация хоть как-то разрешилась.

Ни спасибо, ни до свидания.

Выскочил из этого полумертвого дома и пошел по улицам. И когда шел, чувствовал, что за ним наблюдают. Причем не живые глаза, а сам дом смотрит сквозь щели забитых ставень.

Дошел до метро. Сел. И все казалось ненастоящим. Люди. Поезда. Время на часах. Буквально все теперь казалось сном. И глупые философские мысли, тут как тут запрудили голову. Зачем они спешат? Куда торопятся? Все равно, рано или поздно придется умереть. А эта бабушка…

Старуха, с какой-то немыслимой нежностью выковыряла пакет из сумки. Развернула. Достала персик. Грязный или битый, понять не удалось, потому как она тут же сунула его в рот и начала жевать. Точнее не жевать, а мять. Дряблыми щеками и гладкими деснами.

Персик оказался сочным. Переспелым.

Обливаясь липким соком, старуха чавкала. Ворочала языком. Щурилась. Наконец ей удалось сунуть в рот остатки персика. И Антон, до своей станции только и делал, что наблюдал, как она вычищает косточку, перекатывая ее из одной жухлой щеки, в другую, такую же жухлую.

Перед выходом Антон мысленно поблагодарил ее. Хоть и противно было наблюдать, так хоть ничего другого не делал. И самое главное не поддался нахлынувшей волне мыслей.

А вот когда вышел, тогда снова накрыло. Затянуло голову, как осеннее небо тучами.

Будет дождь! — подумал Антон.

Благо, до дома оставалось минут десять пешком.

Дождь все-таки нагнал. Остаток пути бежал, закрываясь курткой.

В подъезде подозрительно моргала лампочка. Хорошо хоть лифт работает. Антон не глядя ткнул кнопку. Двери щелкнули и захлопнулись.

Вышел на восьмом этаже. По привычке заглянул на лестничную площадку, нет ли там кого. Пусто. Только банка с окурками.

Повезло, — сам себе сказал Антон. Ему хотелось сбросить напряжение. Он чувствовал, как мышцы то и дело сокращаются, не находя выхода энергии. Попались бы на этаже какие-то пацаны, разорался бы… прогнал бы их пинками. Может, и полегчало бы. Но повезло… повезло им — не мне!

Антон только вставил ключ в замок, как тут же услышал за дверью скрежет.

Открыл дверь и скрежет бросился в ноги.

— Чарли, отстань! — рявкнул Антон, оттесняя ногой мелкого йорка.

Несмотря на то, что Чарли уже несколько раз получил по челюсти, отставать он не думал. Мелкий розовый язык так и норовил прикоснуться к коже Антона.

— Отстань!

Антон бросил ключи на полку.

— Почему так поздно? — послышалось из комнаты-кухни.

— На работе задержался, — ответил Антон. — Тебя когда записали? — решил сразу задать он вопрос, чтобы меньше расспрашивали его.

— На завтра. На три.

— С работы отпросилась уже?

— Ага, — сказала Ира.

В комнате было сумрачно. Света ночника не хватало.

Ира встала с кровати. Подошла к окну и отдернула шторы. Ее силуэт в голубом халате навеял Антону недобрые воспоминания, и он почувствовал, как волосы вздыбились на затылке.

А она как будто нарочно стояла у окна и не двигалась.

Невольно Антон взглянул на ее правое плечо.

— Ты как? — шепнул он, подойдя к Ире.

Он осторожно обнял ее за талию. Прикасался с опаской. И все время посматривал на плечо.

— Хорошо, — ответила Ира, с наслаждением прижимаясь к Антону.

И все! — подумал Антон. И говорить больше не о чем. Сейчас какую тему не подними, все они сведутся к болезни. Или же выльется совершенно противоположная ситуация. Они найдут тему для разговора. И будут обгладывать ее. И оба будут делать вид, что ничего не происходит. Что все хорошо. Они два счастливых человека, которым так хорошо вместе.

И при этом у обоих в голове будет сидеть противный жучок, что так и будет сверлить мозг. Червоточить. Рано или поздно он выберется на поверхность. Прорвется. Прогрызет. Пробурит эмоциональную защиту. Высунет головку с мощными челюстями и заявит о себе. Рак! Смерть! Болезнь!

Ира будет думать о том, что она смертельно больна. Антон будет думать о потерянной надежде. О потерянной возможности. Ведь он хотел. Буквально за пару дней до диагноза хотел…

А потом…

— Антон, я хочу тебе кое-что сказать, — сквозь слезы сказала тогда Ира. — Я больна. Скорее всего, рак. Это еще не точно, но… — и зальется слезами.

Антону ничего не оставалось, кроме как прижать ее. Притянуть. Почувствовать, как дрожат ее плечи. Вздрагивает. Трясется ее тело.

Ну, как тут не отложить.

А потом закрутилось. Анализы. Больницы. Врачи. Деньги…

— Что-то не так? — спрашивает Ира, когда они уже легли в кровать.

— Нет, все хорошо, — бесцеремонно врет Антон. — О завтрашнем дне думаю. Скорее всего, опять задержусь.

Ира смотрит на него жалобными глазками. Умеет она все-таки без слов разговаривать. Ее подвижная мимика слепому объяснит. Вот, к примеру, сейчас, бровки взлетели на лоб. Нижнюю губу слегка поджала. Оттопырила. И смотрит своим собачьим взглядом. Кажется, даже самое злое сердце в этот момент умилится и сдастся. Растает.

Не выдержал и Антон.

— Ну, чего?

— Просто… — игриво отвечает Ира.

Ее глаза блестят в темноте, как две звездочки.

Интересно, у меня так же, — думает Антон.

Он обнимает Иру. Вначале чувствует, а уже потом замечает, что она спит. Дыхание ее стало ровным. Руки, сжимающие его ладонь, расслабились.

Спит, — думает про себя Антон и удивляется. Даже головой покачивает от негодования. Он не знает, как от мыслей отделаться. Куда себя деть? А она спит. Мне что, одному — это надо? Глупость какая-то…

Именно под эти негативные мысли он погружается в сон.

Проснулся Антон в одиночестве. Ну, это неудивительно, Ира всегда встает рано. И исчезает. И собирается так тихо, словно у них не квартира-студия, а пятикомнатные апартаменты со звукоизоляцией.

Антон глянул на часы — время еще есть. Но так все нудно было… осеннее утро за окном сочилось в окно серостью. Вместо того, чтобы подготовиться к работе, Антон надолго прилип к смартфону. Бездумно листая соцсети. Когда времени стало в обрез, встал и быстро вышел.

На работе словил негодующий взгляд начальника за небритость. Сделал вид, что ничего не заметил. Однако, провел пару раз по своей рыжей щетине. Да и рубашка мятая оказалась. Плевать.

Рабочий день прошел так туманно, словно Антон не проснулся и пришел на работу, а наоборот, пришел на работу и заснул. И все, что происходило на этой самой работе, вырвано из жизни.

Были какие-то проблемы. Фура сломалась… пришлось искать ремонтную бригаду. Искать замену. Звонить, договариваться, выпрашивать. Иногда кричать. Но все это было таким далеким, что Антон все делал на автомате. Как зомби. Если бы Антона спросили, что было на работе, он бы надолго задумался, посмотрел наверх и не вспомнил ровным счетом ничего.

Рабочий день подходил к концу, и Антон несколько раз спрашивал коллег:

— Пивка не хочешь выпить?

— Не, у меня дела, — отвечали коллеги поспешно собираясь домой.

Антон несколько раз еще попытал удачу. Не пошло.

Даже поделиться не с кем, — раздраженно думал он. Куда они все спешат?

А поделиться ему хотелось, как никогда прежде. Он чувствовал, что начинает закипать. Мысли в голове превратились в горячую смолу, что обжигали черепную коробку. И если не дать им выход, то они сами найдут. И каким образом они будут вытекать, черт его знает.

Найти «свободные уши» не получилось. Ни одной плакательной жилетки не нашлось.

Думал, что крепкий. И не такое думал, выдержу. А оно вон как вышло. Так припекло, что голова кругом идет.

Антон закончил работу. Провел коллег завистливым взглядом. Ему казалось, что у кого, а у них точно никакие не проблемы. Точнее проблемы, которые в сравнении с его проблемами и рядом не стояли.

Хоть и холодно было на улице, но тесные комнаты с холодным светом раздражали больше.

Антон шел к метро, чувствуя жгучее желание не появляться дома. Не идти туда. Не видеть этих светло-серых стен. Этой комнатушки. И Иру, к своему стыду, он видеть не хотел.

Почему все думают, что тяжело только больному человеку? — думал он, поднимая воротник и оглядывая прохожих. Всем кажется, что страдает только тот, кому больно. И никто даже не задумывается, что близкие люди переживают это ничуть не легче. А быть может и хуже. Смотреть на то, как умирает человек, и ты ничем не можешь помочь — сложно.

Но узнай прохожие мои истинные мысли, мгновенно бы осудили меня. Посмотрели бы презрительно. На месте бы испепелили за столь крамольные мысли.

Дескать, как так? Начали бы они вздыхать и закатывать глаза.

Ведь это близкий тебе человек. Ему больно, а ты даже не хочешь возвращаться домой.

А побудьте вы в моей шкуре! — зло отвечал Антон собственным мыслям. Думаете мне не тяжело? В тысячу раз тяжелее, учитывая… учитывая, что я не люблю ее. Да! Вот так! И от этого как будто еще хуже.

Продолжая внутреннее препирательство, он совершенно не следил за дорогой и едва не нырнул в фонтан. Благо, воду в нем уже спустили.

Антон остановился. Выпучил глаза. Ему хотелось даже холодному граниту высказать свое недовольство. Но вместо этого он присел на камень, как в тот раз, и невольно окунулся в воспоминания.

Тогда семейная жизнь уже не особо ладилась. То ли слишком сильно притерлись друг к другу. То ли перегорели. То ли еще черт знает, что случилось. Или как часто любят говорить — не сошлись характерами.

Вот так… два года сходились характерами до женитьбы. Потом еще три года сходились и тут вдруг раз — и не сошлись.

Но не в этом суть.

Антону до того опротивела семейная жизнь, что он уже несколько раз ходил налево. Точнее, не совсем на лево, а как бы левее обычного. Если раньше его общение с девушками ограничивалось коротким флиртом ради флирта. То сейчас начал уже задумываться о чем-то большем. Не единожды представлял себя в объятиях некоторых своих коллег. К примеру, Ольги, Светы, Тани, Лизы. И странным образом, все они вдруг начали проявлять интерес.

Антон же с удовольствием шел на контакт. Пока что до измены дело не доходило, но все шло именно в этом направлении. И, если бы не это… то обязательно бы уже сходил и налево и направо. И куда угодно бы еще сходил.

Вспомнил он и тот вечер, когда точно так же присел у фонтана и решил для себя, что пора открыться Ире.

Тогда еще было не так холодно. Погода стояла теплая.

Антон договорился с Лизой о следующей встрече и уже мечтал о том, как переедет к ней, благо живет она одна. И квартира у нее почти в центре, от бабушки досталась. Да и выглядит она весьма привлекательно. И квартирка, и сама Елизавета. Странная немного. И голосок, порой, противный становится, но фигура хорошая.

Тогда Антон точно так же уселся возле фонтана. Фонтаны еще работали. Стрельнул у прохожего сигаретку. Закурил. Покашлял немного.

Мимо проходили люди. Голуби, оглядывая Антона, выпрашивали еду. Путались в ногах, курлыкали.

Мелкие брызги неприятно усеивали затылок и холодили спину.

Могу и простыть, — подумал Антон, ощупывая влажную поясницу.

Но именно тогда он решил, что не встанет с этого места, пока окончательно не решит свой вопрос с отношениями.

Долго сидел. Замерз, как бродячий пес. Проголодался. Но продолжал упорно думать.

В голове, как поломанные шестеренки, вертелись мысли. И все крутились вокруг одной. Оставаться с Ирой или все-таки расстаться. Антон пытался привести какую-то статистику. Считал про себя плюсы и минусы. И как бы ни пытался включать логику, а чувства говорили о том, что без нее станет легче.

Тогда его мысли понеслись еще дальше.

Что с квартирой? Как ее делить? Как вообще делить нажитое имущество?

Зажглись фонари и Антон решился — сегодня вечером он все сообщит. Наверное, она и сама догадывается. Не дура все-таки. Девочка смышленая. Чувствует холодок в отношениях. Да какой там к черту холодок. Когда уже настоящими зимними морозами так сквозит, что скоро окоченеют оба.

Она ведь только и не говорит сама ничего, потому что кроткая. Характер у нее такой. Воспитание такое. Со всеми смирится и со всем стерпится. Ни одного слова в укор. Ничего.

Ах… черт. Что делать?

Ладно… решил ведь уже что делать. Зачем тяну?

А родителям когда сообщить? Хотя и они, наверное, догадываются.

Скажу, как есть. Они родители, они должны понять.

Пока что все надо сказать Ире.

Решив с этим делом, Антон покинул фонтан и поплелся домой. По дороге он сотню или даже тысячу раз прокрутил разговор в голове.

Вот он входит. Пес этот, (ее кстати пес) бросается в ноги. В этот раз он не будет раздраженно рявкать в ответ. Отодвинет аккуратно ногой. Разуется.

Пройдет на кухню, заварит себе и Ире чай. А после…

— Привет Антон, нам надо поговорить, — сказала Ира.

Голос ее слегка подрагивал. И мимика в этот раз не была столь активна. Что удивляло больше всего. Потому как обычно подвижное лицо показалось сейчас маской. Словно она умерла. Настолько непривычно было ее видеть.

— Да… я тоже хотел тебе это предложить, — сбивчиво ответил Антон.

Он был ошеломлен. Все его варианты развития начинались явно не так. Везде он выступал инициатором, а тут вон как вывернулось.

Интересно, о чем она хочет поговорить, думал он. Нашла переписку с Лизой? Может, она сама на стороне роман закрутила? Не-ет. Быть такого не может. Чтобы Ира и роман на стороне. Это несовместимые понятия. А хотя… может правду говорят, в тихом омуте черти водятся.

Все этим мысли проскочили у него, пока он нес две чашки горячего чая. То есть какие-то жалкие несколько секунд.

Ира сидела как мраморная статуя. Спина ровная. Взгляд пустой. Руку на руку положила. Казалось, даже ее ровные волосы цвета спелого каштана не движутся. Будто приклеены. Будто из дерева.

— Осторожно, горячий… — сказала Антон и придвинул чашку.

Сел напротив и долго молчал.

Чарли терся под ногами и требовал внимания. Антон незаметно отталкивал его ногой. Но пес не желал сдаваться, отчего начал выдавать выкрутасы похлеще, чем цирковая собачка.

Несколько минут Антон бился с собачкой, а Ира все сидела и смотрела в одну точку. Глаза ее чуть поблескивали от света бра над столом. На кухне было сумрачно и оттого еще более таинственно и немножко страшно.

Он всмотрелся в лицо Иры, понимая, что тело ее здесь, но сознание где-то там… в мыслях. Несколько раз он глубоко вздохнул и сказал:

— Ира, я тут хотел тебе сказать, что…

— Подожди. — Проснулась она.

Маска на ее лице шелохнулась и вновь замерла.

— … подожди, Антон. — Продолжила она. Голос ее перестал дрожать, но в каждой нотке прослеживалась тревога. — Я хочу тебе сказать, что… — она замолчала. Было видно, что слова не желают соскакивать с губ. Застревают в горле и вместе с воздухом, сипло вылетают изо рта. — Я хо-чуска-зать… — по слогам произносит она, выжимая из себя каждое слово. — Хо-чуска-зать, что я больна. Антон, у меня рак.

Вместе с последним. Этим страшным и ужасным словом, глаза ее увлажнились. Начали наполняться, как озера в весеннюю оттепель.

Антон замер. Около минуты глупо смотрел на Иру. Какая-то болезненная улыбка играла на его лице.

— Это шутка?

Ира покачала головой.

— Сегодня была у врача. Подтвердили.

— А… насколько серьезно?

Антон придвинулся и накрыл ладонями холодные руки Иры.

— Говорят, что все запущено. Но я не знала… не знала. — Голос ее надломился, и она дала выход чувствам. Слезы стекали по щеками и капали на стол. — Я бы раньше пошла в больницу. Но я не знала. У меня ничего не болело. Все было хорошо! Ничего не болело. Все было хорошо… хорошо!

Ира уткнулась в плечо Антона и зарыдала по-настоящему. Она беспомощно обнимала его. Впивалась ногтями в спину. То прятала лицо, прижимаясь к ключице, то поднимала и жалобными глазами смотрела.

— Все хорошо, — сказал Антон и обнял ее. — Все хорошо. — Ничего лучше в голову не пришло. Банальная и заезженная фраза, которую используют при любом случае. — Мы справимся.

И именно в этот момент Антон вспомнил причину сегодняшнего вечера. Вспомнил свою инициативу и то, что он хотел сказать. И тут же обругал себя.

В такой момент и думать о расставании. Кто я после этого?

Нет-нет-нет…

Отказываюсь от своих слов. Приоритеты сдвигаются — решил он.

Всего 10 глав

Группа в ВК

Телеграм

АвторТудэй

ЯндексДзен