Максим глянул на свою взмокшую безрукавку и голые ступни, затем направился в кухню – для начала стоило избавиться от пакета, чьи ручки уже врезались в кожу. За столом одетые в толстовки, джинсы и фартуки сидели Аня и Яна, подружки Иры, и нарезали салаты. Темно-синие шторы, плотные и тяжелые, были плотно задернуты, отрезая дневной свет, и увешаны узорчатыми бумажными снежинками и хлопьями из ваты. Люстра горела, наряженная в серебристую мишуру.
– Ты к нам? – спросила Яна и отсыпала в салатницу нарезанные кубики колбасы.
Он выложил на стол шампиньоны, две пачки майонеза, упаковку с пирожными «Европейка» – Лешиными любимыми – и поставил две бутылки шампанского.
– Две-то зачем? – усмехнулась Аня, оторвавшись от четвертования огурцов.
– Леше, наверно, нельзя пока, – заметила Яна.
– Ну а мне можно, – примирительно ответил Максим, – Все? Я свободен?
Он взял шампанское и подошел к холодильнику. Открыв дверцу, озадачился – свободного места не было, по крайней мере, для бутылок.
– Погоди, Максимка, – окликнула Аня, – может, помоешь для нас шампиньоны?
Он лишь беспомощно застыл перед холодильником.
– В этот не влезет, отнеси под елочку, – объяснила Яна, не поднимая глаз от стола.
Вернулась Ирина с красно-белым свитером и носками:
– Так, оставь. Сама отнесу. Вещи в руки и вперед. А то мокрый весь.
– Так ты помоешь шампиньоны? – уговаривала Аня.
– Анечка, какие шампиньоны? Я в баню, понимаешь, у нас с ребятами есть традиция...
Договорить не вышло, Ира вытолкала его из кухни.
Максим щелкнул выключателем. Из-за двери ванной донеслось «Эй!!», и он щелкнул обратно. Постучался, услышал «Свободно!» и вошел. Да так и замер на пороге. Ванна оказалась заполнена некой субстанцией. Макс с легкостью признал бы в ней снег, если бы пару минут назад не явился с июльской жары.
Белесую массу размешивал рукой Артур – коллега с Лешиной работы. Сам Макс был одногруппником Леши в институте.
– Откуда здесь снег? – спросил он и тут же добавил: – Это же снег, да?
– Искусственный. Но как настоящий, – гордо ответил Артур.
– Слушай, реально! Ты сам его? Как?
– Имеются связи с волшебным миром, – заулыбался Артур, потом рассмеялся: – Приятель-фокусник подогнал порошочек: смешиваешь с водой – и готово.
– Зачет! – Макс, поежившись от прохлады, снял безрукавку, выбрал наугад полотенце и стал обтираться. – У тебя в друзьях есть фокусник?
– Прикинь! Не замутила б Ира все это, никогда б, наверно, не узнал.
Макс шагнул к ванне и опустил руку.
– Так он же не холодный! – скорее удивился, чем разочаровался.
– Есть такое. Ничего, под елочкой станет в самый раз.
– Так, я определенно должен увидеть эту елочку, – пропыхтел Максим, надевая носочки. Затем накинул безрукавку и стал примериваться к свитеру.
– Это тебе в зал нужно. Я тоже сейчас туда пойду. С ведерком снега.
– Да, Леха обалдеет, – заулыбался Макс, поглядывая то на снег, то на свое отражение.
– Ну, – согласился Артур, на его свитере были те же олени.
Подпевая Билли Мэку, Максим пошел по комнатам. В каждой филиал Нового года. Снова детские снежинки и ватный снегопад на задернутых шторах: зимняя ночь вместо летнего дня. Повсюду елочки всех размеров, увешанные, как на открытках, яркими шарами – алыми, золотистыми, изумрудными и сапфировыми. Точно шествуешь от гостей к гостям в новогоднем общежитии.
Мебель, полки, зеркала, словно ребенком в раскраске, были обведены мишурой, что шуршала и переливалась искрами, когда кто-то проходил мимо. Стены мигали и перемигивались теплыми огоньками гирлянд. Радужным мерцанием те передразнивали елочные шары. Это огни зимы, белоснежной и морозной – в этом их магия: когда бы их ни увидел, хочешь - не хочешь, но возвращаешься в это время чудес.
Хихикая, словно мальчишка, Макс с восторгом нырял в струящийся серебром дождик и оказывался в новой комнате. Когда был здесь последний раз, и не заметил, сколько в квартире места, наоборот, отчего-то припоминалась теснота и серость. Теперь же она предстала неузнаваемой и в то же время несомненно знакомой – старым-добрым домом, в котором поселился праздник.
«Думайте сами, решайте сами…» – музыка сменилась, а Макс еще не нашел ее источника. Зато приметил творца зимней прохлады – в мишуре и огнях гирлянды в полную силу старался кондиционер. В комнате шумели и галдели, по-видимому, те, кто по-настоящему соскучился по зиме. Воистину эльфы-помощники в праздничных колпаках. Две девчонки в накинутых поверх свитеров пледах вырезали из бумаги снежинки: одна по памяти, другая – поглядывая в экран смартфона. Третья эльфийка подхватила охапку этого шуршащего снега и выпорхнула из комнаты, улыбнувшись Максиму:
– О! Еще один! Привет! – приветливо махнула та, что создавала снежинки по памяти.
– С наступающим! – воскликнула вторая и швырнула в него горсть мелких бумажек, скопившихся за время магической работы.
– С наступающим, – глупо улыбнулся Макс. Тут вернулась их подружка и натянула ему на голову свой колпак. Они дружно рассмеялись.
В другой комнате Макс наткнулся на Ирину. Она его не заметила – смотрела видео, которое на экране ноутбука показывала ей незнакомая девушка. У штор копошились Сергей и Гриша – его одногруппники – крепили снежинки и клочки ваты.
– О, Макс! Макс! Давай сюда! – заметил его Гриша.
Ира оторвалась от экрана. Она счастливо улыбалась, хотя в глазах стояли слезы. Отвернувшись на миг, она смахнула их и уже весело обратилась к Максиму:
– Вот, смотрю его детские видео. Такой милый и смешной, – тут она положила руку на плечо девушки. – Знакомься. Ксюша, родная сестра Лешки. Приехала из Питера.
– Привет!.. Ксюша, ну конечно! Он как-то показывал фотки с тобой, хотя нет, вру… Вообще, я сам на них наткнулся, когда в шутку отобрал у него телефон…
– В шутку, хах. Макс, только ты считаешь это шуткой! – усмехнулся Сергей.
– Мы тут скачиваем его любимые новогодние фильмы, – пояснила Ира. – Может, знаешь еще какие-нибудь?
Максим подошел поближе, заглянул в загрузки. «Один дома 2». «Реальная любовь». «Ирония судьбы». Последнее вызвало улыбку:
– Он же не любит «Иронию», вечно возмущался, когда мы случайно попадали на него.
– Возмущался, да. Но ведь всегда смотрел с нами и смеялся тоже со всеми, – Ира мечтательно заулыбалась, вспоминая.
– Да любит он «Иронию», в детские годы всю семью звал к телевизору, когда начиналось, – успокоила всех Ксюша. Больше всех обрадовалась Ирина.
– Естественно! Какой же ты идиот, Макс, все любят этот фильм! – подколол Сергей.
– Даже я, – заметил Гриша.
– Вот, даже Гриня, – поддакнул тот.
– Опа! Вспомнил! – оживился Макс. – Кажется… Да! Помню, мы тогда никак уснуть не могли или не хотели… Короче, прыгали по каналам. И попали на фильмец угарный. Забавная такая комедия, уржались знатно. И Леха… ему, короче, фильм сильно понравился, заставил меня найти название и запомнить. Утром спросил и потом еще повторял, повторял… В общем, качайте «Рождество с Крэнками».
– Первый раз слышу, – отозвался Серега. – Другое дело «Ирония»...
– Класс! Спасибо, Максим, – обрадовалась Ирина. – «Рождество с Крэнками», хорошо. Самой даже интересно!
– Эй! Куда? – воскликнул Гриша. – Держи его, Серый!
Наконец он попал в зал. И снова улыбнулся знакомым снежинкам-в-клетку и хрустальным гирляндам на синих шторах заместо звезд в ночном небе. На стене из мишуры составили яркое «С Новым Годом!» Вдоль нее стоял праздничный стол, центр которого был забит салатами, фруктами, выпечкой и двумя графинами с компотом.
За столом сидел Виктор Саныч, начальник с Лешиной работы. Он, конечно, был здесь старше всех (на вид около сорока), но ведь не настолько же, чтобы не найти себе компанию и сидеть в одиночестве. Однако едва Максим потянулся за кусочком банана, сразу понял, что Виктору Санычу доверили самую важную миссию: его начальничий взгляд должен был сохранять соблазнительный стол в неприкосновенности.
В другом углу Макс заметил Артура – рядом с тем, чего никак не ожидал увидеть. Он подошел ближе и убедился: в зале действительно возвышалась во весь рост холодильная камера. Такая, какие стоят в магазинах – со стеклянными дверцами. Полки из нее вынули, и все пространство внутри занимала елочка.
Макс пригляделся и ахнул – елочка была живая. Но при этом украшена не хуже прочих: щедро увешана крупными серебристыми и синими шарами, и даже огни гирлянд то зажигались, то гасли в гуще ветвей.
Артур обсыпал темно-зеленые иголочки своим чудо-снегом и наделал снизу небольших сугробов. В одном из них покоились бутылки шампанского.
– Афигеть! – удивился Максим. Выходит, это и была та самая елочка!
– Класс, да? – улыбался Артур.
– Супер! А как? Как вы вообще эту громадину сюда втащили? – усмехнулся Макс.
– Мучительно и долго. Даже с тремя грузчиками, – к ним подошел Паша. Они поздоровались. Паша был лучшим другом Леши, самым старым, еще со школы.
– Твоя работа? – не скрывая восторга, спросил Макс.
– Ага. Изначально в мою задачу входила только живая ель. Но когда я ее принес, знаешь, что сказала Ирка? – на лице его растянулась улыбка. Макс качнул головой. – Она принюхалась и печально изрекла, что зимой елка, видите ли, пахнет по-другому.
Максим рассмеялся, представив эту картину. Паша продолжил:
– Но она права – морозная ель пахнет по-особенному. Вот и пришлось вымаливать у знакомого холодильник в аренду.
– Черт, это супер классно! Леха реально с ума сойдет! Как будто и не было ничего и он ничего не пропустил… Как и должно было быть – зима, снег, Новый год... друзья. Блин, вы лучшие!
– Спасибо… – искренне произнес Паша, а затем заговорщически спросил. – Хочешь опробовать результат?
– Подойди поближе и закрой глаза.
Макс так и сделал. С легким вздохом открылись дверцы холодильника, и он почувствовал. Вдохнул глубже, чтобы ощутить чудо полностью. Это была зима. Это был морозный воздух с кружащимися в нем мириадами снежинок. Это был снег, лежащий на мохнатых еловых ветках. Колючий аромат сочной хвои. Аромат, который оставался на рукавицах, когда он, Максим, встряхивал ветви, чтобы был снегопад. Аромат, который заполнял прихожую, когда отец заносил с мороза елку в дом утром тридцать первого. Аромат, который встречал его и утром первого дня нового года.
Макс открыл глаза и взглянул вокруг, но уже иначе, по-новому. Неожиданно в груди защемило, а глаза защипало. Удивительно, путешествие состоялось! Эта квартира, эти люди прямо посреди жаркого июля вернули назад один единственный декабрьский денек.
– Чудеса... Как будто... то есть... блин, а ведь уже вот-вот Новый год! А мы готовы? То есть где, что нужно, я…
Он осекся, поскольку не привык делиться чувствами. Паша, вероятно, понял и просто похлопал его по плечу. И пошел по своим делам.
Теперь и Максу хотелось дела, своего вклада. Напитавшись звуками и образами, улыбками и огоньками, он желал стать частью этой праздничной суеты, этого замечательного фокуса. Вспомнил немытые шампиньоны, снежинки, не нашедшие своего места. И хотел уже идти обратно, когда увидел еще комнату. Раз уж начал экскурсию, загорелся он, стоит пройти до конца.
Ренат, коллега Иры в рекламном агентстве, стоял за камерой, закрепленной на штативе. Напротив стоял картонный баннер.
– О, здоров! Тоже хочешь записать? – спросил он, кивнув на баннер.
Подойдя ближе, Макс увидел на баннере президента на типичном для новогодней речи фоне, вместо лица была круглая прорезь.
– Новогоднее обращение для Леши, – пояснил Ренат. – Чтобы все как полагается, Ирина и запись с курантами скачала.
– Огонь! – обрадовался Максим. – Уже можно?
Макс зашел за баннер, прикидывая, что бы такое выдать. Просунул голову в отверстие, протолкнул и праздничный колпак.
– Дорогие сограждане, – начал Максим, – вот и подошел к концу очередной год, через несколько минут наступит две тысячи... – и тут его понесло, Леха всегда повторял, что шутки у Макса дурацкие, и он решил, что сегодня не тот день, чтобы пытаться это мнение исправить, – тридцать пятый год. И это, я не побоюсь этого слова, настоящая веха в нашей истории...
За последние десять лет мы достигли многого: полностью отказались от бензина и пересели на электромобили, избавились от нефтяной зависимости, широко используем солнечные батареи, искоренили бедность и безработицу... Да что там говорить, если благодаря нашей климатической политике мы отменили зиму и холода и празднуем наступление Нового года в приятных летних условиях. Я представляю, как удивился бы нашим успехам, к примеру, человек, который спустя десять лет вышел бы из комы… Да, Алексей?..
А если серьезно... Леха, я очень рад, что ты выкарабкался. Ты большой молодец! Я знал, что в «гляделках» тебе нет равных и ты переиграешь даже смерть. Столько хороших людей ждали, когда ты вернешься, и ты их не подвел! Красавчик! Поздравляю с новым днем рождения и Новым годом!
Максим закончил и вышел из-за баннера. Ренат с довольным лицом показал палец вверх. В дверях ждали своей очереди три эльфийки. И Макс, вновь стесняясь своих чувств, смущенно пояснил:
– Вот приедет сегодня Леша, обязательно сыграйте с ним в «гляделки» и поймете, – а, выходя из комнаты, выдал: – Дорогу к шампиньонам!
Но прежде нужно было покурить...
Макс по памяти нашел дверь на балкон. На автомате отодвинул штору, хватаясь за ручку... Яркий луч ударил в глаза. И это было неожиданно. Внезапно неожиданно, хотя он только оттуда... Он забыл, успел забыть, откуда пришел в эту сказку!
И это правильно. Он плотно задвинул шторы, поправил резные снежинки. Нет никакого секрета фокуса! И фокуса нет. Он в свитере с оленями в шерстяных носках, и ему не жарко, а удобно, кругом елочные шары, яркие огни и мишура, музыка и смех. Это декабрь, тридцать первое число, за окном кружится в танце снег. Наступает Новый Год. Все они обязательно еще выбегут на улицу и закидают друг друга снежками. Скоро-скоро. И это ожидание прекрасно. И суета прекрасна.
Вот-вот приедет Леша. Он уже в пути. Теперь не будет никакой аварии. Он доедет. И останется с ними.
Музыка затихла, кто-то убавил громкость. Макс услышал звонок в дверь. Звонок длиною в полгода. И как же радостно, нетерпеливо и трепетно было его звучание – в нем одном уместилась вся новогодняя вера в чудеса.
А затем мимо всех, едва касаясь пола, нарядная подлетела к двери Ирина – счастливая и благодарная. Обернулась ко всем и прошептала:
