TuTaHxaMoH

Данный пост не является продолжением воспоминаний бывшего следователя прокуратуры (они появятся по графику, то есть в пятницу). Это – просто небольшая зарисовка из жизни, так сказать, о наболевшем. Ну и заодно мой вступительный взнос в сообщество «Авторские истории». Правда, не знаю, будет ли соответствовать содержание тематике этого сообщества, но тем не менее.

Так получилось, что прослужив большую часть своей жизни в правоохранительных органах, у меня сложилось искреннее убеждение, что именно эти органы и представляют собой не что иное, как бюрократические капканы для граждан, где люди зачастую теряют свое время и свои силы в бессмысленной борьбе за свои действительные или мнимые права. Вот такая убежденность у меня была до тех пор, пока в силу ряда обстоятельств я не столкнулся с медициной.

В первый раз организация деятельности в медицине произвела на меня очень сильное впечатление лет пятнадцать назад, когда я с группой других сотрудников из своего подразделения явился в ведомственный госпиталь для прохождения ежегодного профилактического осмотра. Приперлись мы рано, где-то в семь часов утра, чтобы занять первые места в очередях в разнообразные кабинеты. Но первым делом мы зашли в гардероб, чтобы оставить там верхнюю одежду. Каково же было мое удивление, когда гардеробщица предупредила нас, что с восьми до восьми сорока одежда в гардеробе выдавать и приниматься не будет, так как она (гардеробщица) будет на планерке. Планерка! Сорок минут! У гардеробщицы! Будучи начальником оперативного подразделения, я успевал ставить задачи своим десяти подчиненным максимум за полчаса, а тут – сорок минут планерка у гардеробщиц! В результате я проникся глубоким уважением к ведомственной медицине, мне тогда показалось, что они переплюнули всех.

Конечно же, жизнь показала, как глубоко я заблуждался. Так получилось, что в последнее время мне пришлось достаточно часто посещать обычные гражданские больницы, и лично убедиться в масштабах царящего там бардака в плане организации процесса (к самому процессу, то есть к докторам, у меня претензий нет).

Итак, солидная профильная больница областного уровня, новое здание в центре города, свежий ремонт, регистратура типа «ресепшена», за стойкой – пара вполне симпатичных улыбающихся девушек, и практически никакой очереди. «Вот она, современная российская медицина в действии!» - с преждевременным восхищение подумалось мне. Я подошел к одной из девушек, показал свои направления на два обследования. «Вам в 321-й и 432-й кабинеты, они на третьем и четвертом этажах» - с улыбкой сообщила мне девушка, быстро, на компьютере, заполнив бланк временной карточки. Поднимаясь в пустом лифте (!) на третий этаж, я думал, что тут-то я управлюсь за пару часов, не больше. Да, так бывает, что несмотря на весь имеющийся жизненный опыт, людям всё равно присуща некоторая наивность.

Потому что на третьем этаже имелась толпа народа в количестве что-то около тридцати человек. Я спросил, кто крайний в 321-й кабинет, мне указали направление, махнув рукой куда-то в темные глубины длинного коридора. С грехом пополам заняв очередь, я прислонился к стенке почитать Пикабу на телефоне. Между тем в очереди шел активный обмен мнениями, прислушиваясь к которому где-то через час я выяснил, что в 321-й кабинет можно попасть только по записи, а сама запись осуществляется в 343-м кабинете. Я переместился туда, но 343-й кабинет был закрыт на ключ. Рядом с ним маялось еще несколько человек, которые на мои вопросы ничего внятного о судьбе обитателей 343-го кабинета пояснить не смогли. Прошло всего где-то полчаса, когда к кабинету подошла тетка в белом халате, и не просто подошла, а даже открыла его своим ключом. Страждущие записи на обследование, в том числе и я, сразу ломанулись в кабинет за ней. Однако тетка начала кричать, что никакой записи она не ведет, а записывают на обследование непосредственно в 321-м кабинете. Пришлось возвращаться туда.

Моя очередь еще не прошла. Даже появилось такое ощущение, что очередь за время моего отсутствия вообще не продвинулась, хотя периодически из кабинета выглядывала медсестра и называла фамилии счастливчиков. Где-то минут через двадцать внезапно из кабинета вышел усталый доктор средних лет, и громко закричал: «Есть кто с головой?». Я от неожиданности даже схватился за затылок – всё нормально, голова была на месте. А из очереди бодро выбежало несколько человек, которые стали совать доктору свои направления. «Это всё не то!» - раздраженно бросил доктор, посмотрев их бумажки, и спросил: «А еще у кого какие направления?». На этот раз к нему подбежало человек пять, три направления доктора устроили, он сказал им подождать и скрылся за дверью. Вторичное его появление на публике состоялось только через полчаса. К этому времени я уже просек фишку, и пришел к финишу, то есть к доктору, вторым. Посмотрев бегло мои направления, он сказал: «А вам надо сначала в 432-й записаться, мы только после них принимаем».

Это сообщение фактически отбросило меня обратно на точку старта. На всякий случай я вернулся в регистратуру и попытался уточнить особенности дальнейшего прохождения маршрута, но девушка с всё той же улыбкой посоветовала мне обратиться в соответствующие кабинеты, мол, там всё скажут. Скрипнув зубами на весь холл больницы, я на лифте поднялся на четвертый этаж.

Приключения на четвертом этаже начались сразу, потому что выяснилось, что 432-й кабинет – это всего лишь одна из дверей, ведущих в одно большое помещение. А всего таких дверей было три (430 и 431, соответственно). В напарники мне попался мужик в возрасте, вместе с которым мы попытались проникнуть во все двери, но отовсюду нас упорно отправляли в 432-ю дверь. Дождавшись, когда оттуда вышел очередной пациент, мы с напарником проникли туда, и нам явилось чудо: Нас записали на определенный день, меня на 11.05, его – на 11.25.

Воодушевленный первым успехом, я вернулся на третий этаж к уже хорошо мне знакомому 321-у кабинету, где я сразу занял стратегически важную позицию практически рядом с дверью. Поэтому очередное явление усталого доктора народу я не пропустил, молча сунул ему свои бумажки, и он, увидев на втором направлении отметку 432-го кабинета о записи, сказал: «Вот сразу надо было так сделать», и записал меня на тот же день, только на 11.40. В итоге, потеряв какие-то жалких полдня, я стал счастливым обладателем записи в оба заветных кабинета.

Придя в назначенный день в эту больницу, я без проблем прошел в указанное время обследование в 432-м кабинете, по выходу из которого встретил своего давешнего напарника. «Ну как?» - с улыбкой спросил он. «Здоров, годен!» - бодро ответил я старинной призывной шуткой. Затем, опять же в назначенное время, меня посмотрел усталый доктор из 321-го кабинета. Правда, во время проведения обследования в кабинет прорвалась какая-то тетка, которая громко возмущалась тем, что в этой больнице ничего не понятно, и что она будет жаловаться. Тетку выпроводила из кабинета медсестра, а доктор, продолжая меня обследовать, по-прежнему устало сказал как бы в сторону: «Ну что за люди? Ломятся в кабинет, скандалят, нет, чтобы сначала всё узнать». «Действительно, странные люди» - в тон ему заметил я.

Так что это раньше я думал, что много чего знаю про методы зашифровки и конспирации. Оказалось, что простые медики из российской глубинки могут запросто, не особо напрягаясь, утереть по этой части нос большинству спецслужб мира.

Очередная правдивая история из жизни бывшего следователя прокуратуры излагается в связи с воспоминаниями, навеянными прочтением рассказа пикабушника @OnesUponATime «Выгодное партнерство» (первая часть тут: http://pikabu.ru/story/vyigodnoe_partnerstvo_chast_1_4236549).

Правда, есть одно уточнение: если в вышеупомянутом рассказе дело разворачивается в столице, а всё описываемое носит отпечаток превосходных степеней (лучший в Москве клуб, звезды мирового уровня, бабло запредельного уровня, и тому подобное), то действие излагаемого мной случая, как водится, происходило в обычном провинциальном городке. А у нас, ясное дело, и труба пониже, да и дым пожиже… В связи с этим меня так и тянет перефразировать на свой лад высказывание небезызвестного литературного героя Таманцева: «Раскрытие преступлений– это не загадочные красотки, рестораны, джаз и всезнающие фраера, как показывают в фильмах и романах». И если вам станет интересно, к чему я привел тут эту мысль, то прочтите оба рассказа, и вы всё поймете. Да, эта история получилась достаточно длинная, и, может быть, для кого-то несколько нудная. Но это не с целью утомить читателей, а чтобы в общих чертах показать, как на практике происходит процессуальное закрепление данных, полученных оперативным путем.

Итак, как я уже упомянул, всё произошло во второй половине 90-х годов, в небольшом провинциальном городке, где я тогда работал старшим следователем прокуратуры области. Где-то в конце ноября начальник отдела по расследованию особо важных дел передал мне от другого следователя одно уголовное дело. Данное дело представляло собой буквально пустые «корки», то есть в нем было постановление о возбуждении, рапорт УБОПа, протокол осмотра места происшествия и трупа, судебно-медицинская экспертиза трупа, пара каких-то допросов, и всё. Начальник объяснил мне, что это дело изначально возбуждено по инициативе УБОПа, но в связи с тем, что следователь, который его возбудил и первоначально расследовал, был очень загружен по другим делам, то оно передается мне. «Парни с «бандитского» отдела тебе всё объяснят» - сказал начальник, и я приступил к работе.

Это уголовное дело было возбуждено в конце сентября по факту обнаружения трупа неустановленного мужчины в лесном массиве километрах в десяти от областного центра. Место обнаружения находилось недалеко от автотрассы, идущей из города, метрах в двухстах на небольшой полянке. Труп был прикопан в лесную землю, но не слишком глубоко, сантиметров на сорок-пятьдесят. Труп молодого мужчины, в возрасте до тридцати лет, худощавого телосложения, одет по-летнему, в добротные носильные вещи. Причина смерти – закрытая черепно-мозговая травма, причиненная несколькими ударами твердого тупого предмета с ограниченной ударяющей поверхностью, время наступления смерти – два-два с половиной месяца к моменту обнаружения. Помимо ЗЧМТ на трупе были множественные телесные повреждения – кровоподтеки и ссадины на голове и туловище, а также переломы нескольких ребер. Ничего другого на месте происшествия обнаружено не было. Соответственно, я поехал в «бандитский» отдел УБОПа и узнал там от ребят, над чем предстоит работать.

А суть вопроса сводилась к следующему: В то время в городе был такой бандит по кличке Марс. Такая погремуха объяснялась вовсе не особой любовью этого персонажа к астрономии или космонавтике, а просто и банально: когда в стране наступила демократия и насыщение товарного рынка заморскими чудесами, то начинающий в то время гопник по имени Юра очень полюбил шоколадные батончики с этим названием. И не переставал их любить уже никогда (кстати, возможно, что именно из-за этого заработав себе сахарный диабет, но я не доктор и точно сказать не могу). Поэтому друзья-гопники стали называть его Марс. Лично я с ним ни разу не сталкивался, но был о нём наслышан: от природы здоровый лосяра, но уже с нездоровой такой полнотой. Начав с обычного гопничества, Марс с друзьями постепенно перешел на крышевание ларьков. Нужно отдать ему должное: парень он был очень не глупый, в чужую поскотину сроду не лез, со всеми остальными бандитскими группировками города старался не ссориться, особым беспределом вроде не грешил, и поэтому не без проблем, но пережил со своей прикентовкой начало и середину того лихого десятилетия. Соответственно, у него появилось бабло, которое захотелось куда-то выгодно вложить.

Каким-то образом Марс вышел на идею открыть в городе модный танцевальный клуб. Конечно, кабаки в городке были испокон веков, дискотеки тоже, и даже казино были, а вот такого прямо модного клуба, увы, не было. И Марс решил вложиться в эту тему. С этой целью подобрали помещение в виде здания захиревшего ДК одного местного предприятия, договорились с арендой и сделали там как бы попсовенький ремонт. Поскольку заведение такого плана было первым, то управлять им пригласили молодого парня из соседнего большого города, у которого вроде бы уже был опыт по этой части.

Парня этого звали Костя. Было ему 28 лет, и, как уже пробили УБОПовцы, в соседнем большом городе он работал в аналогичном заведении типа бухгалтером. Видимо, этот Костя решил, что достаточно постиг эту модно-танцевальную кухню, потому что согласился на предложение Юры Марса, и стал управляющим новым клубом, который назывался «Малибу» (условно). В нашем городке Костя поселился на съемной однокомнатной хате, практически всё своё время он посвящал делам клуба, где он был управляющим и бухгалтером одновременно. Друзей в нашем городе он не завел, общался только с теми, с кем сталкивался по работе. Правда, через соседей УБОП выяснил, что в ту хату вместе с Костей периодически приходила одна и та же молодая девушка, но кто она была установить так и не удалось.

Между тем, клуб «Малибу» внезапно нехило раскрутился и стал самым актуальным заведением в городе. Что сыграло главную роль – отсутствие пока что других подобных мест, или умения Кости – не суть важно. Костя тоже приподнялся, жил на достаточно «широкую ногу», и даже купил себе новенькую «семёрку» (в то время, кстати, вполне приличный для провинции автомобиль), которую поставил на учет по месту своего постоянного жительства в соседней области.

Так прошел почти год. Но в июле того года, который я и описываю, этот Костя исчез. Пропал, не вышел на работу, и всё. Юра Марс приехал в клуб дня через два и объяснил персоналу, что у него с Костей вышли «тёрки» по финансовым вопросам, на почве чего он Костю уволил. Клубом стал управлять один паренек из местных.

И вот в сентябре УБОПовцы пришли в прокуратуру области с рапортом о том, что по имеющейся у них оперативной информации, в таком-то месте в лесном массиве закопан труп с признаками насильственной смерти, то есть труп Кости. Мой коллега-следователь выехал с операми на это место, и, действительно, труп был обнаружен (всё, что было при этом установлено, я изложил выше). Но поскольку мой коллега был связан другими делами, то активно заниматься по факту убийства Кости фактически еще и не начинали. УБОПовцы предложили некий план, вот по нему мы и стали работать.

Первым делом я очень тщательно допросил весь персонал «Малибу». Понятно, что беседовать с этими людьми было очень тяжело, потому что они прекрасно знали, кто хозяин клуба. Но, худо-бедно (только не спрашивайте, как именно), удалось разговорить одну официантку и одного бармена. Они пояснили, что в одну ночь июля, ближе к закрытию заведения, то есть часам к трем, в «Малибу» приехал сам Юра Марс. Был он не один, а с двумя парнями. Одного персонал видел впервые, а второй часто появлялся там вместе с Марсом, и звали его вроде бы Рафик. Копания приехала уже изрядно навеселе, села за столик, потребовала водки, пива и закуски. Конечно, их обслужили бесплатно и в первую очередь. Когда часам к пяти из клуба разбрелись последние посетители, то Марс потребовал, чтобы к нему пришел Костя. Его посадили за столик, он выпивал вместе со всеми, закусывал. Потом внезапно Марс нанес ему удар кулаком по лицу, Костя упал вместе со стулом, и у него из носа брызнула кровь. Рафик поднял Костю, посадил его обратно за стол, дал салфетку, чтобы вытереться. Дальше со стороны Марса разговор пошел на повышенных тонах. Минут через пятнадцать Марс сказал собираться, и все, то есть Марс, Рафик, незнакомый парень и Костя – вышли из клуба и сели в «99», на которой обычно Марса возил его водитель. Машина уехала и с тех пор Костю никто не видел.

При этом официантка пояснила, что когда она после этого вытирала с пола кровь Кости, но на стене, расположенной рядом с тем столиком, до сих пор остались брызги этой крови, их не отмывали. Мы с УБОПом выехали в клуб и изъяли смывы следов вещества бурого цвета со стены в том месте, на которое указала официантка.

Дальше по плану у нас была работа с водителем Марса. Это был обычный паренек лет двадцати-двух по имени Валера, ни в чем противоправном он до этого замечен не был и ничего особого собой не представлял – так, обычный дворовый дрищ. Но, судя по результатам предварительного изучения, перед своим окружением корчил из себя мощного бандита. Еще бы – самого Марса возит, это вам не ёжиков пасти! Как ни странно, найти его оказалось делом достаточно сложным, потому что когда он узнал, что его реально ищет УБОП, то он резко загасился и лег на дно, не появляясь по месту постоянного жительства.

Но на то и существуют оперативные службы, чтобы находить тех, кто гасится. И этого Валеру УБОП не без трудов, но все-таки нашел. Когда его привезли ко мне в кабинет, то он сначала был весь из себя крутой и дерзкий. Но когда узнал, что грузить его сейчас будут всерьез и за «холодного», то его стало колотить, как кобеля на помойке. Поэтому расклад он дал сразу: привез Марса, Рафика и парня по имени Вова в «Малибу», оттуда они вышли часов в пять, но уже вместе с каким-то парнем, и сказали ехать по трассе. Отъехав от города километров десять, ему сказали завернуть по проселочной дороге в лес. Проехав метров сто, сказали остановиться. Из багажника Рафик взял лежавшую там лопатку, и все, кроме самого Валеры, ушли вглубь леса. Минут через пятнадцать Рафик вернулся, и забрал из багажника лежавшие там две бейсбольные биты, и снова ушел. Что там происходило, Валера, по его словам, не видел. Где-то через полтора или два часа к машине вернулись Марс, Рафик и Вова, а того парня с ними уже не было. Марс сказал отвезти его и Вову к себе домой, а потом действовать по указанию Рафика. Так и было сделано, после того, как Марса с Вовой завезли домой, Рафик сказал ехать обратно к клубу. Там он подошел к стоявшей у входа «семёрке», открыл её ключами, которые достал из кармана, и сказал Валере ехать за ним. Сев за руль «семёрки», Рафик поехал из города по трассе, но в другую, противоположную сторону, чем в первый раз. Километров через двадцать Рафик заехал в лес, там добыл в канистру из бака «семёрки» бензин, облил её этим бензином, и поджег. Посмотрев на разгорающееся пламя минут двадцать, Рафик сказал увезти его домой. Больше ничего об этом инциденте Валера не знал.

Из «99» мы изъяли две биты и лопатку, но всё это было уже тщательно вымыто, и каких-либо следов мы не обнаружили.

Настала очередь Рафика. Вот его нашли без труда, поскольку УБОПу он был хорошо известен. Рафик был татарин, было ему в тот момент лет тридцать, и он изначально входил в группировку Марса. Когда ему изложили текущее положение вещей, он рассказал свою версию событий: В тот вечер к Марсу приехал парень по имени Вова – друг детства, с которым Марс когда-то жил в одном подъезде. Марс встречал его очень хлебосольно – сначала поехали в хороший кабак, а ближе часам к трем Марс захотел показать Вове свой клуб. При этом Марс говорил, что он серьезно подозревает управляющего клубом Костю в том, что тот «крысит» его «бабки». В клубе еще посидели, выпили и закусили, пригласили за стол Костю. Внезапно Марс стал предъявлять Косте за «крысятничество», Костя пытался возразить, но тут Марс ударил его кулаком в лицо. Костя упал, Рафик поднял его, и дал салфетку. Потом Марс сказал, что надо устраивать полноценный разбор, и велел всем садиться в его машину. Потом они поехали по трассе, где по указанию Марса свернули в лес. Там Марс велел Рафику взять из багажника лопатку. Отойдя от машины петров пятьдесят, Марс приказал Косте копать этой лопаткой могилу. Костя сначала не соглашался, тогда Марс и Вова стали его избивать. Костя начал копать и откопал в глубину сантиметров пятьдесят, когда Марс сказал, что пора начинать разборку. Он приказал Рафику принести из багажника две биты, что Рафик и сделал. Биты взяли в руки Марс и Вова, они стали бить ими Костю и спрашивать: «Где бабло?». Костя сначала пытался что-то ответить, но потом, когда удары стали чаще попадать по голове, замолчал, и, в конце концов, перестал подниматься. Всё это продолжалось около часа. Марс приказал Рафику поднять Костю, но тот уже дышал тяжело и через раз, и в какой-то момент вообще дышать перестал. Тут Марс резко протрезвел, сказал: «Братва, походу мы его реально замочили!». После этого стали думать, что делать. Рафик сам предложил прикопать труп в выкопанной уже ямке, что и было выполнено. После этого все вернулись в город, а Рафику Марс сказал поехать к клубу и сжечь машину Кости где-нибудь подальше. Рафик всячески подчеркивал, что убивать Костю никто не собирался, просто хотели слегка напугать для профилактики, и всё.

Далее, мы стали искать сожженную «семёрку» Кости. К нашему удивлению оказалось, что её обнаружили местные жители буквально на следующий после поджога день. Поскольку установить хозяина сгоревшего автомобиля силами сельского участкового не представилось возможным, он с легким сердцем вынес по данному факту постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. А остатки «семёрки» спокойно себе стояли во дворе того сельского райотдела.

Итак, уже имелись все необходимые условия для того, чтобы «затрюмить» Марса». УБОП привез его в прокуратуру, где он ожидаемо «встал на пятьдесят первую» (то есть воспользовался правом, предоставленным статьей 51 Конституции РФ). Но все равно я его сначала задержал в качестве подозреваемого, а потом с санкции прокурора избрал меру пресечения в виде заключения под стражу.

Теперь дело было за Вовой. УБОП уже шерстил дом, где в детстве проживал Марс, и выяснил, что действительно, есть такой парень по имени Вова, который жил там, но потом вместе с родителями уехал в «закрытый» город, расположенный в соседней области. Туда были отправлены соответствующие запросы. Ответ мы получили уже после Нового года, и ответ был очень неожиданным: да, есть там такой парень по имени Вова, и он уже сидит у них на ИВС за совершенное в Новогоднюю ночь убийство двух человек на почве пьяной ссоры.

Я с опером УБОПа выехал в этот закрытый город. Не буду тут описывать все перипетии этой части истории, но по нашему приезду оказалось, что Вову уже этапировали на СИЗО соседнего города. Мы поехали туда. Это был старинный город, с древними промышленными традициями и розово-фиолетовыми облаками. Когда мы спросили какого-то прохожего мужичка: «Отец, где тут у вас тюрьма?», он в ответ спросил нас: «А какая вам нужна, у нас их тут штук десять, что ли». Но СИЗО мы в итоге все равно нашли.

В следственном кабинете СИЗО мы с опером УБОПа сразу обозначили Вове перспективы. Вова, немного подумав, сказал, что Юра Марс – друг его детства, и, поскольку болеет диабетом, то в зону ему категорически нельзя. Поэтому Вова сказал нам, что чисто по-пацански он будет грузиться за убийство Кости «в одново», поскольку ему за два «холодных» в новогоднюю ночь явно намеряют лет двадцать. Мы как бы даже пытались его переубедить, но Вова настоял на своем и дал показания о том, что удары битой по голове Кости наносил только он, а Юра Марс якобы бил только по туловищу. Кстати, он тоже сразу сказал, что убивать Костю вообще никто не собирался, просто перестарались, когда пугали. На этом мы с ним и расстались.

Поскольку был уже январь, а у меня еще было около месяца не отгулянного отпуска за уже прошедший год, то на этой стадии я плюнул на всё, пришел к начальнику и он, расщедрившись, подписал мне рапорт на отпуск. Дело об убийстве Кости я отдал другому следователю, и уже он направлял его в суд.

Марсу и Вове вменялось совершение преступления, предусмотренного частью 4 статьи 111 УК РФ – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, Рафику – по статье 167 часть 2 – умышленное уничтожение чужого имущества путем поджога и статье 316 УК РФ – укрывательство преступления, а Валере – только статья 316. В итоге Марс получил двенадцать лет лишения свободы, Вова – десять, Рафик и Валера отделались условными сроками (прежде всего потому, что в суде не пошли в отказ).

Кстати, а вот Вова почему-то пошел в отказ и передумал поступать по-пацански. Он заявил в суде, что он ни в чем не виноват, это следователь и оперативный сотрудник УБОПа путем жестоких избиений принудили его в следственном кабинете СИЗО старинного города дать признательные показания. При этом указывал на то, что листы этого протокола допроса испачканы его кровью, которая якобы шла у него из всех ран, когда он этот протокол подписывал.

Но это Вове особо не помогло, потому что судья назначил физико-техническую экспертизу, которая установила, что следы бурого цвета на протоколе образовались не путем брызг, а как помарки. Плюсом к тому Валера и Рафик пояснили, что когда они знакомились с материалами дела, никаких бурых помарок на протоколе допроса Вовы не было. То есть нехороший человек Вова, который знакомился с материалами дела по окончании следствия последним из обвиняемых, пользуясь недосмотром следователя, чем-то острым расковырял себе пальчик и намазал своей кровью листы этого протокола. Но, как вы уже знаете, это ему не особо помогло. Сколько ему дали по совокупности, честно говоря, уже не помню.

Так что вот так выглядело выгодное партнерство в сфере шоу-бизнеса во второй половине 90-х годов в обычной российской провинции.

Попытка изнасилования – это такое просторечное выражение. Хотя и упоминаемое в немного ином варианте в ныне совершенно забытой песне:

«Из любопытства на допросе

Национальность спросят,

И в камеру хранения сдадут,

И целый месяц деловито,

И по-мужски открыто,

Попытку к изнасилованью "шьют".

Юридически правильно будет говорить «покушение на изнасилование». Это, конечно же, детали, а правда жизни заключается в том, что покушение на изнасилование не так-то просто доказать. Плюсом к этим трудностям в уголовном законе имеется такое понятие, как «добровольный отказ от совершения преступления». То есть передумал человек совершать изнасилование на стадии покушения – и всё, добровольный отказ, привлечению к уголовной ответственности он не подлежит. Тем не менее, уголовные дела данной категории регулярно уходят в суды, и по ним даже выносятся обвинительные приговоры. Однако в очередной правдивой истории из воспоминаний бывшего следователя прокуратуры речь пойдет не совсем о таком случае.

Данный случай имел место в середине 90-х годов, когда я работал старшим следователем прокуратуры сельского района. Месяц не помню, но летом – это точно, в понедельник в районную прокуратуру с заявлением о покушении на изнасилование пришла одна девица. Ну как девица – молодая женщина лет двадцати восьми, вроде бы, назовем её Оксана.

Наверное, в обычное время лицо у Оксаны было вполне себе такое миловидное, не из категории «с пивом потянет», а даже выше. Но в тот момент оно (лицо) находилось в печальном состоянии и хранило на себе следы какой-то батальной сцены, причем на вид трех-четырех дневной давности. Фингалы были, если можно так выразится, очень качественные, два из них располагались аккурат в глазницах, и из-за их фиолетово-синеватого насыщенного цвета Оксану смело можно было бы назвать «синеглазкой». В процессе получения от Оксаны объяснения было зафиксировано следующее:

Три дня назад, то есть в пятницу вечером, Оксана, работавшая отделочницей на ремонте здания туберкулезного диспансера в селе Новозадворкино, в компании двух других таких же молодых отделочниц, отмечала успешное окончание трудовой недели. Отмечали скромно: выпили бутылку водки на троих прямо на объекте. Выйдя на улицу подышать свежим воздухом, Оксана случайно познакомилась с проходившими мимо двумя местными молодыми парнями, одного из которых звали Витя. Это Витя с другом предложил девчонкам продолжить пятницу у него дома, где для этого имелись все необходимые условия – квартира была пустая, но в ней был самогон. Девчонки согласились, но с условием, что по окончанию банкета их отвезут домой, поскольку все они жили в соседнем селе Нижние Рычаги. Витя заверил, что обязательно отвезут, так как на этот случай у него имеется почти что трезвый друг с мотоциклом и коляской (мотоцикл с коляской, не друг). После этого все пошли в квартиру Вити, расположенную на третьем этаже трехэтажного дома, где стали весело проводить время, употребляя самогон и играя в карты. Когда уже совсем стемнело, Витя предложил Оксане пойти в другую комнату переговорить. Она согласилась, они зашли в другую комнату, и там Витя стал заставлять её вступить с ним в половую связь. Она отказывалась, тогда Витя нанес ей несколько ударов кулаками по лицу, повалил на диван и снял с неё плавки. В этот момент в дверь комнаты сильно постучали, Витя слез с дивана и пошел открывать. Оказалось, что пришел муж Оксаны (внезапно она оказалась замужем), который забрал её оттуда и, тем самым, пресек попытку изнасилования. А плавки Оксаны так и остались у Вити.

Таким образом, мне пришлось звонить в уголовный розыск, брать там опера и вместе с ним выдвигаться в Новозадворкино для сбора проверочного материала. В это село я уже неоднократно ездил на происшествия, мне оно запомнилось тем, что люди там были с особым чувством юмора. Так, приехав в Новозадворкино первый раз ( не помню уже, по какому делу), я ехал по деревне в машине с местным участковым Толей. Проезжая мимо большого пепелища, Толя сказал: «А это наш местный очаг культуры». «В каком это смысле?» - не понял я. «Да клуб сгорел» - пояснил Толя. Кстати, у самого участкового Толи среди местного населения была подпольная кличка «Пигмент». Объяснялась кличка очень просто: Толя был очень невысокого роста, отсюда первая часть – пигмей, ну а про вторую часть и так всё понятно, исходя из рода его занятий.

В Новозадворкино мы без труда нашли того самого Витю. Вите было лет двадцать пять, был местный работяга, неженатый и проживавший с родителями. Он накидал нам такую версию:

В пятницу вечером родители Вити уехали к родственникам в другую деревню, и он решил провести это время с пользой. К нему в гости пришел друган с самогоном, они выпили немного, и пошли по селу искать компанию. Проходя мимо расположенного неподалеку тубдиспансера, к ним обратилась какая-то девица с вопросом, а не хотят ли джентльмены угостить дам самогоном. Поскольку девица была симпатичная (это была та самая Оксана), а самогон и хата в наличии имелись, то Витя согласился. Потом из диспансера вышли еще две «клюшки», и, глядя на них, друган как-то засомневался в этой затее, но Витя объяснил ему ситуацию крылатой фразой «Трус не играет в хоккей». Так что они все пошли домой к Вите, предварительно пообещав девицам увезти их потом по домам в Нижние Рычаги на мотоцикле. Дома вечер проходил замечательно, пока в какой-то момент Витя не подумал, что пора бы и перейти к делу. С этой целью он пригласил Оксану в другую комнату, где они залегли на диван. И всё развивалось по плану, уже Оксана сняла плавки, как вдруг в квартире раздались шум и крики, а потом в комнату, где были Витя с Оксаной, очень громко постучали. Витя встал, открыл дверь и увидел на пороге молодого мужика. Мужик отодвинул Витю, как мебель, и сразу двинулся к дивану. Оксана подбежала к нему, и, судя по всему, хотела что-то объяснить, но мужик, не говоря ни слова, сразу заехал ей с правой в глаз. Оксана упала, но мужик, опять же молча, стал настойчиво продвигать её к выходу из квартиры, подбадривая ударами ноги. Так эта странная пара и покинула квартиру, а Витя остался в комнате с трусами Оксаны в руках.

С целью проверки этой версии были опрошены две другие отделочницы, друган Вити, сторож тубдиспансера и соседка Вити по площадке. Оказалось, что молодой мужик (а это, конечно же, был муж Оксаны) поздно вечером приехал в диспансер и спросил у сторожа, где отделочники. Сторож охотно рассказал, что они пошли пить самогон к местному жителю Вите, и даже любезно указал мужу, где это находится. Придя в квартиру Вити, муж зашел туда через незапертую дверь и спросил у веселой компании, где Оксана. Ему указали на другую комнату. После извлечения Оксаны из этой комнаты муж на пинках вытащил её из квартиры и погнал дальше, к своей машине. Причем соседка Вити, которая вышла на площадку в связи с образовавшимся шумом, поясняла, что судя по звукам ударов и громыхания Оксаниных костей по ступенькам, она уже решила, что живой та до машины не дойдет (точнее, не долетит). Но, как мы уже знаем, кости у Оксаны были достаточно крепкими, а соображаловка достаточно скудная, во всяком случае для того, чтобы в понедельник припереться с заявой в прокуратуру.

А вот опросить мужа Оксаны у меня так и не получилось, потому что он всячески уклонялся от встречи со мной или операми. Но в принципе, его объяснение представлялось уже не таким и важным, поскольку все обстоятельства были выяснены с достаточной очевидностью.

Поэтому я без всяких сомнений по истечению десятидневного срока вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Единственное, что осталось для меня непонятным во всей этой истории, так это то, на что рассчитывала Оксана, написав своё заявление.

Вот и прошел год, как я начал выкладывать на Пикабу свои истории из воспоминаний бывшего следователя прокуратуры. За этот год было всякое: сначала меня не замечали, потом заметили, но только для того, чтобы заминусить. И хотя я не скажу, что получение отрицательных оценок на Пикабу представлялось мне какой-то серьезной проблемой (к примеру, найти за недорого б/у, но целую переднюю левую дверь на Фольксваген Поло Седан – вот это проблема, я вам скажу), но все равно было как-то не совсем комфортно.

Но я почему-то продолжил это гиблое дело, и как-то втянулся. Пошли комментарии к моим историям, в которых содержались самые разнообразные высказывания: меня обвиняли в приукрашивании реальной практики работы правоохранительных органов, при этом в других комментариях упрекали в том, что я был хреновым следователем и допускал кучу нарушений. Одни говорили, что я графоман, что мой стиль изложения затянут и изобилует ненужными подробностями, а пользователь @sibsolo (который, судя по его постам, является дипломированным филологом) вообще настойчиво призывал меня больше не писать ничего на этом ресурсе. При этом некоторые другие читатели, наоборот, указывали на то, что мои истории изложены слишком сухим, казенным языком. Многие сомневались в реальности событий, изложенных в моих воспоминаниях, а уважаемый @DrLeroy прямо заявил, что следит за мной, потому что считает, что на самом деле я либо посадил пять невиновных, либо отпустил трех виноватых, за что меня сейчас гложет совесть и именно это является мотивом для выкладывания моих воспоминаний. И так далее, и тому подобное.

Но в сущности, это не так уж и важно. Важно то, что за этот год на Пикабу я познакомился (пусть и заочно) со многими интересными людьми, такими, как коллега @neirat, мой ровесник и историк советского автопрома @31029, знаток военной истории @Paxinn, очень интересный и самобытный автор @LKamrad, начинающий, но многообещающий писатель @OnesUponATime, еще один коллега @RamonnnWIFA, и многими, многими другими (извините, если кого не упомянул). Ну и наличие шестнадцати с лишним тысяч подписчиков как-то морально стимулирует на изложение новых историй.

И еще: уважаемые читатели, прошу, не считайте мои рассказы литературными произведениями, и не судите меня, как писателя. Я в очередной раз повторю: я не писатель, а просто рассказчик жизненных ситуаций, вот и всё.

А очередные небольшие воспоминания излагаются под впечатлением от прочтения на Пикабу ряда случаев, которые происходили со студентами на экзаменах.

Учился я в юридическом институте заочно, и время моей учебы было очень интересным – первая часть прошла в СССР, а вторая уже в РФ. Это было суровое и беспощадное время. Компьютеры и интернет отсутствовали как таковые, про копировальные аппараты я в начале учебы слышал что-то пару раз, и всё. Учиться заочникам приходилось исключительно при помощи библиотеки, ручки и тетрадки в 48 листов (таков был принятый объем курсовой работы). И всё бы ничего, если бы как раз не началась резкая смена властей, и, соответственно, такая же резкая смена законодательства.

К примеру, должны были мы сдавать на экзамене такой предмет, как «Советское государственное право». Благополучно получили учебники с таким же названием 1979 года выпуска, но на установочной сессии нам сказали, что учебники эти можно выбросить, а сдавать будем по новым законам: О съезде народных депутатов СССР, о президенте СССР, и так далее. Не вопрос, дома были найдены газеты (а больше нигде законы тогда не публиковались), и по этим газетным портянкам осуществлялась подготовка к экзамену. Но тут, как на притчу, буквально за несколько дней до этого экзамена Горбачев объявил о самоликвидации СССР. Нам же сообщили, что такого предмета, как «Советское государственное право», больше не существует, а есть новый предмет «Конституционное право России». И спрашивать на экзамене будут законы о съезде народных депутатов РСФСР, о президенте РСФСР, и так далее. Твайумать! А мы на сессии, в чужом городе, и где искать тут эти законы, да еще в такие сжатые сроки, было совершенно неясно. Помчались в местные библиотеки, а прописки-то у нас у всех иногородние… С грехом пополам в одной библиотеке нам дали нужные газеты и мы что-то там законспектировали. Экзамен принимался примерно по такой же ускоренной схеме, потому что преподаватель знал эти законы не намного лучше нас. Но зато всем, кто смог хоть что-то мыркнуть, поставили «уд», и на этом мы довольные расползлись по общагам замывать это дело.

Еще хлеще было до этого, когда предсовмина СССР Павлов объявил свою реформу с отменой «соток» и «полтинников». А теперь представьте некоторых заочников, которые поехали на сессию, ну и, конечно же, взяли с собой как раз только «сотки» или «полтинники». То есть люди остались без каких-либо средств к существованию. Спасло только то, что на вокзале еще на эти отмененные деньги можно было купить билеты, и только таким образом злополучные деньги удалось разменять.

Так вот, на первых курсах мы изучали такие чрезвычайно необходимые будущим юристам предметы, как «Политэкономия», «История КПСС», «Научный коммунизм» и что-то еще в таком же духе. Также был такой предмет, как «История государства и права СССР». Сам по себе этот предмет мне вполне симпатичен, я люблю историю. Но подвох был заложен в самом названии, то есть как бы по ходу предмета изучались истории государства и права союзных республик. Таким образом, были такие главы, как «История государства и права Узбекистана», а также Украины, Белоруссии, Армении, Грузии, Азербайджана и далее по списку. И если с историей государства и права Украины или Белоруссии было что-то более-менее понятно, то история таких республик, как Узбекистан или Азербайджан изобиловала терминами на национальных языках, и поэтому запомнить хоть что-то про них я не смог вообще. Подумав, я решил, что учить ничего про союзные республики не буду, потому что наверняка подавляющее большинство вопросов на экзамене будет про Россию.

Потом я узнал, что и на самом деле большинство вопросов было про Россию. Но когда я на экзамене бодро взял билет, то увидел, что третьим вопросом была та самая Армения, про которую я только и смог, что прочитать один раз. Поняв, что терять мне уже нечего, я попросил преподавателя – старого заслуженного профессора – взять второй билет. Не знаю, как сейчас, а в то время некоторые преподаватели разрешали взять второй билет, при этом подразумевалось, что при ответе оценка сразу же будет снижена на один балл. Профессор посмотрел на меня с неодобрением, но взять второй билет почему-то разрешил. Схватив билет, я убедился, что в вопросах нет никакого намека на дружбу народов, и сел готовиться.

Вопросы во втором билете я знал хорошо, даже помню, что один был про Новгородскую республику. Поэтому я изложил всё на листочке, и, дождавшись своей очереди, пошел отвечать. Оттарабанил я всё достаточно уверенно, без проблем ответил на пару дополнительных вопросов, после чего профессор сказал, что без сомнений ставит мне «отлично». «Почему «отлично»? – спросил я, - ведь это же второй билет!».

В этот момент я прямо физически спиной почувствовал силу взглядов десяти пар глаз моих одногруппников, и все эти взгляды явно говорили о том, что я придурок. Тут я пожалел о том, что ляпнул не подумавши про второй билет. Но профессор ничуть не смутился, произнес небольшую вдохновенную речь о том, что честность – это достоинство сильных людей, что-то написал в моей «зачетке» и пожелал мне удачи в дальнейшей учебе (тогда я подумал, что он просто насмехается).

Когда я вышел за двери экзаменационной аудитории, ко мне обратились несколько приятелей-одногруппников с вопросом: «Ну как?». Поскольку я не видел, что именно поставил профессор, я открыл «зачетку», и увидел там на первой же странице…. Ёптиль-птеродактиль! Это была не моя «зачетка».

Зачетка была парня по фамилии Сухоруков. Я, постучавшись, снова зашел в аудиторию и пояснил профессору за его косяк. Он без разговоров нашел в стопке «зачеток» мою, поставил там оценку и отдал «зачетку» мне. Выйдя, я увидел, что поставил он мне «хор». В принципе, меня это вполне устраивало. Но буквально тут же из аудитории выскочил Сухоруков и подбежал ко мне с криками: «Спасибо, братан!». Выяснилось, что ему попался билет как раз с Грузией, что ли, и он уже предвкушал прелести пересдачи, когда случилась непонятка с моей зачеткой. Оказалось, что когда я вышел, то профессор спросил: «Сухоруков, тебе «четверки» достаточно?». «Конечно же, да!» - ответил Сухоруков, и уже вечером я угощал своих корешей поставленным им «пузырем».

Много лет спустя я, в группе других таких же начальников и заместителей начальников оперативных подразделений, проходил переподготовку на курсах в одной Академии. Там местный психолог проводила среди нас анонимное анкетирование. Подводя его итоги, помимо всего прочего она сообщила, что у подавляющего большинства нашей группы отмечается «социально неодобряемое поведение в обществе» (что-то такое, за точность формулировки не ручаюсь). «Как же так!» - возмутились все обследуемые, среди которых самым младшим по званию был майор. Психолог объяснила, что такой результат нормален для оперативных сотрудников, поскольку ради достижения интересов службы подавляющее их большинство, как правило, готово на многое в отношении других людей, в том числе на обман, предательство и тому подобное.

Вот так наука доказала, что с возрастом у меня появились проблемы с честностью.

Так бывает, что некоторые люди прямо-таки стремятся попасть на кладбище, причем не только попасть, но и остаться там навсегда. Причина, как всегда, заложена в имеющихся у этих людей огромных запасах косорукости и косоголовости. И не надо думать, что это явление распространено только в России. В конце концов, «Премию Дарвина» придумали совсем не у нас. Видимо, это такое «общечеловеческое» явление. О двух таких случаях и пойдет речь в очередной небольшой правдивой истории из воспоминаний бывшего следователя прокуратуры.

Первый факт, к счастью, закончился не слишком трагично, но все же. Во второй половине 90-х годов четверо оперов из «убойного» отдела (то есть отдела по раскрытию умышленных убийств) областного УВД поехали в командировку в один провинциальный городок раскрывать зависшее убийство. Отработав день, к вечеру они поехали в гостиницу. Если вы думаете, что четверо молодых здоровых мужиков вечером, в чужом городе, в командировке от нечего делать будут играть в шахматы, или, вдохновляясь свежезаваренным чаем, вести высокодуховные споры о прекрасном, то я вынужден вас разочаровать. С вероятностью 99,9% они будут пить водку. Наши герои в 0,01% противоположной вероятности не входили, поскольку были обычными простыми парнями. Взяв водки и какой-то простой закуски (питались в то время от безденежья очень непритязательно), они засели в номере гостиницы. И хотя изначально затарились вроде бы с запасом, но, как известно, загадочный напиток «русская водка» имеет одно важное, до сих пор непонятное ученым свойство – заканчиваться в самый неподходящий момент, образуя так называемую «нехватку». Бороться с нехваткой опера решили самым очевидным способом, и послали в ларек самого молодого из них, которого звали Петя.

Петя подошел к поставленной задаче очень серьезно, взял деньги, пакет, и вооружился табельным оружием – пистолетом ПМ. И то понятно, поскольку приобретение водки это серьезное дело, и допустить каких-либо случайностей в нем никак нельзя. Поэтому, дослав патрон в патронник, пистолет Петя засунул за пояс брюк в районе, ну так скажем, спины, стволом вниз. Надлежащим образом экипировавшись, Петя выдвинулся быстрым шагом в район ближайшего к гостинице ларька. И тут произошла загадочная вещь: толи шаг был слишком быстрый, толи пистолет был не вполне исправен, толи Петя совершал во время ходьбы какие-то непонятные движения, ну скажем, спиной, но буквально за несколько метров до ларька пистолет выстрелил. Услышав звук выстрела, и почувствовав боль в области левой пятки, Петя заподозрил что-то неладное. Но выполнение поставленной задачи было превыше всего, и он, приобретя в ларьке литру, вернулся хромая, но своими ногами, в гостиницу. И только там силы его оставили, в результате чего пришлось вызывать «скорую». Приехавшие доктора констатировали касательное огнестрельное ранение левой пятки, то есть Пете несказанно повезло: пяточная кость была только чуть задета.

В ходе последовавшей за этими событиями служебной проверки исследовались различные причины, по которым пистолет выстрелил в районе Петиной задницы. Однако достоверно установить, из-за чего именно произошел выстрел, так и не удалось. Пистолет был вполне исправен, а предположение, что Петя стрелял сам себе за спиной в левую пятку, было совершенно невероятным. Так что Пете объявили «неполный ход» (говоря обычным языком – предупредили о неполном служебном соответствии) за неосторожное обращение с оружием, а материал списали для оперативного использования в отдел по противодействию необъяснимым явлениям, то есть попросту в архив.

Другой случай я уже наблюдал лично, и там всё вышло намного более печально. В середине 90-х годов, где-то в конце сентября, мы следственно-оперативной группой выехали на место обнаружения трупа. Место это представляло собой дачный домик. Дня за три до этого хозяин дачи – мужчина в возрасте чуть больше пятидесяти лет, уехал туда как бы поработать. Но когда он не появился дома в назначенный день, его жена, поняв, что видимо он там слишком заработался, поехала его оттуда извлекать. К моменту её приезда домик был закрыт изнутри, она открывала его своими ключами. В комнате домика она и обнаружила труп мужа.

В ходе осмотра места происшествия было установлено следующее: труп лежал на полу комнаты, ближе к дивану. Почти весь пол в комнате был запачкан следами вещества бурого цвета, особенно обильные пятна располагались у дивана и под трупом. На трупе имелось одно видимое повреждение: проникающее огнестрельное ранение в области левого колена, входное отверстие сверху, выходное снизу, направление выстрела слева направо. Повреждение в области колена выглядело весьма серьезно, проще говоря, колено сильно разнесло. Непосредственно у дивана, в деревянном полу имелось глухое отверстие диаметром 6-7 мм. В комнате имелся стол, на котором располагались две пустые бутылки водки и одна початая, одна рюмка и засохшая закуска. Ну и самое главное: рядом с диваном на полу обнаружился револьвер.

Револьвер это был, как говорится, чуть более, чем полностью самодельный. Здоровая такая бандурина, выполненная из белого металла, но для полноты картины покрашенная какой-то черной блестящей краской, типа «Кузбасслака» или что-то вроде того (этакое самопальное «воронение»). Причем местами эта краска облупилась, но в целом держалась неплохо. Конструкционно он был устроен следующим образом: в каморах барабана размещались монтажные патроны калибра 6,8 мм, за ними шли самодельные круглые пули, отлитые из свинца, такого же калибра, и снаружи всё это было запыжовано обрывками газеты. Всё в этом револьвере, включая барабан, ствол и ударно-спусковой механизм, было выполнено врукопашную. Короче, настоящее произведение кустарного искусства.

По результатам осмотра, а также судебно-медицинского исследования трупа, рисовалась такая картина: мужик поехал на дачу, поработать и отдохнуть от семьи, то есть немного забухать. В процессе отдыха, где-то на третьем пузыре, он баловался с самопальным револьвером, сидя на диване. Ну и добаловался – выстрелил сам себе в колено. Попрыгав немного от боли по комнате, он упал на пол, где и угомонился, скончавшись спустя какое-то время потери крови. Всё, в возбуждении уголовного дела было отказано, а револьвер передан в качестве экспоната в один криминалистический музей.

Так что никаких «игрушек» с боевым оружием не должно быть в принципе, не тот это предмет, не для баловства.

Как отмечали 9 мая в нашей семье, я хорошо помню с самого раннего детства. С утра – просмотр парада на телевизору, потом праздничный обед, ближе к вечеру – «Минута молчания», которую передавали по телевидению. «Минуту молчания» смотрели все, мать и бабушка тихо плакали. Потом отец наливал три рюмки водки и одну из них подавал бабушке со словами: «Давай, мать, помянем». И бабушка, которая вообще не употребляла спиртного, выпивала эту рюмку и уходила на кухню курить свой «Беломор», который она курила с 1942 года, когда дед ушел на фронт. Больше за столом никто ничего не говорил.

Дело в том, что мой деде по материнской линии погиб 18 марта 1945 года (машина, в которой он ехал с другими бойцами, подорвалась на мине в латвийском лесу). Соответственно, «похоронка» на него пришла домой перед самым 9 мая. Как рассказывала мать, по этой причине бабушка в 1945 году День Победы не праздновала. Её можно понять: она осталась с двумя маленькими детьми на руках. Более того, она осталась фактически и без других родственников, потому что из шести братьев деда с войны не вернулся ни один.

Вообще, я не устаю поражаться силе и мужеству людей того, военного поколения: пережить такую потерю, не сломаться и поднять двух детей, выучив их и даже обеспечив им высшее образование. Мы, точнее мое поколение, по сравнению с ними просто дети. Что значат наши потери (точнее то, что мы зачастую воспринимаем как потери) по сравнению с тем, что пережили они? И не просто пережили, а не смотря ни на что двигались дальше…

Поэтому этот праздник для меня очень грустный и личный. И 9 Мая я посмотрю парад, «Минуту молчания», а потом обязательно выпью рюмку водки.

С другой стороны я помню, что в моем детстве, которое пришлось на 70-е годы, играя с пацанами во дворе в «войнушку», мы делились на «русских и «немцев». Это я к тому, что в данном случае я верю в память народа. То есть народ прекрасно помнил, что в ту войну воевали не коммунисты с нацистами, не сталинисты с гитлеровцами, и так далее и тому подобное, а именно русские с немцами. Это была страшная война с сильным, умным и жестоким противником. И не просто война, а война на выживание, в которой решалось, быть вообще русским, или не быть. Невероятно огромной ценой, но наши победили. Я это помню, и детям своим забыть не дам.

С Днем Победы!

Ну и короткая песня Высоцкого, не совсем праздничная, но очень правдивая, про обычных людей на той войне.

Давным-давно, почти одновременно с появлением русскоязычного сегмента Интернета по нему стало гулять пресловутое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, составленное от имени участкового инспектора милиции по факту кражи поросенка Бори. Вот оно, по первому же запросу в Яндексе: http://3ka.livejournal.com/120918.html.

То, что это фейк, понятно сразу. Начать хотя бы с того, что в РОВД никогда не было «участковых инспекторов», а имелись «участковые инспекторы милиции». Вариант того, что сотрудник милиции в официальном документе попутал свою должность, я отметаю сразу и безоговорочно. Там еще есть куча моментов, не соответствующих действительности, но речь сейчас не об этом.

На самом деле байки про «грамотно» составленные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела ходят по различным правоохранительным органам испокон веков. К примеру, мне попадалась такая байка, которая посмешила меня больше «поросенка Бори»: http://zoosovet.livejournal.com/173064.html.

Тут нужно заметить, что данные байки на самом деле отражают реалии российской правоохранительной деятельности. То есть у рядовых исполнителей всегда имеется соблазн «замышить» какой-либо криминальный факт, особенно такой, который явно никогда и ни при каких условиях не будет раскрыт. Обычно это бывает в случае мелких краж. Либо когда сами потерпевшие в силу всевозможных причин усиленно скрывают обстоятельства преступления.

Конечно, это явление, которое официально именуется «укрытие преступлений от учета», во все времена все проверяющие и надзирающие органы пытались (и пытаются) искоренить. Сами сотрудники это искоренение между собой иронически называют «борьба с учетно-регистрационной дисциплиной». Касательно нынешних времен можно сказать, что борьба, несомненно, значительно продвинулась, но до полной победы над укрытием преступлений еще очень и очень далеко. Кстати, тем кто думает, что данное явление характерно только для органов внутренних дел, рекомендую поискать для ознакомления постановления военных дознавателей или сотрудников системы исполнения наказаний. Если почитать подборку этих постановлений, то может сложиться ощущение, что в армии и в зонах бытовой травматизм достигает весьма высокого уровня (причем в армии постоянно не только поскальзываются на ровном полу, но и очень часто падают с крыш, с различной техники и так далее, а вот в зонах преимущественно только неловко ходят с последующими падениями), но вот никакого рукоприкладства там не существует в принципе.

В свою очередь байку, которую я хочу сейчас изложить, мне поведал заместитель прокурора сельского района. По его словам, данный случай произошел в конце 80-х годов в одном сельском районе нашей необъятной Родины, причем зимой.

В очередной раз проверяя в РОВД постановления об отказе в возбуждении уголовных дел, заместитель прокурора наткнулся на интересный материал. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено по факту причинения гражданину восьми проникающих колото-резаных ранений грудной клетки слева, причем отказано было за отсутствием события преступления. То есть фабула сама по себе наводила на мысль, что тут явно укрыто преступление. Изучение материала показало, что после этих ранений гражданин вполне себе остался жив, и, будучи опрошенным в больнице в первый раз, категорически отказался отвечать на вопрос о том, кто ему эти ранения причинил. Но в дальнейшем потерпевший был опрошен участковым инспектором милиции, при этом изложил такую версию развития событий:

Однажды тихим зимним вечером потерпевший, будучи дома один, сидел у печи и подшивал валенки. Делал он это таким специальным шилом с отверстием для нитки на конце (не могу вспомнить, как оно, это шило, правильно называется). Проткнув в очередной раз валенок изнутри, потерпевший, по его словам, стал отводить в сторону руку с шилом, чтобы полностью вытянуть длинную нитку. И в этот момент он почувствовал резкую боль в руке от ожога. Уже потом он понял, что это была раскаленная печка. Но тогда он как бы не успел ничего осознать, а просто резко отдернул руку в обратную сторону. И тут опять резкая боль – острием шила он попал себе в левую сторону груди. Исключительно рефлекторно, от боли, потерпевший опять же дернул рукой резко от себя, где ожидаемо снова встретил никуда не девшуюся раскаленную печку. В общем, круг замкнулся, и всего кругов было восемь. Как именно удалось потерпевшему выбраться из этой смертельной западни и остаться в живых, в объяснении не уточнялось.

По словам заместителя прокурора, он дважды отменял постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по данному факту и оба раза потерпевший настаивал на том, что телесные повреждения он причинил себе сам шилом при указанных обстоятельствах. Так и остался этот материал отказным.

Вот что бывает, когда исполнитель подходит к порученному ему участку работы не формально и по шаблону, а творчески и с огоньком.