Есть такие дворы, где за десятки лет всё идет размеренно: у каждого окна — свои занавески, у каждой лавочки — свой старожила. Здесь не любят перемены, да и зачем, если и так — каждому своё место? Я, Ольга Васильевна, здесь с шестидесятого года живу. У нас даже кошки здороваются с утра по имени, всё — как дома.
А три месяца назад в наш дом въехал он. Влад. Молодой, холёный, с какой-то нагловатой улыбкой, от которой у Галины Михайловны давление подскакивало.
— Ну и мажор! — фыркнула Лидия Петровна, — видно: не работал ни дня, всё ему на блюдечке.
Сами посудите: только въехал — поставил под окнами красную, как у пожарных, машину. Музыку включает, будто на танцплощадке. По вечерам — гости, смех, крики, потом мусор на газоне. А они курят, обсуждают, кто чем на «жизнь зарабатывает». Мы с Валей с балкона все уши вытянули:
— Почему их не учили уважать порядок? Родители, наверное, на курортах, мальчику квартиру подарили, — Валя говорила со знанием дела.
Я даже как-то к нему подошла — культурно, с желанием договориться:
— Молодой человек, не могли бы вы музыку потише? Не на дискотеке живём…
Он улыбнулся, посмотрел как сквозь меня:
— Не вопрос, всё будет по-вашему, — и добавил, оборачиваясь к своим друзьям, — не переживайте, бабуль, всё схвачено.
Вот так каждый вечер — то музыка, то смех, то густой запах кальяна, что даже в кухне окна не откроешь. Слова — мимо ушей. Жалобы — в никуда. Наш дом будто разделился на две половины: мы — сталинские «коренные», они — эти новые с их смелыми ногтями, гламурными «шмотками» и роскошью. Всё будто напоказ.
Я старалась держаться. Писала в совет дома, даже в полицию позвонила Лидия Петровна — одни отписки.
Спать стало тяжело. Ночи стали длиннее, мысли — тяжелее. Всё думалось: «Как так, была дружная улица, а пришёл один — и всё нарушил…» Но однажды вся привычная жизнь перевернулась.
***
Всё случилось ближе к ночи, под дождём. Дождь у нас всегда шумный, капли по старым подоконникам так и молотят. Я уже засыпала, как вдруг — хлопок, и по кухонному потолку ленточкой побежала вода. За пару минут вдруг залило всю плиту, стул, пол — да что там, даже тапки мои. На улице темень, на часах почти полночь, сантехник разве откликнется? Сын — далеко, у него жизнь своя. Соседи, наверняка, уже умыкнули под пледы и видят десятый сон.
Я металась по квартире с тряпкой, как в детстве на сборке картошки. Не помогает! Всё течёт и течёт — ведро за ведром.
Вот это ночь, думаю, вот это жизнь на пенсии…
Стучусь к Валентине напротив — тишина. Вдруг вижу в подъезде свет, дверь нараспашку, парень стоит в куртке, глядит в соцсети. Влад. Я даже растерялась слегка.
— Владик, милый, помоги, если можешь! — голос у меня дробится от волнения. — У меня трубу прорвало, вся кухонька плывёт…
Он вдруг как-то растерянно посмотрел, а потом мигом телефон в карман и за мной.
— Сейчас глянем, не переживайте, спокойно!
Так же быстро, будто его всю жизнь готовили к спасательной операции, Влад перекрыл воду — и со старых стояков, и даже под раковиной кран какой-то хитрый нашёл.
— Значит так, держите ведро, а я — сейчас наберу своего мастера, — и пальцами так ловко вбивает номер, что я заслушалась. — Прерву ему ночной сон. Пусть привыкает.
Сам резво, не щадя кроссовок, собирает лужи, шутя:
— Вот уж не думал, что по ночам тут такие водные процедуры.
А пока я вытирала тарелки, Влад без лишних слов подставил второй ведёрный дозор и заварил мне чай. С мятой, между прочим. Сказал, что не любит аптечную ромашку — бабушка с детства давала от всех бед.
— У меня бабушка в Саратове живёт, вот такой форс-мажор ей пару лет назад тоже достался, — делится он.
— Тогда я ничему серьёзному не учился, а сейчас вот, всё по уму.
Разговорились, пока ждали мастера. Я рассказала, как раньше было принято всему подъезду с ведрами выбегать — выручать, не смотреть, кто из кого: младший, старший, новый или сто лет тут живёт. Он аж улыбнулся уголками губ.
Сантехник приехал немедля. До конца ночи мы, шепотом, чтобыне разбудить остальных, наводили порядок и читали друг другу по очереди анекдоты про сантехников.
Утро началось с того, что Влад наклеил на мой подъезд записку:
"Уважаемые соседи! Всё в порядке, авария устранена. Не переживайте! Хозяйка бодра и весела"
Вот так — впервые за время его жизни у нас, во дворе разнеслась не ругань, а добрые истории.
***
Словно что-то сломалось – точнее, не сломалось… а вдруг починилось, причём в самой тонкой, душевной части нашего подъезда. Вышла утром – соседки собирались обсудить очередной «шум-гам». А я им:
— Девочки, у меня ночью трубу прорвало, так Влад помог! И воду перекрыл, и вымыл всё, и мастера вызвал!
У Лидии Петровны аж брови вверх:
— Наш?! Мажор?
— Наш! — отвечаю. — Такой заботливый оказался!
Сначала не поверили, конечно. А вечером вижу — Влад во дворе, спокойно метёт гравий, не спеша. Музыка не орёт, лавочка чистая. Подходит к нам, улыбается, здоровается.
— Как самочувствие, Ольга Васильевна? — спрашивает, — Сантехник не подвёл?
Соседки шушукаются, будто по секрету:
— Он мусор за собой убирает!
— Говорят, Галине Михайловне с сумками помог до аптеки дойти!
— Да и Лидии Петровне дверь подержал, когда у неё руки были заняты!
Кто-то даже высказал: — Может, мы с ним чересчур суровы были?
А потом смельчак добавил:
— А ведь у всех молодость бурная была… Разве мы не смеялись громко в студенчестве?
В те дни Влад словно растворил свою прежнюю браваду. Уже не кичился машиной – стал парковаться дальше, чтобы никому не мешать. Музыку слушал в наушниках. По субботам, утром, выносил мусор — и не только свой.
Постепенно его перестали называть «мажором». Просто Влад – сосед, который в трудную минуту не прошёл мимо, а кого-то рассмешил, кому-то помог, кого-то просто выслушал.
А через месяц, как у нас заведено, собрание жильцов назначили: цветы посадить, лавочки перекрасить, двор прибрать. Влад вдруг сам вызвался:
— Давайте я всё куплю для субботника, только скажите список! И шашлычок устроим потом на всех, ладно?
Соседки ахнули, мужчины согласились, а я — внутри так и таю: впервые за многие годы во дворе весело, как раньше, дышится легко... будто бы душа двора, старая, растрескавшаяся, ожила.
***
Субботник вышел на удивление дружный — будто молодость к нам заглянула. Влад, в спортивных штанах и старой футболке, бегал с кисточкой, всем улыбался, подбадривал Галину Михайловну:
— Вы посмотрите, какая у вас сноровка! Да вы любую лавку в два счёта превратите в музейную вещь!
Смеялись, рассказывали истории, вспоминали, как раньше собирались всем двором на посадку сирени. Даже Лидия Петровна, та ещё ворчунья, вдруг одобрила:
— Вот теперь бы почаще такие субботники!
А после учебы Влад внёс мангал, ловко разложил угли, угостил всех шашлыками и компотом, который сам сварил — с клубникой. Уселись, будто давно знакомы, рассказы у костра пошли один за другим.
Я не сдержалась, подняла стакан:
— Влад, спасибо тебе… Не только за то, что помог мне тогда. За то, что дал нашему двору снова вспомнить, что значит быть соседями.
Он улыбнулся робко, по-доброму:
— А я и сам не думал, что смогу так привыкнуть к нашему двору.
Слово за слово, а вечер прошёл незаметно. Мы смотрели на тёплый свет в окнах и вдруг обнаружили: стало уютно, спокойно. Все наши страхи, ворчание, недовольство — словно растаяли.
***
А потом случилось то, чего я и представить не могла… Однажды утром, когда я пошла во двор — полить цветы, подмести вокруг подъезда, увидела суету: какие-то люди с рулетками, папками и планом.
Влад стоял у двери, серьёзный, немного печальный. Подошёл ко мне.
— Ольга Васильевна, — говорит, — вот письмо, тут мой номер и открытка… Я… уезжаю. Родители решили, что мне лучше продолжить учёбу за границей. Квартиру будут продавать.
Стоял, не поднимая глаз, а потом вдруг крепко пожал мою ладонь:
— Я здесь многое понял про настоящую жизнь. Спасибо вам.
Я стояла и не знала, что сказать. Ведь только ведь начали все жить по-новому, только в сердце поселился этот тёплый огонёк надежды.
Он ушёл, а я смотрела ему вслед, поблескивая слезой, пока не скрылась его красная машина за поворотом. Тихо, опустело…
Но история не закончилась на этом. Через пару недель Олеся, почтальонша, принесла большой фирменный конверт — на весь дом. На обороте — "Дорогим соседям от Влада".
Внутри были красивые фотографии чужого двора: лавочка, пёстрая клумба, улыбающиеся люди всех возрастов.
И открытка с короткой подписью:
«Всё, чему у вас научился, теперь живёт и у нас — здесь, в Праге, на студенческом дворе. Держитесь на связи!
Ваш Влад».
Мы с соседями смеялись, вспоминали, спорили — но пора признаться: наш мажор стал для нас лучшим уроком за долгие годы. И память о нём осталась не в злых шушуканьях, а вот в этих самых фотографиях и новых привычках: держать двери друг другу, вместе наводить уют, помогать без просьб.
И знаете, с тех пор у нас в доме стали появляться новые лавочки, ещё крепче цветники. А главное — если кто-то в беде или просто в плохом настроении, мы теперь точно знаем: не стоит смотреть только на оболочку. Может быть, именно эта «красная машина» однажды окажется единственной спасательной шлюпкой посреди житейских бурь…
Источник:https://dzen.ru/a/aElZsogWEQNRuq7p
