nervysdali

Кхххххр.

Калитка даже не скрипнула – скорее, издала глухой старческий хрип, когда Максим немного отодвинул её, войдя во двор. Он сделал один шаг, затем второй, покороче, стараясь услышать, как возится мама на кухне, гремя посудой, или как отец колет дрова за домом.

Ни.

Че.

Го.

Максим медленно подошёл ко внешней двери – от той не холодило, как обычно бывает в жаркие дни. Наоборот, около дома воздух будто сгустился ещё сильней, уже став тягучим мёдом, заставляя Максима прилагать усилия для движения.

– Пап? – попробовал позвать он снова, но голос так и не зазвучал – размазался на выходе, свернулся крутым яйцом, не дойдя даже до двери.

Дверь поддалась легко, приоткрыв взор на сени. Именно тогда Максим убедился ещё раз – что-то не так.

В сенях царил бардак – валялись раскиданными и будто оплавленными шлёпанцы, сиротливо лежало на боку деревянное ведро, в котором обычно держали воду, старый веник будто обгорел и стал короче раза в два. Над входом в дом обычно висела икона – сейчас же она лежала на пороге ликом вниз. Максим медленно подошёл к ней, перевернул – изображение оплавилось, смазывая лица и превращая икону в жуткое подобие того, чем она была раньше.

– П-пап? – уже крикнул Максим, наплевав на утопающий в летнем киселе голос. – М-мама? Вы там?

В зале было светло – настолько светло, что Максим рефлекторно прикрыл рукой глаза, силясь рассмотреть хоть что-то. Солнце, казалось, спустилось прямо к окнам, предварительно разделившись на множество частей – и теперь светило, светило, светило огненными прожекторами до боли в глазах.

Первое, что Максим заметил, с трудом пытаясь выхватить из ярко-жёлтых пятен хоть что-то знакомое – напротив него кто-то стоял. Смутные очертания ног, отчего-то почерневших и смотрящихся столь неестественно на фоне залитой светом комнаты, заставили его сердце ухнуть вниз, задрожать всем телом, мгновенно оцепенеть.

– П… П-пап? – с хрипотой выдавил он из себя – и убрал руку от лица.

Нечто стояло перед ним, совсем не скрываясь – наоборот, оно, словно упиваясь его бессилием, сделало шаг ближе. Максим до рези в глазах пытался рассмотреть его – и с ужасом понял, что у существа несколько пар рук.

Ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооммммммммммммммммммммммммм.

Только сейчас Максим понял, что уши словно забились ватой от всестороннего гула, нарастающего с каждой секундой. Гудело нестерпимо, казалось, что от монотонного гула сейчас затрясутся стёкла – но Макс не мог закрыть уши, не мог отвернуться, дабы не смотреть на существо, не мог закрыть глаза.

Не мог пошевелиться.

Нечто, чья голова сама по себе напоминало солнце, сияя и разрезая воздух болезненным жёлтым светом, подошло ещё ближе – и, вытянув одну из изломанных конечностей, с нажимом провело по его щеке. Лицо обожгло.

Максим заплакал – беззвучно, подрагивая всем телом. Слёзы, не успевая скатиться по лицу, высыхали в уголках глаз.

Наконец, нечто, покачиваясь во все стороны и продолжая излучать свет, прошло дальше. Сначала скрылось за его плечом, двигаясь как потухшая в руках неопытного кукольщика марионетка – ниточка за ниточкой, будто без желания к движению. Затем, наконец, гул начал стихать – а болящие от яркого света глаза стали различать очертания комнаты, по которой словно пронёсся ураган.

И только тогда Максим увидел на стене знак. Обугленный круг с ладонями, словно лучами, по бокам.

И только тогда с улицы донеслись первые звуки.

***

Пакет с продуктами резал руку, закатное солнце всё сильнее рисковало быть проглоченным горизонтом, а на детской площадке кричали какие-то подростки, уставившись в гущу зелёных кустов.

Макса же, возвращающегося домой с работы, заботило совсем не это.

Около соседнего подъезда стоял неприметный, серой расцветки, фургон. Окна его были затонированы, и рассмотреть водителя, особенно с расстояния пары десятка метров, было невозможно. Местами краска на фургоне облезла, на резиновых брызговиках комьями засохла грязь, на пассажирской двери виднелась грубая царапина.

Макс покрепче перехватил пакет с нехитрым ужином, и, стараясь не показывать беспокойства, достал из кармана ключи. Привычным движением вошёл в подъезд, стараясь не смотреть в сторону фургона, но отчётливо ощутил тяжёлый взгляд с той стороны.

Вчера этого фургона во дворе не было.

Да что там, его не было ни неделей ранее, ни с того момента, как он снял эту однушку. Макс сразу понял, что его смутило: фургон будто выглядел нарочито старым, потрёпанным, тогда как оценочного взгляда хватило, чтобы понять – машина достаточно новая, и просто так в его бедный район она не заедет.

Тем более, не будет стоять у подъезда долгое время. А стоял он с раннего утра – уходя на работу в автомастерскую, Максим уже ощутил затылком этот колючий, будто оценивающий, взгляд.

А ещё в их сухой июнь давно не было дождей – и грязи на брызговиках было взяться попросту неоткуда.

Макс поднялся на свой этаж, открыл дверь, вошёл в квартиру и закрылся на несколько оборотов замка. Поставил пакет с продуктами на пол – и только затем встал, облокотившись на дверь. Привычно зачесался шрам на левой щеке – Макс потрогал его пальцами, раздумывая над происходящим.

За ним? Детдомовские? Костя Шнырь всё-таки разжился баблом и приехал мстить за выбитые в драке зубы?

Да ну, бред.

Макс усмехнулся сам себе – но решил всё-таки не включать свет, несмотря на уже обволакивающие улицу сумерки. Пускай долгов он не имеет, от полученного после выпуска миллиона осталось от силы тысяч триста, а врагов себе нажить к своим двадцати ещё не успел – лучше будет всё равно перестраховаться. Уедет фургон так уедет – и слава богу. А что один вечер посидел без света – ничего страшного, зато спокойнее будет.

Бзззззззз!

Резкая трель звонка заставила Макса отпрянуть от двери, содрогнувшись всем телом. Он даже на секунду присел, но затем тихо подошёл к матовой обивке и заглянул в глазок. Тут же с облегчением выдохнул – по ту сторону стояла Елена Васильевна, старенькая соседка по лестничной клетке.

– Здравствуйте, – приоткрыл Макс дверь, стараясь улыбнуться как можно дружелюбнее.

– Ой, Максик, привет! – расплылась в улыбке старушка. – Хорошо ты дома. Слушай, у тебя соли пару щепоток не найдётся? Отсыпь мне в коробок пожалуйста, а то у меня закончилась, а я суп собралась варить как раз.

– Конечно, сейчас.

Макс пулей дунул на кухню, опустошил один из коробков, насыпал туда соли.

– Держите, – протянул он соседке коробок. – Слушайте, Елен Васильна, а вы фургон во дворе не замечали? – внезапно сам для себя решил поинтересоваться он.

– Замечала, а как же не замечала! Я сегодня выходила на солнышке погреться, смотрю – стоят. Педофилы небось! Около площадки стоят, небось на детей смотрят! Ну я подошла к водиле ихнему, стучу по окну, но не открыл никто. Хотела заглянуть, да больно темно, окна эти как их… Заноти… Затари…

– Затонированные?

– Во! Точно! Завонированные! Я и постучала, и прикрикнула, мол, неча здесь стоять, народ пугать – но никто так и не отозвался. А может и не было в машине никого, кто его знает, прости господи! А ты тоже видел?

– Да, я как раз с работы…

– Ну вот гады, а! Стоят небось, жертву ищут, садюги! Ну ничего, я завтра нашему участковому наберу, пущай приедет разберётся. Там у нас Николаича, алкаша драного, убрали наконец, слышала что новый милиционер молодой, скоро у нас вообще всё тихо будет!

– Полици…

– Ой, Максик, да милиционер, полиционер, какая етить его душу разница как сейчас говорят? Главное, чтоб спокойно было. Ой, что-то я заговорилась с тобой, как бы вода не выкипела. Спасибо ещё раз, пойду я.

Вздохнув, пенсионерка развернулась, и, сделав несколько шагов, скрылась за соседней дверью.

Макс уже хотел закрыть свою, как вдруг услышал что-то выбивающееся из звуков с улицы и бетонной тишины подъезда.

Чьё-то хриплое дыхание.

На онемевших ногах, стараясь не издать ни шороху, он подошёл к лестнице и заглянул вниз, между пролётами.

Там, на площадке первого этажа кто-то стоял. Макс не успел увидеть, кто – человек резко поднял голову, и, увидев его, быстро выбежал из подъезда.

Хлопнула дверь, и на площадке вновь стало тихо.

Макс ещё постоял какое-то время на лестнице, стараясь унять дрожь в руках. Затем, убедившись, что обратно никто так и не вошёл, вернулся в квартиру и закрыл дверь.

Срань.

Если неправильный фургон ещё можно было списать на случайность, то подслушивающего их с соседкой разговор незнакомца списать на случайность уже не выходило.

Макс постоял немного у двери, прислушался – за той было тихо. Желудок заурчал, призывая наконец сварить пачку уже начавших таять пельменей, и тогда Макс наконец подхватил с пола пакет и пошёл на кухню.

За ужином противные мысли продолжали лезть в голову – вспоминалась и встреча с существом на даче, после которой остался шрам на щеке, и последующая жизнь в детдоме с драками и попытками побегов. Варианты того, кто сидит там, внизу, прокручивались один за другим, но все они были какими-то несостоятельными.

Кто-то узнал, что он выходец из детдома, и решил ограбить? Но почему только сейчас, а не сразу после выпуска? Да и к чему это долгое выслеживание, если можно просто ударить по голове и забрать кошелёк?

Тот мент из отделения, который поймал его в семнадцать лет и которому Макс при задержании порвал пиджак, оказался мстительным и запомнил его? Да нет же, вроде и не злился особо, скорее общался со снисхождением, да и делать ему больше нечего – три года вынашивать план мести за пиджак.

Костя и его дружки вступили в ОПГ и решили показать Максу, кто на самом деле главный? Костя хоть и был редкостным идиотом, но дальше драк у них с Максом не заходило, и относились они друг ко другу пусть и не самым лучшим образом, но, наверное, даже уважали друг друга как соперников. Хотя кто его знает, что у него могло долбануть в голове за несколько лет. Но опять же – искать Макса по всему городу чтобы просто избить? Да проще подкараулить его, пока он возвращается с работы через промзону, чем устраивать подобный цирк.

Еда не лезла в горло и казалась пресной, за окном окончательно стемнело, и чем больше Макс размышлял о вечерних событиях, тем сильнее портилось настроение. Мимолётом он бросил взгляд на часы – маленькая стрелка клонилась к двенадцати. Пора было спать – иначе завтра проснётся разбитым и рискует опоздать на работу, а проблемы с начальством явно были лишними.

Перед сном Макс бросил взгляд в окно, стараясь не показываться полностью – фургон всё так же стоял внизу, едва различимый за листвой деревьев.

Уснуть, как ни странно, получилось почти сразу – скорее всего, организм вымотался переживаниями и тяжёлой работой. Снов не было – Максу они не снились лет с четырнадцати. Редкие кошмары навещали его пару раз в год – в них он стоял посреди дачного дома, залитого ярким светом, а нечто с несколькими пар рук звало его по имени голосом отца.

– Максим, – говорило оно монотонным голосом, сложив ладони вокруг своего неразличимо-яркого лица и растопырив чёрные пальцы, словно стараясь сымитировать солнечный диск. – Максим. Максим.

Проснулся Макс до будильника – за окном светало ещё совсем слабо, улица была почти беззвучной. Привычно принял душ, позавтракал яичницей, собрался на работу, вышел, закрыл дверь на два оборота, спустился вниз.

Перед подъездной дверью немного замешкался, но, собравшись, вышел на улицу. Двор только начинал просыпаться – лениво щебетали птицы, неразличимые среди листьев; где-то вдалеке лаяла собака; в конце двора куда-то спешил по своим делам мужик с дипломатом.

Всё как обычно.

Макс бросил взгляд на соседний подъезд – фургона не было.

Он улыбнулся, усмехнувшись самому себе. Надумал всякого, а оказалось кто-то просто парковал тачку на день в их дворе. Пора перестать так параноить – пускай детдом приучил к осторожности, но недоверие ко всему вокруг доведёт его до нервного тика.

Скорым шагом Макс пошёл к выходу со двора.

И только проходя через арку, увидел, что фургон стоит с той стороны.

А следом на голову накинули какую-то ткань, по затылку ударили чем-то крепким, и Макс потерял сознание.

***

Пить хотелось нестерпимо, ужасающе. В рот словно засунули солнце, и то выжгло дёсны, осушило зубы, что те, казалось, сейчас затрещат и рассыпятся крошкой.

– В-воды… – прохрипел Макс, и с удивлением понял, что ко рту и впрямь поднесли стакан с прохладной водой. Он сделал несколько жадных глотков, и только затем отстранился, откинувшись на… Подушку?

Наконец, с головы сняли ткань – от резкого света вокруг Макс зажмурился, но уже через пару мгновений проморгался и осмотрел помещение.

Больше всего комната была похожа на больничную палату – белые непримечательные стены, раковина в углу, железная кровать, на которой он лежал, и деревянная лакированная дверь. У одной из стен на стуле сидел мужчина лет сорока – судя по всему, он и дал Максу попить, затем сняв с его головы тканевый мешок, который теперь валялся рядом с кроватью. Макс хотел было встать, но понял, что одна рука пристёгнута к изголовью наручниками – в животе начал сгущаться противный липкий комок.

– Проснулся? – прервал мужчина молчание.

– В-вы к-кто? У… У м-меня денег нет почти…

– Да какие деньги, куда нам! – мужчина улыбнулся искренне, без насмешки. – Не переживай, грабить и убивать тебя не собираемся. Хотели бы – ты бы не проснулся.

Говорил мужчина вкрадчивым баритоном, и Максу внезапно стало спокойно – насколько спокойно может быть в такой ситуации.

– Тогда к чему это всё?

– Если ты про наручники – чтобы ты по незнанке не учудил тут делов, когда очнёшься. Если про похищение – сейчас как раз расскажу, – улыбнулся мужчина вновь и выудил из-под сиденья стула папку, которую открыл и начал листать. – Максим Васнецов, девяносто второго года рождения, не женат, не судим, верно?

– Верно…

– Отлично, – кивнул мужчина. – До четырнадцати лет жил с родителями, в четырнадцать произошёл непонятный инцидент и те исчезли, после чего ввиду отсутствия опекунов отправился в детский дом номер восемь, откуда выпустился и проживаешь по адресу Коломяжская девять. Работаешь в автосервисе механиком, близких друзей нет, отношений тоже. Пристрастий к алкоголю не имеется, не куришь. Так сказать, живёшь от зари до зари, – усмехнулся.

– Всё так. Но…

– Значит так, Максим. Послушай сюда. Меня зовут Евгений Михайлович, я представляю интересы БППН. Бюро про противодействию нечисти. Ты сейчас наверное подумаешь, что я какой-то поехавший, и мы, сектанты, похитили тебя, чтобы распять как козла над пентаграммой, или как там у них бывает. Понимаю, поверить трудно, я сам на твоём месте бы не поверил, но ты уж постарайся. Кратко говоря, наше бюро занимается тем, что выезжает на аномальные участки – таковыми мы называем те, где появляется нечисть – и устраняет возникшую проблему.

– Т-типа домовых?

– Тьфу! – на секунду на лице Евгения Михайловича промелькнула злость. – Никаких домовых. Нет никаких к хренам собачьим домовых. Нет ни мавок, ни русалок, ни леших и их рук-палок! О, как зарифмовал? Не суть. Все вот эти народные сказки, фольклор – не более чем попытка обернуть имеющуюся иррациональную жуть в удобоваримую обёртку, дабы крыша не поехала. Чтобы думать, что молоко пьёт домовой, и не видеть Подпольного, который тянет бледные руки из-за печки в случае, когда ему не подносят даров. Что-то я отвлёкся. Так вот, наше бюро состоит из множества отделов, и мы выращиваем специалистов по устранению неприятных ситуаций, связанных с нечистью и её появлениями в тех или иных уголках нашей необъятной. И для этих целей мы решили завербовать и тебя, особенно учитывая тот факт, что сейчас мы расширяемся и нам нужно больше людей. Извини, что сделали это таким варварским методом – боюсь, приди мы к тебе с подобным предложением домой, ты бы не пустил нас дальше порога. Так вот…

– Но почему я?

– Во-о-от! Это уже заинтересованность, это хорошо! – Евгений Михайлович положил папку на стул и даже хлопнул себя по колену. – Видишь ли, далеко не все могут пережить встречу с нечистью, не потеряв при этом рассудок либо не утратив воспоминания о ней. Защитная реакция мозга на внешние раздражители, слышал про такое? Так вот, ты не только пережил встречу с нечистью, не потеряв рассудок – сам факт того, что ты выжил при встрече с Маревом, уже является чем-то невероятным.

– Маре… Кем?

– Маревом. Марев. Существо, фигурирующее в отчёте о твоём четырнадцатилетии. К сожалению, тебе не повезло столкнуться с ним в подростковом возрасте. Хотя твоим родителям, судя по всему, не повезло ещё больше. Ладно, прости. Видишь ли, Марев – нечисть летальной степени, способное выкосить целую деревню, и выживать при встрече с ним не удавалось никому. Ну, кроме тебя. Считай, ты мальчик который выжил.

– Как Гарри Поттер?

– Да хоть как Таня Гроттер! Как тебе удобно. Суть в чём – я предлагаю тебе высокооплачиваемую работу на наше бюро, место проживания, и, в случае… То есть, при выходе на пенсию полное обеспечение вплоть до конца твоих дней. Хотя к тому времени уже могут и таблетку для бессмертия изобрести, но мы тебя и тогда не бросим, не переживай. Так вот, всему необходимому мы тебя научим и приставим в напарники опытного спеца, от тебя лишь требуется согласие и подпись парочки бумажек о неразглашении. Ну и жильё первоначально будет у тебя на закрытом объекте, но если мы сработаемся, со стажем выдадим трёхкомнатную квартиру в любом интересующем городе. Хоть на Камчатке! Пробовал камчатских крабов, кстати?

– Н-нет. Не пробовал.

– Вкусные, зараза. Советую. Но ничего, с нашими зарплатами и не такое себе можно позволить. Ну так что, по рукам?

– А что… А что, если я откажусь?

Евгений Михайлович тут же посерьёзнел, и от приветливой улыбки не осталось ни следа.

– Не советую. Предложение уже сделано, а мы не можем быть уверены, что отпусти мы тебя, ты не растреплешь всему миру о том, что я сейчас сказал. Конечно, тебя скорее посчитают за умалишённого, но лишние языки нам явно не нужны.

– То есть вы меня…

– Может и да. А может бюро найдёт тебе более удобное применение. Одним словом, к прошлой жизни с работой в автосервисе ты уже не вернёшься ни при каких раскладах, уж прости. Вопрос с арендодателем мы уладим, ты не переживай. Домашних животных у тебя вроде нет, вещи необходимые привезём. Выбор за тобой.

Макс замешкался. Задумался на секунду над тем, во что ввязывается.

На щеке зачесался шрам, слепок с того дня, когда жизнь пошла под откос. Так может, вот он, шанс всё исправить?

И Макс протянул вперёд свободную руку.

***

До Роговино доехали с трудом – сначала на поезде до одинокого полустанка посреди тайги, теряющегося в древесном массиве. Затем уже встретил местный – как и договаривались, подобрал на своей старенькой ниве, выплёвывающей из-под колёс комья земли и надрывающейся на особо пологих склонах.

– Я и говорю – не можеж такого быть же, шоб раз, и всё! Пропал, хоть свищи – куда там! – прорыкивал водитель в такт мотору, поглядывая на пассажирское. Сергей Саныч не отвечал – всё посматривал на дорогу, не заедут ли куда в яму, не придётся ли толкать. Макс на заднем сиденье же и вовсе прилип к стеклу – глядел на возвышающиеся над ними деревья, скрюченные и разномастные, но ещё тёмно-зелёные. До этого выезда “дальняка” не было – Саныч обучал его способам отвода, да и выехали разок к полоумной старухе, у которой из шкафа по ночам стучал Отщельный. Тому хватило пары щепоток земли вперемешку с солью, чтобы убрался обратно в трещину за шкафом. – А у нас ведь Роговино село большое! Шоб вот так люди пропадали, да за месяц ужо пару человек. То ладно Никитишна, ей уже один хрен помирать на днях было – а коли дитё малое сгинет? Вот так вот, без следов? Хай какой вой подымется!

Саныч кивнул что-то, бросил неразборчиво, мол “понимаю”, и вновь уставился на дорогу. Водиле такого ответа хватило – и он начал рассказывать уже о жизни села.

О том, что в Роговино начали пропадать люди, Макс узнал от Саныча. Тот пришёл к нему в рабочую квартиру к вечеру, кратко обрисовал ситуацию, сказал собираться – выезжать нужно было немедленно, степень нечисти предварительно определили как “назреваемую”. Другими словами, чем дальше откладывалась поездка, тем сильнее усугубилась бы ситуация.

– Назреваемые в принципе не шибко страшные, – вещал Саныч за кухонным столом, стряхивая пепел в блюдце. Пепельницы у Макса на квартире не нашлось – пришлось импровизировать. – Ты главное не ссы. Помни, чему я тебя обучал, с собой, думаю, возьмём молитвенник на всякий, крестов пару штук, светоокислитель нам уже выдали, что ещё… Сборник аверия тоже надо будет взять, кто её знает, вдруг там недопорождёнка, могла со старых времён затаиться. Из возможных вариантов того, кто у них там орудует – может быть Егерь-отец, хотя они обычно людей не трогают, но мало ли что, ещё Рожный, ну и Подкорневик тоже, тогда надо будет ещё соли взять…

– А… Они могут быть… Могут причинять боль? – Макс старался впитывать всё, о чём сейчас говорил Саныч, загибая пальцы на руке. Как-никак, первый серьёзный выезд.

– Если ты про то, что хреновина какая тебе руку оттяпает – с назреваемыми такого нет почти. На то мы и едем, чтоб предотвратить и изгнать их до состояния, когда смогут, – Саныч хохотнул. – А так, ты Марева видел, не парься, по мозгам шибко не ударит. Да и как почаще выезжать будешь, привыкнешь. Они все конечно те ещё страхолюдины, но потом как-то полегче становится. Даже интересно потом – а вот у той дуры, которую я изгонять еду, будут две головы? Или может глаз на жопе? Чего улыбаешься? И такие есть – не у нас, правда, у азиатов, в их легендах.

– А огнестрел возьмём? – внезапно вспомнил Макс. – Не зря же меня стрелять учили.

– Да оно нам в целом без надобности, но если тебе так спокойней будет, свой ТТшник прихвачу. Да толку от него? Им пули что об стенку горох – либо не той плотности, либо не в твоём пространстве, либо просто не замечают дырок. А то и ещё больше разозлишь дурней. Но возьму, ладно уж, чтоб у тебя поджилки по дороге не растряслись и не вытекли, – усмехнулся Саныч.

Ушёл Саныч к себе ближе к полуночи – сказал в семь утра “как штык” стоять у его подъезда с рюкзаком наготове, благо, жили они в соседних домах. Остаток вечера рассказывал про типы нечисти, на каких выездах бывал сам, и что запомнилось больше всего. Судя по его рассказам, существо степени Марева ему ни разу не попадалось, хоть и работал он на бюро уже лет восемь, не меньше. “Ну и слава богу” – добавил.

Как бюро внедряет их – зачистителей – в среду обитания нечисти, Максу не говорили. Он пытался узнать у Саныча ещё во время обучения – тот лишь бросил что-то про “подвязки в ментуре и церкви” и сменил тему. Видимо, либо не знал до конца сам, либо говорить об этом среди сотрудников было не принято.

Вот и сейчас водитель принял их за следователей под прикрытием, присланных из района. По крайней мере, ему, видимо, так передали, когда отправили встречать гостей с полустанка.

А может и доплатили, подумалось Максу. Ведь не так важно кто они, главное – результат выезда.

За очередным ухабистым поворотом на фоне малахитовой лесной стены наконец-таки показались первые домишки. Водила – уже успел представиться Пал Ванычем – увидев родные края, оживился ещё сильнее, и уже затараторил, не останавливаясь ни на секунду:

– Так, про уговор наш помню, мне сказали, шоб я вас как родственников представил, кто спрашивать будет. Ну вы не переживайте, я хоть и скромно живу, но спальным местом не обижу, не думайте. Есть-пить есть шо, абы не пропадём. Вы как, сразу пойдёте улики эти ваши искать, или отдохнёте с дороги, небось устали жеж, столько ехать до нас? Ну ладно, уже доехали почти, щас на месте да и разберёмся, да? Если шо, вы всем говорите, шо вы к Павлу Иванычу погостить приехали, меня тут все знают. Чай, не внуки приезжают, так вы хоть заехали, – улыбнулся он, уже петляя меж коротких улиц. – А вот и приехали, выходите, располагайтесь, калитку я не закрывал, я пока машину во двор загоню.

Роговино встретило стрёкотом, шумом листвы, кудахтаньем кур, отдалёнными голосами местных. Макс прошёл во двор, прислушался – село будто дышало, заглатывая в себя таёжный воздух, взамен выплёвывая звуки. На душе было спокойно – не знай бы Макс, по какой причине они поехали сюда, никогда бы не подумал что здесь может происходить какая-то чертовщина.

– Нравится? – подошёл сзади Саныч. Усмехнулся, достал из кармана пачку сигарет, закурил. – Вот где жить надо. А то все прутся в города эти, а делать там что? Сплошной бетон. Ладно, мы тут не красотами наслаждаться – сейчас вещи разложим и пойдём походим, глядишь найдём чего интересного.

Домик был старым, но уютным – пару комнат и скромная кухонька с окном, выходящим на поле с травой примерно по пояс, раскинувшимся перед лесным массивом. Расположились в гостевой – Саныч на массивной деревянной кровати, Макс на выуженной из недр кладовки раскладушке. Пал Ваныч всё порывался накормить гостей с дороги, но Саныч отказался, сказав, что “работа ждать не будет” и утащил Макса на улицу.

– Ничего, пожрём как вернёмся. Насмотренность – вот что в нашем деле главное. Надо пройтись по селу, пока солнце не село, чтоб понимать примерно, что к чему. Может у них тут ведьма какая им козни строит, – размышлял Саныч вслух, идя по дорожной насыпи. Макс поспевал следом, стараясь приметить что-то важное – но село ничем не отличалось от любого другого.

– Ведьма? Так колдовство есть? Я думал, фольклор и всё такое…

– Да как же нет, есть. Ещё какое есть. Это не наш подотдел таким занимается, но я тебе так скажу – порой там такие мымры воду баламутят, что охренеешь расхлёбывать. Они, кстати, порой и призывают нечисть. Помню, у меня случай был. Напарником был дядька, лет пятьдесят, Игорь, мне тогда ещё только двадцать шесть стукнуло. Мы с ним пару месяцев проработали, и отправили нас на выезд. Делов там было по мелочи – козы стали себя странно у местных вести, уходили на прогалину в лесу, и, не поверишь, вставали на задние копыта. Стоят и смотрят в чащу. Могут так стоять до истощения, одна вроде издохла даже. Ну местные не дураки, поняли что дело нечисто, начали то место стороной обходить, тут бюро нас и прислало. Мы сначала подумали, что это Зов – чащобная аномалия, встречается иногда, тоже к нечисти относим, хоть и бестелесная. Начали ритуал проводить – в шкуру козы навыверт нужно было нарядиться и по той прогалине пройти несколько кругов после полуночи. Ну вот дождались, ходим… – Саныч остановился, закурил. – Ладно, потом дорасскажу. Пошли, вон бабка, поболтаем, – и устремился к старушке с авоськой, медленно идущей вдоль одного из заборов.

Чутьё в этот раз оказалось ложным – старушка, представившаяся как Вера Семёновна, разохалась и разахалась, говоря о пропажах, но всячески отрицала наличие ведьм в их селе.

– Да никогда в жижжни! – шепелявила она, активно размахивая руками. – У нас тут все правошлавные, какая ведьма? Сгноили б отсюда её, да и всё на этом. Ну вы ишите-ишите, – оборвала она разговор, и двинулась дальше.

– Видимо, просто не будет, – протянул Макс, наблюдая как сгорбленная фигура теряется в конце улицы.

– Видимо, – добавил Саныч.

Вернулись к Пал Ванычу уже затемно – походили по селу ещё, но не нашли ничего интересного. Ни следов-зазубрин на ближайших деревьях, ни свежей ржи, дорожкой идущей от поля к домам, ни следов крови, борьбы, или чего-то ещё. Саныч всё больше хмурился и молчал.

Ужин прошёл почти в тишине. Пал Ваныч пытался навязать разговор, рассказывал события из своей жизни, травил старые анекдоты, но увидев, что его никто не поддерживает, доел молча и ушёл к себе. Макс с Санычем тоже не стали тянуть – и уже скоро легли спать.

– Саныч… – прошептал Макс, когда понял, что несмотря на тяжёлый день, сна у него ни в одном глазу. – Спишь?

– Чего тебе? – сонно ответил тот.

– Ты не дорассказал. Про коз. Как вы с напарником ездили.

– А… – начал было Саныч, но осёкся. – Погиб он.

– К-кто?

– Игорь. Не Зов это был. Бабка местная, ведьма, перед смертью решила-а-а-а, – зевнул он. – Решила всю деревню уморить. Призвала в чаще Блеехода. Это он, оказывается, силами козьими пытался, дух их высасывал, понимаешь. А мы и не поняли сразу, ходили как идиоты по этой прогалине. А потом из деревьев к нам выходит фигура – метра три ростом, с козлиными головами, штук пять их было, если не меньше, и рогами из спины. Игорь даже понять ничего не успел – тот к нему подошёл, и буквально разорвал. Как газету – пополам. Я тогда обоссался натурально, но убежал, вызвал наших, меня бюро забрало. Но тот хрен успел ещё пару людей убить, пока его наши не усмирили. А я что? Я совсем молодой был, не знал нихрена. Но теперь знаю. Главное – понять с чем имеешь дело. А то порвут, как шкуру драную. Всё, спи давай, – Саныч зевнул ещё раз и отвернулся к стене, давая понять, что разговор закрыт.

Автор: Алексей Гибер

– Здравствуйте. Спасибо, что позвали.

– Вам спасибо, что пришли. Евгений! Раз уж вы навестили нашу утреннюю программу, давайте расскажем нашим телезрителям поподробнее о вашей книге. Скажите пожалуйста, как вам пришла в голову идея написать на такую сложную тему – взросление, драки, юношество. Быть может, помог опыт из вашей молодости?

– Да, знаете, в книге, конечно, нет реальных имён, но множество событий из неё не были придуманы – все они так или иначе имели место быть в мои пятнадцать-шестнадцать лет. Примерно тогда наш дворовой коллектив начал формироваться в нечто большее, появились первые разделения на районы, я целыми днями пропадал на улице.

– Извините, если личный вопрос – вас забирали в отделение?

– И такое, конечно, было. Например, в седьмой главе я описываю драку в гаражном кооперативе, после которой несколько участников оказываются в руках полиции – данный эпизод практически достоверно срисован с моего опыта. Меня тогда вместе с парой друзей увезли в участок, и меня забирал оттуда уже отец.

– Отругал?

– Дома был самый настоящий скандал. Мама бесконечно причитала, мол “в кого такой уродился” и пила корвалол, отец достал ремень и надавал мне по первое число. Но это, знаете, жизненный опыт, который должен получить каждый молодой парень, я так считаю.

– И что потом? Домашний арест?

– Да куда там. Отец на заводе пахал весь день, мать в больнице. Следить за мной никто не может. На следующий же день прогулял школу и встретился с пацанами. Зато как мы потом гордились, что в участке побывали, и сухими из воды вышли! Дворовой авторитет, вещь такая.

– Дорогие телезрители, а я напоминаю вам, что если вы хотите задать Евгению ваш вопрос о книге, то вы можете позвонить нам в прямой эфир по короткому номеру, указанному на экране. Ждём ваших звонков! Что ж, Евгений. Слышала, по вашей книге собираются снимать сериал? Расскажете поподробнее?

– Да, с удовольствием. Предложение экранизировать мой роман пришло ко мне несколько месяцев назад, и я, недолго думая, дал согласие. Договорились с командой проекта, что в случае чего я буду подсказывать по сценарию, а также давать своё видение на некоторые нюансы. К работе над сериалом команда приступит уже совсем скоро, сейчас идёт кастинг, на роль Серёги – главного героя – утвердили очень хорошего актёра, вы можете знать его по ролям в…

– Евгений, извините, у нас звонок в прямой эфир! Алло! Я вас слушаю! Вы позвонили в прямой эфир “Утра Озимовска”, у нас в гостях Евгений Артёмов, мы готовы выслушать ваш вопрос!

– Алло!

– Алло-алло. Вас слышно, говорите.

– Милочка, алло! Тут грохнуло! Дом на Советов, соседний от меня! Взрыв большой, у меня аж люстра упала! Там люди снаружи кричат, и пожар!

– Вы не…

– Милочка, ради бога, помоги! Я уже пенсионерка, мне страшно! Очень сильно взорвалось! Там, кажется, и трупы есть, прости господи!

– Лен, сворачивай.

– Алло, да! Я вас поняла. Как вас зовут? Дайте точный адрес! Евгений, простите, боюсь нам придётся прервать интервью. Ассистент проведёт вас.

– Всё хорошо, я понимаю.

– Алло, милочка! Меня зовут Людмилой Павловной! Быстрее, пускай пожарные приезжают, я им хотела позвонить да не смогла, гудки одни! А вас по телевизору смотрела, и решила набрать. Тут люди кричат! Позовите на помощь…

– Елена. Меня зовут Елена.

– Леночка, милочка, Советов тридцать четыре! Горит тридцать седьмой! Вой за окном такой! Ох, сердце моё…

– Людмила Павловна, алло? Людмила Павловна?

– Помощь, помощь пошлите. Сейчас я от сердца выпью что-нибудь, и наберу вам ещё. Ох, ужас-то какой…

– …

– Серёг, бери Рому и поезжайте на Советов, можете прям оттуда включиться, картинку вам выведем. Лена, ты сиди на телефоне, работаем в прямом эфире, нужно узнать, что случилось и сколько жертв.

– Хорошо, Константин Павлович. Уважаемые телезрители! Наш прямой эфир продолжается, и сейчас мы собираем все необходимые сведения о происходящем пожаре на улице Советов. Позвонившая в студию местная жительница заявила, что перед этим она слышала взрыв, однако официального подтверждения этому на данный момент нет. Если вы стали очевидцем происшествия на улице Советов, позвоните по номеру, указанному на экране. На данный момент мы продолжаем следить за развитием событий и… И у нас звонок в студию. Алло! Вы в прямом эфире! Говорите!

– Помогите! Помогите, господи, помогите!

– Кто вы? Как вам помочь? Спецслужбы, должно быть, уже спешат на место пожара!

– Вы не пони…

– Алло! Алло? Алло!

– …

– Уважаемые телезрители, поводов для паники нет. На данный момент мы следим за… Алло?

– Алло.

– Да, говорите, я вас слушаю.

– Павел Суханов, генерал-лейтенант, начальник управления МЧС по городу Озимовску. Как слышно?

– Павел… Как вас по отчеству?

– Витальевич.

– Павел Витальевич, слышно отлично.

– Прекрасно. Докладываю до сведения населения – в многоэтажном квартирном здании по улице Советов, дом тридцать семь, примерно в девять часов одиннадцать минут произошёл хлопок газовоздушной смеси, приведший к возгоранию двух… Нет, трёх квартир. На данный момент экстренные службы управления задействованы в ликвидации возгорания, с пострадавшими от хлопка проводятся спасательные работы. На месте задействованы двенадцать сотрудников МЧС, а также пожарные службы и бригада скорой помощи. Хочу от себя добавить, что поводов для паники, как верно заметили вы в эфире ранее, совершенно нет. Хлопок газовоздушной смеси – довольно привычное явление для жилых помещений со старым оборудованием. По результатам локализации возгорания, думаю, нашими органами будет проведено расследование с целью выявления причин произошедшего. Всё понятно?

– Д-да, Павел Витальевич, я думаю…

– Отлично. Если случатся какие-либо непредвиденные обстоятельства кроме тех, что я описал вам до этого – передам подробности через пресс-службу. Просьба населению отойти подальше от окон во избежание повторных хлопков и получения травм. Спасибо за внимание, а теперь простите, нужно работать. До свидания.

– До свидания…

– …

– Уважаемые телезрители! С нами на связи был начальник управления МЧС по городу, который заверил, что по улице Советов не произошло ничего критичного – всего лишь бытовой хлопок в многоэтажке. Поэтому просьба, как и сказал Павел Витальевич, сохранять спокойствие, и… И у нас на связи наш корреспондент с места событий, Сергей Махров! Сергей, как слышно?

– …

– Сергей?

– Да, Елена, слышу отлично!

– Сергей, мы видим картинку с вашей камеры. Правильно понимаю, что за твоей спиной тот самый дом на улице Советов, где и произошёл взры… Хлопок. Правильно?

– …Да, Елена, абсолютно верно. Прямо за моей спиной, как ты видишь, разгорается самый настоящий пожар. Судя по его площади, на шестом этаже здания взорвалось что-то очень крупное – несколько квартир охвачены огнём, и…

– Сергей?

– …

– Сергей, алло, как слышно?

– …производят все необходимые действия для безопасности граждан. На данный момент…

– Сергей, ты подвисаешь. Картинка виснет.

– …

– Сергей, как слышно?

– …слышали что-то странное. Так, например, опрошенный нами очевидец заявил, что…

– Алло, Сергей!

– …

– Сергей, мы испытываем проблемы со связью! Ты слышишь меня?

– …

– Дорогие телезрители, похоже…

– …УУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ!

– Твою ж!

– …

– Дорогие телезрители, похоже мы потеряли связь с нашим корреспондентом в связи с нестабильным соединением.

– Что за вой в конце был? Слышала?

– Больше похоже на глюк звуковой аппаратуры.

– Лена, к чёрту, не нравится мне это всё. Я поеду за детьми в садик, продолжай эфир, Кирилл тебя поснимает. Как о пожаре закончите, завершай передачу, дальше фильмы пустим.

– Хорошо, Константин Павлович. Уважаемые телезрители, просьба сохранять спокойствие. Как вы могли увидеть по кадрам от нашего корреспондента, которые удалось получить за время звонка, на улице Советов действительно произошло возгорание нескольких квартир. К настоящему времени известно о том, что…

– Алло!

– Алло, вы в прямом эфире. Представьтесь, я вас слушаю.

– Алло, да. Меня зовут Миша. Это же монтаж?

– Что? Простите, не поняла вопрос.

– Ваш созвон с корреспондентом. Монтаж же?

– В каком смысле? Это был прямой эфир с места событий.

– Ребят, заканчивайте клоунаду.

– Да о чём вы, в самом деле! Вы можете объяснить?

– Я на вас в суд подам. Нарисуют глаза на небе, потом ещё в эфир пускают! Ни стыда, ни совести! А что вас пенсионеры смотрят, вы не подумали?

– Да какие глаза! О чём вы вообще говорите? Алло?

– …

– Ох… Итак, дорогие телезрители, на текущий момент…

– Алё.

– Алло, да. Я вас слушаю. Представьтесь.

– Мама и папа потеряли-и-и-и-ись. Хшшшш. Мы с ними гуляли ходили а потом бах и сверху что-то бухнуло и мы побежали! А я забежала в подъезд начала прятаться в двери мама сказала мне прятаться и я забежала в квартиру а тут никого и вы в телике. Где ма-а-а-а-ма-а-а-а?

– Подожди, девочка, не плачь. Всё хорошо, слышишь? Тебя как зовут?

– Катя. Хшшшш.

– Ну всё, утри слёзки, не шмыгай носом, всё хорошо будет. Мама и папа твои испугались просто. Ты где сейчас, в квартире чьей-то?

– Да, тут никого. Там наруже выл кто-то громко, я боюсь выходить.

– Катя, ты знаешь, в каком доме квартира? Адрес дома?

– Адрес дома? Что тако…

– Алло! Катя? Катя!

– …

– Твою мать!

– …

– Алло! Алло! Меня слышно? Алло!

– Вас слышно, да! Здравствуйте!

– А я знал! Я знал всё, что так и будет! С самого, сука, начала знал! А мне не верил никто! Говорили, Репин, не неси пурги! А кто теперь смеётся, а? Ахахахахах! Я смеюсь! Я!

– Подождите! Кто вы? Что вы знали?

– Репин Анатолий Альбертович. Сорок два года, не женат. Проживаю в Озимовске всю жизнь. Есть канал на ютубе – “Тайны мира от Анатолия Репина”, можете посмотреть потом, я там всё уже предсказал давно!

– Что предсказали, какой канал? Я ничего не понимаю, простите.

– А вам и не дано понять! Вы же дальше работы и дома никогда не мыслите! Вы же всех, кто верит, на смех поднимаете! Вы, журнашлюхи, особенно!

– Анатолий, я бросаю труб…

– Нет-нет-нет, подождите! Простите пожалуйста, это я не о вас конкретно! Я в целом к тому, что в СМИ раньше обращался со своей информацией, а мне всегда от ворот поворот… Так вот, о чём я. Вам знакомо такое понятие, как нейропротонные лучи?

– Нейро… Что? Это что-то из физики?

– Ну, отчасти. Учёные не подтверждают данную теорию. Да и честно сказать, её автор я. Но да, с физикой она так или иначе связана. Скорее с астрофизикой. Дело вот в чём. Наша планета же вертится по кругу, верно?

– Ну… Да. Я не…

– Дослушайте. Так вот – солнце на самом деле тоже вертится по кругу, и скорость его движения и создаёт эти нейропротонные лучи! Эдакие вспышки на солнце, воздействующие на окружающие обозримые спутники, в том числе и Землю! Наверное, вам интересно, как же они воздействуют?

– Анатолий, я…

– А воздействуют они нейронным образом – влияют на восприятие человеческого спектра, тем самым заставляя нас видеть то, чего нет! Вот вам звонил мужчина в студию, говорил что-то про глаза на небе – он уже попал под воздействие нейропротонных солнечно-лучевых вспышек, и боюсь, ему уже ничем не помочь. Кроме того, подобные вспышки опасны повышенной степенью радиоактивности! Я предупреждал об этом у себя на канале, делал видео на данную тему, но столкнулся лишь с насмешками. Но теперь, хах, кто смеётся теперь? Кто смеётся, когда нейропротонные лучи прямиком с солнца воздействуют на наш разум, кто смеётся, когда…

– Анатолий, всего доброго.

– …

– Уважаемые телезрители, убедительная просьба – не воспринимайте сказанные данным человеком вещи всерьёз. Анатолий, судя по всему, не в себе. К сожалению, многие могут принять его слова за чистую монету, но я уверяю вас – никаких протонейро… Никаких лучей с солнца к нам не поступает. Произошедшее – не более чем…

– Алё…

– Да? Алло-алло. Катя, это ты?

– Да.

– Катя, ты в порядке? Звонок с тобой прервался. Ты нашла родителей, всё хорошо?

– Тётя не говорите громко пожалуста. За окном ходят глазки. Я в спальню зашла где занавески тёмные. А глазки воют за окном. Мама и папа не пришли ещё. Помогите мне их найти, тётя.

– Катя, какие глазки? Кто воет? Катя?

– Всё тётя пока я потом перезвоню не хочу чтобы глазки услышали.

– Катя, подож…

– …

– Кирилл, набери пока полицию. Пусть найдут девочку. Не нравится мне всё это.

– …

– Кирилл? Ты где?

– …

– Уважа… Дорогие телезрители. Вы сами всё слышали. Если кто-то обладает информацией по поводу девочки Кати, которую потеряли родители, просьба позвонить в полицию. К сожалению, мой оператор куда-то пропал, и сейчас я провожу прямой эфир в одиноч…

– Алло.

– Да? Алло.

– Суханов на связи.

– Павел Витальевич?

– Всё верно. Звоню ещё раз, чтобы попросить население… Не покидать территорию своих жилищ, закрыть двери и плотно занавесить окна. Доверяйте только официальным источникам информации, и…

– Что происходит?

– Елена, не перебивайте меня. Доверяйте только…

– Хватит! Объясните мне, что происходит! Вы ведь говорили о хлопке и возгорании!

– Не повышайте на меня голос, Елена. На данный момент я не могу разглашать детали происходящего. В городе введён красный уровень биологической опасности, в связи с чем я и рекомендую населению не покидать территории домов и оставаться на местах до дальнейших распоряжений от…

– Что за биологическая опасность? Авария на ТЭЦ? Что вы имеете в виду?

– Елена. Не покидайте территорию студии и находитесь на…

– Алло! Павел Витальевич? Алло!

– …много дел. До свидания.

– Сволочь! Сволочь!

– …

– Уважаемые телезрители. Ради вашей же безопасности – не покидайте свои квартиры. Сидите дома. Сообщайте о возникающих проблемах в соответствующие органы. Телефоны МЧС, полиции, скорой и пожарной службы города Озимовска вы можете найти на…

– Аллё! Слышно меня? А? Аллё!

– Да, здравствуйте, вас слышно.

– Меня Татьяной Никитишной кличут. Доча! Ты в окна-то не смотри! Не подходи к окнам!

– Татьяна Никитовна, я…

– Господь нас за наши грехи карает! Отвернулся боженька! Отвернулся от нас, юродивых, и усё тут! Оно и понятно, чай не безгрешные все, вот и наслал на нас кары свои, антихрист, прости господи, теперь жатву собирает с людишек-то! А глаза бога-то какие злые! Ну поделом нам, поделом! Я вот знаешь что, в молодости-то делала?

– Татьяна Ники…

– Я вот Нину, подружку свою, подставила – выкрала у неё два рубля в молодости-то! Мне на колготки нужно было, я тогда перед Колей хотела покрасоваться, а я думаю, чего б у соседки не взять, потом верну, чай не заметит-то! А она тогда, зимой дело было, поехала на дискотеку с парнем, потом рассорились, он один уехал, а она на автобусе обратно хотела. А денег-то нема! А там такая пурга поднялась, и морозы сильные были – не дошла Нинка! Не дошла, понимаешь? Примёрзла к асфальту, еле отодрали поутру потом! А я не говорила никому, что у неё денег не было, потому что я выкрала! Вот ты первая, доча! За это антихрист нас и пришёл наказывать – у каждого ведь есть грехи свои! Все мы едины перед судом господним!

– Татьяна Никитовна, простите, но я не…

– А я так и схоронила эти два рубля! Не купила себе тогда колготки! Так и лежат у меня в шкатулке они! А что? Может антихристу и нужны они – простит меня боженька тогда? Надо, надо искупить грехи свои. Вот прямо сейчас беру два рубля эти чёртовы, и в окно их брошу – будь что будет! Пусть пропадом пропадут! А мне терять нечего – я исповедовалась, пущай не у батюшки!

– Подождите, Татьяна, не нуж…

– Кк-рак! А ну держи своё, ирод чёртовый. Держи своюууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууу!

– Татьяна Ник…

– УУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ.

– Господи…

– …

– Сидите дома, не открывайте окон и дверей. Пожалуйста, если у вас есть информация, что происходит на самом деле… Без лучей, антихристов, глаз… Пожалуйста…

– Алё.

– Катя! Катя, где ты?

– Прячусь.

– Где прячешься, Катя? Почему ты шепчешь?

– Я под кроватью, тётя. Они рядом уже. Я в большом доме кирпичном на улице Света.

– Советов?

– Да.

– Оставайся там! Сейчас я вызову полицию!

– Быстрее, тётя. Глазки рядом воют совсем. В окошко стучали. Мне кажется… Кажется…

– Что тебе кажется, Катя? Катя?

– Кажется, там мама с папой тоже глазки.

– В смысле? Катя?

– …

– Твою… Так, менты. Ну же. Ну же.

– …

– …

– …

– Сука! Да почему? Ответьте же наконец!

– …

– …

– Меня с-слышно?

– Алло! Да, вы в… В эфире, вас слышно.

– Ахахахахахахааахахах. Все умрём.

– Что?

– Умрём все! Все умрём! Косточка к косточке, яблоко к яблоку! Ахахахахахахахаахах! Вы тоже! Вы тожетожетожетожетожетожетожетожетоже…

– Иди нахер.

– …

– Т-телезрители. На данный момент инструкции остаются прежними – не покидайте свои места проживания, и… Лучше спрячьтесь. Я остаюсь с вами на связи до разрешения происходящей ситуации и постараюсь… Постараюсь сообщать всё, что знаю о…

– Алло?

– Алло, да. З-здравствуйте.

– Приветствую, Елена. Можете называть меня Рауль.

– Да, Рауль? Вы хотите сообщить что-то важное?

– Да, Елена, я хочу. Ебучие пендосы решили испытать на нас своё вооружение, и поэтому я хочу обратиться ко всем мужикам – берите в руки пушки и защищайте себя и свои семьи. Я, к сожалению, не обзавёлся таковой, так как в разводе – надеюсь, мамаша спрятала моё солнышко, Лилию, в сохранное место. Но мужики, сейчас вся надежда на вас. Елена?

– Д-да?

– Елена, я курил на балконе, когда увидел их. Боюсь, они тоже увидели меня. Елена, прямо сейчас я беру свой карабин и начинаю стрелять по поражённым людям. Не отговаривайте меня – я оказываю им услугу. Последний патрон я оставлю на себя. Найти моё тело в случае чего можно по адресу улица Вознесенская, дом пять, квартира сорок четыре. Всё имущество завещаю Лилии. А теперь прошу простить меня, Елена.

– Рауль, постойте…

– БАХ!

– Рауль!

– БАХ! Ну чё, суки, подходите! БАХ!

– Ра…

– …

– Вдох. Выдох. Вдох. Спокойно. Прошу прощения, уважа… Да к чёрту. Сидите дома и ждите. Я не… Я не знаю, о чём мне ещё говорить. Я не понимаю… Я ничего не…

– Аллооооооууууу?

– Да, вы на связи. Г-говорите.

– Да, вы на связи. Г-говорите.

– Я… Я не понимаю. В-вы меня передразниваете?

– Я… Я не понимаю. В-вы меня передразниваете?

– П-прекратите пожа… Прекратите немедленно!

– П-прекратите пожа… Прекратите немедленно!

– Х-хватит, я…

– МИЛОЧКА, ЕЛЕНА! ТУТ ГРОХНУЛО! ПРОИЗОШЁЛ ХЛОПОК ГАЗОВОЗДУШНОГО АНТИХРИСТА ИЗ-ЗА НЕЙРОПРОТОННЫХ ЛУЧЕЙ! Я, ТАТЬЯНА СУХАНОВ КАРАБИИИИИИИН, ПОДАМ НА ВАС В СУД! А ГЛАЗКИ РЯДОМ, ЕЛЕНА, И БОЖЕНЬКА ОПАСЕН ПОВЫШЕННОЙ СТЕПЕНЬЮ РАДИОАКТИВНОСТИ! А ВСЕ УМРЁМ ИЗ-ЗА КОЛГОТОК, АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХ! В ДОМЕ КИРПИЧНОМ, ДВЕНАДЦАТЬ СОТРУДНИКОВ МЧС И ДВА РУБЛЯ, ЖАТВУ СОБИРАЮТ! А ВСЁ ПОЧЕМУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ?

– …

– …

– …

– …

– …

– Алё?

– К-катя? Катенька, ты?

– Тёть Лен, не плачьте. Мама с папой нашли меня. Они говорят глазки хорошие. Они смеются. Мы идём тёть Лен.

– К-катя, не…

– …

– У-у-у-у-у-у… У-в-важаемые т-телез… Рители. Я не смотрю. Я в-вижу переф… Периф… Краем глаза я вижу, ч-что в окне к-кто-то есть. Если среди вас ес-сть кто-то не из О-з-зимовска, п-пожалуйста… П-пришлите помощь. В-вы найдёте меня по адресууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууу…

– …

– …

– …

Автор: Алексей Гибер

На редакции Сергей не работал из денежных соображений – работа собкором сразу на множество изданий приносила гораздо больше средств. С Тохой же он познакомился в “Нижнекамском вестнике” – вместе и ушли оттуда, решив протаптывать для себя отдельную от главредских ограничений журналистскую дорожку. Тандем “журналист + фотограф” показал себя на ура – несколько материалов из отдалённых посёлков получилось загнать профильным изданиям втридорога, и с деньгами проблем не имелось. Серёге нравились поездки – знай себе, находи удачные кадры, да делай подсъёмки, когда увиденное было выгоднее показать через видео. Тоха же отвечал за текстовое наполнение статей: была в нём некоторая “искринка”, как выразился бы их нижнекамский главред Натан Васильевич, которая отличала его от рядового журналиста-новостника. Этой “искринкой” Тоха и превращал обычные фоторепортажи в чуть ли не литературу. Хотя сам он и говорил, что когда журналистика становится литературой, это “скорее смерть для автора, чем хороший материал”.

Сделать репортаж из Усть-Кылына предложил как раз-таки Тоха. Вбежал с горящими глазами в квартиру – “Серёга, ты охренеешь какую бомбу сделать можем!” – и начал, не успевая формировать в голове предложения, вываливать всё, что знал. Сказал, мол, репы туда почти не гоняют – долго и накладно, потому тема необжитая, а посёлок вообще почти никто не видел. Мол, живут они там не как все северяки, а вообще странно, и он уже налаживает каналы, чтоб этот материал продать – несколько крупняков заинтересовалось. От услышанных цифр в возможном гонораре у Сергея тогда округлились глаза. Тоха лишь рассмеялся в ответ, и сказал готовиться к сборам.

Собрались где-то за месяц – пока выбили финансирование у заинтересованного в материале СМИ, пока прикупили тёплых вещей и наладили аппаратуру. Выдвинулись только в середине декабря со множеством остановок и пересадок. Новый год предстояло встретить в Усть-Кылыне.

Тем временем Иван Алексеич опять что-то неразборчиво прокричал в кабину – Сергей предпочёл не переспрашивать – и через несколько минут начал снижаться.

За окном иллюминатора тут и там простиралась тундра – холодная, смертельная, зыбкая, она будто готова была поглотить неподготовленных путешественников, растворить их в своей монструозности. Волочанка горела посреди полярной ночи разными огнями – было очень непривычно видеть такое светлое пятно посреди сплошной темени и снега.

Спустя минут двадцать, наконец, сели. Иван Алексеич вышел с ними – сказал, нужно принять передачки и найти новых пассажиров, а у него дальше маршрут до Усть-Авама и обратно, в Дудинку.

– Дальше разберётесь, архары? – глупо коверкал он слово “архаровцы”. – Вам наверное в администрацию местную? Такси за взлёткой есть.

– Не, – бросил Тоха, разминая затёкшие от долгого сидения ноги. – Мы дальше поедем, в Усть-Кылын.

Иван Алексеич на секунду застыл, а затем странно ухмыльнулся из-под усов.

– Хренасе! Неужто нашли кто туда погонит? Впервые за десять лет что летаю, туда от меня гоняют.

– Есть один, – уклончиво ответил Тоха. – Спасибо, что довезли, – и пошёл к машинам.

Серёга, поправив на плече сумку с оборудованием, коротко кивнул пилоту и устремился за ним.

У взлётной площадки тем временем собирались люди – смотрели на прилетевших с нескрываемым интересом. Дети бегали и кричали вокруг, катаясь на санях, кто-то даже подъехал на снегоходе. В руках у некоторых женщин Серёга заметил коробки и большие сумки – должно быть, те самые гостинцы родне из других близлежащих посёлков.

Здания аэропорта как такового в Волочанке не было – лишь развевался красно-белый колдун над одним из покосившихся дощатых бараков. Вот и вся инфраструктура.

– Набережная двадцать два, – подошёл тем временем Тоха к мужику в шапке-ушанке, смолившему сигарету у заведённой машины с шашкой на крыше. – Сколько?

– Двести рублей будет, друг, – крякнул таксист и откинул сигарету в снег. – Едем?

Решили ехать.

Владимир встретил как подобается – накрыл стол, налил своей собственной настойки из запасов “для сугреву”, был улыбчивым и добрым. Жена его, Наталья, сновала меж кухни и зала, принося всё новые блюда. Дети же, поздоровавшись с гостями, ушли играть к себе в комнату.

– Завтра в одиннадцать выедем, с другом моим, к трём уже на месте будем. Там у них заправимся и я обратно, – объяснял Владимир, старательно пережёвывая кусок мяса. – Деньги не забыли?

– Обижаете, – улыбнулся Тоха. – Тридцатка, как и договаривались.

– Отлично, – буркнул Владимир. – Можете в душ сходить, у меня бойлер есть. Спать где вам Наташа покажет. Какого, говорите, за вами обратно ехать?

– Третьего января, днём, – подал Сергей голос. – Вы ж проспитесь к тому моменту?

Владимир усмехнулся.

– Да мы и не шибко празднуем. Это у вас, в вашей полосе, новый год неделю длится. У нас если все забухают, посёлок откиснет. Так что не переживай, заберу.

– А как вы в темноте дорогу найдёте? Сейчас же ночь полярная, – решил уточнить Сергей вопрос, волновавший его больше всего. Заблудиться посреди тундры было бы самой жуткой участью – спасателей в такой глуши ждать не приходится.

– Дед у меня там жил раньше. В Усть-Кылыне. Вот и возил меня периодически, когда к нам приезжал. Не волнуйся, я эти места как свои пять пальцев знаю, – улыбнулся хозяин дома. – Всё будет в лучшем виде, гарантирую. Вам, журналюгам, Усть-Кылын точно понравится.

Остаток ужина провели за редкими фразами – Сергей было думал обидеться на “журналюг”, но потом забил.

– Прям другой мир, да, Серёг? – шептал ему Тоха перед сном с соседней кровати. – Вот вроде как у нас, но вообще всё по-другому.

– Да вообще жесть.

– Зато представь как материал порвёт! “Как живёт отдалённый посёлок на Севере России посреди полярной ночи”. Огнище же! Ладно, давай спать. Завтра ещё ехать долго.

Заснул Серёга не сразу – прислушивался к воющему ветру за окном да мерному поскрипыванию дома. Наконец, спустя минут двадцать, усталость взяла своё.

***

С утра наспех позавтракали, заранее оплатили поездку наличкой, и выдвинулись в путь. Тохе досталось место на владимирской “Ямахе”. Серёга же поехал следом вместе с его другом, Виктором – на менее презентабельной, но всё-таки надёжной “Тайге”.

Ещё утром Сергей подумывал над тем, чтобы сделать пару кадров по дороге, но почти сразу понял – в таких условиях снимков не получится. Да и рисковать, доставая по дороге фотоаппарат и рискуя свалиться со снегохода, не хотелось. К тому же вокруг не было видно ни зги – только отъехали от Волочанки, как тьма поглотила тундру, оставив вокруг только небольшой конус света от снегохода да блестящий, но в ночи кажущийся скорее серым, снег.

– В поряде? – один раз обернулся Виктор к нему, пока “Тайга” рассекала темень, на всех парах мчась в Усть-Кылын.

Сергей лишь кивнул в ответ – говорить под леденящими порывами ветрами совершенно не хотелось. Виктор удовлетворённо хмыкнул, отвернулся, и прибавил газу.

До Усть-Кылына доехали даже раньше – часам к двум. Уже на подъезде к поселению Сергей заметил, что тундра вокруг изменилась, будто став ярче. Взглянул на небо – и ахнул.

На небе вокруг Усть-Кылына, тут и там простиралось невероятное северное сияние. Синий, зелёный, фиолетовый, бирюзовый – многообразие цветов и красок распускалось на небе электролиниями, плыло причудливыми волнами и будто бы разбивалось о незримые ночные скалы, чтобы собраться в причудливых сочетаниях вновь.

Сергей не в первый раз видел северное сияние – командировки в разные точки необъятной давали о себе знать; но такое сияние он видел впервые. Он посмотрел вперёд, к “Ямахе” – Тоха тоже задрал голову в небо и наблюдал за чудом, происходящим прямо над ними.

В конце-концов, заглушили моторы, припарковавшись у огромного монолитного серого здания, особняком стоящего посреди тундры.

– Это…

– Усть-Кылын, – не дал договорить Виктор Сергею. – Вон подъезд, заходите. Мы сейчас с Владимиром за вами.

Огромная бетонная коробка будто бы нависала над ними, показывая, что готова выстоять под властью бурана и вечной мерзлоты. Сергей замешкался, но, сняв со снегохода сумку, подошёл к Тохе.

– Хера строеньице, – встретил его тот удивлением насчёт бетонной коробки. На всей территории якобы посёлка не было ничего кроме этого огромного здания. – Слышь, Серёг. А ты заметил?

– Что?

– На здание ещё раз глянь.

Сергей послушно оглядел здание вновь, и только сейчас понял, чем оно не похоже на типичные огромные многоэтажки.

В нём не было окон.

– Какого… Может с другой стороны?

– Не, там тоже только стены, мы когда ещё только подъезжали, я заметил. Пушка будет, базарю! – усмехнулся Тоха. – Ладно, пошли внутрь, а то я щас окочурусь.

Показав Владимиру большой палец – мол, всё окей, мы дальше сами – Тоха устремился к ближайшему из многочисленных подъездов. Сергей неуверенно пошёл за ним.

– Слышь, Тох. А ты знал, что это не посёлок, а чисто дом огромный?

– Деталей мне не рассказывали, но говорили, что они странно живут, да. Окон вон нет. Ну ничё! Как раз офигительный репортаж выйдет! “Без окон без дверей, полна горница людей”, – рассмеялся он, шагая по скрипучему снегу. – Хотя ладно, двери есть, и на том спасибо.

Входную дверь немного замело снегом – пришлось несколько раз подёргать за ручку, прежде чем та наконец поддалась. Изнутри дыхнуло теплом и запахами еды. Потопав ботинками о порог, чтобы стрясти с себя лишний снег, они вошли внутрь.

На входе их уже ждали. Молодой парень, судя по виду, тувинец, стоял в меховом тулупе и недовольно буравил их взглядом.

– Привет! – снял Тоха перчатку и подал тому руку. Парень с осторожностью пожал её. – Мы к вам с центра, приехали погостить. Не подскажешь, где Адиуля Витальевича найти можно?

Услышав знакомое имя, парень словно изменился – улыбнулся им, и, похлопав по плечу, начал вести вглубь по коридору.

– О, журналисты, да? Адиуль Витальич говорил нам, что приедете. Проходите ваша, проходите, у него на третьем кабинет, куртки сюда давайте, повешу, – распоряжался он уже вовсю, вешая их верхнюю одежду на крючки в ближайшую комнату. – Меня Кэпэлэ зовут, приятно, очень приятно.

Сзади послышался звук открытия двери и знакомые голоса – Владимир и Виктор вошли следом и уже о чём-то переговаривались с ещё одним мужчиной, незаметно появившимся из соседнего помещения.

– Сюда идите, сюда! – Кэпэлэ тем временем вёл их наверх по лестнице. Сергей ещё раз оглянулся на провожатых, что и доставили их до Усть-Кылына, а затем пошёл следом за парнем.

В кабинете – если отдельное помещение, некогда бывшее однушкой, можно было назвать таковым – у Адиуля Витальевича было светло и просторно. Убранство же было “как у людей” – невыразительный письменный стол, парочка комодов вдоль стен, да и несколько стареньких стульев. Никаких медвежьих шкур на полу или рогов оленя на стене, как себе представлял Сергей.

– Как добрались? – широко улыбался им Адиуль Витальевич, усаживаясь на своё место. – Садитесь, садитесь. Голодные, наверное? У нас как раз обед скоро, мужики вернутся с охоты, может ещё и принесут что. Рассказывайте, рассказывайте.

– Да хорошо, спасибо, – протянул Тоха, осматриваясь по сторонам. – Вы же в курсе, зачем мы приехали? А то в нашем деле с чиновниками не всегда хорошо бывает – даже при договорённости у них внезапно дела появляются.

– Да что вы! – улыбнулся Адиуль Витальевич ещё шире, обнажив желтоватый строй зубов. – Конечно, знаю, знаю. У нас, эвенков, тайн нет – снимайте сколько хотите! Я вам даже больше скажу: мы с виду суровые и холодные, но если к нам с добром, то мы гостя напоим-накормим, как с родственником обходиться будем! Так что вы не стесняйтесь, люди у нас хорошие, много интересного узнать можно!

– Скажите, – первым прервал его Сергей. – А почему… Почему вы живёте здесь? Это же буквально огромная бетонная коробка. Откуда свет, вода, еда? И почему… Почему нет окон?

В кабинете воцарилось молчание. Адиуль Витальевич замешкался, будто бы на секунду задумался над ответом, но затем вновь одарил их улыбкой.

– Понимаете, как вас по имени?

– Сергей.

– Понимаете, Сергей, дело тут в чём. Я живу в Усть-Кылыне всю свою жизнь, и не могу точно сказать, почему посёлок располагается именно в здании. Построено оно было очень давно, ещё до моего рождения. Население у нас небольшое, человек семьсот с небольшим, и такой территории хватает для всех нужд. В здании у нас есть и дизельная, и водопровод имеется, трубы расположены внутри стен. Насчёт окон… Дело в том, что так заведено, что мы выходим на улицу исключительно в полярную ночь. Вот этот промежуток с ноября по январь отведён нам для добычи еды – рыболовства, охоты, торговли с соседними посёлками. После наступления полярного дня мы не покидаем территорию посёлка.

– То есть совсем? – Сергей был ошарашен. – И окон нет потому что…

– Да, они отсутствуют за ненадобностью. Рядовой житель Усть-Кылына не видит за жизнь солнечного света. Понимаю, звучит бредово, но таковы наши культурные устои – и все здесь следуют им беспрекословно. Если же вас беспокоит вопрос здоровья – с этим у нас всё в порядке. Нехватку витаминов мы компенсируем закалкой в морозных условиях, а также имеем свои методики.

– Методики?

– Скажем так, у нас есть местный шаман – он и отвечает за укрепление нашего тела и духа. Я вас с ним обязательно познакомлю. А так у нас всё, как у всех – есть небольшая школа, собственная больница, гараж со снегоходами, актовый зал. Одним словом, дом полностью оборудован под проживание небольшого посёлка, которым мы, собственно, и являемся.

За дверью послышались голоса и топот шагов.

– О! – воскликнул Адиуль Витальевич. – А вот и наши добытчики вернулись, время как раз к трём. Позвольте откланяться, дел сейчас действительно много. Если хотите подробное интервью со мной – пожалуйста, ищите меня здесь, думаю на неделе смогу найти час-два. Где расположиться вам покажет Кэпэлэ, с ним вы уже познакомились.

С этими словами глава поселения встал из-за стола и направился к двери, показывая, что на сегодня разговор окончен. Тоха с Сергеем двинулись за ним.

На выходе облокотившись о стену стоял тот же парень, что и привёл их в кабинет.

– Кэпэлэ! – обратился к нему Адиуль Витальевич. – Будь добр, засели ребят в свободные комнаты. Мне ещё нужно к Ание заглянуть, – и, кивнув журналистам на прощание, пошёл вдоль по коридору.

– Хороший глава, да? – улыбнулся Кэпэлэ. – Он нам отец, хороший глава. Идёмте.

***

– Чё думаешь? – спрашивал Сергей, раскладывая свои вещи в шкаф. Кэпэлэ привёл их в двухкомнатную квартиру на четвёртом этаже и сказал, что жить они будут здесь. – Тебе не кажется, что они тут… Того? – покрутил он пальцем у виска.

Тоха прыснул.

– Может и так. Один фиг, чем страннее они, тем бомбовее получится готовый продукт. Ты только прикинь, как потом о нас говорить будут? Любой материал заявим, даже лоховской – всё равно с руками оторвут! Ибо “это же те самые Сергей и Антон что написали про Усть-Кылын!”, – продекламировал он последние слова. – Не парься, Серёг. Ща поживём, поговорим с местными, ты фотки бомбезные сделаешь, как уедешь, и всё – можно хоть на море.

– Ага, на Бали, – усмехнулся Сергей. – Сразу с коксом и проститутками.

– Эскортницами, попрошу!

За шутками и разговорами прошло с полчаса. Комната была обжита, и пришло время приступать к работе.

– Слушай, может похаваем сначала? – урчащий живот напомнил Сергею, что последний раз ел он утром. – Вон, Адиуль же сказал мол у них как раз время обеденное, плюс охотники чё-то принесли. Думаю тут не трудно будет столовку разыскать.

– Да можно, – согласился Тоха. – Только фотик возьми сразу, по пути быт подснимешь.

– Договор.

Дорогу до столовой подсказали местные – Кэпэлэ уже успел уйти по своим делам, показав жилые комнаты. По пути Сергей брал в прицел объектива всё, что видел: детей, со смехом и криками бегающих по коридорам и лестницам; женщину в одной из квартир, стирающую вещи в жестяном тазу; старика, что соскабливал необычным инструментом со шкуры мездру.

Зачастую все те, кто попадал на фото, закрывали лицо руками. До ругательств, правда, не дошло – если Сергей видел, что местный не желает увековечить себя в цифре, то просто улыбался и опускал фотоаппарат. Это срабатывало –

– Ну чё там? – спросил Тоха уже на подходе к широкой двери. Должно быть, тут и была столовая. – Есть красивые кадры.

– Маловато, конечно, но что-то да найдётся. Пошли уже, – ответил Сергей и первым вошёл внутрь.

Внутри стоял гам – десятки человек сидели за длинными столами и ели, чавкали, общались друг с другом, смеясь и крича. На вошедших почти не обратили внимания – лишь пара человек повернули головы в сторону входа, но тут же, потеряв интерес, вернулись к еде.

– Хера община… – протянул Тоха, как из-за дальнего стола крикнули.

– Сюда! Пойдите! Сюда! – кричавшим был Кэпэлэ. Подняв руку, он звал к себе и кивал на свободные места рядом с ним. Должно быть, призывал пообедать вместе.

– Пошли, чё, – бросил Тоха и двинулся по залу к знакомому.

Кэпэлэ же, увидев, что к нему идут, расплылся в улыбке. Сказал что-то своим соседям, а затем немного отодвинулся, чтобы Сергей с Тохой сели за стол.

– Мои друзья! – торжественно представил он их местным, что лишь кивнули в ответ. – Ну как вы? Обжились? Квартира нравится?

– Пойдёт, – уклончиво ответил Тоха, и оглядел стол в поисках еды. – А где можно…

– А! Сейчас принесу! – Кэпэлэ, не дослушав, резво выскочил из-за стола и пошёл куда-то вглубь зала.

Местные же явно не горели желанием поддерживать беседу с незнакомцами. Сергей сначала думал включить фотоаппарат и сделать кадр – но потом подумал, что лучше не нервировать и так удивившихся их внезапным визитом жильцов.

– Смотрю, только Кэлэмэ нас любит, – тихо усмехнулся ему Тоха.

– Кэпэлэ, – поправил тот.

– Да, он. Ну ничё, скоммуницируемся. Я чё думаю…

– Приятный аппетита! – договорить ему не дал Кэпэлэ, уже вернувшийся за стол с подносом, на котором покоились две глубокие тарелки.

Сергей взял одну себе, взглянул на содержимое – и его чуть не вырвало. В глубокой таре ярко-красным переливалось какое-то кровавое варево. Куски чьего-то мяса всплывали тут и там, сама похлёбка была покрыта тонким слоем жира.

– Что-то не так? – Кэпэлэ заметил смятение.

– Кэпэлэ, – Сергей наконец отвёл от тарелки взгляд и шумно выдохнул. – Это что?

– Кровяной суп. Очень вкусно. Попробуй! – Кэпэлэ, казалось, не смущал внешний вид еды. Подтверждая свои слова, он, чавкая, начал хлебать из своей тарелки. – Ну!

– Да ешь. Щас ещё подумают, что мы странные какие-то, хер потом чё срепортажим, – сквозь зубы процедил Сергею Тоха, а затем улыбнулся. – Спасибо, Кэпэлэ.

– Всё для гостя!

Сергей представил на месте супа куриный бульон. Наваристый, ароматный, согревающий. Наконец, собравшись с силами, зачерпнул ложку и попробовал.

На вкус оказалось так же неприятно, как и на вид. Сергей подумал, что вот-вот, и появятся рвотные позывы – но оголодавший желудок был рад любой еде, а потому не стал капризничать. Ложка за ложкой, с небольшими перерывами, он всё-таки смог справиться с едой.

– Вкусно? – к моменту, как Сергей закончил есть, большая часть обедающих уже разошлась. В зале осталось несколько человек, за их столом – лишь он, Тоха, и Кэпэлэ.

– Очень, спасибо, – натянуто улыбнулся Сергей.

– Слушай, – внезапно встрял Тоха. – А ты не хочешь интервью дать?

– Интервью? – Кэпэлэ задумался. – А как?

– Пошли, – бросил ему Тоха и, встав из-за стола, направился к выходу. Сергей и Кэпэлэ двинулись за ним.

***

Записать интервью решили на улице – расположить собеседника к прогулке, подснять на фоне дома и северной пустоши, услышать его настоящего. Тоха знал своё дело: если хочешь узнать самую интересную информацию, создай для собеседника комфортные условия. На улице пускай было и холодно, но провести минут пятнадцать ради интервью было не сложно – дальше планировали продолжить уже внутри.

– Как давно тут живёшь? – задал Тоха первый вопрос, когда они наконец вышли из подъезда, и, поскрипывая снегом под ботинками, начали неспешную прогулку.

– Моя? – Кэпэлэ выглядел не очень довольным, то и дело оборачиваясь на дом, а затем посматривая на небо. Вдалеке по всей площади полярной ночи простиралось разноцветное, словно сотканное из разноцветных лент, северное сияние. – Всю жизнь живу. Папа на рыбалке в прорубь упал, утоп. Мама старенькая, за ней слежу. Сестрёнка есть, лет пять. Алана.

– Стоп, – улыбнулся Тоха. – Как это? Ты же говоришь – мама старенькая. Как сестре может пять лет быть?

– Все мои сёстры, – улыбнулся Кэпэлэ в ответ. – Приёмная она. Приютил. Так в каждую семью прийти может – везде накормят. Адиуль Витальевич нам тоже как отец. Всех любим, всех ценим.

Сергей обошёл их, сделал пару кадров. Не удержался, сфотографировал и сияние. Оно будто бы манило своей грандиозностью и величественностью на фоне их – таких ничтожных перед ледяной тундрой.

– Кэпэлэ, можешь сюда встать? Хочу тебя на фоне сияния сфоткать, – подозвал он эвенка и указал на место. Тот, вопреки ожиданиям, замахал руками и отошёл на пару шагов назад.

– Нельзя, прости! Моя опасно стоять рядом с холанарэн, – отошёл ещё назад. – Пойдёмте обратно. Тут опасно гулять. Нельзя в тундру.

– Звери? – уточнил Тоха, кивнув Сергею – мол, “ладно, сворачиваемся”.

– Зверей эвенки не боятся, – вновь улыбнулся Кэпэлэ, но тут же посерьёзнел. – Тыкулкас эксери. Их бояться нужно. Ночью темно, не видят. Днём – смерть.

В доме дозаписать интервью не получилось – Кэпэлэ старательно уходил от вопросов, кто такие “Тыкулкас эксери”, и в целом не горел желанием продолжать разговор. Так ничего и не добившись, Тоха с Сергеем ушли к себе. Судя по пустым коридорам и затихшим голосам, дом готовился ко сну.

– Херня какая-то выходит, – бросил Тоха, уже лёжа в кровати. – Сами типа всем рады, но потом в себе закрываются, и всё, баста. Чё делать будем?

– Слушай, – уже зевая, ответил Сергей. – Думаю, им время дать надо. Мы ж тут пару недель почти. Щас они привыкнут к нам, посмотрим их обычаи, поучаствуем, пообщаемся с главным. Новый год вон вместе справим. Привыкнут. Тогда и побеседуем нормально.

– Твоя правда. Ладно, давай спать уже. А то у меня скоро от вечной ночи часы собьются, – Тоха тоже зевнул. – Всё, спокойной. Завтра Адиуля их выцепим. Может чё расскажет.

Засыпая, Сергей прислушивался к шумам дома. Создавалось впечатление, словно он как живой организм – чувствует их, проглоченных в себе, но ещё не запустил процесс переваривания, дав ложную надежду на спасение. Ещё из головы не выходили яркие цветные мазки, которыми было исполосовано ночное небо. Северное сияние здесь будто бы манило, словно желая, чтобы на него смотрели как можно дольше.

– Тыкулкас эскери, – шёпотом усмехнулся Сергей, и повернулся на другой бок.

***

– Здесь мы готовимся к охоте. Шаман проводит обряд, – рассказывал Кэпэлэ, пока Сергей с Тохой осматривались. Комната была очень большой – почти как столовая. В конце её у стены виднелись подобия фигур из прутьев. Тут и там были развешаны кости – судя по внушительному размеру, медвежьи. – Улгэн! Ирэмэдел мундулэ эмэрэ! – крикнул он куда-то вглубь помещения. Только тогда Сергей заметил, что перед одной из фигур, сгорбившись, стоит старик.

В Усть-Кылыне Сергей с Тохой уже были пятый день к ряду – но, казалось, обойти все места этого поселения не представлялось возможным и за год. Кэпэлэ, впрочем, продолжал проводить экскурсии. Сегодня он привёл их на предстоящий обряд – сказал, скоро начнётся охота, и без успешного обряда она может пройти неудачно.

Старик тем временем обернулся, и, увидев Кэпэлэ, не спеша подошёл к ним. Кивнул, протягивая свои сморщенные руки – Сергей, немного замешкавшись, пожал их. За ним поздоровался и Тоха.

– Познакомьтесь, – улыбнулся Кэпэлэ. – Это Улгэн. Наш шаман. Нунартын журналистыл, – обратился он уже к шаману. Тот лишь с прищуром оглядывал гостей с головы до ног.

– Экунма эетчэрэс? – внезапно обратился он к ним. Сергей растерялся.

– Он спрашивает, зачем пришли. Сейчас поговорю с ним – можете пока снять на фото, – поспешил успокоить его Кэпэлэ, и начал говорить со стариком на своём языке. Тот сначала хмурился, но уже спустя несколько секунд морщины на его лбу разгладились, а сам он улыбнулся.

Сергей с Тохой тем временем подошли к фигурам в конце зала. Это были животные, сделанные из прутьев – в силуэтах точно угадывались олень и соболь.

– Жуть, – бросил Тоха, и, заскучав, начал осматривать стены. Помимо костей, кое-где висели самодельные луки – они заинтересовали его больше. – Вон, сфоткай пока дают – у него тут целый склад оружейный.

Сергей обернулся, и, достав фотоаппарат, пару раз щёлкнул затвором объектива.

– Сергей! Антон! – Кэпэлэ тем временем позвал их к себе. – Идти сюда, сейчас начнём обряд!

Когда они подошли к Улгэну, то Сергей увидел, что тот уже держит в руках лук – должно быть, взял один из тех, что висел на стене.

– Хэривчэде-ми, – коротко бросил тот и натянул тетиву.

Стрела вылетела со свистом, за секунду пробив фигуру из прутьев. Искусственный олень качнулся и завалился набок. Кэпэлэ засиял.

– Би сомат уруним! Аяке! Пасиба! – воскликнул он, и повернулся к Сергею. – Улгэн смог поразить оленя из своего лука – значит, охота пройдёт удачно. Не будем больше его тревожить, нужно передать новость охотникам. Идёмте, – и направился на выход.

Сергей пару раз сфотографировал старика, который уже успел дойти до поражённой фигуры, и теперь что-то внимательно там рассматривал, а затем пошёл за ним.

– Элкэт! – раздался сухой голос позади. – Дэвэ янурга-ми! Эрэ эмэсинчэдэ-ми!

Кэпэлэ внезапно остановился, замешкавшись. Но тут же как ни в чём не бывало кивнул сам себе и вышел из комнаты.

– Кэпэлэ, – нагнав его в коридоре, тихо спросил Сергей. – А что он сказал в конце?

– Стрела сломалась. Говорит, грядёт беда, – коротко отрезал Кэпэлэ. – Плохой знак.

-----------------------------------

Продолжение в комментариях

– Отец, – слышал я хриплый голос с кухни. – Не гони только, ментам не сдавай, молю. Я могу вам по работе помочь, отец.

– Добро, – монотонным голосом отвечал ему дед. – Посмотрим, что можешь. Если по случайности в тюрьму попал, то судьба шанс дала.

– Спасибо, отец!

Я уже было почти уснул под однотипный бубнёж с кухни, как вдруг Валера, понизив голос, зашептал:

– Отец, а что у вас там светится? Вокруг топи сплошные, я пока к вам добрался, думал уже с фонарями меня ищут. Зелёным всё светит, стрём.

– Светит, говоришь? Метан горит. Болота ж, – кратко ответил ему дед, и они вновь начали говорить о чём-то неинтересном, а я наконец уснул.

На болота не пускали никого из нас – ни летом, ни даже зимой, когда казалось бы, всё уже должно было замёрзнуть. В школу нас отвозил дед на своей Оке – для этого он ежедневно вставал в пять утра, готовил мне завтрак, и довозил нас с пацанами до села со школой в шестидесяти километрах. Забирал тоже он. Так что если летом мы были предоставлены сами себе, то в другие месяцы ни о какой свободе речи и ни шло. Мы, конечно, могли бы пойти на болота летом – но дед сразу сказал мне, что если узнает, выстегнет меня ремнём так, что я не смогу сидеть ещё месяц. А потом и вовсе запрёт до конца лета.

Проверять не хотелось.

Да и страшно было, честно говоря. Родители-то мои там и утопли. Бабушка как узнала, слегла с инфарктом – так и остался дед, да двухлетний я. Он мне потом рассказывал, что они пошли клюкву собирать на продажу – этим многие в деревне промышляют. Так год за годом кто-то и тонет – а что поделать, жить как-то надо.

Огни с болот мы с пацанами тоже видали, ещё до того как Петрик прибежал. Светятся зелёным вдалеке, двигаются как будто. Помню, мы тогда с Гришей спорили, пришельцы это или призраки. Но про метан какой-то я тогда услышал впервые.

На следующее утро дед поехал в Круговой – посёлок побольше, от нас далёкий. Притаранил прицеп к Оке, в нём под тентом, сказал, туша коровья что у бабы Нюры взял, да и поехал продавать. Петрика в доме уже не было – я у деда спросил, он сказал, что под утро тот дальше побежал. Понял, что ему тут не рады, и ловить у нас нечего. Ну и правильно – нам спокойнее.

Я пацанам про Петрика рассказал, а они не поверили. Зато Толик начал с умным видом что-то про метан рассказывать – мол, газ это болотный горит, вот и светится.

– Чё ж он, – ответил я ему тогда. – Зимой не светится? И вообще редко горит?

– Так холодно же! – резонно возразил мне Толик.

На том и порешили.

Тем летом огней мы уже не видели. А дальше как у всех – школа, учёба, по утрам рано вставать. Кошмар сплошной, короче.

Зато в следующем июне прямо будто взлётная полоса перед посёлком была! Так сильно метан горел, я аж когда стемнело и увидел, присвистнул. Дед вышел из дома, коротко вдаль зыркнул, и в дом меня погнал.

Ночью я ещё из окна на огни смотрел, но там не очень видно было, болота боком от него были.

Наутро дед меня гулять отпустил с явной неохотой – сначала вообще не хотел отпускать, потом, когда я разорался, отпустил-таки, но сказал чтоб до темноты дома был. Я кивнул – и пулей к пацанам побежал. Тех, как оказалось, тоже с трудом выпустили. Ну мы весь день на землянку потратили – обустраивали штаб, думали камней поднатаскать чтоб печку собственную сделать, доски искали для стола внутри. Умаялись, короче, и расходились уже когда сумерки легли.

Я с пацанами уже распрощался, пошёл до дома, а болота вдалеке словно ещё ярче светить стали, скоро ночи в них не видно будет. И вот в одном из переулков на конце улицы я заметил фигуру. Сначала подумал, мол местный кто-то, но потом понял, что больно он… Высокий, что ли? Просто будто метра три ростом.

Я в тот момент ещё не успел испугаться, мне скорее интересно было. А высокий этот, в конце переулка, услышал видать меня – и обернулся.

Это был странный… Человек? Не знаю. Вот представьте: голова, кисти, стопы – всё как у людей; а вместо тела, рук, ног, шеи – штыри железные, толстые как рельсы. И вот эта конструкция нелепо зашагала в мою сторону на несгибающихся ногах, звеня металлом. Я тогда встал на месте как вкопанный, наблюдая, как это существо идёт в мою сторону. И только когда оно вышло под свет одинокого фонаря на середине переулка, я побежал. Я бежал со всех ног, слыша позади себя металлический лязг и боясь, что эта тварь настигнет меня раньше, чем я сделаю крюк и добегу до дома.

Как добежал до дома, не помню. Дед с криками встретил меня на крыльце, но увидев какой я бледный, молча завёл в дом и крепко запер дверь. Налил мне что-то в рюмку, сказал выпить – я опрокинул в себя пойло, горло обожгло огнём, но руки дрожать стали поменьше.

Дед налил мне ещё одну – но я отказался и пошёл к себе. Свалившись на кровать, моментально отключился.

Утром выяснилось, что пропал Гришаня – родители его приходили к нам, спрашивали, когда я его в последний раз видел, и не встречал ли в посёлке незнакомцев. Я хотел им рассказать про переулок, но дед на меня взглянул так строго, что я так ничего и не упомянул. Сказал лишь, что разошлись под вечер.

– Неча им голову дурью забивать, – объяснил мне дед, когда родители Гриши ушли. – У них и так ребёнок пропал, а ещё ты тут им будешь со своими небылицами.

Мне тогда так обидно стало! Я ведь у деда хотел спросить, что за тварь в переулке встретил – а он лишь разозлился, сказал лишь, что привиделось всё.

Гулять мы с Толиком вдвоём больше почти не ходили. Как-то сразу подзабыли и про штаб, и про всё остальное. Гришу так и не нашли, и в конце лета его родители уехали из посёлка. Болота больше тоже не светились.

***

Мне было семнадцать, когда дед начал заметно подсдавать. Всё чаще жаловался на ноющую спину, заходился в долгом кашле, стал вставать позднее обычного. Он успел обучить меня делам по хозяйству, и один бы я не пропал с голоду, на крайняк помогли бы немногочисленные местные – но мне всё равно было страшно. А ещё было тяжело наблюдать за тем, как он мучается от нескончаемых болей.

Тем летом умер Макарыч – бессменный партнёр деда в домино. Наверное, это тоже его подкосило, и к осени дед совсем слёг. Я ухаживал за ним, ездил на его Оке за лекарствами в соседний посёлок, но всё было бестолку – с каждым днём деду становилось всё хуже и хуже.

Помню раннее утро, где-то четыре часа, когда я услышал, как он хрипло зовёт меня по имени из своей комнаты. Я проснулся от этого хрипа и побежал к нему. Взгляда на него хватило, чтобы понять – дед вот-вот умрёт.

– Серёж, слушай сюда… – говорил дед словно с присвистом. – Ты помнишь, как ты года четыре назад прибежал весь что простыня? У тебя потом друг пропал.

– Помню, дед, – в горле стоял ком, я с трудом отвечал ему.

– Так вот. Тебе не привиделось тогда. Ты механизм увидел. Торфяной. Они… – дед не договорил и зашёлся в приступе кашля. Наконец, тяжело вздохнув, продолжил. – Они приходят, когда Торфяной не спит. Голоден он. Они и рыщут. Дружок твой попался – сам теперь механизм в топях.

– Дед, я не…

– Слушай! – дед, насколько сумел, прикрикнул. – Главное, есть ему нужно. Ты поймёшь, когда он проснулся. Тогда корми. Иначе механизмы вылезут. А потом и сам… – тут он вновь исторгся в кашле.

– Какие механизмы, дед? Ты о чём? – я с трудом пытался понять, о чём он ведёт речь, сжимая крепкую морщинистую руку.

– Коммуняки херовы, – дед слабо улыбнулся. – БАМ к нам клали, потом и образовался Отставной. Народу тоннами сгибло. Всё рельсы да рельсы, им главное было в сроки уложиться. А болота не любят, когда их трево…

“Жат” я так и не услышал. Дед незаметно для меня затих, не договорив. За окном протяжно выл ветер, слёзы катились по моему лицу. Я остался один.

***

Признаюсь честно, придал значения его словам я не сразу – дел было по горло. Сначала похороны, на которых я был чуть ли не единственным участником – к моменту моего почти что совершеннолетия в посёлке осталось человек десять, если не меньше, а дед кроме Макарыча и ещё одной старушки ни с кем особо и не общался, хотя в таких маленьких посёлках обычно все друг с другом чуть ли не родственники.

Потом – дела по хозяйству, вынужденное взросление, и прочие “прелести” ранней самостоятельной жизни. К весне его наставления так и вовсе выветрились из памяти – я старался ухаживать за домом, искать подработки, и выкраивать время на что-то помимо нескончаемых дел.

Первые отголоски его слов пришли с летом. Я, уставший, ехал домой с соседнего посёлка уже под ночь – и среди тёмного неба увидел зеленоватые отблески. Болота светились – пока ещё совсем слабо, будто только начиная разгораться, чтобы после вспыхнуть зелёным заревом.

Неприятные воспоминания всплыли в голове при взгляде на тёмные топи, слабо освещаемые гнилым мерцанием. Я доехал до дома, и, даже не поужинав, завалился спать. Мне снился дед, состоящий из рельс. Лязгая конечностями он выходил из болот, направляясь домой.

Бояться я начал уже ближе к августу – однажды под ночь я услышал до боли знакомый звук. Металлический. Как если бы кто-то тёр рельсы друг о друга. В ту ночь я, закрывшись на все замки, так и не лёг спать – просидел до утра со включенным светом в своей комнате, внимательно прислушиваясь к звукам за окном. Больше ничего слышно не было.

Каждой ночью зелёных огней на болоте становилось всё больше и больше. Я уже думал уехать из Отставного, но на переезд катастрофически не хватало денег. Да и кому я был нужен там, на чужбине, без знакомых и своего жилья? Нужно было пытаться уживаться.

Лязг по ночам периодически возобновлялся – в такие моменты я молился, чтобы тварь (или твари – часто я слышал звуки с разных сторон) не зашли на мою улицу. Других сельчан я встречал редко – по большей части старики, они почти не выходили из дома.

Как-то, уже в середине августа, я разбирал старый дедовский хлам, в надежде найти что-то полезное на продажу. Среди старого металлического будильника, поварёшки, а так же выцветшего паспорта, я обнаружил потрёпанную тетрадь, в которой неровном почерком были выведены какие-то записи. Позабыв о своих делах, я увлёкся чтением – владельцем тетради, безо всякого сомнения, был дед.

“Торфяной просыпается”

Так выглядела одна из первых строчек. Я стал вчитываться дальше – где-то записи были вымараны, где-то перечёркнуты, но мне удалось разобрать большинство из них.

“не ест коров кур собак(?)

их тоже не ест котов в том числе”

“посылает механизмы

рельсовики ходят

ребёнка забрал

теперь спит

надолго ли?”

“внук родился!”

“кость к кости перемалывает в жиже в болоте долго одного надолго хватает”

“встретил рельсовика

был материнский череп, видел ещё не слезшее целиком лицо

бежал, думал инфаркт хватит”

“Марина с Гошей уехать хотят

я один не справлюсь, замена нужна

а там уже и Торфяной просыпается”

“когда огни горят ярче всего – времени мало”

“Аня умерла, как узнала про детей. Торфяному слаще – беспокоить не будет”

Я, читая все эти записи, морщился будто от зубной боли. Марина и Гоша – именно так звали моих родителей. Аней звали мою бабушку – судя по записям, дед совсем не горевал после её смерти.

“прибежал залётный

как раз кормить пора, говорит светится”

“мальчонка пропал
забрали рельсовики, всё еда Торфяному”

“Макарыч ушёл, сказал сам всё понимает, время пришло”

Эти записи были одними из последних – дальше тетрадь практически не велась. За чтением я не заметил, как за окном наступил поздний вечер. Я выглянул в окно – небо расцветало отбликами от болотного свечения.

…Марфа Васильевна не успела ничего понять – перескочить через её невысокий штакетник было просто, а сама она даже не успела разогнуться с грядок, как уже получила удар молотком по голове.

Мои руки дрожали, когда я делал то, что должен. Я взглянул на неё, лежащую среди влажной земли с раскроенным черепом – и меня вырвало. Я рыдал, пока тащил её с участка в прицеп. По дороге лишь надеялся, что столь позднего подношения Торфяному хватит – и я наконец смогу уснуть без бесконечного лязга под окнами и вечного сияния с болот.

Мне было страшно узнавать, что произойдёт, когда он не получит еды.

Тело вошло в болотную жижу с хлюпом – та чавкнула и постепенно обволокла старушку полностью, будто принимая жертву. Я посмотрел, как Марфа Васильевна медленно погрузилась на мутное, словно нескончаемое, дно – и поехал обратно.

В голове один за другим мерещились образы, что скрывают эти болота. Километры рельс, кости и черепа, ещё не полностью разложившиеся тела, части которых служат для конструкций из мяса и стали – всё это покоилось там, на глубине, и готово было вырваться наружу, поглотив не только меня, но и весь Отставной.

В ту ночь я впервые засыпал с чувством спокойствия и умиротворения. За окном трещали сверчки, шелестела листва, и посреди ночи больше не было никаких посторонних звуков.

***

Не поймите меня неправильно – я не убийца. Я живу в посёлке уже тридцать лет, и в нём больше не осталось никого, кроме меня. Я лишь сдерживаю болотные механизмы, которые вырвутся наружу, если Торфяной не получит еды – и буду сдерживать их столько, сколько нужно. Это моё наследство. Моя миссия.

Дед не соврал – он действительно не принимает никаких даров, кроме человечины. Я пробовал собак, пробовал даже целую коровью тушу – болото извергает подношения, а огни светятся ещё сильнее. То, что я начал давать ему то, что он просит, было лишь вопросом времени.

Недавно ко мне приезжали журналисты с городского телеканала. Хотели снять репортаж об “отдалённом посёлке практически без жителей”. Болтливая девушка, смурной оператор, и ещё один – так и не понял его должность. Я убил всех троих – значит, на три года, если аппетит Торфяного не увеличится, мне хватит.

Я искренне надеюсь, что за ними приедут. Спасатели, полицейские, чёрт знает кто – тогда я просто скажу, что они пошли на болота, а ищущие их там насытят Торфяного на годы вперёд. Телефоны я продам в посёлках за несколько сотен километров от Отставного, как уже делал с вещами сельчан.

Иногда мне снятся зелёные огни, что будто тысячи глаз проступают на гнилом болотистом теле, полностью утыканном металлическими штырями. И тогда Торфяной встаёт – просыпается от вечной спячки, желая поглотить всё на своём пути, смешав воедино плоть и железо, сделав людей и металл единым механизмом.

И пока я живу здесь – я стараюсь верить в то, что эти сны не станут реальными.

Автор: Алексей Гибер

Тем временем дверь распахнули полностью. Из проёма на меня смотрел почти что старик – редкие седые волосы, зачёсанные назад, всё тот же колючий взгляд, да лицо, испещренное морщинами. Странные у них люди на охране двора – если ведь кто и нападёт, он еле даст отпор.

Будто прочтя мои мысли, старик достал из-за спины деревянную дубину, и, не слишком приветливо помахав ею, всё же пригласил меня войти внутрь.

– Ну что телишься? Входи уже, раз пришёл. Наш двор всегда рад таким.

– Каким “таким”? – спросил я, усмехнувшись про себя и заранее зная ответ. Но, тем не менее, вошёл внутрь.

– С припасами. Сам понимаешь, все и так занятые, порой жрать нечего, а работа на месте не стоит! Оно вон как – и скотинку из той что осталась покорми, да в сквер выгуляй, а то только под сопровождением, оно же ж никогда не знаешь, что там! Да и потом посади, полей, собери, кого чему научи… – старик ударился в бубнёж, попутно закрывая дверь, но я уже почти не слушал. Я лишь охватывал взглядом очередной – такой похожий и непохожий на встречавшиеся мне ранее одновременно – сто сорок второй двор.

– А ещё у нас пару людей терялось, когда за припасами в дальние дворы выбирались, и…

– Главный где? – перебил я старика. – Веди.

Тот взглянул на меня, но, усмехнувшись, пошёл вперёд, кивком головы пригласив за ним.

***

– Роман? Ходящий, говоришь? Сколько уже посетил? – Прохор Витальевич, мужчина средних лет с бритой налысо головой, с энтузиазмом распечатывал одну из пачек сигарет, которую я достал из рюкзака. Мы сидели на кухне сорок пятой квартиры на четвёртом этаже – вероятнее всего, ему, как главе дворового поселения, были выделены и другие помещения на пролёте.

– Несколько десятков. За этот выход. Обычно потом оседаю в дворах в пределах сотни – там, где успел обрасти знакомствами.

– Ох ты ж! – улыбнулся он, и, пошарив в одном из сервантов, достал оттуда спички. Чиркнул, поджёг сигарету и с чувством выдохнул дым. – Ты уж прости, дней так пятьдесят не курил. Дефицит, сам понимаешь. И как оно, жизнь в пределах сотни? Есть что интересное?

– Всё как у вас, – я решил не оставаться в стороне, и, выудив из пачки сигарету, тоже подкурил её. Прохор тем временем открыл форточку – теперь дым сизой струйкой струился в сторону окна. – Где-то налажено хозяйство, где-то всё побросали. У кого-то свет пропал – вынуждены были переселяться, ибо мастера можно найти только в пределах десятки, а без света долго не протянешь.

– Ужас какой! – вздохнул Прохор. – Мы вот всем своим давно уже сказали – лишний раз ничего не трогать! А то будет ещё такая же катастрофа, а у меня тут, сам наверное видел, людей много. Пускай и не лучше всех расположены, но живём мы вполне хорошо, ты не думай! – начал он жестикулировать вдобавок к повышенному тону.

– Да вижу, – улыбнулся.

– А к нам-то какими судьбами? – докурил он, и аккуратно затушил бычок о блюдце, стоящее на столе, при этом хитро взглянув на меня. – Ты учти, нам поделиться особо-то нечем! Всё сами концы иногда сводим! Ну, то есть, на жизнь хватает, но не чтоб прям делиться направо-налево!

– Да расслабьтесь, – успокоил я его, и тоже затушил сигарету, не выкурив и половины. В целом, курить в мире, где от тебя требуется быстро бегать – глупость, так что для поддержания разговора хватит и пары затяжек. – Я тут проходом. Просто решил несколько дней отдохнуть, дальше двину в район сто восемьдесят девятого. Говорят, один из старых дворов, ещё могли остаться припасы.

– Ну раз проходом, то всегда милости просим! – улыбнулся мне Прохор, разглядывая едва тронутую мной сигарету. – А её я б докурил, расточительностью заниматься не стоит, дефицит же, сами понимаете.

– Да что-то не тянет. Сможете выделить спальное место?

– Конечно, друг мой, конечно! – воскликнул он более эмоционально, чем нужно, и пошёл к выходу из квартиры. Открыл дверь, и, судя по стуку в другую, вышел на пролёт. – Маша! Определи человека в свободную квартиру! Всё по высшему разряду – он нам провианта принёс!

Я лишь слегка улыбнулся и посмотрел в окно на надвигающийся закат. Двоесолнцие не встречалось мне уже с тридцаток дней. Неужели затихло? Да нет, быть такого не может. Ещё одно правило Многодворья – ты должен всегда быть готовым к приходу второго солнца. Абсолютно всегда – даже тогда, когда, казалось бы, его появление невозможно.

– Ступайте в сорок вторую, этажом ниже. Вам там постелят, – Прохор вошёл в комнату, оторвав меня от размышлений. – А так – всегда рады! Можете оставаться пока не надоест.

– Спасибо, – пожал ему руку, и, накидывая уже ощутимо полегчавший рюкзак на плечи, пошёл по направлению к выходу из квартиры. За спиной услышал чирканье спички – уверен, Прохор решил докурить мою сигарету.

***

В сорок второй было пусто, но убрано – видимо, хоть и жили в ней редко, но за порядком присматривали. Тем лучше. Я обошёл все комнаты в сгущающихся сумерках, осмотрел на предмет чего-то необычного. Но нет – простая квартира, как и в любой из пятиэтажек. Свет включать не стал – лишнее расточительство, как сказал Прохор, и вправду ни к чему. Да и не хотелось привлекать внимание тех, кто ещё работает и просто находится во дворе.

В целом, местные жители и так кидали мне в спину подозрительные взгляды, так что пользоваться их светом будет весьма неразумно.

Рюкзак засунул под кровать, предварительно выудив из него самодельный нож. Положил его под подушку – всё согласно инструкции выживания в этом мире. Нужно всегда быть настороже – ведь двоесолнцие это лишь малая часть из того, что может случиться с человеком на территории дворов. Особенно, если он сам по себе, и искать его никто не будет.

Раздеваться не стал – лёг на постель, даже не расстилая её, прямо в одежде. Если случится что-то внезапное, нужно быть готовым противостоять этому, и лишние секунды на то, чтобы одеться, могут стоить жизни.

Полежал с полчаса, прислушиваясь к ночным звукам за окном. Сон всё никак не шёл. Уже было подумал отвернуться к стене, как вдруг услышал с улицы скрип массивной подъездной двери – кто-то, судя по всему, вышел наружу. Скорее всего, один из ночных патрульных двора. А может…

Любопытство напрочь убило все остатки сна, и я, тихо встав с кровати, подошёл к окну. Аккуратно выглянул во двор, не показываясь в полный рост – рядом с одной из хозпостроек маячило пламя свечи. Несколько тёмных фигур шли посреди ночи, стараясь не шуметь, и, видимо, о чём-то говоря между собой. Наконец, одна за другой они вошли внутрь – последняя из них, со свечой, оглядела двор и окна на предмет посторонних глаз, и только после этого закрыла за собой дверь.

Я ещё несколько минут поглядел на ночной двор – но больше ничего не происходило. Вернувшись к кровати, лёг, и уже через некоторое время все-таки уснул, поглощённый своими мыслями.

***

Встал я уже когда солнце было в зените. Выглянул в окно, уже не скрываясь – кто-то во дворе доил корову, некоторые копались вокруг грядок. В углу двора стоял уже знакомый мне старик, разговаривая с каким-то мужчиной. Всё мирно и спокойно.

Позавтракав банкой консервированной рыбы, я вышел на улицу. Местные жители сновали тут и там, занимаясь своими делами. На меня посматривали лишь изредка – причём, с явной опаской. Судя по всему, чужаки в их двор заглядывали нечасто.

– О, проснулся? – откуда-то с улыбкой подошёл ко мне Прохор. – Ты если чего не стесняйся, можешь либо нашим подсобить в работе, либо своими делами заниматься, у нас тут люди дружные, пускай и переселенцы все в основном.

– Переселенцы? – переспросил я, пока он доставал из кармана пачку сигарет. Чувствую, надолго их ему не хватит.

– Угу. У насш тут в принципе много людей после двоесшолнция понабфежали в сшвоё время, сш разжных дворов. Кто-то сшемью потерял, кто-то сшо сшвоими разжругался на фоне сшмертей – вфремена тяжёлые, сшам зжнаешь, – продолжал он, держа сигарету в зубах и стараясь поджечь её то и дело гаснущими спичками. Наконец, получилось, и он продолжил. – Я и сам в одно из двоесолнций жену потерял. На калитке в тот день совсем юнец стоял, провели видать, вот и распахнул дверь, а в небо не глянул. Ну они и проникли. А жене моей послышалось будто мать её в дверь стучится, а сердце ж оно такое, кровью обливается, вот и открыла. Я в тот момент с мужиками был на квартире, мы сразу прочухали неладное, заперлись – а как всё кончилось и вернулся, пропала. Соседка говорит, заперлась как в окно второе солнце увидела, слышала лишь женский голос с лестницы, да как Настя кричала, мол мама, сейчас открою – а потом сгинула, и всё. Лицеуд побрал, небось. Но верю, конечно, в лучшее – может, запаниковала, выбежала куда, поди вернётся ещё, – выдохнул он.

Прохор, вздрогнув от нахлынувших на него воспоминаний, затянулся несколько раз подряд. Я лишь промолчал в ответ – не думаю, что нужно было что-то говорить в такой ситуации. Наконец, выдохнув очередной сгусток дыма, он продолжил.

– Вот с последним двоесолнцием несколько людей переселилось, мальчонка лет семи даже. Но ты не думай, все у нас добрые, просто сам знаешь, не своим порой доверять себе дороже.

– Мальчонка? Сам прибежал?

– Сами в шоке были! А глаза – во, что с кулак размером! И сам “ни бе, ни ме”, так и говорит едва-едва. Видимо, что-то страшное у них случилось. Ну наши женщины за ним присматривают, молодые всегда сгодятся.

– А вы всех так с неохотой впускаете? – вспомнил я вчерашнюю недружелюбность старика, следящего за входом во двор.

– Ты про Савелия что ли? Да ну, просто к нам без двоесолнция мало кто приходит, вон он и напрягся. Сам знаешь, нужно всегда быть начеку, – хохотнул он. – А вообще, у нас ещё…

Пока Прохор продолжал рассуждать о жизни их сто сорок второго, я размышлял над тем, как семилетний пацан мог сам спастись от лицеудов и прибежать в этот двор. Может, накрыло соседний? Хотя в бойне его могли и не заметить. Да и когда захочется жить, не такое сделаешь.

– Я, пожалуй, просто похожу, – перебил я его воодушевлённую речь.

– А? Да, Роман, конечно. Я, если что, у себя буду, либо с нашими на огородах, – кивнул мне в ответ Прохор, и продолжил курить, посматривая на дворовую рутину.

Прогулка по двору не принесла ничего интересного – все в основном были заняты своими делами, да и говорить со мной никто желанием не горел. Пройдясь по нему некоторое время, я уселся на лавочку у одного из подъездов. Странно, что её до сих пор не растащили на материалы – в обустройстве дворов обычно годилось всё.

Внезапно ближайшая ко мне подъездная дверь приоткрылась – и из-за проёма показалась голова с коричневой копной волос. Её обладатель явно не хотел выходить, наблюдая за мной с безопасного расстояния. Судя по виду, это был мальчик – совсем молодой.

Неужели тот?

– А я вас в окно увидел, – тихо произнёс он из-за двери. – Вы не отсюда.

Я поначалу даже растерялся, но, на секунду замешкавшись, решил ответить.

– Да, я издалека пришёл. А ты?

– Я тоже не отсюда, – выглянул он из-за двери уже почти целиком. – Мы с папой сюда прибежали, когда мама таять начала и на бабушку напала. Папа сказал, тут безопасно.

Второе ж солнце б побрало! Видимо, это реально тот пацан, о котором говорил Прохор. Таять в этом лабиринте из дворов может только лицо у лицеудов – в тот момент, когда они скидывают личину близких людей и нападают на жертв.

– А ты разве не один прибежал? – спросил я, но мальчик лишь помотал головой.

– Нет, с папой был. Потом папа ушёл куда-то. Дядя Прохор говорит, он за припасами ушёл, что папа у меня самый сильный, – слегка улыбнулся он. – Вот теперь жду, пока папа вернётся, а пока со мной тётя Наташа живёт.

– Тебя как зовут?

– Серёжа. А вас?

– Рома, – я встал с лавочки, и, подойдя к двери, протянул ему руку. Он, немного подумав, протянул свою и мы обменялись рукопожатием. – Слушай, Серёжа, а ты случайно не…

– Серёжа! Ну куда ж ты сбегаешь раньше времени! – дверь распахнулась. С лестницы на улицу спускалась тучная женщина. Даже не остановившись, она схватила Серёжу за руку и потащила вглубь двора. – Сколько тебе говорить, не ходи без меня никуда! И с кем попало не общайся! – окинула она меня пренебрежительным взглядом и потянула мальчика за собой. Тот обернулся в мою сторону, будто желая что-то сказать, но его одёрнули – и он послушно поплёлся следом.

Странные мысли всё чаще начали закрадываться в голову. Да и разговор с Серёжей посеял внутри какие-то сомнения. Но сейчас меня лишь волновал один вопрос.

Что же я видел прошлой ночью?

***

На вылазку решился исключительно с наступлением темноты – как только луна взошла высоко над крышами панельных домов, аккуратно вышел из квартиры, стараясь не издавать лишнего шума. Взял с собой нож – следовать правилам нужно в любой ситуации.

Как можно тише я вышел из подъезда. Короткими перебежками, стараясь прятаться в особенно затемнённых местах, выбрался к центру двора и украдкой направился к хозпостройке.

За дощатыми стенами не было видно решительно ничего – как назло, ночь была облачной, и луна совсем не светила. Свечек я, понятное дело, с собой не брал – не хотелось привлекать к себе лишнего внимания. Подёргав за дверь имитированного деревянного короба – та ожидаемо не поддалась – я решился на крайность.

– Эй! Есть кто? – шепнул я в дверной проём. Тех фигур со свечками там быть не должно – до вылазки я высматривал их в окно. Но кто-то другой вполне мог мне ответить.

Постройка ответила тишиной. Я уже было подумал, что занимаюсь полным идиотизмом, как вдруг услышал какие-то шорохи по ту сторону. А за ними – мычания. Тихие, слабые, будто бы постройка предназначалась для издыхающей коровы, которая еле-еле может издать голос.

– Ты там? Слышишь меня? – уже чуть громче спросил я. Кто-то по ту сторону продолжал лишь мычать, но больше ничего слышно не было.

Гадство. Выбивать дверь было бы слишком громко – да и там вполне может оказаться реально умирающая скотина. Попробовать всковырнуть ножом замок? Сомневаюсь, что что-то получится – лезвие чересчур широкое.

Так и не придумав, как открыть чёртову дверь, я попытался взглянуть сквозь щель между досками вновь – но ничего помимо кромешной тьмы внутри так и не увидел. Мычания тем временем стихли. Ещё немного потоптавшись на месте, я решил вернуться в квартиру – может, попробую проникнуть сюда завтра под предлогом помощи местным.

Обратно до подъезда шёл всё так же тихо и украдкой. Уже перед дверью показалось, будто над моим этажом шевельнулась занавеска в одном из окон.

Нехорошо.

Вернувшись в квартиру, сначала обошёл её в поисках посторонних, но никого не нашёл. Наконец, лёг на кровать. Попытался уснуть, проворочавшись в постели вплоть до рассвета, но вылазка не давала покоя. Те звуки из постройки – уж слишком они были не похожи на животные. Будто…

Из полудрёмы меня вывел скрип входной двери. Всё тело моментально напряглось, сжалось, а затем выпрямилось в едином порыве. Я аккуратно встал с кровати и подошёл ко входу в комнату, встав справа от двери. В коридоре послышались тихие шаги. Я не ошибся: кто-то действительно пришёл за мной.

За окном уже ощутимо рассветало, а потому темнота не должна была стать помехой. Наконец, скрываясь и действуя как можно тише, в комнату один за другим вошли трое человек. Я же оказался закрыт входной дверью, и потому меня заметили не сразу.

– Сбежал, сволочь, – выругался один из них. В его голосе я узнал Прохора. – Макс, поищи по этажу! Ваня, пошли, обследуешь со мной квартиру – может где заныкался.

Один из них послушно выбежал из комнаты, так и не заметив меня, и, судя по шагам, выбежал в подъезд. Стоять тут до конца? Глупость, найдут ведь. Нужно сыграть на неожиданности.

Я явил себя, резко выйдя из-за убежища.

– Меня ищешь?

Прохор явно был удивлён моему появлению – а потому покрепче перехватил дубинку, и, не задумываясь, кинулся на меня вперёд. Я увернулся от его удара, но тут же пропустил удар кулаком под дых от его напарника. Дыхание спёрло, лёгкие будто обожгло. Краем глаза я заметил, как Прохор подходит ко мне, чтобы нанести удар дубинкой.

К чёрту.

Резко выкинул из внутреннего кармана руку с самопалом – и наугад выстрелил в его сторону. Грохнуло. Уши заложило, на несколько секунд я потерялся в пространстве. Запахло гарью.

Наконец, проморгавшись, взглянул в сторону нападавших. Напарник Прохора – ещё совсем молодой парень – с ужасом смотрел в мою сторону. Наверное, никогда не видел выстрелов – я бы на его месте тоже испугался. Сам Прохор лежал на полу, воя от боли и держась за ногу – судя по кровавому месиву, выстрел пришёлся в район колена.

– Вон отсюда! Слышишь меня? Вон! – заорал я в сторону парня. Тот, недолго думая, побежал прочь из комнаты. Я закрыл за ним дверь и обернулся к главе дворового поселения.

– С-сволочь… К-кто ты? – лоб его покрылся испариной, и он с трудом выговаривал слова.

– Специальный отдел по противоборству культу второго солнца, двор номер семь, – отчеканил ему я, и, подойдя ближе, задрал его рубаху по плечо. На нём, как и ожидалось, были вышрамированы два солнца. Чёртовы культисты. – Говори, что в постройке во дворе?

– Т-там… Пошёл к чёрту! Я тебе не… А-а-а-а, с-с-сволочь! Остановись! – я надавил рукой на рану Прохора. Всё по инструкциям – так он точно захочет говорить.

– Ещё раз. Что в постройке?

– Отец там, этого… Мелкого… Все так или иначе отдадим душу иудам местным! Да будут дворы жить благодатнее, коли жертва будет принесена без молвы да без перстов! – начал он спешно проговаривать свой сектантский бред, будто бы в горячке, и только в этот момент до меня дошло, кто лежал в постройке.

– Вы что, ему язык отрезали, твари? – надавил на рану ещё сильнее, Прохор в ответ захрипел. – И кисти тоже, небось? А, мразоты?

– Р-ритуал… Всё согласно поклонению лицеудам… Т-ты не понимаешь… – хрипел он. – К-как ты узнал, что м-мы тебя…

– Должностные инструкции, – отрезал я, и только тогда понял, что что-то не так.

Шум в ушах от выстрела не проходил. Более того, он перерастал в тихий гул. Я медленно подошёл к окну и взглянул на рассветное солнце.

Справа от него, вздымаясь над крышами, вставало ещё одно. Начиналось двоесолнцие.

– Аха. Ахахахахахахаха, – услышал я тихий смех позади себя. – На всё воля лицеудья. Вот видишь, как сложилось. И всё как нужно – и жертва есть, и Савелий всех впустит, пускай и все с ангелами встретимся. Много, много уже люда набрали, все два солнца увидим, все к ангелам прикоснёмся. Гонцы божьи от нас уже во все дворы пошли, говорить об ангелах. Всех не найдёшь, всех не поймаешь, религия наша больше чем тебе понять дано. А мы… А мы все там будем, – тихо продолжал Прохор.

– Иди к чёрту, – только и успел ответить я, как услышал первые крики с улицы. Следом хлопнула дверь подъезда и на лестничной площадке послышались чьи-то грузные шаги.

Пора было сматываться. Я ловко подхватил рюкзак с пола и перебежал в комнату напротив спальни, притаившись за стеной. И вовремя – только я успел замереть, как шаги раздались уже в квартире. Кто-то прошёл в комнату к Прохору, и только тогда я услышал тонкий женский голос.

– Прохор, милый, вставай. Я вернулась.

– Н-настя?

Я выглянул из своей комнаты – ещё молодая женщина наклонилась над главой двора, будто не замечая раздробленного колена.

– Вста-ва-аа-й, Пп-роо-хх-ооо-р, – начала говорить она уже менее чётко, и тут же будто стала таять на глазах. Лицеуд готов был разорвать свою жертву. Ему уже не нужно было маскироваться.

– Н-настенька, – только и услышал я, прежде чем выбежать из квартиры.

Позади раздался истошный крик.

***

Во дворе происходила настоящая бойня – немногочисленные люди отбивались от чёрных долговязых существ без лиц подручными средствами, а те окружали их и разрывали на части. Повсюду слышались крики и хлюпающие, чавкающие звуки – благо, на меня, быстро проскочившего к другому подъезду, никто не обратил внимания.

– Серёжа! Серёжа! – кричал я на лестничной площадке, уже всячески наплевав на инструкции по безопасности. На втором этаже послышался скрип открываемой двери, а после топот маленьких ножек – и мальчик показался на пролёте второго этажа.

– Дядь Ром! Там тёть Наташу это… – он заплакал.

– Знаю, Серёж. Пошли, нужно уходить, – подскочив к нему и схватив его за руку, я побежал с ним вниз, к выходу из подъезда.

На улице лицеуды уже добивали оставшихся выживших – а потому нужно было сваливать как можно скорее. Я, выругавшись, скинул рюкзак на землю и взял Серёжу на руки.

– Ничего не бойся, понял? Мы с тобой сейчас из двора через калитку в сквер, а там в других дворах нам помогут. Понятно?

– Угу, – кивнул он в ответ.

Пока лицеуды только начали ковылять к нам своей неестественной походкой, я уже добежал до забора. Дверь была открыта – получилось проскочить. Дыхание сбивалось, но я был готов убегать от опасности – ведь лучше всего переживать двоесолнцие, попросту сбежав от него.

Уже в сквере, немного оторвавшись от преследования, я опустил Серёжу на землю, и, взяв за руку, повёл рядом с собой. Нужно было поспешить и добраться до защищённого двора, пока нас не настигли.

Сегодня судьба была на моей стороне. Даже пренебрегая некоторыми инструкциями, я смог…

– Дя-яя-ядь Рр-ооо-мм, – раздался протяжный неестественный голос сбоку. Я лишь успел повернуться, как чёрное безликое существо с одним лишь ртом набросилось на меня, начав рвать меня в клочья.

Инструкции были нарушены.

В Многодворье действительно нельзя доверять никому.

Автор: Алексей Гибер

Паша Корягин [17:52]

да не

я так понял она вообще никого кроме типов из нашей параллели звать не собирается

сомневаюсь что ей самой охото кровь потом с сервиза оттирать лол

бля пацаны а как правильно охото или охота

Иван Волков [17:54]

Хуёта

Гыгыгыгыгыгы

Да хуй знает если честно

Паша Корягин [17:55]

ну вот и не пизди

ты кстати идёшь?

Иван Волков [17:58]

А чё там, Белякова будет?

А то если нет то хули мне там делать

А так набухаем и оки-чпоки

Вы [18:00]

Долбоёб.

Иван Волков [18:01]

Да че долбоёб тосразу

то сразу*

Она мне сама глазки строит

Думаешь не хочет? Манит пиздец

Паша Корягин [18:04]

главное по статье потом не отлети, рыцарь блять

кс +1 пойдёт кто?

ебал я химию эту делать, скатаю перед уроком

Руслан Булатов [18:06]

го

ща в дс зайду, жди

Паша Корягин [18:07]

@Allyourlies @volkovhere @seventeenyouth вы с нами залетите? можем фулл стаком пойти

Вы [18:10]

Не, у меня батя в танки засел, хуй я теперь к компу подлезу.

Иван Волков [18:11]

Через полчасика залечу, регайте без меня пока что

Костя Алексеев [18:12]

не пацаны я мимо сёдня, увы

ченить интересное пропустил?

Вы [18:14]

Ваня опять шары к Беляковой хочет подкатить на вписоне. Всё никак она ему покоя не даёт. Вот набухать её придумал чтоб потом уединиться.

Костя Алексеев [18:15]

долбоёб

Вы [18:14]

То же самое ему сказал.

Иван Волков [18:15]

Ой пацаны да идите нахуй а)

Руслан Булатов [18:16]

@koryak я в канале, ты че где там?

Паша Корягин [18:18]

щаща

мать запрягла мусор выкинуть

5 минут

Руслан Булатов [18:18]

кк, жду

Паша Корягин [22:16]

@RusBesT @volkovhere сорян, мать уже бесится, поэтому экстренно ливнул

Руслан Булатов [22:17]

а, окей

бля а че нам кроме химии на завтра задали?

вижу география есть, там че серьезное Фуфеловна давала?

Иван Волков [22:19]

Там контурки ж рисовать опять

@koryak тот прострел на миду был легендарным

Руслан Булатов [22:20]

бляяяяяяяяя какие нахуй контурки

пизда

я ебал щас сидеть эту хуйню рисовать

лан надеюсь не спросит

пойду я, пацаны, а то чет засиделись

бб

Иван Волков [22:23]

Давай, завтра если че подсоблю с домашкой

Руслан Булатов [22:24]

👌

Четверг, 17 сентября

Руслан Булатов [10:07]

бля пацаны я проспал

отмажьте у классухи если что

мол в больницу поехал анализы сдавать

Вы [10:25]

Передал.

Руслан Булатов [10:27]

лучший!

ща скоро буду

Иван Волков [15:52]

Бля я её ненавижу нахуй)

Я чё ебу какую хуергу Булгаков написал?

Ну нахуй она сразу двойку ставит блять

Паша Корягин [15:55]

бля Вань без рофлов но ты реально тупой иногда пиздец

про Мастера и Маргариту знать-то наверное можно было

Иван Волков [15:56]

Да откуда? Вот мне делать больше нехуй – читать че там деды в двадцатом веке понаписали. Ютуба мало, ага блять

Лан, похуй, к некст уроку подготовлюсь и исправлю, Васильевна вроде отходчивая

Пацаны го погуляем сёдня

Ща ток похаваю соберусь и можем

Вы [16:00]

Да можно думаю. Пацаны, вы как?

Паша Корягин [16:00]

+

Руслан Булатов [16:03]

да го хуль

Костя Алексеев [16:04]

тож к вам подтянусь, че уж дома киснуть

Иван Волков [16:06]

Ну всё тогда давайте в пять на семнашке

Все ж успеваем?

Вы [16:00]

Да, без проблем.

Иван Волков [16:06]

Ну и заебись, жду тогда

Костя Алексеев [19:31]

@koryak ты долго там ещё с этим хануриком пиздеть будешь? дал на опохмел и пусть гуляет

мы в компы засели если че, пиздуй к нам, а то за тебя оплатили а место пустует

Паша Корягин [19:33]

ща 5 минут и приду

Паша Корягин [22:31]

бля пацаны я ж вам не рассказал че я с ним запизделся

там вообще угар

он короче мне за деньгу решил помочь типа

Иван Волков [22:33]

Нуну и чё там?

Паша Корягин [22:39]

короче он начал мне телегу прогонять мол не тусуйся по осени в частных домах около леса нашего и пальцы не грызи, говорит мол в лесу нёх живёт и как акула тип чувствует, когда заусенцы отгрызаешь или отрываешь или ещё чё

в результате тебя выслеживает, сдирает с тебя кожу, труп твой в нору тащит, а кожу тип выбрасывает, и зиму на хавчике из тебя переживает

сказал мол Кожедёр зовут, ну не его, а хуйню эту, и тип эта зима холоднее обычного будет, потому он тип точно активизируется и кто знает как сильно

бля вы б знали как тяжело было с серьёзным ебальником эту шизофазию слушать, я там чуть не сдох от смеха внутреннего нахуй

Вы [22:40]

Ору блять.

Костя Алексеев [22:42]

@rusbest ну всё, обгрызатель пальцев-3000, пизда тебе

жди бабайку, в окно сёдня постучится

Руслан Булатов [22:43]

баюс-баюс!

но вообще с заусенцами рил беда, хз как решить проблему

мать предлагает перцем намазать, чтоб тип неприятно было

Иван Волков [22:45]

Залупу себе намажь гыгыгыгы

Я кстати в детстве когда в ванной мылся решил пастой зубной намазать

Не повторяйте моих ошибок пацаны

Костя Алексеев [22:47]

кричу нахуй

бля Ваня твой долбоебизм походу с детства)))

Иван Волков [22:48]

Ой да пососи мою мятную залупу))

Костя Алексеев [22:49]

лан, бб, пацаны, я спать

а то завтра бухать ещё, охуею потом если опять до трёх ночи просижу

Вы [22:51]

Давай, я тож отваливаюсь.

Спокойной.

Паша Корягин [22:52]

кожу перед сном проверьте, вдруг содрали

Иван Волков [22:54]

Ору

Кожедёр нахуй

Пятница, 18 сентября

Костя Алексеев [12:11]

@volkovhere на большой покурить пойдёшь?

Иван Волков [12:13]

Можно

Вы [17:03]

Вы ко скольки к Ане подтягиваться будете?

Иван Волков [17:08]

Да погнали к восьми залетим, как раз народ по тихоньку соберётся

Паша Корягин [17:12]

тож +- в это время

Вы [17:13]

Лады.

Костя Алексеев [20:26]

вы там уже, пацаны? ща дойду, дела были, еле вырвался

Паша Корягин [20:28]

да, ты ниче не проебал, народ пока подтягивается, мы по пивку открыли вот

Костя Алексеев [20:29]

окс, скоро буду

Суббота, 19 сентября

Паша Корягин [16:22]

бля пацаны всё я нахуй больше с месяц не бухаю, голова до сих пор болит

Вы [16:24]

Жиза.

Костя Алексеев [16:28]

а всё потомучто вы с утра без опохмела

ушли ночью, а могли б остаться, места были ещё

я вон дошик с утра навернул и прям заебись

Руслан Булатов [16:31]

да мне мать бы потом вставила, а так тихо своими ключами открыл и с утра особо не отсвечиваю

@volkovhere как палец? ты канеш пиздец долбоёб, больше тебе пиццу резать не доверим, чуть полпальца себе не отсёк, до сих пор ору

Вы [16:33]

Ну хоть у Ани аптечка была, а то б залил всю кухню. Но вообще пиздец мем, да. Ваня, скажи мне плиз, как можно порезаться нарезая пиццу ебучую домашнюю, я в ахуе с тебя порой.

Паша Корягин [16:38]

отсыпается, алконавт)))

кс пойдёт кто через пару часиков?

Руслан Булатов [16:42]

не, я сёдня овощ

Вы [16:43]

+

Паша Корягин [16:45]

ну как хотите

Паша Корягин [23:17]

@volkovhere

@volkovhere

@volkovhere

@volkovhere

Ваня блять, ты куда делся нахуй?

Костя Алексеев [23:19]

да просто сёдня не заходит, нах ты его тегаешь

Паша Корягин [23:21]

нам щас его мать позвонила

он домой вчера не пришёл

она думала он с нами до сих пор тусит

Руслан Булатов [23:23]

чего блять

Паша Корягин [23:24]

того, ага

@volkovhere

@volkovhere

@volkovhere

@volkovhere

@volkovhere

Вы [23:28]

Мб на другую хату какую-нить свалил? Они в ментовку звонили?

Паша Корягин [23:30]

нет ещё

трубку не берёт

бля @volkovhere щас не лучшее время года для того чтоб ужратым ночевать в канаве

тебя родаки ищут, ответь нахуй

Руслан Булатов [23:34]

пиздец

Воскресенье, 20 сентября

Паша Корягин [00:41]

короче моя мать с его родаками на созвоне, говорят менты будут искать только с завтра

пиздец ебантяи

Вы [00:43]

Мб мы сами выскочим поищем пока по горячим?

Паша Корягин [00:44]

да хуй там, меня после такого из дома не выпустят нихуя

да и вам кто разрешит ночью с фонариками шароёбиться

мать говорит его родаки ща знакомых собирают, пойдут сами искать

Костя Алексеев [00:49]

да забухал где-то стопроц, а телефон сел просто

думаю завтра домой сам придёт

сёдня точнее

Паша Корягин [00:51]

надеемся хули

пиздец, ну и новости канеш на ночь глядя

Вы [00:54]

Я отваливаюсь уже, рубит, но пиши если инфа будет какая.

Паша Корягин [00:55]

да, офк

бб, пацаны

Руслан Булатов [11:06]

ну че там, есть инфа?

@koryak

Паша Корягин [11:34]

не, его крч с добровольцами полночи искали по городу

хуй там

всех знакомых обзвонили тож, ничего

Руслан Булатов [11:36]

пиздануться

Паша Корягин [11:37]

сам в ахуе

бля, Рус, ты когда его последний раз видел? он же с вами ночью уходил от Ани?

Руслан Булатов [11:39]

да, мы часам к трём ночи погнали, после тебя уже

но мы сразу разошлись почти ибо он на Найдёновке же, вообще в другую сторону от меня

Паша Корягин [11:43]

пошлите сёдня его тоже поищем

в час на семнашке пересекаемся

а то я чёт вообще себя не на месте чувствую

Руслан Булатов [11:45]

+, все пальцы нахуй от нервяков погрыз

Вы [11:46]

Я за.

Костя Алексеев [11:47]

тоже

всё ещё надеюсь что забухал на рандомной тусе у кого-то

-----------------------------------

Продолжение в комментариях