Когда глаза людей привыкли к яркому свету, они стали с интересом разглядывать чудесную пещеру, по которой их провожали вперед в неведомые дали захватчики. Стены и потолок образовывали купол. Со всех сторон переливаясь красками шли волны и цветные вихри. Лазурно-голубой, бирюзовый, изумрудный, лиловый... Разноцветные потоки сталкивались, перемешивались, открывая невольным зрителям всё новые и новые оттенки. То ли чудные облака, то ли клубы пара, то ли морские течения составляли внешний вид. Порой пелена из буйства красок расступалась, и можно было разглядеть сокрытые миры. В какой-то момент толпа зашумела в ужасе — в прогалине между волнами, прямо над потолком, проплыл гигантский кит, и за ним вереница рыб-прилипал. Через пару мгновений видение скрылось, вновь заволоклось сиренево-зеленым клубящимся туманом.
Стыки между мирами походили на трещины коры многовекового дерева. Ложбинки сияли статичными молниями смесью голубого и ярчайшего зелёного света. Чаще всего выходы в иные миры появлялись рядом с водой. Случалось, что вид открывался из глубокой расщелины. Порой за яркими всполохами проглядывала темнота, где видны были лишь глаза неведомых чудищ. Изредка за рябью можно было разглядеть людей. Они не замечали пролегающего рядом с ними похода. Неведомая сила отталкивала их в сторону, заставляя временно изменить траекторию движения.
Дорога была гладкой, но не скользкой. Один из селян решился дотронуться до нее рукой, и потом всем рассказывал, что она холодная, как лед, но не таяла, а кожей сразу чувствовалось неприятное потрескивание. Топот от копыт раздавался глухой, еле слышный. Пол немного пружинил под ногами путников, гася звук шагов, будто пытаясь скрыть от посторонних глаз их движение. В воздухе пахло озоном, солью и свежестью. Дышать и двигаться было странно. Несмотря на очень свободно заходящий в легкие воздух, движения все время будто затормаживались, гасились о неведомые воды. Было ощущение, что вот-вот придется плыть, но момент все никак не наставал. Зрение тоже порой подводило. Идущий рядом человек вдруг мог оказаться на несколько шагов впереди или позади моргнувшего, словно пространство и время перемешались и шли в рваном ритме. Или же это был просто морок кощуна?
В любом случае выбор оказался невелик. Люди, с надеждой и грустью смотрящие назад, видели, как молнии по нескольку раз вонзались в их дома, и те мгновенно охватывало пламя. Как падали от ударов стихии особо упрямые оставленные животные. Как несколько раз, будто пытаясь убедиться, что все почившие уже достаточно мертвы, и не поднимутся более, разряды молнии ударяли в погребальный костер. Чем дальше отдалялись от окна в свой мир, тем ярче становилось свечение от прохода. И вскоре оглядываться стало просто бессмысленно.
Стоило Князю подойти близко к границе композитума, как туман расступился, открывая взору лесное озеро. За кронами деревьев открылись шпили заброшенного, поросшего плющом замка. Волки, все как один повернули морды к ещё не прорвавшемуся порталу, услышав Зов.
Джастин тоже заметил исходящий из этого мира магический поток. Остановился и вопросительно глянул на князя. Из приоткрытой бреши было видно, что к замку уже начали стягиваться ночные и лесные твари, повинуясь призыву.
Сет заинтересовался и ментально потянулся к источнику силы, учуяв некое родство в энергетике. Существо, сумевшее позвать даже его самого, находилось в замке и умирало. И явно готовилось к последнему бою. Мысленно пожелав сородичу славной битвы и легкой смерти, Сет отрицательно покачал головой, давая брату понять, что не стоит вмешиваться в естественный ход вещей. Сам же отметил, продолжая путь, что стоит когда-нибудь навестить этот юниверсум, населенный схожими с ним по природе существами.
Хозяйскому псу было скучно медленно тащиться с людской вереницей, отягощенной повозками и припасами. Сначала он кружил вокруг скота, помогая его гнать, но вскоре ему это надоело. Затем начал шалить. То кинется под ноги подвыпившему с утра егерю. То выпрыгнет в цветовую прогалину прохода, распугав от неожиданности находящихся за гранью людей, и через несколько секунд вернется обратно. То прыгнет вниз в просвет на дороге, прямо на мирно жующего траву кролика, и заскочит обратно с живой добычей. Кролика пёс сразу выпустил. Тот стал метаться между ногами идущих. Пёс радостно кинулся за ним — опрокинул нескольких селян, началась свалка.
— Флаум! — князь подал голос и погрозил псу пальцем, стараясь скрыть непрошеную улыбку. Тот мгновенно успокоился, и, виляя хвостом, потрусил к нему ластиться. — Ну что ты, в самом деле? Не видишь, и так день тяжелый выдался, — тихо сказал он псу, почесывая тому за ухом. — Помог бы лучше.
Пёс понял буквально, и стал расходовать неуемную энергию в мирных целях. Закинул обратно на телегу выпавший сверток. Шуганул в нужном направлении сбившуюся с пути овцу. Помог подняться ребенку. Люди шарахались от пса, хоть он и старался вести себя дружелюбно. Немудрено — он был почти раза в два крупнее взрослого волка, и предугадать, что у этой псины на уме никто не мог.
Завершив очередной поворот, князь ощутил, как за его спиной композитум истончился, собираясь приоткрыть пелену, скрывающую очередной юниверсум. Обычное дело, особенно если учесть условия создания этого прохода. Он редко обращал внимание на подобные всполохи — стены достаточно прочны, никто извне без его ведома в портал не поникнет. Но он почувствовал исходящий из приоткрытого портала жар магии смерти.
Сет в одно мгновенье оказался перед образовавшимся односторонним окном и в недоумении отшатнулся, приняв первоначально стоящего перед ним человека за свое отражение. Он был настолько поражен, что даже не обратил внимание сразу, что встретившийся ему иномирец находился в комнате, а не на берегу озера, или, на худой конец, под дождем... Всполохи энергии внутри прохода весьма сильно резали глаза, но присмотревшись, с некоторой долей облегчения и удивления, смог разглядеть незнакомца.
Они были похожей комплекции, в черных, практичных и лишенных вычурности одеждах. Даже черты лица и цвет волос перекликались благодаря игре света: луна и тьма исказили серо-русый оттенок, насытив цвет сумраком. Внешне человека больше всего отличала скособоченная осанка, из-за которой незнакомец казался немного ниже, да родинка над верхней губой.
А вот энергетически... Нет, стоящий по ту сторону портала определенно был человеком. Человеком со способностью управлять магией смерти такой силы, что не то, что отцовский жрец локти от зависти искусал бы — Сет сам бы не отказался поднять свои навыки до подобного уровня. Князь отчётливо ощущал армию мертвецов и призраков, окутавших часть мира по ту сторону портала, словно паутиной. Только вот он знал, какую цену платят люди за подобную власть.
И знание этого приводило в ярость. Первой же мыслью было достать из ножен меч и проткнуть стоявшему перед ним чудовищу сердце. Слишком лёгкая смерть для подобного отродья, но что ж поделать — время не терпит. Отцовского жреца он все же сжёг... И ещё безумно раздражало то, что очень уж хотелось вцепиться клыками в этого некроманта, и осушить. Проклятая кровь манила. Да и заполучить толику дара было соблазнительно, чего уж скрывать. Сила лишней никогда не бывает.
Бить исподтишка Сет не любил. Считал это ниже своего достоинства. Но, учитывая обстоятельства...
Уже догадавшись, что в этот раз портал мог бы открыться из зеркала, князь попытался поймать взгляд некроманта. Но тот явно не пытался себя рассмотреть. Кого-то ждал? «Ну уж точно не меня» — подумалось Сету... Тем не менее закрались сомнения. И он медлил. Рассматривал. Изучал.
Во взгляде некроманта читались тоска, безмерная усталость... Боль и скорбь. И где-то в глубине зрачков мелькнула израненная душа.
А ещё дар сжигал некроманта заживо. И он ничего не пытался с этим сделать, хоть и мог бы. Если он развил способности до подобного уровня, даже без учителя сообразил бы, как устраивать энергетический мост — успевай только жертвы менять вовремя. Этот человек, несомненно, умен, а значит не в недостатке знаний было дело. Некромант может прожить и несколько веков, постепенно превращаясь в лича.
Сет ещё раз взглянул в глаза незнакомцу, жалея, что им не суждено поговорить. И коря себя за поспешные выводы. Некромант умирал, и знал об этом. Ему оставалось несколько минут. Он мог бы использовать магию смерти ради продления жизни, но не стал. Он мог бы отдать душу в обмен на усиление своих способностей, но душа была на месте, израненная скорбью и одним из самых жестоких палачей — собственной совестью.
«Что ж, похоже, мы с тобой оба виноваты лишь в том, что посмели родиться... Надеюсь, ты найдешь тех, кого жаждешь увидеть, в Долине Теней» — прошептал Сет с лёгким поклоном, и отправился вслед за плененными селянами, более не оглядываясь.
Дорога завершалась белой стеной, клубящейся прохладным паром. В нее и вошли ведущие оборотни. Новый мир встретил пришельцев мягким теплым осенним вечером. Прямо перед глазами селян открылась ровная утоптанная площадка, по краям которой был расставлен боевой инвентарь. От нее вела древняя лестница, заходившая под каменистую, поросшую ползучим плющом арку, по обе стороны от которой раскинулся смешанный лес. Листва только-только окрасилась красной медью и золотом. На общем фоне наступающей осени яркой вспышкой выделялись раскидистые ветви кустарника, с длинными, побеленными листочками, будто подернутыми колючим инеем по краям. Но многие деревья ничем не отличались от привычных людям елей, дубов, осин, или того же клена. Разве что берёз не хватало.
Над кронами деревьев возвышалась серая, угрюмая скала, на которой росла древняя крепость. Было заметно, что её постепенно расширяли и настраивали, поскольку у нескольких башен с острыми шпилями внешне отличался и камень, и оконные проёмы были слишком велики по сравнению с обычными крепостными бойницами. Даже в лучах солнца стены оставались серыми, и будто поглощали свет. Несмотря на теплый вечер, и без того испуганным и измотанным селянам почудилось, что от замка исходит потусторонний холодок, вытягивающий силы и чувства.
Оборотни, не давая толпиться у прохода застывшим пленным, гнали их вперед, на площадку. Стоило князю выйти из портала и перестать поддерживать поток, как портал начал стремительно сужаться, пока от него не осталось и следа. Прямо за тем местом, где был разрыв тканей мира, раскинулось большое озеро с пологим берегом, обрамленное кустами ежевики, и тем странным серебристым кустарником. Среди ветвей плакучей ивы, почти упавшей в воду, можно было разглядеть нескольких обнаженных девиц с распущенными волосами. Когда одна из них спрыгнула в озеро, некоторые селяне успели разглядеть темно-синий, с серебристым отливом, рыбий хвост. Дорожка, идущая по краю, в какой-то момент разделялась на три тропки, одна из которых продолжала огибать озеро, а остальные две вели в лес. По другую сторону тоже шла дорожка к широкому просвету между деревьями. Оттуда слышалось журчание быстрой воды, будто бы совсем рядом был шумный ручеёк, или же быстрая река.
— Без необходимости не убивать, — от громкого голоса князя селяне вновь затрепетали, не понимая слов, но он обращался не к ним, а к оборотням. — Здоровых разместить на ночь в костёле. Раненых — в отдельную уцелевшую избу на карантин. Тварь в лёд пока отнесите. Скот пересчитаете завтра... — Олаф коротко отдал команды нескольким Волкам, и они принялись за дело. Сет смотрел тяжелым взглядом на робеющих селян, силясь вспомнить, не забыл ли он чего. Среди толпы тихо хныкали уставшие дети. Кто-то из них ныл, что хочет есть, напомнив ему, что люди, все-таки нуждаются в пище.
— Олаф, на кухне распорядись, чтобы всех покормили. Джастин, надо прикинуть, сколько провизии нужно докупить на ближайшее время. И потом, чтобы перезимовать.
Когда вожак кивнул и направился в сторону замка, Сет повернулся к замершей в ожидании толпе селян. Раздражало, что придется повторять, считай, всё то же самое, только на другом языке, но доверить перевод Багхесу он не хотел. Сатир, словно чувствуя настроение князя отпилить ему рога, благоразумно старался держаться чуть поодаль и поменьше попадаться ему на глаза.
— Теперь вы слушайте, — Сет обратился к селянам. — Других людей ваш язык знающих, сейчас тут нет. Могу вам сатира, — князь кивнул в сторону Багхеса, — вон того рогатого, дать для обучения нашей речи, но не очень мне эта идея нравится — больно до девок охоч, хитер, и пакостить, как любой чёрт, любит.
По толпе прошел возмущенный шепот. Похоже, мысли насчет рогатого люди с дамнаром разделяли. Самоназванный староста еле заметно покачал головой, выражая несогласие с такой идеей. Сет удовлетворенно кивнул, и, немного поразмыслив, заверил:
— Обождите, найду вам толмача как смогу. Волки вас до погорелой деревни отведут. Она недалеко. В ней есть костёл, — заметив непонимание во взглядах селян, Сет поправился, подобрав другое похожее для их понимания слово, — церквушка, — староста кивнул, — и несколько уцелевших изб. Размесят на ночлег, принесут еды, присмотрят за скотом.
Князь умолк, давая людям немного переварить сказанное. По толпе прокатился недоверчивый шепот, что и понятно — мало кто ожидает тёплого приема, попав в плен. Но это все-таки было еще не всё.
— Но вас разделят. Раненых отдельно поселят на время: до ближайшего полнолуния. И помощь им окажут. Ежели среди тех, кто сейчас цел, вдруг занеможет: шерстью начнет покрываться или кусаться полезет, поднимите шум, а сами держитесь подальше, — селяне напряглись и все обратились в слух. По напряженным взглядам было отчетливо видно, что со своей участью они смирятся ещё не скоро. Сет пришел к выводу, что сообщать людям о том, что они здесь, в общем-то будут в роли пропитания для него самого и брата, пока не стоит. Пусть сначала пообвыкнут, поймут, что реку просто так не переплыть.
— Что ещё... Вздумаете бежать, — князь криво ухмыльнулся, — можете попробовать, если не терпится стать обедом для лесной нечисти. Но если кому из наших вред причинить попытаетесь, пеняйте на себя — пощады не ждите. — Сет нарочно заставил свои глаза налиться тьмой и кровью. Людям будет непросто принять, что дороги с проклятого острова не найти, но страх хотя бы часть из них удержит на месте.
Разумеется, он не ожидал, что увидит в глазах селян покорность. Отчаяние и страх, потеснившие робкую надежду спастись — его вполне устраивали. Некоторые женщины прижались к своим дедам, отцам и братьям, пряча лица и нарастающие рыдания. К их ногам жалась до полусмерти перепуганная, зареванная детвора. Может, несколько смельчаков и рискнут, но остальные останутся. Возможно, вынесенные из лесу или выловленные Волками из реки в потрепанном и искалеченном виде — но останутся. Удостоверившись, что его слова были правильно поняты, князь вновь принял более человеческий вид, и обратился к запомнившемуся ему старцу:
— Староста, тебя как звать по имени?
— Всемир я, по отцу Градимирович, — тихо ответил старик, глядя себе под ноги, часто постукивая палкой о землю, будто пытаясь убедиться, что она настоящая. Затем поднял глаза и встретился с князем твердым проницательный взглядом. — А к тебе нам как обращаться?
Князь на секунду замешкался, едва заметно плечами дернул, взгляд отвел, понимая, что сейчас требуется зеркальный ответ.
— Для вас я — князь. Можно хозяином звать. Мне не важно, — ответил Сет бесцветным голосом. Ещё секунду промолчал, борясь с подступающими болезненными воспоминаниями, всё больше погружаясь в себя, и тихо добавил:
— Мое имя Сет. Отца звали Алларом, — с этими словами отвернулся и пошел в сторону замка.
Пленных повели расселяться. Сатир сразу потерял интерес к происходящему. И так уже достаточно сегодня повеселился и князя позлил. А девки — можно подумать, что он в них испытывал какой-то недостаток? Отнюдь. И женского внимания ему вполне хватало. Собственно, как раз на сегодня договаривался пошалить с одной мавкой. К ней и пошел.
Князя быстро нагнал брат, и какое-то время они шли рядом молча. Отдалившись на значительное расстояние от Волков, Джастин нарушил напряженное молчание:
— Давно ты об Отце не упоминал, — и тут же получил удар кулаком в бок, впечатавшим его в стену арки. Джастин зашипел, больно приложившись затылком, и моментально отреагировал, бросив в младшего брата отколупнутым камнем и песком. — Да угомонись ты! Какая муха тебя укусила?
Сет дернулся, увернувшись от этого небольшого пыльного снаряда, утробно зарычал, обхватил себя руками и отвернулся, пытаясь успокоиться.
— Взрываешься от любой мелочи, постоянно пропадаешь в замке один. Ты и так не шибко-то живой, а еще и выглядишь год от года всё... — Джастин замялся, подбирая слово, но не справился с задачей.
— Я же вижу, что тебе паршиво! — в сердцах воскликнул он, пытаясь рукой развернуть младшего брата к себе. — Ну поговори ты со мной! — Сет упрямо отказывался смотреть в глаза старшего брата, несмотря на то что тот уже встал перед ним и отчаянно пытался поймать его взгляд. — Или мне ты тоже уже не доверяешь? — с укором и болью в голосе предположил Джастин и замолк, ожидая хоть какой-то реакции.
Князь так и не смог поднять глаза на старшего брата, злясь на себя, на него и на почившего Отца разом. Смотря на землю и тщательно подбирая слова, настоятельным тоном произнес:
— Ты единственный кому я могу довериться. И я очень тебя прошу, перестань влипать в неприятности! Второй раз я тебя воскресить точно не смогу. И пригляди за Багхесом.
— Дался тебе этот сатир, что ты к нему привязался? — Джастин с досады стукнул кулаком по стене арки, от чего от нее отлетело ещё несколько мелких камушков. — Да, я помню, что он тебе с самого начала не понравился, — продолжил Джастин, видя многозначительный взгляд брата. — Но проблема-то в чем? От него неприятностей не так уж много. Сатиры в любом мире любители пошалить, а помог он нам тогда весьма сильно.
Сет положил руку на плечо раздраженного брата и смягчил тон, надеясь примириться:
— Я не пытаюсь умалить его заслуг, и сполна его благодарю за это. Тем не менее гляди в оба и будь осторожен. Поговорим потом, на сегодня с меня точно хватит всего этого.
Джастин с досадой скинул с плеча руку Сета, отмахнулся и отправился в сторону прилегающей к замку деревеньки. Отстраненность, агрессивность и уныние младшего брата давно тревожили его, но за десятилетия он убедился, что разговоры бессмысленны — скорее удастся подлить масла в огонь, чем достучаться до Сета.
«В лесу никого разумнее лесной да болотной нечисти не водится. Наверняка Багхес попёрся к нимфам или русалкам приставать, а так — хоть за порядком прослежу», — Джастин еще долго продолжал мысленно ворчать, не замечая, что Сет в этот момент беззвучно подслушивал его мысли.
Князь проводил брата долгим взглядом, пока тот вовсе не скрылся из поля зрения. То, что Джастин наплевал на просьбу присмотреть за сатиром, его не разозлило. Он и сам замечал, что паранойя, присущая Отцу все сильнее захватывает и его разум. А Джастин всегда был рассудительнее и спокойнее. К тому же, ему гораздо лучше удавалось ладить с людьми, не прибегая при этом к уловкам.
Сет направился к замку, в лабораторию. Все равно время упущено — навряд ли он сможет уснуть ближе к вечеру. Приключение в людской деревне заняло не более пары часов, а на Атиозесе уже скоро сумерки начнутся: течение времени между юниверсумами довольно сильно различалось, или же кривой портал привел к такому значительному перекосу... Кто знает, может после того, как миры отлетят друг от друга, разница станет ещё больше. Поддержка портала его значительно вымотала, и Сет ощущал приятную слабость и удовольствие от снятого напряжения, сравнимое с легким опьянением после тяжелого дня. «Кстати, об опьянении — этот рогатый гад умудряется доставать чертовски хорошее вино» — немного приободрившись, князь свернул к погребу.
Джастин добрался до деревушки как раз когда людей делили на здоровых и раненых. Отдельно уже стоял широкоплечий мужчина в разорванной рубахе с исцарапанной спиной. Пока не разобрались, Волк его подрал, или тварь. Другой мужик, тощий, с пропитой рожей, еще не старый — но видно было, что жизнь его потрепала изрядно, зажимал окровавленный бок.
Вскоре к мужикам добавились трое юношей. А еще — молодая девка с израненными руками. Увы, никто не понял, то ли просто так где-то руки в кровь изодрала, то ли тварь её когтями зацепила. Что касается юношей — у одного был порез от оружия, других ран не нашли. Джастин велел его отправить обратно к «здоровым», чем вызвал бурную радость как самого парня, так и встречающей его родни.
«А вот этого явно Олаф за кисть прихватил... Точно волком обернется», — заключил Джастин, деловито осматривая рану у второго юноши.
С третьим вышла проблема, хоть Джастин и определил сразу, что единственным повреждением на его теле был укус от Князя — никак не хотел к здоровым идти, до буйности. Его тащат, он — назад. Жестами пытаются объяснить, что все в порядке, ему в общую кучу... А юноша руками машет, кричит что-то, обратно к «карантинным» рвется. Уже и селяне из «здоровых» поняли, в чем дело, и стали его к себе зазывать, а он — ни в какую.
«Надо было все-таки больше времени человеческим языкам уделить, никогда не знаешь, какой внезапно пригодится. Плохо помню, чтобы изъясняться». — Хей, хлопец. Что те нать? — Джастин попытался воспроизвести речь, но чувствовал себя при ужасно глупо и беспомощно, от чего начал злиться. Нужные слова никак не хотели всплывать в памяти. Мысленно себе пообещав взять сатира за рога этой же ночью, и подтянуть знания, добавил:
— Здоров! Спокойно иди, — кивком показывая в сторону толпы.
Юноша, снова перебравшийся к карантинным, сообразил, что понимали его по-прежнему плохо, но хоть на контакт начали идти. Стал объясняться, помогая себе жестами:
— Я им говорю, с Есенией останусь! Или её к здоровым тоже ведите! — он подошел к раненой, запуганной девушке и приобнял за плечи, показывая свободной рукой в сторону основной толпы.
— Невеста? — Джастин мазнул взглядом по селянам, и несколько удивился, что за девицу никто больше не пытается заступиться.
После этого вопроса оба, и девка, и парень густо покраснели. Юноша поспешно ответил:
— Тьфу, пропасть... Парень, далась тебе эта девка порченая, — подал голос раненый пьяница и сплюнул.
Юноша с разворота двинул ему кулаком в челюсть с такой силой, что мужик оступился и опрокинулся на землю.
— Ну-ка ша! — конец кнута обмотался вокруг запястья Ярца, и Джастин рывком оттащил его от упавшего. Раненая девушка было кинулась к брату, но на неё рыкнул один из стоящих рядом оборотней. Она оступилась, упала на колени и спрятала лицо в ладонях, начав всхлипывать. Наблюдающие за этим действием селяне затаили дыхание, боясь разозлить нелюдей еще сильнее.
«Да что ж такое... Неужели никто кроме этого дуралея не заступится? Да и мужик смотрит злобно. Чую, не доживет девка до полнолуния, если без защитника останется... А к здоровым её тоже не могу пустить».
— Хочешь — оставайся с девкой, токмо не смей буянить, щенок! — рявкнул Джастин, жалея, что приходится обращаться с людьми жестко. Но сейчас никак нельзя было вести себя иначе.
Упавший мужик тем временем встал, вытер рукавом кровь с разбитой губы, стал зло смотреть на девку и парня. Широкоплечий, как бы невзначай, встал между ними, но помалкивал. Пропитой тоже молчал.
Конфликт был исчерпан. Раненых завели в одну из уцелевших изб, вместе с ними зашли двое Волков. Остальных разместили в костеле. Хорошо, что народу было не слишком много: восемнадцать человек всего, учитывая детей — места хватило, охраны много не требовалось. Со скотиной тоже проблем не возникло. Припасов пока хватало — прокормить пленников в ближайшее время труда не составит, а затем — видно будет. Только вот отстроиться придётся заново — на пепелище жить никому радости не доставит.
Две ночи прошли спокойно. На третью, в полнолуние, раненые, кроме Ярца и Есении покрылись шерстью, но навредить никому не успели — в самом начале обращения охранники на подмогу кликнули. Трансформирующихся, как собак за цепи, на улицу вытащили и в заговоренные клетки посадили, чтобы не навредили никому.
Первое обращение — самое сложное для тех, кто Волком не рожден. Страшно, больно, разум улетучивается, память отшибает и о том, кто ты есть, и том, где ты, и кто рядом с тобой. От этого оборотней так боялись всегда, и сразу убить пытались, если в селе или городе такое с человеком делалось. Обернется раненый, себя не помня, покалечит, а то и убьет родных, находясь в ужасе, да и попытается спрятаться в ближайшем лесу. А там... А там уже с утра, когда человеческий облик примет, чаще всего на себя руки накладывает, если его найти и зарубить свои же соседи и друзья не смогли. Разум возвращается, память о первой ночи никуда не исчезает. А люди часто совестливые — жить с кровью на руках не могут.
А кто может, или кому повезло, и никого покалечить не успел, уже потом стаю находят, и сопротивляться горячей крови учатся, и оборачиваться по собственному желанию и усилию, а не по велению полной луны. Потом уже мозги настолько сильно не отшибает — разве что добавляется жажда охоты. И нет, не на людей. Но разве кто из живых будет слушать исповедь проклятых?
Вот и получается, что у человека беда, а его же собраться на вилы поднять норовят, и не смотрят, сват, брат, дочь или невеста была. А человеку, пусть и он и в Волка оборачивается, в одиночку выжить трудно. Да, исключение бывали, но ничем хорошим, как правило, не заканчивались. Вот и живут в стае — новой семье.
Никаких серьезных болезней от твари, как в прошлый раз, людям не передалось. Около двух лет назад, как раз незадолго до смерти старого князя Корвоса, объявилась похожая нечисть в прилегающей деревне. Сначала никто тому значения не придал — мало ли чудищ до людской плоти охочих в лесах и болотах водится. Тамошние жители были привычные. Всегда наготове держали нож из железа — его любые фейри не любят, и ещё мешочек соли от призраков, да огниво. Обычно мелких нечистых отпугнуть — плевое дело. Если кто покрупнее попадался — оборотни помогали прогнать, а то и дамнары подключались.
Но беда пришла откуда не ждали. После того как тварь искусала рыбака, тот сумел отбиться и домой вернулся. Вечером остальным мужикам рассказал — и пошли они на место происшествия. Тварь нашли, зарубили — она еще успела людей некоторых покалечить. Тело по-быстрому сожгли, чтоб не ожила, как иногда с мертвецами случается, да и разошлись по домам к своим семьям.
И началась хворь, сродни чумы. Волков тогда в замке мало было. Старый князь приказал умерших и больных в их же домах запереть и сжечь. Уцелели несколько жителей, что в замке в основном работали, да те, что с Волками в походе были. Огонь любую заразу извести может — оно и понятно, что князь всё, где болезнь была, уничтожить приказал.
Князь хотел сразу убить двух зайцев — и остановить заразу, и напитать Итернитас энергией, как ему Жрец подсказал. От сгоревших заживо её поступило бы — не счесть. Человеческие смерти тоже подпитывали замок, но не в такой степени. Сразу после большого пожара у князя с сыном случилась большая ссора, после которой вместо некоторых стен Замка остались развалины... А что именно служило причиной — никто не ведал.
Многое ещё предстояло узнать попавшим на проклятый остров селянам, но знакомиться с окрестностями, местными жителями и сказочными существами, и уж тем более с историей этих мест, они смогли начать чуть позже — уже после того, как их стали выпускать из костёла и велели отстраивать деревню заново.
