Всем доброго времени суток!

Приятельница моей знакомой после развода с мужем решила взыскать с него алименты на их общего ребенка (12 лет).

Согласно действующему законодательству, размер алиментов на одного ребёнка составляет 25% от месячного дохода. Таким образом размер алиментов в её случае должен был составить 50 000 рублей в месяц.

Мужчине, мягко говоря, стало очень обидно, что его бывшая жена будет получать такую сумму, дополнительно к своей не маленькой зарплате, и подал в суд встречный иск, требуя себе ребенка, чтобы, наоборот, бывшая супруга ему платила алименты.

В первом же заседании бывший муж предложил окончить спор миром, на следующих условиях: он не претендует на ребёнка, НО, сумма алиментов составляет всего 10 000 рублей.

Судья поняла, что отцу ребёнок абсолютно не нужен, он просто не хочет "лишнего" платить бывшей супруге. Но делать нечего, нужно выносить решение не по убеждению, а по закону!

Теперь за 50 000 рублей в месяц ребёнок подвергается психологической атаке со стороны родителей. Ребенок, однозначно, хочет жить с матерью, но отца это мало волнует, для него это дорого.

Данная история ещё не окончена, впереди обжалования, экспертизы и т.д.

Как думаете, родители действуют в интересах ребёнка? Правильно ли делает мама, борясь за алименты, ведь она хочет купить ребёнку квартиру?!?

Фрагмент передачи об отъезде Горабчева. Интересно, что видеоряд взят из другого года, предположительно 1988.

Обозреватель Олег Мороз, писатель, журналист, член Союза писателей Москвы:

4 августа Горбачев уехал в отпуск в Крым, в Форос. Уехал, видимо, с огромным чувством облегчения: такую гору своротил–согласовал со всеми любимое свое детище–проект Союзного договора, наметил сроки его подписания. Если бы он знал, какими роковыми последствиями обернется для него этот отпуск… Многие до сих пор недоумевают: неужто он не знал об уже созревшем и готовом вот-вот грянуть заговоре? Ну ладно, верхушка КГБ его предала, блокировала всю информацию, но, наверное, были рядовые сотрудники госбезопасности, которые могли бы его предупредить, а возможно, и предупреждали, не такими уж немыслимо скрытными были приготовления заговорщиков. Возможно, предупреждали его и просто близкие сотрудники, достаточно проницательные. Я уже писал, что Александр Николаевич Яковлев, по его словам, предупреждал Горбачева. Наконец, неужто его собственная отточенная интуиция, интуиция опытного человека, опытного политика не подсказывала ему: что-то такое происходит, что-то такое готовится? Предупреждениям он не поверил, собственную интуицию, если она что-то ему и подсказывала, по-видимому, заставил замолчать.

Если бы Горбачев остался в Москве, трезво оценил ситуацию, принял решительные превентивные меры, многое могло бы пойти по-другому…

Но что могло бы пойти по-другому? Ну, предположим, разгромил бы он заговорщиков, ну подписали бы Россия, Казахстан и Узбекистан Союзный договор. А дальше что? Украина вряд ли его подписала бы (не говоря уж том, что его не подписали бы страны Прибалтики и Грузия) Если бы договор не подписал Кравчук, то и Ельцин, без сомнения, отозвал бы свою подпись. Всё. При таком раскладе Союзу все равно пришел бы конец.

В общем, в этот момент Горбачев уже ничего не смог бы сделать для сохранения Союза, независимо от того, в отпуске был бы он или не в отпуске. Другое дело, если бы победил ГКЧП, вот тогда Союз, наверное, еще мог бы какое-то время просуществовать в условиях жестоких репрессий, которые вынуждены были бы развязать новые правители.

Страна вернулась бы во времена Брежнева, Андропова, а то и Сталина. Правда, это, конечно, длилось бы недолго, экономика не позволила бы: огромную страну вряд ли удалось бы заставить жить, как живет Северная Корея, в голоде и холоде, а к тому же и в неминуемых кровавых междоусобных распрях.

Но все же при таком развитии событий сохранялся бы некоторый вопрос…

Государственная дача № 11, или объект «Заря» (дача Горбачева) в Форосе

Команду Горбачева в Крыму уже приняли как-то не так

Вспоминает Анатолий Черняев:

«4 августа Михаил Сергеевич, Раиса Максимовна, дочь Ира, зять Анатолий и я с двумя женщинами-референтами прилетели в Крым. Приземлились на военной базе «Бельбек». Горбачева встречали представители украинского руководства, генералы. В гостевом домике в аэропорту беседовали около часа… Перемены по отношению к нему, а следовательно, и к нам, его сопровождающим, мы почувствовали и здесь. Нас определили жить на этот раз не в роскошном санатории «Южный», а в филиале санатория «Форос», в Тессели… Вечером я заявил об этом (о своем возмущении по поводу «нового» размещения–О.М.) Плеханову, начальнику знаменитой «девятки» (генерал госбезопасности, один из главных будущих путчистов–О.М.). С Плехановым я говорил резко; дело не только в физических неудобствах и отсутствии закрытой связи с М.С., но и в «престиже»: перед отдыхающими и иностранцами неловко, что помощника президента поместили в комнатушку для студентов-переводчиков. Он отвечал мне нелюбезно, обидчиво, что несвойственно было его обычно лакейскому поведению. Произнес фразу, которая в свете последовавшего через две недели путча звучит зловеще и издевательски: «Я здесь для охраны президента!», дав, значит, понять, что мои заботы его на этот раз не касаются».

Тут обращает на себя внимание вот что. По данным следствия, Крючков ввел Плеханова в замыслы заговорщиков лишь накануне поездки «банды четырех» (определение Черняева) к Горбачеву для предъявления ему ультиматума: Плеханов, начальник Службы охраны КГБ, должен был обеспечить проход четверки к президенту через суровую, в несколько эшелонов, охрану–перед ним открывались все двери и отпирались все замки. Однако из воспоминаний Черняева хорошо видно, что уже и 4 августа Плеханову все хорошо известно о созревшем заговоре. Именно поэтому он ведет себя так развязно, отбросив обычное холопское чинопочитание. И главное все же не в том, что он поселил Черняева в какой-то «непрестижной» каморке, а в том, что он лишил его прямой «закрытой» телефонной связи с президентом (через несколько дней телефоны и вовсе отключат).

Генерал-лейтенант Юрий Плеханов, начальник Службы охраны КГБ СССР

Черняев пожаловался Горбачеву. Тот не стал выяснять отношения с холопом Плехановым, просто разрешил Черняеву обратиться к управделами ЦК Кручине (тому самому, который после поражения путча выбросится из окна, оставив записку: «Я не заговорщик, но я трус…») Черняева переселят на прежнее, нормальное место, рядом с Горбачевым.