(пролог, часть 2)

Мысли ворочались в голове колючими комками, отдаваясь болью во всем теле. Эти комки сталкивались между собой, порождая новые вспышки боли и непонятным образом постепенно соотносились со знакомыми мне понятиями и словами. Некоторое время я плыл в этой неприятной смеси кошмара и дремы, когда ты у самой поверхности бодрствования, но не можешь вынырнуть из вязкого потока пугающих образов, которые рисует тебе подсознание. Момент пробуждения почти отсутствовал, я плавно перетёк в реальность, которая мало отличалась от ощущений, рисуемых воспаленным мозгом: всё тело болело, голова как будто готовилась лопнуть в любой момент, вокруг стояла тишина, заглушаемая тяжкими ударами крови в ушах. Не хотелось шевелиться или открывать глаза, как во время тяжелого похмелья или болезни, понимая, что от таких действий станет только хуже. Я застыл в болезненном оцепенении, понемногу приводя мысли в порядок и набираясь решительности пошевелиться.

Последним воспоминанием было серьезное лицо моего странного собеседника у метро, я пытался вспомнить, что было дальше, но добился только новых вспышек боли в голове. Спустя пару десятков минут я нашел в себе силы, чтобы открыть глаза, но никакой информации это не дало - меня окружала темнота. С трудом пошевелив руками и ногами я понял, что лежу на чем-то вроде жесткого матраца. Ничто не удерживало моих движений, что сразу немного успокоило, по крайней мере я не был связан. Я в больнице? Или похищен? Мысли подгружались с задержкой, как видео в ютубе при включенном на полную катушку торренте. Не знаю, сколько я провел времени, лежа в этом заторможенном оцепенении, минуты складывались в часы, а может секунды в минуты, мое сознание не могло найти ориентиров для хоть сколь либо точного определения времени. Переборов себя, я сдвинулся с места, пытаясь понять, где я нахожусь. По ощущениям я лежал на чем-то вроде откидной койки. Сев на своем ложе и свесив ноги на пол я ощутил теплый шершавый пол. В помещении неожиданно стало светлеть, свет лился из потолка, сделанного из похожего на полупрозрачный пластик материала, постепенно набирая силу. Это был мягкий теплый свет, он постепенно усиливал яркость, пока не остановился, оставив освещение в комфортном спектре.

Меня окружала небольшая комната: кровать, на которой я сидел, была прикреплена к стене, выполненной из того же на вид материала, что и пол. К противоположной стене крепился стол, он, как и кровать, не имел опор на пол, только крепление к стене, к нему был придвинул самый обыкновенный стул. На стене над столом висела небольшая рама, примерно пол метра на метр, но с чистым белым фоном вместо напрашивающейся картины, в углу слева от стола располагался двустворчатый шкаф, рядом с кроватью стояла небольшая пузатая тумбочка. Кроме этого в комнате было две двери - одна справа от стола и вторая через угол от неё, на перпендикулярной стене. Единственное окно располагалось на стене между кроватью и столом, напротив второй двери. За окном не было видно ни огонька, как будто стекло было заклеено непроницаемой пленкой, либо за ним стояла непроглядная ночь. За дверью, которая располагалась рядом со столом, обнаружилась крохотная туалетная комната, размером походившая на душевую кабинку, в которой были совмещены также маленький унитаз, умывальник над ним, на полочке рядом с которым обнаружилась деревянная зубная щетка, кусочек ароматного мыла и небольшая баночка с белым порошком.. При открытии простецких вентилей, которые я видел последний раз в детстве, текла горячая и холодная вода. Меня мучила жажда, как будто с жестокого похмелья, но я поостерегся пить эту воду, немного сбитый с толку этой простой, но почему-то странной и пугающей обстановкой. Освещалась эта комнатка также мягким свечением всего потолка.

Продолжая изучение обстановки, я открыл шкаф: там сиротливо висели два комплекта одежды, разного покроя, на полочке над ними лежала стопка предположительно постельного белья, также пара полотенец, несколько пар высоких носков, похожих на гольфы и комплект нательного белья, состоящий из длинных до колен трусов и футболки с длинными рукавами.. На нижней полке стояли две пары обуви - легкие матерчатые чешки с кожаной подошвой и темно-коричневые туфли, все на глаз моего размера. Только сейчас я обратил внимание на пропажу моей одежды - на мне был надет такой же комплект нательного белья, что был обнаружен в шкафу. Вторая дверь была заперта, а так как никаких признаков замка я не заметил, то заперта, похоже, снаружи.

Изучать было больше нечего, поэтому, присев на стул, я стал обдумывать своё положение. Боль в теле постепенно стихала, мысли медленно освобождались от странной заторможенности. Почему-то тягостно подумалось, что я могу повторить судьбу героя из фильма Олдбой, проведя в этой маленькой комнате ближайшие двадцать лет, даже мурашки пробежали по спине от такого предположения, верить в подобный исход не хотелось. Как бы то ни было, пока что никакой информации не было, мне оставалось только фантазировать о дальнейшей участи. Жажда подступала все сильнее, поэтому я все же не выдержал и попробовал на вкус холодную воду из-под крана. Она оказалась без всяких привкусов, в меру прохладной и жажда была утолена.

Следующий час, устав сидеть, я метался по этому небольшому помещению, пытаясь заглушить тревожные мысли о своем будущем и вдруг заметил, что за окном начало постепенно светлеть. В предрассветных сумерках мне удалось разглядеть совсем немного: находясь на втором этаже вид из моего окна открывался на стоящее рядом высокое длинное здание с одинаковыми рядами окон, а также дорожку, тянущуюся вдоль этого здания и вымощенную чем-то вроде плоских булыжников. Архитектура была совершенно незнакома, но отличалась от современной, насколько я мог разглядеть, здание было сложено из идеально подогнанных светлых каменных блоков, без малейших следов раствора между ними, все рамы на вид были деревянными, но с затемненными стеклами, поэтому не удавалось рассмотреть, что находилось за ними. Дорожку окаймлял яркий зеленый летний газон, кричаще-неправильный для ранней питерской осени. Либо я провалялся без сознания значительно дольше, чем думал, либо меня успели перевезти в более теплую страну, чего таить, оба эти варианта откровенно пугали.

Сзади что-то мелодично застрекотало и я, вздрогнув, обернулся. На белом фоне в раме, висящей над столом, быстро появлялся рад угловатых символов, их появление и сопровождалось испугавшим меня стрёкотом. Но более неожиданном для меня стало понимание смысла появившихся рядов символов, являвшихся, без сомнения, текстом на неизвестном мне языке. В затылке слегка заломило, когда я решился вчитаться: "Младшим наблюдающим необходимо облачиться в форму номер два, после чего пройти в акционный зал, следуя отметкам на полу". Как только до меня дошел смысл этого послания, что-то звонко щелкнуло в двери, заставив меня снова вздрогнуть, и дверь чуть приоткрылась, как будто приглашая выйти...