MidnightPenguin

– Когда идея по-настоящему умирает?

– Когда в нее уже никто не верит, верно?

– Нет, идею можно открыть заново, переизобрести, возродить.

– Так... когда же она умрет?

***

Еще одна неделя, еще одна смена и зарплата на эти злосчастные таблетки. Побочные эффекты не всегда проходят гладко, иногда у меня появляются точки в глазах, головные боли, которые заставляют бороться с желанием вырубить себя, дабы прекратить боль, и даже кошмары стали обычным явлением.

Я провел гораздо больше времени, размышляя над последними словами доктора Линч, чем хотелось бы.

«Как убить идею?»

Это было сформулировано как вопрос для философского диспута, но подтекст был гораздо более зловещим. Она произнесла это в комнате, покрытой кишками , рядом с пациентом, находящимся в состоянии коматоза, которого уводили обратно в палату.

Она хотела, чтобы я действительно задумался о том, как убить то, что мы считаем воображаемым другом, и сделать так, чтобы оно осталось мертвым.

Больше всего меня напугало то, что она пристально смотрела в точку, где я находился, несмотря на то, что между нами было зеркало, через которое она не могла видеть.

ДД выпроводил меня и попыталась подбодрить, но нужно было время, чтобы осмыслить все увиденное.

– Ты ведь вернешься, когда тебе позвонят? - Он продолжал говорить, положив руки мне на плечи, и в его глазах появился блеск надежды, граничащий с отчаянием. - Нельзя прекратить путешествие, только ступив на тропу, Вирджил.

Я чувствовал, как сопротивление нарастает, и мое желание поддаться ему и сказать «нет, с меня хватит» было близко к тому, чтобы вырваться изо рта, но я видел, что ДД нуждается во мне, что я ему нужен, к тому же, мое любопытство еще не прошло.

– Пока я могу рисовать, и вы даете мне таблетки, я буду возвращаться. - со вздохом сказал я.

Он встал со своего места и помахал мне рукой, когда я выходила из здания.

Я ответила ему взаимностью, изо всех сил стараясь скрыть, что снова вижу в центральном окне нечто, надвигающееся и наполняющее меня ужасом, который я до сих пор не могу понять.

Не призрак или что-то ужасающее, а одна буква, нарисованная на запотевшем окне.

«T»

-

Следующие несколько ночей были наполнены боязнью окружающего мира, тонной рисунков доктора Линч в крайне нелестном виде и несколькими набросками зданий и районов, которые я либо знал, либо посещал. Есть что-то успокаивающее в том, чтобы представить себе такое внушительное сооружение, это приносит чувство уверенности и комфорта. Я набросал ворота, восемь больших окон на втором этаже, включая центральное окно в коридоре. В приемной я нарисовал регистратора, которого, как я позже узнал, звали Маршал, в виде сонного пьяницы с большим комичным пузырем из носа, который спит за своим столом, а главный коридор находится прямо за ним. Это немного разрядило обстановку, когда я понял, что у меня есть безопасное место, где я могу изобразить его в комичной манере.

Со временем я зарисовывал всех, кого знал в больнице Святого Мартина и везде, где бывал, к лучшему это или к худшему.

В конечном итоге это возможно спасет мне жизнь.

Прошло семь дней, прежде чем мне позвонил ДД. Он попытался воодушевить меня фразой из «Охотников за привидениями», вызывая вынужденную улыбку. Он извинился и сказал, что, по крайней мере, это будет интересный опыт, учитывая характер пациента.

Я ответил, что подойду когда пятна в глазах пройдут, и я действительно смог услышать беспокойство на его лице через телефон.

– Эй, не стоит заставлять себя. Если тебе нужно время, то дело подождет. Но, думаю, новый пациент покажется тебе очень... интересным и сложным для такого талантливого стенографиста и начинающего художника, как ты. Если эти записи верны, его воображаемый друг будет стоить того, чтобы его нарисовать! - Он сделал паузу, пока я размышлял над этим, а затем добавил. - А еще я дам тебе весь свой недельный запас „Твинки“, если придешь.

Ну как можно устоять перед таким заманчивым предложением? Я схватил пальто и отправился на такси в Сент-Мартинс, не забывая зарисовывать облака над головой, размышляя о возможных интригах в сочетании с сокрушительной тяжестью взгляда доктора Линч.

Она знала так много, чего не знал я, и меня начинало беспокоить, что это отразится на моей собственной жизни. Когда она смотрела на меня, мне казалось, что...

Не успел я додумать мысль, как такси затормозило за воротами, где на нас надвигалось грозное строение, а облака над головой копировали мой карикатурный рисунок, суровые лица и широкие ухмылки вспыхивали молниями под почерневшей гладью.

Забежав в здание, я обнаружила ДД, сидящего на столе и приложившего палец к губам, когда он подкрадывался к спящему Маршалу.

Завороженный, я наблюдал, как он неуверенными шагами подошел сзади, вытянул руки и с широкой, детской улыбкой на лице хлопнул в ладоши, а Маршал проснулся, отшатнулся назад и резко встал со стула.

– Какого черта?! Ты мог убить меня! - Маршал закричал из-за стола, и я не смог сдержать смеха. Подойдя ближе, высокий ДД наклонился, чтобы с любопытством посмотреть на Маршала.

– Что ж, тем лучше, что я этого не сделал. Тебе напомнили, что смерть всегда рядом, и теперь ты больше ценишь то, что жив. Честно говоря, ты должен благодарить меня! - Он усмехнулся и махнул мне рукой, чтобы я следовал за ним по коридору, добавив при этом не слишком приятное пожелание. - И перестань спать в рабочее время, в следующий раз я тебя не просто напугаю.

Когда я подошел, ворчащий Маршал все еще потирал голову и пристально смотрел на меня, ДД не преминул оглянуться, пока говорил.

– Держи это воспоминание близко, не забывай этот урок. Жизненно важно быть сильным в моменте. - Он покачал головой и схватился за шею. - Звучит как дерьмовое печенье с предсказаниями, но я серьезно. Эта работа может и, наверняка, заберет у тебя все, когда пройдет достаточно времени, так что не забывай о своей главной ценности.

– О какой ценности идет речь? - спросил я, когда мы свернули в смежный коридор, запах аммиака покрыл горло и вызывал рвотные позывы. ДД убрал руку с шеи и указал на Т-образный перекресток, мимо которого мы проходили - мрачный коридор, усыпанный суетливыми медсестрами, снующими между дверями, криками боли и стонами агонии или словами в приказном тоне, отскакивающими от стен эхом и еще больше усиливающим весь этот ужас.

– Ценность здоровья. - торжественно ответил ДД, когда мы продолжили путь в смотровую комнату. Уродливая реальность психиатрического заключения занимала в моем сознании не меньшее место, чем осознание того, что я бессилен помочь кому-либо из них.

***

Направляясь к своему месту, я заметил, как Вайолет мечется вокруг маленькой аптечной стойки, встроенной в стену. Она суетилась и периодически ругалась, пока я шел к стойке за лекарствами.

– Так, значит... Мистеру Свитсу нужны препараты для разжижения крови, старине Макферсону с сегодняшнего дня нужно добавить еще 200 мг к их лекарствам, мисс Халперн нужны более сильные антипсихотики, и, черт возьми, хватит возиться?! - Она уставилась на извивающийся под ее рукой холщовый мешок, отчаянно пытающийся вырваться на свободу. После того как она ударила нечто по голове, мешок зашипел, и движения его стали поспокойнее. От необычности этой сцены я инстинктивно потянулся за блокнотом и, не успев опомниться, начал что-то зарисовывать, пока она со смесью недоумения и смущения поворачивалась ко мне.

– Эй, убедитесь, что вы меня видите в нужном свете! - хихикнула Вайолет, выводя меня из транса и озорно улыбаясь, когда увидела почти готовый набросок: верхняя часть ее лица с красными глазами и вытянутым кулаком, опускающимся на мешок, и еще я добавил к нему испуганные глаза и одно слово, плавающее вокруг ее наводящего ужас образа - «Смерть».

– Ой, простите... это нервная привычка. Надеюсь, вы не возражаете? Я обычно лучше справляюсь с вещами, которые мне трудно понять, если я могу их нарисовать. - Мои щеки залились румянцем, память же захлестнули воспоминания о насмешках, оставшихся с юных лет. Быть не таким, как все, в Стерджене обычно приветствуется, но отличия все же не всегда приносят пользу, в основном из-за невежества и ненависти. К моему облегчению, девушка просто улыбнулась, на ее лице появились ямочки, а во взгляде теплота.

– Совсем нет, мне приятно, что кто-то нашел время обратить на меня внимание, даже если я уже 11 часов на смене и чувствую себя отвратительно, особенно с этим специальным лекарством в руке, которое не хочет... Стоять на месте! - Она зарычала, снова постучав по нему. Что бы ни было у нее в руках, это было не то лекарство, которое я хотел бы получить.

– Оу... Я не думаю, что вы противная! Я... э-э-э... я думаю, что вы лучезарная, вообще-то! - Я не успел додумать эту мысль до конца. «Лучезарная»? Тупица, блин. Я что, в гребаном малобюджетном романтическом фильме или 50-летний мужик?

Вайолет хихикнула, и мы на мгновение встретились взглядами, прежде чем она пружинистой походкой направилась в дальнюю комнату, крикнув: «Пойду принесу лекарства!»

– Что это за штука в сумке? - спросил я, все еще не понимая, выставил ли я себя на посмешище или задел за живое, но в любом случае отчаянно желая сдвинуть дело с мертвой точки. Мешок все еще не угомонился, пока она перебирала бесконечные полки.

– О, это? Это специальное лекарство для некоторых из наших подопечных. У них нельзя брать кровь с помощью игл, поэтому был разработан и одобрен советом более эффективный метод. Это не то, чего хотели бы вы или я, но... для нашего особого крыла нужно делать исключения. - Она повернула голову, доставая мешок и, положив на него руки, направилась к задней двери. - Поверьте, вам лучше не знать, что это такое. К тому же, если бы оно попало в ваши милые пальчики, как бы вы выполняли свою работу или… ходили со мной на обед? - Она хихикнула, и ее прощание прозвучало эхом, когда дверь захлопнулась. Сердце в груди затрепетало при одном только упоминании об обеде.

Однако, когда интерком ожил криками и гневными протестами нашего следующего пациента, я вспомнил о своей роли, и все недавние чувства улетучились, а на их место пришло беспокойство.

Сев рядом с ДД, который вопросительно приподнял бровь и понимающе усмехнулся, я взяла стенограф и хрустнул пальцами, глядя на уже переоборудованную комнату. Возможно, доктор собиралась делать такой сюрприз для каждого пациента?

Черные обои, красное ковровое покрытие, минимум мебели, за исключением нескольких безобидных предметов, расставленных то тут, то там, два больших черных кресла с высокими спинками, большой стол из красного дерева, растянувшийся на длину двух кресел (около 25 футов, в общем), и странные надписи на стенах, которые при ярком флуоресцентном освещении были совершенно нечитаемы.

Молодому человеку, которого привели сюда, было не больше 25 лет, он был лысым и покрытым татуировками, которые шли от кончиков пальцев до макушки. Замысловатые рисунки тонкого искусства перемежались с грубыми изображениями вещей, которые много для него значили. Среди них можно было рассмотреть подробную картина предательства, выглядевшую так, словно ее взяли из художественного музея и поместили на бицепс. Это великолепие располагалось чуть выше едва вытравленного рисунка тонущего парусника и выведенной под ним фразы «МЫ ВСЕ ПОГИБНЕМ В КОНЦЕ КОНЦОВ». Мужчина пинался и плевался в санитаров, пока они приковывали его к креслу, связывая руки и ноги, а затем фиксировали лоб и шею на длинной спинке, чтобы пациент не мог вырваться.

Когда они закончили, вошла доктор Линч и с лукавой ухмылкой оглядела мужчину с ног до головы, поблагодарила санитаров и села на свое место.

– Сегодня суббота, 14:32, я - доктор Саойрс Линч, Эйвери Верджил и Дэвид Дэниелс ведем наблюдение для сбора информации. Сегодняшняя сессия - продолжение нашей терапии с мистером Сайласом Монтгомери, 24 года. Сайлас поступил к нам 6 месяцев назад после инцидента, так называемой “Красной фазы” и до сих пор не продвинулся, но я надеюсь, что теперь, когда совет одобрил его допуск к новому набору тестов, он покажет улучшение. Давайте начнем. - Она трижды щелкнула ручкой, вертя ее в руках, и начала делать пометки. Даже с моего расстояния было заметно, что это привлекло внимание Сайласа.

– Она очень хороша в этом, наш добрый доктор. - добавил ДД, наклонившись. - Находит те мелкие идиосинкразии, которые сводят нас с ума, и докапывается до них. Неудивительно, что она дает такие результаты… - Он не улыбнулся, когда закончил, губы были сжаты, а руки подложены под подбородок. - Некоторые люди просто не знают, когда нужно остановиться...

Голос доктора Линч был холодным и расчетливым, как будто она наблюдала за трупом, а не за человеком.

– Итак, мистер Монтгомери... Я вижу, вы снова предпочли сопротивление вместо сотрудничества. Скажите, что в нашей профессии вызывает у вас такой гнев?

Сайлас скривился и зарычал, оскалив грязные зубы.

– Черт возьми, а ты как думаешь?! Зачем мне сотрудничать с похитителями? Ты думаешь, я хочу быть здесь, сука? Нет, я хочу быть дома, с женой и младшим братом. Ты хоть понимаешь, насколько это незаконно? Я был РЕКОМЕНДОВАН для помещения к вам, а не заключен в тюрьму. Так что, иди-ка ты нахер. - Он попытался плюнуть, но слюна едва долетела до четверти стола и бесцеремонно упала с отвратительным шлепком. Линч со вздохом обратилась в нашу сторону.

– Вычеркните плевок из протокола, пожалуйста. - после чего отложила блокнот и наклонилась вперед, ее стройная фигура изгибалась, как свернутая пружина. - Хорошо, я предлагаю вам сделку. Вы расскажете мне свою версию событий, которые привели к тому, что вас поместили сюда, и я не только постараюсь отпустить вас домой, но и…- Она встала и подошла к нему. - Я даже ослаблю ремни на вашей голове и руках, если вы будете честны со мной. Как вам такой вариант?

Она провела руками по верхней части стула, когда глаза Сайласа расширились и сфокусировались на чем-то в углу комнаты.

– Ты... ты серьезно? Я могу вернуться домой, если расскажу тебе все? - Бравада в его голосе уже уступила место панике, и Линч почувствовала ее запах, как акула кровь в воде. Женщина наклонилась, ее голова оказалась практически на плече Сайласа, когда она расстегивала головные ремни.

– Конечно! Но я хочу, чтобы вы кое-что запомнили, Сайлас. Ваше искушение впиться зубами мне в шею, разорвать горло, задушить или проломить череп закончится неудачей. Всего через 5 секунд после начала буйства, оно закончится уколом транквилизатора в шею и последующими более безбожными экспериментами, чем вы можете себе представить. Так что запомните, мистер Монтгомери: лгать мне, чтобы получить желаемое, нехорошо.

С этими словами ремни отпали так же быстро, как и появились, и зверь, которого пять минут назад бросили в кресло, теперь потирал ушибленные места. Тем не менее он не пытался напасть, пока Линч садилась и брала в руки блокнот.

– Я... полагаю, вы хотите, чтобы я начал с самого начала, да? Что ж… - Он наклонился вперед и провел руками по голове. - Моя жена, Мейша, давно говорила, что это нездорово, когда в твоей жизни есть период, о котором ты мало что помнишь. Что мне нужна терапия, чтобы выяснить, от чего я отгораживаюсь. У меня уже несколько месяцев были проблемы в общении с ней, мы ссорились из-за самых незначительных вещей. Я лгал ей и говорил, что это все из-за жестокого обращения в детстве... родители умерли молодыми, и с тех пор я заботился о своем младшем брате Ниле, что во мне просто было много злости, которую она никогда не видела, пока мы не начали жить вместе, потому что... ну, когда ты находишься с человеком каждый день, ты узнаешь его с совершенно другой стороны. - Сайлас тряс ногами, пока пальцы рук вписались в кожу головы - Но я солгал ей, док. Ничего такого не было. В мою жизнь волшебным образом вернулся старый друг, из тех, что... что не замечаешь, что с ними что-то не так, пока не повзрослеешь.

Линч покрутила ручку и четыре раза щелкнула ею, прежде чем задать следующий вопрос.

– Понятно... Но, вы уже упоминали нечто подобное, так что давайте перейдем к делу. Расскажите мне о Мо.

Как только это слово слетело с ее губ, взгляд Сайласа переместился на то же самое место в углу. Углу, в котором зашевелилась какая-то фигура, свет едва попадал на нее, пока она извивалась и дергалась. Сайлас, в свою очередь, глубже впился ногтями в кожу головы, раскачиваясь взад-вперед и тяжело дыша.

– Мо... Он особенный. Он начал общаться со мной вскоре после того, как мама и папа умерли. Мне тогда было 15 или 16. Мо был похож на старого приятеля, с которым я потерял связь в начальной школе и который появился вновь, как будто я знал его всю жизнь. - Сайлас захихикал, его руки тряслись, а глаза все еще изредка поднимались, чтобы бросить взгляд в угол, а потом снова уткнуться в пол. - Он забирался ко мне в ухо и шептал что-то... что-то такое, чего, казалось, никто не слышал. Это было похоже на гребаное жужжание в моей голове, которое не прекращалось. Никогда не прекращалось. Просто становилось громче и понятнее, когда Мокассин говорил.

Мужчина раскачивался взад-вперед все сильнее, что-то бормоча про себя, пока доктор Линч щелкала ручкой, на этот раз пять раз, прежде чем записать несколько заметок и бросить взгляд в тот же угол, внешне оставаясь невозмутимой.

– Какие вещи он велел вам сделать, Сайлас? Как он выглядел? - Как и прежде, это была единственная часть интервью, в которой доктор позволила просочиться человечности в свой тон. Любопытство и волнение не были теплыми или приветливыми, они граничили с жестокостью.

Фигура вышла из угла, и я был потрясен, увидев обычного мужчину. Черные кроссовки, синие джинсы с золотой пряжкой, расстегнутая фланелевая рубашка и футболка, его кожа была испещрена татуировками, как у Сайласа, а на голове красовалась большая копна волос. Глаза устремлены на Сайласа, губы сжаты. Ничего необычного.

Он выглядел... нормально.

Человек указал на что-то в комнате, пытаясь привлечь внимание Сайласа, но после короткого взгляда пациент продолжил говорить и сосредоточился на докторе.

– Мокассин по-своему уговаривал меня делать всякие гадости по дому. Сжечь что-нибудь, сломать стул, когда я злился, может быть, выпить чуть больше, чем нужно. Когда я стал старше и жизнь стала более напряженной, я начал противиться его желаниям и делал все возможное, чтобы справиться с делами. Воспитание Нила было на первом месте, и я твердил себе, что должен держать себя в руках ради него. Встреча с Мейшей заглушила Мо еще больше, вплоть до того, что я совсем перестал его видеть. Но потом меня уволили и... когда появилось больше времени на разные мысли, он вернулся… - Глаза Сайласа потемнели от страдания. Моккасин потянулся за сигаретой. - Я больше не мог игнорировать это жужжание. Когда он предлагал мне что-то сделать, я чувствовал, что едва могу сопротивляться. Говорились разные вещи, сыпались удары, все... все стало ужасно.

Линч подвинулась на своем сиденье и слегка наклонила голову в сторону.

– Что вы делаете, когда просьбы о мрачных вещах становятся слишком настойчивыми? - спросил ДД шепотом, как будто Линч могла его услышать. - Когда идея настолько сильна, что игнорировать ее уже не представляется возможным?

Я моргнул. Глаза начали уставать от напряжения.

– Ты с кем-то разговариваешь? Ты... ты пытаешься найти идею получше, чтобы сосредоточиться на ней, если текущая идея опасна?

Он посмотрел на меня с грустной улыбкой и похлопал по плечу.

– Мм, если бы все было так просто.

Линч шесть раз щелкнула ручкой и подняла глаза на Сайласа, делая пометки на планшете и нервируя его своим пронзительным взглядом.

– Что произошло в ночь вашего разоблачения? Ночь, которую вы называете «красной фазой». Ночь, когда все рухнуло.

Сайлас сел и попытался вернуть себе самообладание. Колено непрерывно подпрыгивало, пока он смотрел, как Мокассин поднимает с пола какой-то предмет и несколькими легкими бросками проверяет его вес, словно решая, заслуживает ли он внимания. Его широко раскрытые глаза пару раз посмотрели вниз и обратно на Сайласа, прежде чем последний продолжил.

– Что ж, не знаю как сказать… Развалилось ли ВСЕ. Просто... у нас возникли разногласия по поводу того, что делать. Мейша посоветовала мне добровольно лечь в больницу и пройти курс управления гневом. Я сказал ей, что дело не в гневе, а в Мокассине и его гребанном жужжании. Она разозлилась и сказала, что в моем возрасте воображаемые друзья - это глупо и нездорово… - Сайлас словно каменеет, его голос дрожит. - И тогда жужжание стало таким чертовски сильным, что я... я увидел красный цвет... буквально.

Доктор Линч улыбнулась и спросила то, чего я не ожидал.

– Почему ваша семья не приехала навестить вас, Сайлас?

В ушах зазвенело, как при сильном тинните, и я инстинктивно схватился за уши, отчаянно пытаясь загнать пальцы внутрь и вырвать их с корнем. Это было нескончаемо, болезненно и почти... парализующе. ДД схватил меня за руку, чтобы я не смог засунуть палец в ухо еще глубже, и с суровым выражением лица покачал головой.

– Оно хочет, чтобы ты сопротивлялся. Оно питается этим. Просто продолжай печатать. - Его голос прорвал жужжание, как звуковой удар.

Подчинившись, я обернулся в сторону доктора, которая стояла с иглой в руке и направлялась к креслу Сайласа, чьи ноги все еще были связаны.

– Помните ли вы первое, что вы сделали, когда мы нашли вас, Сайлас? - Ее голос излучал уверенность, пальцы нежно прощупывали кожу, а другая рука сжимала шприц. Сайлас покачал головой, силясь оглядеться.

В тот момент, когда игла вошла в его шею, а Линч надавила на поршень, Мокассин дернулся на месте.

– Вы сказали, что вам стало плохо, вас вырвало на пол, и вы пробормотали, что не выключили свет. Когда мы заглянули в комнату, то обнаружили настоящий банкет и красную краску, размазанную по стенам, и все это говорило об одной единственной вещи...

Она подошла к дальней стене, и слабые стоны, исходившие от Сайласа, перешли в гневные мольбы, когда доктор Линч выключила свет.

В момент, когда это произошло, мой желудок сжался, и я почувствовал, как желчь поднимается к горлу. Я выронил стенограф и в страхе поджал пальцы ног.

В ультрафиолетовом освещении были видны слова «ЕДА. МОКАССИН.», снова и снова. Каждый дюйм стен и потолка был покрыт ими. Каждая буква «М» была написана большой, до нелепости.

Однако еще страшнее были слова, которые Линч произнесла дальше.

– Он проник в ваше ухо и прошептал сквозь жужжание, что ваш гнев подобен голоду, который нужно утолить... Вы восприняли это буквально, а Мокассин решил, что вам нужна помощь... не так ли? - Она опустилась на колени перед Сайласом и всмотрелась в испуганное лицо мужчины, его глаза смотрели куда угодно, только не на нее. - И вы сделали все, как он хотел. Вы убили, приготовили и съели свою жену и младшего брата. Кусочек за кусочком. - Линч повернула голову и посмотрела прямо на Мокассина.

Мои глаза проследили за ее взглядом, и я едва не вскрикнул от шока, ужас охватил все мое тело, и я непроизвольно задрожал.

Мокассин смотрел прямо на меня с самой широкой, самой маниакальной ухмылкой, которую я когда-либо видел. Она шла из-под его глаз и опускалось до нижней части челюсти - ни одного зуба, только зияющая пасть. Улыбка все росла, а кожа становилась все более красной и пузырящейся. Взгляд не отрывался от меня ни на секунду, словно я был его целью. То, что казалось часами, почти наверняка было секундами.

– Я дала вам то, что вы хотели. Я сказала вам, что вы можете вернуться домой, и теперь вы вспомнили правду... Вы здесь. Нет больше Мокассина, нет плохих мыслей. Есть только... тишина пустоты. - Она погладила Сайласа по волосам, он сидел с остекленевшими глазами. Осознание своих действий явно не доходило до него. Линч осторожно направила его подбородок в ту сторону, где стоял Мокассин, бурлящий и жужжащий так, что мне казалось, у меня лопнут уши. Прежде чем это произошло, с ее губ сорвалось одно слово.

– Смотрите.

И точно так же тело Мокассина взорвалось, залив всё вокруг кровью, кишками и прочими внутренностями, как и в первый раз. Этот гребаный взгляд и широкая улыбка навсегда запечатлелись в моей памяти. Свет снова зажегся, и молчаливого, дрожащего Сайласа вывели.

– Первый пациент дня оказался успешным, но тесты противоречивы, и мы должны найти способ извлечь В.Д., не убивая его. Исследования продолжатся со следующим пациентом. - Она вздохнула и включила оставшийся свет, бросив взгляд на уборщиц у входа.

– Что? Следующий пациент? Разве я не закончил на сегодня? - спросила я ДД. Руки все еще тряслись, а в ушах стоял слабый гул, словно предупреждая меня, что что-то все еще смотрит из тени.

– Передайте Эйвери, что ему лучше подготовиться для своего первого двойного дежурства, следующий пациент будет не из легких. Пациент был найден бродящим по улицам несколько месяцев назад, весь в ссадинах, ожогах, порезах и был близок к смерти. Мы пока не понимаем, как ему удалось выжить, учитывая его состояние, и сейчас проводятся дополнительные тесты. Но у нас есть основания полагать, что он был более тесно связан со своим В.Д., чем кто-либо другой до сих пор, утверждая, что он был харизматичным телеведущим, который досаждал друзьям... кем-то, кто действительно перешел на другую сторону. Пациента зовут Матиас Волех, возраст неизвестен, но предположительно ему около 20 лет.

В палату привезли растрепанного мужчину, привязанного к стальной каталке, тело которого было покрыто бинтами и ожогами, а буйные волосы не скрывали широких, налитых кровью глаз, которые осматривали комнату и, казалось, жаждали насилия.

Однако, когда Линч рассказала о воображаемом друге, я почувствовал, как по позвоночнику пробежал новый холодок, а головная боль угрожающе надвинулась на глаза. Ощущение, что я - добыча, запертая в клетке с грозным хищником, переполняло до помутнения зрения.

– Пациент утверждает, что его воображаемый друг реален и он может обращаться к нему, когда захочет. Он говорит, что был ведущим вымышленного шоу под названием „Под Статикой“, полагаю, мы проверим его реальность. - Улыбка заиграла в уголках губ доктора: волнение, вызванное новым открытием, на мгновение оттеснило профессионализм на второй план, а затем появилось нечто более коварное.

– Матиас, мне не терпится познакомиться с Д.Д. Уотсоном. Приступим?

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Воображаемые друзья перестают существовать, когда их владелец умирает?

– Конечно, ведь они всего лишь плод воображения человека, а не реальные или осязаемые вещи. По крайней мере...

– По крайней мере что?

– По крайней мере, некоторые из них именно такие.

***

Психиатрическая больница Святого Мартина всегда славилась тем, что делала все по-своему, выходя за рамки этических норм и предпочитая «либеральные идеи социалистов Стерджена» прогрессу науки и медицинских знаний. Будучи не только психиатрической, но и учебной больницей, они воспитывали передовые умы XXI века на собственном опыте.

Это часто означало передачу на аутсорсинг рутинной работы, для выполнения которой они были слишком заняты или которую более осведомленные жители не стали бы выполнять, чтобы не получить в свое резюме клеймо института.

Однако мои дела были в удручающем положении. Из-за череды приступов тяжелой мигрени я не мог работать по обычному графику и нуждался в дорогих лекарствах. Очень дорогих лекарствах. Действительно, страна свободы, не правда ли? Предложение о работе было простым, отвечало моим запросам и оплачивалось достаточно хорошо, чтобы я мог не обращать внимания на менее достойные стороны института. Оно пришло на электронную почту пару недель назад.

«ВРЕМЕННАЯ РАБОТА: Требуется стенографист для новых психиатрических экспериментальных сессий. Необходимо быть внимательным, печатать со скоростью 120 слов в минуту, быть пунктуальным и уважать конфиденциальность нашей работы. Оплата - 350 долларов за сеанс, обращаться по указанному ниже номеру!»

Короткий телефонный разговор с немногословной женщиной, и я получил эту работу.

Меня зовут Эйвери, но друзья зовут меня по второму имени - Вирджил, и в рамках этих событий я хотел бы, чтобы вы делали то же самое. В конце концов, незнакомцы - это просто люди, с которыми мы еще не успели подружиться, верно? По крайней мере, я стараюсь смотреть на вещи именно так.

Я немного замкнут в себе, и понимаю всю иронию этого утверждения в мире, в котором мы живем, но книги, музыка и игры успокаивают меня больше, чем испытания и невзгоды внешнего мира. Неплохое наследство помогало мне жить, пока домовладелец не поднял арендную плату, а вышеупомянутые головные боли не дали о себе знать. После нескольких обследований и приема различных медикаментов вот он я, готовый надеть свое самое храброе лицо и явиться в одно из самых известных мест в Стерджене.

Здание больницы Святого Мартина было внушительным, старинная готическая архитектура никогда не знала ремонта, подразумевающего меняющуюся эстетику растущего города. Уверен, что она оставалась такой же угрожающей, как и 180 лет назад для невольных пациентов, которых, увозили в мрачные коридоры и закрывали, по просьбе богатых семей, не желавших заботиться о душевных недугах своих близких или помогать им. Диссиденты, агитаторы, психически неуравновешенные или аутисты... все могли оказаться здесь в те дни, оставленные гнить в темноте или, что еще хуже, подвергнуться экспериментам.

Я бы соврал, если бы сказал, что не почувствовал расходящийся холодок по позвоночнику при мысли о том, что мне предстоит пройти через нутро этого заведения. Большие черные ворота скрипнули, когда сторож открыл их передо мной, позволив своему взгляду задержаться на мне дольше, чем того хотелось бы. Возможно, дело было в моем телосложении: длинные ноги, прикрепленные к коренастому телу с рельефными руками? Может быть, дело в моем дерзком желании одеться так, словно я пришел с пикника на кладбище... А может, он просто был мерзким. Но я был слишком добрым, чтобы бросить ему вызов, поэтому просто молча кивнул, проходя мимо так быстро, как только позволяли ноги.

Потребовалось несколько минут, чтобы дойти от ворот до главного здания. Под сапогами хрустели листья и гравий, пока я разглядывал почти безлюдную территорию. Одно единственное дерево болиголова, тянущееся к небу и грозящее заслонить солнце, небольшое здание, видневшееся на дальней части территории, несколько пациентов, слоняющихся под присмотром.

Встряхнув головой, я подумал, что цинизм не принесет мне ничего хорошего. «Позитивный настрой может осветить даже самый темный день» - так говорила моя старшая сестра. Мне нужно было извлечь максимум пользы из этого дня.

Подняв глаза к множеству окон, украшающих фасад здания, я разглядел что-то в центральном окне, где из-за густого тумана очертания были едва различимы, но форму можно было определить безошибочно.

Молодая девочка, не старше 12 лет, с черными волосами, спадающими на лицо, и проплешинами на голове, ее лицо было прижато к стеклу, а единственный видимый черный глаз смотрел на меня. Это, конечно, нервировало, но не это заставило мой желудок скрутиться в узел.

За ее спиной нависла тень, пара рук схватила девочку за плечо, а затем в одно движение отбросила, и туман на стекле стал таким густым, что уже нельзя было что-либо рассмотреть. Паника охватила меня. Достав блокнот, я начал рисовать небольшие зарисовки - этот ритуал всегда помогал успокоиться. Я мог взять свой страх и превратить его в искусство.

Добравшись до стойки регистрации, увидел за ней равнодушного сотрудника, который посмотрел на меня из-за пары потертых очков, которые поддерживались тяжелыми мешками под глазами.

– Ты новый писчик? - пробормотал он, вытирая капельки слюны. Я кивнул, доставая свой телефон, чтобы показать электронную почту.

– Да, я новый стенографист, меня зовут Эйвери, но вы можете звать меня...

Он вздохнул и покачал головой, безразличным взмахом руки отстраняя мой телефон и нажимая на кнопку под своим столом.

– Я согласился на эту работу не для того, чтобы дружить с каждым идиотом, которого нанимает доктор. Все, что ты делаешь - это выбалтываешь жизненно важную информацию. Иди сядь вон туда и постарайся не начать петь о «Черном параде» или что-нибудь в этом роде. - Я почувствовал, как во мне поднимается гнев и грусть, но быть замкнутым человеком не значит не быть взрослым, поэтому я проглотил сказанное и кивнул, услышав, как он пробормотал «они становятся все более странными с каждым набором». Пройдя куда было указано, я сел и начал рисовать многочисленные образы преждевременной встречи регистратора с мрачным жнецом. Больше всего мне понравился способ с теркой для сыра по яйцам.

– А, Вирджил! Я так рад, что ты добрался сюда, хотя, боюсь, это только начало нашего путешествия!

Спокойный, мягкий английский акцент прорезал воздух. Подняв глаза от своих безумных рисунков и увидев улыбающееся лицо, обращенное ко мне, я сразу же почувствовал себя в своей тарелке благодаря его поведению и столь же уникальной внешности. Аккуратно уложенная черная борода с седыми волосками, усы рулькой, направленные вверх, и зачесанные назад черные волосы . Мужчина излучал дружелюбие и терпеливо ждал моего ответа. Поспешно спрятав рисунки, я принял его протянутую руку.

– Очень приятно, я Дэниел Дэвидсон, твой супервайзер в Сент-Мартинс. Но все здесь зовут меня ДД. Или, по крайней мере, мои друзья! - мужчина подмигнул, и я понял, что он, должно быть, слышал мое слишком усердное представление регистратору. Я почувствовала себя неловко и неуверенно развела руками, поскольку взрослая часть моих социальных навыков быстро улетучилась.

– Ах, да, я... я Вирджил. Точнее так меня называют друзья. - В ответ на робкий ответ ДД обнял меня за плечи и, как старший брат, повел по коридору.

– Ну же, не надо стесняться! Мы будем много разговаривать на протяжении всех этих испытаний. Можно сказать, что это половина работы! - Он искренне рассмеялся, когда мы свернули за угол и пошли по наклонному коридору, соединяющему главную приемную с зоной персонала, миновав единственный переход, ведущий в нижние палаты.

– Мы немного отстаем от графика, и доктор Линч решила использовать это первое испытание в качестве твоего вводного теста. Она из тех, кто любит бросать людей в омут с головой, к сожалению… - ДД прикусил губу и убрал руку с моего плеча, засунув ее в карман. - Но я считаю, что у тебя есть все необходимые навыки для этой работы! Я буду проводить вторую половину испытаний, наблюдая за пациентом и тобой. Если ситуация начнет выходить из под контроля, я вмешаюсь.

– Наблюдая... за мной? Постойте, я не соглашался...

Мы дошли до конца коридора, и прежде чем я успел высказать свое возмущение, он нажал на кнопку на двери, впуская нас внутрь. Справа находилась небольшая амбулатория с несколькими торговыми автоматами, большим двусторонним зеркалом в конце и парой стульев.

– Поверь, здесь все очень неформально. По крайней мере, с твоей стороны. Сосредоточься на стенографии, уверен, что мы со всем справимся. Но прежде поговори с медсестрой в амбулатории, а я пока доложу доктору, что мы на месте. Тебе понадобятся твои таблетки, прежде чем мы начнем.

Стало максимально неуютно, я уставился на него, широко раскрыв глаза. Как они узнали? Выражение моего лица, очевидно, спрашивало за меня.

– Доктор Линч заранее изучила твою медкарту и решила, что будет проще предоставить препараты сейчас, ты ведь все равно собирался покупать их получая зарплату. На все остальное я отвечу после, а сейчас ступай к медсестре. – ДД похлопал меня по плечу и отошел в конец комнаты, оставив меня наедине с медсестрой, спешащей к маленькому, встроенному в стену шкафу.

– „Леветирацетам“ для мистера Шульца, „Оксикодон“ для мисс Люсии, „Волосы дьявола“ для Спроггета... О, привет! Это вы новый глашатай? Я Вайолет, приятно познакомиться! - девушка повернулась на каблуках, чтобы улыбнуться мне, а затем нырнула под стол, чтобы достать новую порцию таблеток. Это была невысокая, крепкая женщина лет двадцати, с зелеными волосами, подстриженными под пикси, и бледным цветом лица, который никак не отражал ее буйный характер.

– Да, не знаю, почему все меня так называют, но я Эйвери. Приятно познакомиться. ДД сказал, что я...

– А, Вирджил! Да, да, у нас есть ваше лекарство. Добрый доктор хочет убедиться, что вы полностью обеспечены лекарствами и в состоянии приступить к следующему этапу. Я бы, конечно, хотела быть такой же смелой. На таких сеансах выходят ужасные вещи, знаете ли. - Она сделала паузу и вздрогнула. - Помню, как я впервые помогала на сеансе, который очень быстро стал жутким...

– Вы имеете в виду, что пациент набросился на вас? Такое возможно? - Мое беспокойство усилилось, когда я услышал негромкие звуки открывающейся двери. ДД подозвал меня к себе жестом.

– О, нет... Я имею в виду в буквальном смысле. Но когда мальчик верит в монстра из плоти, это должно случиться… - Вайолет повернулась и выругалась, заметив что-то за полкой, после чего направилась туда, оставив меня с ощущением невероятного дискомфорта от ее слов, какими бы странными они ни были.

Взяв таблетки и пройдя в кабинет, я занял свое место, взял в руки ноутбук компании и начал наблюдать за сеансом.

Сказать, что я был недостаточно подготовлен - значит чертовски преуменьшить.

Комната была организована как безопасная зона для пациента. В данном случае она была заполнена мягкими плюшевыми игрушками, множеством ярких цветов на стенах и удобными креслами-мешками, расположенными по обе стороны комнаты. Одно - для пациента, другое - для врача. На центральной стене висели большие часы в виде антропоморфного кота, глаза которого при каждом тике метались из стороны в сторону.

Справа от меня и ближе всего к двери стояла доктор Линч. Рыжеволосая, стройная, лет сорока, в белом халате с водолазкой под ним. Она излучала интеллект и уверенность, за каждым ее словом скрывалась тихая сила. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучал мелодичный ирландский акцент.

– Сегодня среда, 11:42 утра, я - доктор Саойрс Линч, Эйвери Верджил и Дэвид Дэниелс ведут наблюдение для сбора информации. Сегодняшняя новая экспериментальная сессия является продолжением прошлогодних испытаний когнитивно-поведенческой терапии с Грейси Митчелл, 11ти лет. Грейси поступила к нам весной 2019 года после неоднократных инцидентов с применением насилия в школе. Ее консультанты высказывали опасения, о которых мы расскажем вкратце, но они были в большинстве своем проигнорированы. Пациент в ближайшее время будет доставлен к нам для обсуждения этих инцидентов с главной целью - докопаться до причины, и я надеюсь, что с помощью новых испытаний мы сможем устранить эту болезнь наряду с реабилитацией Грейси.

Она закончила, не поднимая глаз от своего планшета, где подписывала какие-то документы и ставила отметки. Да, она являлась врачом, но холодность поражала, особенно когда речь шла о ребенке.

– О, и Эйвери... не облажайся. - Я выпрямился, услышав, обращение ко мне. Красивые, пронзительные изумрудные глаза смотрели в ту точку, где я сидел, несмотря на то, что она никак не могла знать, какой стул я выбрал. Как бы там ни было я даже кивнул, несмотря на всю бессмысленность этого действия.

Женщина опустила взгляд на планшет, когда санитар привел пациентку и усадил ее в другое кресло-мешок. Все это время сердце у меня колотилось где-то в горле.

Девочка.

Та самая девочка из окна.

Впалые, измученные глаза смотрели на доктора, ее маленькая фигурка опустилась на кресло, руки сцепились на коленях.

– Грейси, как мы себя чувствуем сегодня? - начала Линч, словно читая по сценарию. Даже тон ее звучал заготовленным.

– Уставшей. Злой. - Грейси скривилась, ее голос перешел на хриплый шепот.

– Ммм, ты пыталась заснуть? Новые лекарства не помогают? Ты ведь приняла их, когда встала, не так ли? - Скрежет ручки доктора Линч доносился даже сквозь стекло.

– Принимала... но это неважно. Дядя не дает мне спать. - ответила девочка, вцепившись ногтями в платье. - Ему не нравится, когда я сплю без него.

– А, значит, вместо этого ты поставила барьеры, как мы тебе говорили? - спросила доктор, как будто это было совершенно нормально. Я молча повернулся к ДД, и он наклонился, не сводя глаз с этой пары.

– Когда у наших пациентов возникают травмирующие воспоминания, мы помогаем им установить индикаторы в сновидениях. Это означает, что они могут заблокировать нежелательные сущности. Думай об этом как об элитном домике на дереве для разума. - Я кивнул и вернулся к записям, некоторые из которых были сделаны для моей собственной пользы.

– Но ему это не нравится, не так ли, Грейси? - Голос Линч был серьезным, осуждающим. - Он злится, когда ты не делаешь то, что он просит, не так ли?

Я вижу, как Грейси крепче сжимает ткань. Похоже, она кусает губу, если судить по тому, что я могу разглядеть под спущенными волосами. Девочка медленно кивает.

– Я хочу поговорить с тобой о дяде, о том, откуда он родом. Мы можем это сделать? - сказала Линч, перекинув ногу через ногу и глубоко выдохнув. - Думаю, нам пора попытаться понять его немного лучше, что думаешь?

– Нет, вы просто думаете, что он выдумка, что он не настоящий. Как и другие… - Голос Грейси оставался на том же едва слышном уровне, так что приходилось прислушиваться. В ее голосе слышалось... разочарование.

– О, я думаю, он вполне реален, Грейси. Почему бы не начать с того, чтобы описать его? Обещаю, я не буду смеяться или осуждать тебя.

Грейси наклонила голову, и я увидел блеск карих глаз. В них мелькнуло что-то по-настоящему невинное.

– Обещаете? - спросила девочка, Линч утвердительно кивнула, держа ручку наготове. Грейси перевернулась в своем кресле-мешке, и ее голова опустилась на пол.

– Он неправильно сложен. Его ступни - просто черные наросты, ноги сгибаются неправильно, поэтому он ходит странно и иногда использует руки при движении. На груди у него куча рыжего меха, а шея длинная и гибкая. Иногда он использует ее, чтобы напугать меня. На груди у него есть рот, который он открывает только когда злится, и ему не нравится, когда я смотрю ему в глаза...

– Почему? Потому что он уродлив? - Линч перестала писать, чтобы проанализировать Грейси, которая в этот момент почти дрожала.

– Нет, он говорит, что так он питается душами. Поэтому мне приходится смотреть на рот на его груди. Это пугает меня еще больше. Почему у меня не может быть нормального воображаемого друга? Это несправедливо…

Линч прокашливается, прежде чем продолжить.

– Когда дядя впервые пришел к тебе? У многих детей есть воображаемый друг, верно? Твой, должно быть, особенный. - Она улыбается, и это первый признак заботы, который я вижу. Грейси смягчается и продолжает.

– После той шумной ночи. Сначала он жил под журнальным столиком, но когда начал доверять мне, то вылез наружу и стал больше. Я никогда не видела его рядом с другими людьми, пока… - Она замолчала, а руки ее задрожали. - Не хочу об этом говорить.

– Хулиганы могут быть очень злыми, правда, Грейси? Обзываются, толкаются... Я слышала, что один из них ударил тебя и сломал нос. Это правда? - Линч отложила планшет в сторону, и что-то в этом было такое, что заставило меня напрячься. ДД похлопал меня по руке и улыбнулся.

– Знаешь, почему мы создаем барьеры, когда имеем дело с неприятными вещами, Вирджил? - спросил он, протягивая мне печенье со стола, я отрицательно помотал головой. - Это потому, что мы можем выдержать так много, прежде чем достигнем своего предела, своей точки перелома. Человек - это остров, как говорят, но каждый должен в конце концов переступить порог эмоциональной боли и позволить себе поддаться более уродливым эмоциям, прежде чем сможет исцелиться. Я знаю, что это покажется варварством и бессердечием, но мы действительно пытаемся сделать это здесь.

Его слова успокоили, но не настолько, чтобы заглушить нарастающий страх и напряжение внутри, особенно после того, что последовало дальше.

– Ярость, ярость против умирающего света. - Воскликнула Линч, почти театрально произнося слова. - Это написал Дилан Томас, валлийский поэт. Он считал, что идти навстречу смерти или любой мрачной ситуации, не сопротивляясь - это безумие, что мы всегда должны сопротивляться. Так же, как ты, когда эти хулиганы пытались причинить тебе боль, пытались отнять у тебя что-то...

Грейси опустила голову на колени, ногти впивались в платье и окрашивали его кровью, пробивая кожу на коленях.

– Хватит... Я не хочу… - захныкала девочка, на ближнем окне образовался конденсат, свет замерцал. Что, черт возьми, происходит? Линч не обратила на это внимания продолжая.

– Они били тебя, называли сироткой-уродкой, говорили, что тебе нужно повзрослеть и перестать играть в притворяшку с «дядюшкой», и это тебя разозлило... не так ли? - Линч давила на Грейси, при этом встав со стула и медленно расхаживая по комнате. - Ты так разозлилась, что, когда главная хулиганка, Сара Макгоуэн, попыталась вырвать тебе все волосы и «вылечить болезнь в твоей тупой башке», ты сделала нечто немыслимое, не так ли, Грейси?

Из динамиков раздался пронзительный щелкающий звук, от которого свело зубы и затряслись руки. ДД бросил на меня взгляд и со всем профессионализмом произнес: «Не прекращай записывать».

– Они сказали, что он ненастоящий, что это из-за шумной ночи, что я заболела... но я не больна! Не больна! - Грейси начала кричать, вставая со стула и сжимая кулаки.

Позади нее что-то формировалось - черная масса, растянувшаяся по стенам и заслонившая окно.

Линч улыбнулась. Маниакальной, злой улыбкой, демонстрирующей истинные намерения, как будто она открыла священный грааль.

– О, он очень, очень настоящий, Грейси. Мне просто нужно было, чтобы ты его показала. Мне нужно было увидеть его воочию. Ты больна, очень больна... и он - причина, а не симптом.

Фигура приняла ту форму, которую описала Грейси.

Большие черные глаза сидели в черепе, словно блюдца, маленькая щель вместо ноздрей и отсутствие рта, лишь торчащие во все стороны сгнившие зубы, пробивающие кожу там, где должны были быть губы. Под густым малиновым мехом на груди виднелась огромная щель, и по мере того, как разыгрывалась эта сцена, я понял, что щелкающий звук исходил от этого существа, когда рот на груди начал открываться.

– Вы хотите причинить мне боль... вы хотите причинить боль дяде... вы такая же, как они! Совсем как они! Я не позволю вам забрать его у меня! - прорычала девочка, за спиной которой появился образ дяди.

– Я знаю, что ты не хочешь, чтобы его забирали, но я бы не справилась со своей работой, если бы позволила безумцам управлять этой лечебницей, не так ли? - Она не переставала ухмыляться, когда несколько санитаров спешно прибежали на шум и встали рядом с ней. - Именно поэтому я проследила, чтобы ты приняла новые лекарства до начала беседы.

Из легких Грейси вырвался пронзительный крик, когда санитары приблизились и стали удерживать ее. Дядя издал ужасный шипящий звук. Что-то причиняло дискомфорт санитарам, когда они прикасались к девочке, но Линч скомандовала им держаться, и они сделали все, как было велено.

Со страхом я наблюдал, как она делает несколько шагов к Грейси, держа в руке шприц.

– Воображение - это действительно нечто особенное. Как только мы рождаем идею, кто скажет, что она не реальна? Некоторые вещи настолько сильны, что не могут не стать реальностью, как, например, твоя маленькая тульпа... хотя тебе понятнее было бы слово «защитник». Он - тень чего-то из твоих воспоминаний, созданная на основе эмоций. - С этими словами женщина проткнула руку Грейси. Чудовищная тварь позади нее закричала, но не смогла сдвинуться с места.

– Она почти закончила, ненавижу эту часть… – ДД вздохнул, отложив свой планшет. - Не волнуйся, Верджил, скоро все закончится.

Я сглотнул, в горле запершило, а глаза высохли. Это было выше моих сил, но я знал, что должен быть здесь.

Чтобы быть свидетелем.

– Травматическое событие, Грейси, было двояким. Во-первых, ты увидела, как твой отец смертельно ранил себя в грудь, упал назад и сломал шею. Стыд за то, что он сделал с твоей матерью, захлестнул его. Во-вторых, когда эта хулиганка попыталась причинить тебе настоящий вред, ты так сильно укусила ее за нос, что оторвала его, сказав, что дядя сделал это потому, что она посмотрела ему в глаза.

Линч подняла глаза на эту мерзость и с маниакальной улыбкой посмотрела ей в глаза.

– Иногда нужно просто заглянуть в рот дареному коню.

По щелчку пальцев, санитары перевели Грейси в другой конец комнаты. Линч достала второй шприц с черным наконечником.

– Как только идея становится реальной, как ее убить? Ее можно опровергнуть, растоптать, отрицать и так далее, но она все равно продолжает существовать, как опухоль. Некоторые идеи просто невозможно искоренить, но здесь, в больнице Святого Мартина, мы не верим в невозможное. Когда пациент поступает сюда, мы обещаем результаты... и это… - Она вводит иглу в грудь этого существа и нажимает на поршень, а я в ужасе затыкаю уши руками, так как комната наполняется криками. - Это то, для чего я здесь. Так или иначе, отрицая или нет, мы искореним болезнь воображения и выясним, что и как отравляет наш народ. Мы должны это сделать.

То, что произошло дальше, не может не ужасать. Линч отходит в конец комнаты, а слегка успокоившаяся Грейси тщетно пытается дотянуться до дяди.

Хотелось бы мне посочувствовать тому, что бы это ни было, но все, что я увидел, было сущим кошмаром... паразитом, вцепившимся в эту больную девочку. Его кожа пузырилась и дымилась, прежде чем взорваться океаном внутренностей, покрывших некогда радужную комнату оттенками черного, красного и зеленого.

Линч спокойно вывела из комнаты Грейси, которая находилась в состоянии кататонии, и взяла в руки планшет.

– На этом первая сессия экспериментальных испытаний завершена. Грейси Митчелл будет проходить новый план лечения, чтобы эта сущность, известная как «дядя», не появилась снова. Мы изучим расшифровки, предоставленные Вирджилом и Дэниелсом, а также видеозаписи сеанса, чтобы лучше понять, что это такое и откуда оно взялось, но на данный момент я считаю, что это «паразиты из ночных кошмаров», то, что может подцепить любой человек благодаря чрезвычайной отрешенности от реальности, сильной воле и травмирующим моментам в жизни. - Повернув голову, она вновь посмотрела прямо на меня, усмехнувшись.

– Кто-то вроде тебя, если не будешь осторожен, Эйвери. Интересно, что за мысли крутятся в этой милой черепушке? Как он справился ДД?

– Вирджил не только все записал, но и отметил специфические термины, теории и кое-что даже нарисовал... Очень хорошо! - ДД сиял будто это его хвалили, в то время как у меня сводило живот, голова раскалывалась, а по спине полз страх при одной только мысли о том, что я могу оказаться на месте девочки... Но что она может знать?

Не успев толком поразмыслить, мне нужно было собираться, так как сеанс был завершен. Последние слова доктора Линч звучали в моей голове, пока я осмысливал происходящее.

– Я рада, что мы выбрали тебя, Эйвери. Мы обратимся к тебе, когда ты нам снова понадобишься... а ты нам обязательно понадобишься. Но пока подумай вот о чем...

Она постучала пальцем по голове и усмехнулась.

– Как убить идею?

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Не хочу терять ваше уважение, но сегодня вы увидите меня с другой стороны.

Единственное, что вам нужно обо мне знать, это то, что я презираю психологические пытки. По крайней мере, при физических пытках жертва знает, что преступник причиняет ей страдания.

Но при психологических пытках преступник притворяется невиновным, в то время как жертва самоуничтожается и винит себя.

Сделайте это с бездомным ветераном и его семьёй, и вы вызовете у меня глубочайшее отвращение.

Вы уже знаете, что у меня вспыльчивый характер, но сегодня всё будет по-другому.

Я такой же несовершенный человек, как и любой другой, с тайнами и сожалениями.

Сегодня вы узнаете один из этих секретов.

Но я не жалею.

***

— Элеонора? — Фил встал со стула. — Вы сказали «Элеонора»?

— Фил, я думаю, ваша дочь всё ещё жива. — Я протянул руку и коснулся его плеча. — Я думаю, она могла прийти в этот самый кабинет.

Его глаза наполнились слезами.

— Жива?

— Я не могу сказать наверняка, но это многое бы объяснило. У неё такое же имя, как у вашей дочери, и у вас обоих есть какая-то история, связанная с бездомностью. Она также утверждает, что сбежала из секты, а у вас довольно серьезные признаки промывки мозгов.

— Промывание мозгов?

— Ещё минуту назад вы не могли вспомнить большую часть своей жизни. Последние три года вы были лишены сна и вынуждены участвовать в этом ужасающем, отнимающем жизнь ритуале. Этого было бы достаточно, чтобы свести с ума кого угодно.

— Где сейчас Элеонора? — спросил Фил. Казалось, его совсем не беспокоили собственные страдания. Он просто хотел узнать о своей дочери.

— Ной, я знаю, что уже поздно, но не мог бы ты попробовать дозвониться до Элеоноры по номеру, указанному в её досье? У нас есть всего час, прежде чем Филу снова нужно будет начать свои ритуалы, и, возможно, у неё уже есть ответы, которые нам нужны.

Он кивнул.

— Понял, босс.

— Ритуалы, — с тоской сказал Фил. — Мне что, придётся продолжать их выполнять?

— Я не знаю, — честно ответил я. — Мы до сих пор не знаем, кто этот человек с двумя ножами. Если вы не возобновите ритуал, я думаю, он продолжит причинять им вред.

Фил опустил глаза в пол.

— Это ненадолго, — успокоил я его. — Мы во всём разберёмся.

— Я просто не понимаю, — сказал он. — Кто мог так поступить с нами?

— Не знаю.

Тут я поймал себя на том, что часто так отвечаю Филу.

— Я просто хочу снова увидеть свою дочь.

— Фил, можете вспомнить что-нибудь ещё из того, что было под гипнозом? Хоть что-нибудь?

Он покачал головой.

— Извините.

— Я могу вернуть вас в то состояние, но у нас мало времени до начала ритуала. Было бы лучше, если бы мы просто нашли Элеонору. Вы не знаете, где она может быть? Может, у кого-то из её друзей?

Он крепко зажмурился и подождал несколько секунд. Затем он вздохнул и поднял глаза.

— Извините, не могу вспомнить.

Я повернулся к Ною.

— А ты? Тебе повезло?

— Нет, док, — сказал он. — Я звонил пять раз. Она не отвечает.

— Сейчас попробую позвонить с мобильного. — Сказал я, подойдя к столу. — Может, она узнает мой номер по первому звонку.

— Не беспокойтесь об этом, — мягко сказал помощник. — Я всё улажу, док. Вы должны позаботиться о Филе.

— Спасибо. — Я кивнул и пошёл обратно к Филу. — Не хотите попробовать гипноз ещё раз?

— Конечно, — сказал он. — Всё, что, по вашему мнению, может помочь.

В течение следующих пятнадцати минут мы пытались использовать тот же метод индукции, но, похоже, он больше не работал. Фил продолжал открывать глаза, и он уже не выглядел расслабленным, как раньше.

— Всё в порядке? Кажется, вы не очень-то прислушиваетесь к моим словам.

— Простите, — сказал он. — Я не могу перестать думать об Элеоноре. Это меня так отвлекает.

— Не вините себя.

Было глупо думать, что он сможет войти в гипнотическое состояние после того, как узнал, что его дочь на самом деле жива. Мы только что потратили драгоценное время, и теперь у нас осталось всего 45 минут до начала ритуалов.

Может быть, мы и не смогли вернуть Фила в гипнотическое состояние, но были и другие подсказки к разгадке этой тайны. Я снова и снова просматривал записи с камер наблюдения. Я пересматривал, как мужчина убивает Энн, пока не смог больше этого выносить.

Кем был этот парень? Бронежилет, противогаз… Это было похоже на кошмарный сон.

Не зная, что сказать, я повернулся к Ною.

— И всё ещё ничего?

Он вскочил из-за стола.

— Что?.. О, э-э... Нет, извините.

— Ты что, спал? — Я подошёл к столу. — Дай мне телефон.

— Нет, я понял!

Но я выхватил у него из рук телефон и папку с документами Элеоноры и набрал номер.

— Алло? — после двух гудков ответил женский голос.

Моё сердце ёкнуло.

— Элеонора?

— Да... — ответила она. — Кто это? Сейчас середина ночи.

— Элеонора, это доктор Харпер. Ты записывалсь ко мне на приём два дня назад…

— И вы отменили его в последнюю секунду.

— Да. Потому что лечу твоего отца, Фила.

На другом конце провода повисла долгая пауза.

— Он… он один из ваших пациентов?

— Да. И нам нужна твоя помощь. У меня нет времени объяснять — ты нужна нам в офисе прямо сейчас.

— Мой папа с вами?

— Верно. Пожалуйста, не могла бы ты прийти?

— Да. Это в десяти минутах езды на такси. Я сейчас приеду.

— Большое тебе спасибо. И прости меня за все эти ночные звонки.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, мы звоним тебе уже целый час.

Последовала ещё одна пауза.

— У меня нет пропущенных звонков. Это был первый.

Я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой, но постарался вести себя как обычно.

— Хорошо, скоро увидимся.

Я повесил трубку и, не раздумывая, набросился на Ноя.

— Кто ты такой?!

— Эй, что такое?

Я прижал его к стене.

— Новый ассистент, подслушивающий мои сеансы, задерживающий нас на каждом шагу своей неуклюжей некомпетентностью... Кто… ты… такой?!

— О чём вы говорите, док?

Я надавил сильнее, обхватив его шею руками.

— У меня и раньше были плохие помощники, — прорычал я. — Но никто не был настолько глуп.

Он начал задыхаться, вырываясь из моей хватки.

Я врезал ему по лицу, отчего Ной упал на пол.

Фил подбежал к нему.

— Зачем вы это делаете?

— Он лгал, — сказал я. — Он не звонил Элеоноре.

— Зачем ему было врать об этом?

— Не знаю. Но мы узнаем, когда он очнётся. Вот, помогите мне его связать.

Фил наклонился вместе со мной, и мы привязали Ноя к столу моим ремнём.

Мой собственный помощник. Как я мог быть таким слепым? У него был доступ всё это время, а я просто продолжал давать ему всё больше информации.

Предполагалось, что я хорошо разбираюсь в людях.

***

Элеонора пришла через десять минут, как и обещала.

Как только она открыла дверь, Фил бросился к ней и заключил в самые крепкие объятия, которые я когда-либо видел. Я даже не мог понять, плачут они или смеются. Может быть, и то, и другое.

— Не хочу вас прерывать, — сказал я. — Но у нас осталось всего 30 минут до начала ритуалов.

Они разомкнули объятия и повернулись ко мне. В глазах Элеоноры была такая же мягкая доброта, как и у её отца. К этому моменту ей должно было быть около шестнадцати, но в ней не было той невинности, которая должна быть у девушки её возраста.

— Элеонора, как… как тебе удалось сбежать?

— После того как меня ударили ножом, я притворилась мёртвой. Они утащили меня в лес и вернулись в дом за лопатой, чтобы похоронить меня. Тогда я и сбежала.

Фил притянул её к себе.

— Я так горжусь тобой.

— Ты сказала, что это секта? Какая секта?

— Это называется ”Моя счастливая семья”. Это больше похоже на множество маленьких культов. Они называют себя любителями. Я нашла их форум в даркнете. Они делятся методами промывания мозгов, чтобы заставить людей войти в семью.

Мои брови приподнялись

— Заставляют людей вступать в семью?

— Да, как и в случае с нами, с папой, этот ритуал не был уникальным, — продолжила девушка. — Люди совершенствовали его годами и делились своим опытом. Судя по всему, они наказывали того, кто пропускал ритуал, но иногда это приводило к суициду, а вы же не хотите, чтобы ваши инвестиции покончили с собой.

— Инвестиции?

— Да, так они называют людей, которым промывают мозги. Они вкладывают массу времени и эмоциональной энергии в свои инвестиции, поэтому хотят, чтобы вы оставались с ними надолго.

— Значит, они переключились на других членов семьи?

— Верно. Если ты боишься за свою жизнь, то, в конце концов, можешь сдаться. Но если ты боишься причинить боль тому, кого любишь, ты будешь продолжать этот ритуал вечно.

— Это отвратительно.

— Да, они используют множество методов контроля сознания, разработанных ЦРУ. А потом анализируют результаты, чтобы определить лучшие методы. Всё это основано на голосах и самых популярных комментариях. Например, один опрос показал, что пяти часов сна достаточно, чтобы сохранять спокойствие, не испытывая при этом чрезмерного утомления. Так что теперь все спят по пять часов. Они как единый разум.

— Но как кто-то может просто забыть, кем он был, и присоединиться к новой семье?

— Ну, они, как правило, охотятся за уязвимыми группами населения. Бездомными, наркоманами, проститутками… Они предлагают что-то хорошее, например AppleWatch, а потом накачивают тебя наркотиками.

— Как «Ксанакс»?

— Именно. Через несколько недель твоя память превращатся в кашу. Затем они начинают ритуалы и заменяют твои воспоминания новыми. Это лишь вопрос времени, когда ты примешь свою новую реальность.

— И люди просто забывают свою прежнюю жизнь?

— Поэтому они проводят ритуал так часто, — сказала она. — Таким образом, ты тратишь каждую минуту своей жизни на мысли о ритуале, парализованный страхом перед тем, что случится, если ты его пропустишь. Постоянный страх влияет на остальную часть твоего мозга.

Тут я не мог с ней поспорить. Когда-нибудь у неё может быть большое будущее в этой профессии.

Я глубоко вздохнул.

— Элеонора, это тот самый мужчина с двумя ножами?

Я подошёл к столу и указал на Ноя.

Она бросила на него один взгляд и нахмурилась.

— Нет никакого мужчины. Вот что я пытаюсь сказать. Здесь только они.

— Кто именно? — спросил Фил.

— Подожди… — Она посмотрела на Фила. — Ты ещё не знаешь об Энн?

Я удивился. Было странно слышать, как девушка называет свою мать по имени.

— Ты хочешь сказать, что ваша мама замешана во всём этом?

— Она не моя мама. Они с Роуз — это целая операция.

— Что? — Я нахмурился. — Значит, ты и твой отец...

Фил неуверенно произнес.

— Мы — их инвестиции.

***

Было сложно осознать все то, что говорила Элеонора.

— Это невозможно. Я видел записи с камер наблюдения.

Она холодно рассмеялась.

— Да, это один из их любимых методов. Они называют это цифровой галлюцинацией. Почти у всех она настроена, потому что это устраняет любые сомнения, которые могут возникнуть у инвестиций. Вот, покажите мне одно из тех видео.

Я достал свой мобильный телефон и включил последнюю запись.

— Вот! Видите? — Она указала на комнату Роуз ещё до того, как мужчина вошёл.

— Что я должен увидеть?

— Книга, — сказала она. — «Большие надежды». Каждую ночь, когда на Анну нападают, Роуз читает эту книгу перед сном. Вот, смотрите.

Она достала телефон и стала листать, чтобы найти видео. Я с нездоровым интересом наблюдал, как Роуз открыла «Большие надежды» и в конце концов выключила свет.

— Метки времени каждый раз одинаковые. Оно зациклено. И всякий раз, когда Роуз получает ножевое ранение, на видео с Энн и папой всегда одно и то же. На форуме они все помогают друг другу редактировать ролики.

— Подожди минутку, — недоверчиво сказал я. — Фил, перед тем как на Энн напали, я попросил вас позвонить Роуз и она ответила, верно?

— Да. — Он кивнул.

— Во сколько это было?

Он достал телефон и пролистал список вызовов.

— 12:47 ночи.

Я перемотал видео с камеры наблюдения на 00:46 и стал внимательно смотреть. Прошла минута, прежде чем мужчина с двумя ножами вошёл в комнату Энн. Роуз крепко спала в своей комнате. Затем наступило 00:47. Именно тогда Фил разговаривал с Роуз.

Но на видео Роуз крепко спала.

— Какого чёрта?.. — вслух удивился я.

— Значит, тот человек с двумя ножами...

— Это вовсе не мужчина, — сказала Элеонора. — Это они обе. Просто надевают этот жуткий костюм, а потом закалывают того, кого не спасли во время ритуала.

— Это безумие! Зачем им резать друг друга? Почему бы просто не порезать кого-нибудь из инвестиций?

— Вы ведь знаете, что такое созависимость, верно?

— Да, конечно. Когда один человек испытывает нездоровую эмоциональную зависимость от другого, ответственность за его благополучие.

— И принимает эту зависимость за любовь, верно?

— Да. Итак, давай проясним. Они заставляют тебя чувствовать себя виноватым за то, что ты причиняешь им боль, хотя на самом деле это они причиняют боль себе? А потом они используют это чувство вины, чтобы заставить тебя «любить» их?

— Вот почему я записалась на приём. Я имею в виду, что понимаю, что со мной случилось, но я всё равно не могу избавиться от чувства вины. Это не то же самое, что шрамы от ножа. Это глубоко внутри меня. Как будто монстр сжимает моё сердце.

Я почувствовал, как во мне закипает кровь.

— Им это с рук не сойдёт. Давай сейчас же вызовем полицию. У нас есть всё необходимое, чтобы их посадить.

Элеонора покачала головой.

— У них у всех есть подробные полицейские планы. Этому посвящён целый подфорум. Им почти всегда всё сходит с рук, потому что это их слово против слова какого-нибудь бездомного с промытыми мозгами или наркомана.

— Разве полиция не может получить их IP-адреса или что-то в этом роде? — спросил я, всё больше раздражаясь. — Энн и Роуз когда-нибудь там писали?

— Да, — ответила Элеонора. — Именно так я и нашла этот форум. Я увидела его на компьютере Энн в ту ночь, когда позвонила в полицию. Она оставила его открытым, и я узнала всю нашу историю из «Диснея» в одном из их постов.

— Идеально! Можешь показать мне сообщение? Тогда полиция сможет найти IP-адрес.

Она странно посмотрела на меня.

— Там нет IP-адресов. Это даркнет.

Я стиснул зубы и повторил.

— Им это с рук не сойдёт.

— По крайней мере, мы в безопасности, — сказал Фил, обнимая Элеонору. — По крайней мере, с Элеонорой всё в порядке.

— Но они причинят боль кому-то ещё! Это лишь вопрос времени.

— Простите, доктор Харпер. — Элеонора покачала головой. — Не думаю, что мы можем это остановить.

Я на мгновение задумался и сказал.

— А что, если мы используем их же приёмы против них самих?

***

— Фил, к сожалению, мне нужно, чтобы за вами следили круглосуточно, — сказал я. — Я ошибся насчёт человека с двумя ножами, и теперь я вижу, что ваша семья в серьёзной опасности.

— Ч-что? — Фил запнулся. — Вы не можете меня запереть, я нужен своей жене.

— Мне просто нужно подержать вас у себя немного. Пока мы не проведём ещё несколько экспериментов.

— Нет! Больше никаких экспериментов. Пожалуйста.

— Здесь что-то другое. Думаю, вы были правы насчёт теории о демонах. Но я должен разобраться, чтобы ваша семья снова обрела покой.

— Нет! — воскликнул Фил. — Мы просто вернёмся к нашим ритуалам.

— Да, через несколько минут ритуалы возобновятся. Я собираюсь связать вам руки и отвести в безопасное место.

— Связать меня? Зачем?

— Так вы не сможете провести ритуал. Значит, я могу попробовать ещё несколько раз.

— Нет! — закричал Фил. — Вы не можете этого сделать! Вы же видели, что он с ними сделает!

— Не думаю, что он собирается причинять им вред. А теперь давайте — пойдём.

— Нет! — всхлипнул Фил. — Нет! Вы не можете так поступить!

Он продолжал рыдать и кричать в AppleWatch, пока мы не вышли из кабинета и не вернулись в вестибюль.

— Это было здорово, Фил, — тихо сказал я. — Знаешь, вы могли бы стать актёром.

— Спасибо, — ответил он. — Значит, теперь... они будут думать, что по-прежнему контролируют свои инвестиции, и будут ждать меня, а не кого-то другого?

— Верно, — сказал я. — И я могу продолжать следить за ними, пока мы не получим достаточно доказательств, чтобы отправить их в ФБР. Я действительно думаю, что мы можем собрать достаточно улик, чтобы началось серьёзное расследование.

— А как же Энн и Роуз? — спросила Элеонора.

— Сомневаюсь, что они будут продолжать причинять друг другу боль. Только если они знают, что это может продолжаться бесконечно.

— Нет, я имею в виду, что они придут к вам в офис. Они захотят знать, где он.

— Позвольте мне разобраться с этим. Я неплохо умею говорить людям то, что они хотят услышать, если знаю их мотивы. И благодаря вам теперь я их знаю.

Они оба кивнули.

— Фил, у меня есть ещё один вопрос, — сказал я. — Почему вы вообще пришли ко мне?

— На терапию?

— Да.

Он стыдливо опустил глаза.

— Энн предложила это, потому что после ухода Элеоноры я был готов покончить с собой. Я думал, что это потому, что Энн беспокоилась обо мне, но, видимо, она просто хотела убедиться, что её вторая инвестиция не умрёт.

Элеонора повернулась ко мне.

— Они, наверное, думали, что смогут обмануть и вас своими цифровыми галлюцинациями. Так бы вы подтвердили их историю, и у отца не осталось бы сомнений.

Я сильно прикусил губу от ненависти, что испытывал к этим людям.

Внезапно из-за стола послышалось движение.

— О боже, Ной. — Я поспешил к нему.

— Ч-что случилось? — спросил он в замешательстве.

— Ничего, — быстро ответил я. — Ты просто потерял сознание.

Он нахмурил брови и на секунду задумался.

—- Вы меня ударили.

Я фыркнул.

— Да, хорошо. Как бы то ни было, мы решили, что ты больше не представляешь угрозы.

Он скрестил руки на груди и пристально посмотрел на меня.

— Э-э, простите, что перебиваю, — сказал Фил. — Но я думаю, что мы с Элеонорой уйдём, пока не стало совсем поздно. Приюты обычно быстро заполняются.

— О нет. Пожалуйста, останьтесь у меня на какое-то время. Комнаты для гостей уже готовы. У меня довольно сложная система домашней безопасности.

Вот что происходит, когда вы работаете со сталкерами и людьми с тёмными личностными расстройствами.

— Я не знаю... — сказал Фил. — Я не хочу навязываться.

— Вы не навязываетесь. Я был бы рад, если бы вы остались. Можете спать весь день, а вечером я приготовлю большой праздничный ужин. Я готовлю лучшую репу, которую вы когда-либо пробовали.

— Репа? — Элеонора приподняла брови. — Фу.

— Доверьтесь мне, — улыбнулся я.

Фил и Элеонора переглянулись и обменялись взглядами, как отец с дочерью. Затем Фил кивнул.

— Мы с удовольствием. Спасибо.

Ной откашлялся. Его руки всё ещё были скрещены на груди.

— О, точно. Ной, прости, что ударил тебя.

Он продолжал пристально смотреть на меня.

— ... И прости, что назвал тебя глупым.

Парень не сдавался.

Я вздохнул и закатил глаза.

— Ной, не хочешь присоединиться к нам сегодня за ужином?

Наконец он расплылся в широкой улыбке.

— Потрясающе.

— Подожди минутку… — сказал я. — Почему твои звонки не доходили до Элеоноры?

— Я не знаю! — надулся он. — Я набрал номер, как вы учили меня на инструктаже. С +661 в начале.

Я громко вздохнул и закрыл глаза руками.

— Пять. Пять.

— А?

— Там +55, а не +66. Господи.

Значит, Ной всё-таки не был членом секты. Просто мультяшно глупый ассистент, который проявлял неуместный интерес к моим пациентам.

Честно говоря, я бы предпочёл Ноя из культа.

***

Люди всегда думают, что в моём доме холодно и темно, но на самом деле там довольно уютно — особенно на Рождество. Мне нравятся гирлянды, украшения, всё это. Это приятный контраст с моими унылыми днями.

Мы сидели за столом, а на заднем плане звучала «Joy to the World».

Рядом с нами ёлка сверкала сотнями золотых украшений и огоньков.

Радость всему миру, радость всему миру! Господь пришёл!

Я закрыл глаза и улыбнулся. Хорошая еда, хорошая музыка и хорошие люди. Если и есть какая-то цель в жизни, то это она и есть.

— Знаете, — сказал Ной с набитым ртом. — У меня было предчувствие, что это секта.

Глядя на то, как ест Ной, никогда не подумаешь, что это Фил и Элеонора были бездомными. Он уже съел третью порцию.

И Небеса, и природа поют!

— Ты думал, что это демон, — огрызнулся я.

— Да, но это была моя третья догадка. До этого были мафия и секта.

— Ладно, — проворчал я.

— Элеонора, пожалуйста, убери телефон за ужином, — сказал Фил.

Я оглянулся и увидел, что она что-то печатает.

— Подожди, посмотрите-ка! — сказала она. — Они снова написали на форуме.

Радость всему миру, Спаситель правит!

Я наклонился вперёд, желая услышать больше.

— Энн и Роуз?

— Да. Они написали о том, что папу принудительно поместили в психиатрическую лечебницу и что он не может совершать свои ритуалы. Они спросили, стоит ли им продолжать притворяться и причинять друг другу боль, пока его не выпустят.

— Кто-нибудь ответил? — спросил Фил.

— Куча людей! — сказала она. – Они сумасшедшие… В первом комментарии говорится, что лучше получить несколько ударов ножом сейчас, чем начинать всё сначала с новыми инвестициями, потому что новые инвестиции всё равно несколько раз нарушат ритуал. Другой говорит, что нужно продолжать в том же духе, потому что подопечный, вероятно, захочет увидеть новые раны, когда выйдет. А потом этот парень написал: «Похоже, он всё ещё любит тебя. Я бы продолжил, если бы мог. Сними на видео, чтобы показать ему, когда он выйдет. Он будет чувствовать себя таким виноватым, что больше никогда тебя не бросит».

— Это безумие. — Фил покачал головой. — Элеонора, пожалуйста, убери телефон. Доктор Харпер приготовил для нас этот прекрасный ужин.

Пусть зазвучат ангельские голоса!

— Это безумие, — сказала она, откусывая кусок стейка. — Все говорят им, чтобы они продолжали. Я серьёзно думаю, что они просто будут продолжать наносить друг другу ранения бесконечно.

— В этом-то и суть, — пробормотал я себе под нос, накладывая на тарелку немного картофеля.

Да, я написал все эти комментарии. И ещё несколько.

Как я уже говорил, месть — это мелочно. Но иногда правосудию нужен небольшой толчок в правильном направлении.

Он правит миром с истиной и благодатью!

— Ной, не мог бы ты передать мне репу?

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Худокормова Юлия специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я выглянул из кабинета.

— Ной, что у меня с расписанием?

Он достал айпад.

— Э-э… К вам записаны ещё два пациента, Дон Халверсон…

— Ной, мы уже это обсуждали, — нетерпеливо сказал я. — Я не запоминаю имена. Помню только проблемы. Пожалуйста, зачитай из колонки B.

— А, точно, — сказал он, просматривая экран. — Э-э… Парень, который намеренно заразил ВИЧ восемь человек.

— А другой?

— Бездомный ребёнок, сбежавший из секты. — Когда он произнёс эти слова, то удивлённо приподнял брови. — Боже, док…

— Добро пожаловать в чудесный мир бесплатной работы, Ной, — улыбнулся я. — Пожалуйста, перенеси их на следующую неделю. Мне понадобится больше времени с текущим пациентом.

Оба они казались мне интересными, но у бездомного парня, вероятно, были галлюцинации из-за наркотиков, а ВИЧ-инфицированный был под надзором суда, так что в ближайшее время он не причинит вреда другим людям. Сейчас всё внимание следовало уделить Филу.

Вернувшись в кабинет, я и увидел, как Фил и Энн обнимаются. Должно быть, это была самая измученная пара, с которой я когда-либо работал.

— Энн, — мягко начал я. — Теперь, когда я увидел следы телесных повреждений, я должен сообщить об этом в полицию. Вы понимаете это?

— Нет! — закричали они оба одновременно.

— На самом деле это не вопрос выбора…

— Вы не можете, — сказала Энн. — Именно поэтому мы здесь. Если мы обратимся в полицию, он убьёт Фила.

Я наклонил голову.

— Откуда вы можете это знать?

— Из-за Элеоноры, — ответил за неё Фил.

— Элеонора?

— Наша дочь, — тихо сказал Фил. — У неё было то же самое… то же самое заболевание, что и у меня.

— ОКР?

— Это не обсессивно-компульсивное расстройство! — возразил он. — В прошлом месяце Элеонора обратилась в полицию, и тот мужчина с двумя ножами…

Энн взяла его за руку.

— Он убил её через неделю после того, как полиция покинула наш дом, — заикаясь, произнёс Фил. — Мы никогда не видели его таким злым. Он ударил её восемь раз ножом и утащил в лес.

Во что, чёрт возьми, я ввязался?

— Давайте сделаем шаг назад, — сказал я. — Фил, вы помните, когда начался этот ритуал?

— Три года назад. Мы взяли Элеонору с собой в Диснейленд, и всё, что мы помним — это как мы просыпаемся и слышим, как он говорит нам с Элеонорой, что мы должны выполнять ритуал каждый день, с 4 утра до 11 вечера, или он причинит вред нашей семье. Было три правила: никаких копов, никаких больниц и никакого недосыпания. Сначала мы подумали, что это какая-то глупая шутка, поэтому не стали проводить ритуалы, но потом он появился ночью…

— Вы хоть представляете, что означает этот ритуал? — спросил я. — Любовь первая, любовь вторая, что-то в этом роде?

Он кивнул.

— Она — Любовь Первая, — он указал на Энн. — Её сестра — Любовь Вторая. Если я пропущу кого-то из них, они будут наказаны этой ночью.

— Подождите, её сестру тоже резали?

— Да, — прошептала Энн. — Она живёт с нами. И у неё на два шрама больше, чем у меня.

— Сколько их у вас? — спросил я.

— 14.

Фил стыдливо опустил голову. Но, по моим расчётам, он был настоящим героем.

12 ритуалов в час, 19 часов в день, 365 дней в году, в течение 3 лет.

249 660 ритуалов. И он промахнулся всего 14 раз.

Вероятность успеха составляет 99,995%.

— А как насчёт «извините, что беспокою вас»? — спросил я. — Что означает эта часть?

Он покачал головой:

— Понятия не имею.

Некоторое время мы сидели молча, и я просто недоверчиво смотрел на свой блокнот.

Затем снова заговорил Фил.

— Вы должны нам помочь, — умолял он. — Мы перепробовали всё, но он всегда наблюдает. Я не думаю, что он человек. Я думаю… Я думаю, что он может быть демоном или призраком.

Я постарался скрыть усмешку. Да, я не верю в эту чушь. Для меня это кодовые слова, обозначающие «гиперактивность миндалевидного тела», что является ещё одним аспектом ОКР. Мне нравится думать, что у каждой загадки есть практическое объяснение, и оно находится здесь, на планете Земля.

— Значит, ваша дочь — Элеонора, должна была проводить тот же ритуал, иначе случилось бы то же самое?

Они кивнули.

Больше не было смысла притворяться, что я что-то пишу в своём блокноте. Я понятия не имел, что происходит.

Отец, мать, ее сестра, дочь. Отец и дочь должны проводить 5-минутный ритуал, иначе всезнающий сталкер зарежет мать и сестру.

Я не знал, что хуже. То, что они отказались вызывать полицию из-за этого преследователя, или то, что я собирался с этим смириться.

— Фил, мне нужно быть с вами честным, — сказал я. — Учитывая тяжесть вашего обсессивно-компульсивного расстройства, я подозреваю, что у вас также может быть сопутствующее расстройство множественной личности.

— Расстройство множественной личности?

— Диссоциативное расстройство личности. Возможно, вы и есть одновременно тот человек с двумя ножами и его жертва.

— Боже мой, может, вы перестанете ставить диагнозы людям с психическими расстройствами и выслушаете нас? – сердито сказала Энн. – У нас есть записи с камер наблюдения, мы установили их по всему дому. Это не Фил. Это какой-то… злой дух.

— У вас есть видео? — с любопытством спросил я. — Можно их посмотреть?

Надеюсь, мы сможем раз и навсегда положить конец этим сверхъестественным разговорам.

Она кивнула и достала телефон.

— Это с прошлого года, — сказала она, протягивая мне телефон. — Фил случайно сказал «Любовь моя» вместо «Любовь первая, любовь вторая».

Я просмотрел запись — сразу четыре картинки. В хозяйской спальне Фил и Энн легли в постель. В гостевой комнате сестра Энн читала книгу в постели, прежде чем выключить свет. В комнате Элеоноры юная девушка печатала на ноутбуке, прежде чем наконец уснуть. У главного входа в дом не было никаких признаков жизни.

Потом я просто ждал. Фил несколько раз повторил свой ритуал на диване, пока я продолжал смотреть.

Долгое время ничего не происходило. Я не был уверен, что что-то упустил.

И тогда я увидел.

Мужчина в полном боевом обмундировании вошёл в спальню сестры. В каждой руке у него было по мясницкому ножу.

Я далеко не любитель ужасов, и, признаюсь, вздрогнул. Мне хотелось крикнуть и предупредить её.

А затем с хирургической точностью он поднял один из ножей и вонзил ей в живот.

Девушка вскочила с кровати и закричала, и в этот момент из кадра вышел мужчина с двумя ножами. Остальные вскочили с кроватей и побежали в её комнату, но я был занят тем, что смотрел на входную дверь.

Никто так и не вышел.

Господи Иисусе. Это видео всё изменило. Я много раз ошибался, но никогда не ошибался настолько. Можно ли вообще диагностировать у Фила ОКР, если его страхи были полностью рациональными?

Я вернул телефон Энн.

— Это ужасно. Мне так жаль, что…

— Любовь первая, любовь вторая. — Фил снова начал свой ритуал. – Извините, что беспокою вас.

По какой-то причине эта последняя фраза действительно заставила меня почувствовать себя неловко. Что-то в том, как Фил прошептал её своим низким голосом, — это даже не было похоже на него.

Он нажал кнопку на своих Apple Watch и снова посмотрел на нас.

— Вот как вы отслеживаете 5-минутные интервалы?

Он кивнул:

— Вибрирует за 30 секунд до начала. Затем громкий сигнал через 20 секунд. И через 10 секунд еще раз.

Я покачал головой. Что это была за жизнь?

— Мне очень жаль, что я в вас усомнился. Должно быть, это ад для всех вас.

— У нас есть видео с Элеонорой, — сказала Энн сквозь слёзы. — То самое, где он забрал её у нас.

Я прикусил губу и вновь взял телефон.

В течение следующих нескольких минут я наблюдал, как их семья снова укладывалась спать. А потом, ближе к ночи, мужчина появился снова. На этот раз он вошёл в комнату Элеоноры и зажал ей рот. Девочка яростно вырывалась, но никто в доме не слышал её. Затем он начал наносить ей удары ножом — так, будто наказывал её. В конце концов её тело обмякло, и он потащил его вниз по лестнице, через входную дверь.

Выключив телефон, я сунул его обратно Энн, как будто на нём было какое-то проклятие, которое могло передаться мне. Что на меня нашло?

— Вы обыскали весь дом, верно? — спросил я. — Потому что он, похоже, не входил и не выходил из дома.

— Естественно, — сказал Фил. — Говорю вам, он не человек.

Я откашлялся.

— Полностью понимаю ваши выводы, но я изучаю естественные науки. Не возражаете, если мы попробуем мой способ — научный метод? Всего несколько контролируемых экспериментов. А если это не сработает, вы можете обратиться к медиуму или охотнику за привидениями.

— Эксперименты? — нервно спросил Фил.

— Я бы хотел получить доступ к вашей системе видеонаблюдения, — сказал я. — Думаю, у него тоже есть доступ, поэтому он может наблюдать за каждым вашим ритуалом. Поэтому я хочу находиться с вами в изолированной комнате, пока мы пробуем различные комбинации вашего ритуала. Если этот человек не знает, выполняете ли вы ритуал или нет…

— Он всегда знает! — возразил Фил. — Он причинит боль.

Энн крепче сжала его руку.

— Мы сделаем это.

— Что?

— Пожалуйста, Фил, — сказала она. — Мы должны что-то предпринять. Я больше так не могу.

Мужчина глубоко вздохнул и кивнул.

— Так что же вам от нас нужно?

— Фил, я бы хотел, чтобы вы остались со мной в этом кабинете на следующие пару дней. Я принесу одеяла для дивана. Энн, нужно, чтобы вы и ваша сестра вели себя так, будто дома всё в порядке, даже в отсутствие Фила. И если заметите что-то неладное, пожалуйста, позвоните мне.

Оба с опаской кивнули.

Ответив ещё на несколько вопросов, я проводил Энн из своего кабинета.

— Ной, ты не мог бы задержаться на несколько вечеров? Я заплачу тебе за сверхурочную работу.

Мне было нужно, чтобы кто-нибудь присмотрел за дверью и убедился, что никто не подслушивает.

— Конечно, доктор Харпи.

Я уставился на него.

— Харпер. Харп — грубая, вспыльчивая женщина.

Он покраснел.

— Ой, точно.

***

Эксперимент №1: Выполнение ритуала

Сначала мне нужно было установить базовый уровень. Что произойдет, если Фил будет успешно проводить ритуал каждые 5 минут в моем кабинете, а смотреть на это буду только я и больше никто?

Вот чем мы занимались до конца дня и вечером. Я просто сидел напротив Фила и смотрел, как он каждые пять минут совершает свой ритуал.

Он делал это с таким чувством долга и целеустремлённости. Это было одновременно и тревожно, и вдохновляюще.

Наконец, часы показали 11 вечера, и я включил камеру видеонаблюдения на своём ноутбуке. Энн и её сестра легли спать, и до конца ночи ничего не происходило.

Завтра мы сделаем всё ещё интереснее.

***

Эксперимент №2: «Забудь о любви»

— Сегодня мне нужно, чтобы вы исковеркали «Любовь первая».

Фил с несчастным видом посмотрел на меня.

— Пожалуйста…

— Он не причинит вреда Энн, — ободряюще сказал я. — Он никак не может знать, что вы промахнулись, не говоря уже о том, кого вы пропустили. В этой комнате только мы вдвоём.

Он глубоко вздохнул и кивнул.

Но в течение следующих восьми ритуалов он продолжал говорить всё правильно.

— Фил, я обещаю, что со всеми всё будет в порядке. Разве вы не хотите спасти Энн из этого ада?

Он посмотрел на меня и закрыл глаза.

— Хорошо.

Мы подождали ещё пять минут, пока его Apple Watch не замигали, и я в предвкушении подался вперёд.

— Любовь третья, любовь вторая. Извините, что беспокою вас.

Он упал на диван и разрыдался.

— О боже, — сказал он. — Я снова её обрек.

— Вы помогаете ей. Значит, больше не нужно будет так жить. - Сказал я в попытке ободрить.

Он продолжал правильно выполнять ритуалы до конца дня и вечером. Затем я вернулся к камере наблюдения и посмотрел, как Энн и её сестра выполняют свои вечерние ритуалы. Фил отказался смотреть.

Они уснули, и ничего не случилось. Я так и знал. Этот человек не был всеведущим. Он просто смотрел запись с камеры наблюдения.

Но потом краем глаза я заметил, что в видео Энн что-то изменилось.

Это был он.

Какого черта!

Я схватил телефон и позвонил Энн на мобильный. Она не ответила.

— Чёрт! — Прошептал я.

— Что происходит? — спросил Фил.

— Позвоните сестре Энн! Сделайте это сейчас же!

Я смотрел видео, пока мужчина механически шёл к постели Энн.

— Он здесь, — услышал я голос Фила. — Он идёт к Энн.

Он закончил разговор, не сказав больше ни слова.

— Почему вы повесили трубку?

— Бесполезно, — обречённо сказал Фил. — Его не остановить.

Мое сердце бешено билось, я снова переключился на видео, когда мужчина подошёл ближе.

— Проснись, Энн… - Я уставился на экран и прикусил губу. – Убирайся оттуда.

А потом мужчина вонзил нож в бедро Энн.

— Какого чёрта! – Я пнул мусорное ведро через всю комнату. — Откуда он узнал?

— Мы всё время пытались вам сказать… Он не человек, — сказал Фил.

Я покачал головой и вышел из комнаты.

— Ной! — рявкнул я. — Когда я вчера разговаривал по телефону со школой, кто-нибудь заходил в мой кабинет или выходил из него?

— Нет, док. — Он покачал головой, широко раскрыв глаза. Он никогда раньше не видел меня таким.

— Откуда он узнал? — повторил я себе под нос, поворачиваясь к своему кабинету.

Затем Ной снова заговорил:

— Может быть, он, действительно, является демоном?

Я развернулся.

— Ты… ты подслушиваешь наши сеансы?

Он побледнел.

— Э-э… совсем чуть-чуть.

— Ной… — Я потер пальцами глаза. — Тебе нужно пойти домой.

— Да ладно вам! У меня есть опыт в психологии.

— Ты же изучал психологию в колледже! — раздражённо сказал я. — У меня нет на это времени.

— А что, если он действительно демон? — спросил Ной. — Разве мы не должны…

— Он не демон! — рявкнул я, поворачиваясь к своему кабинету. — Кто-то слушает нас.

И тут меня как громом поразило.

О боже мой.

Я поспешил обратно в офис и подошёл к Филу.

— Фил, мне так жаль, что я подвел вас. Мне нужно приготовить нам ужин. Я сейчас вернусь.

Прежде чем он успел ответить, я приложил указательный палец к его губам и потянулся к его Apple Watch. Я расстегнул металлический ремешок и осторожно снял часы с его запястья, положив их на стол так, чтобы не издать ни звука.

Я убрал палец с его губ и жестом пригласил его выйти из кабинета.

Он так и сделал.

— Что происходит? — прошептал он, когда мы вошли в вестибюль.

— Думаю, кто-то прослушивает ваши часы, — тихо сказал я. — Вы носите их с собой повсюду, верно?

— Да. — Он кивнул. — Весь день, каждый день.

— О-о-о… — Ной серьёзно кивнул, сидя за своим столом.

Я слегка ударил его по голове блокнотом.

— Это не демон.

— Но кто будет слушать? — спросил Фил.

— Я не знаю, — ответил я. — Но мы выиграли немного времени. Он думает, что вы один в моём кабинете, и вам не нужно проводить свой ритуал до утра, так что у нас есть около трёх часов, чтобы выяснить, кто это делает.

— Но как? — спросил Фил. — Как мы можем это выяснить?

— Я всё это время играл в детектива и забыл о своей настоящей работе, — сказал я. – Фил, мне нужно знать о вашем прошлом.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Перед ритуалом. Кем вы были? Какой была ваша жизнь? Были ли у вас враги… бывшие, с которыми вы не ладили, неудачные сделки?

— Или займы у мафии… — серьёзно сказал Ной.

Я уставился на него.

— Я не помню. — Фил покачал головой. — Я не помню ничего до поездки в Диснейленд. Мы очнулись в каком-то оцепенении. Было такое ощущение, что нас накачали наркотиками.

— Вы ничего не помните о своей жизни до этого?

Он покачал головой.

Я на мгновение задумался, а потом спросил:

— Вас когда-нибудь гипнотизировали?

Он приподнял брови.

— Как в тех местах, где фокусники заставляют тебя делать забавные вещи?

— Нет, это сценический гипноз. В терапии мы используем его, чтобы успокоить пациента и достичь более глубокого состояния сознания. Вы по-прежнему полностью контролируете свой разум и тело. Некоторые называют это псевдонаукой, но я видел, как с его помощью несколько пациентов вернули утраченные воспоминания.

— Я попробую всё, что угодно.

— Отлично, — сказал я. — Это не совсем идеальная обстановка, но у нас нет времени на роскошь, так что придётся обойтись тем, что есть. Ной, можешь приглушить свет?

Он нетерпеливо вскочил с места и выключил лампы. Затем снова сел за стол.

Я посмотрел на него и указал на входную дверь.

— Выходи.

— Да ладно, позвольте мне остаться! — сказал он. — Я не доставлю вам хлопот.

— Ной…

— Всё в порядке, — тихо сказал Фил. — Я не против.

Ной широко улыбнулся ему. Я закатил глаза и повернулся к Филу.

Мы сели на стулья в комнате ожидания, и я начал гипнотическое внушение. Это делается не с помощью раскачивающегося маятника, как в кино. Обычно я начинаю с постепенного расслабления, но у нас было всего несколько часов до того, как Филу нужно было снова приступить к своим ритуалам, так что быстрый метод Элмана, вероятно, был лучшим вариантом.

— Я хочу, чтобы вы закрыли глаза, а потом представили, что ваши глаза слишком устали, чтобы оставаться открытыми… — тихо сказал я. — Как будто вы не спали несколько дней и наконец-то голова коснулась подушки… Наконец-то можно расслабиться и отдохнуть… Ваши сны начинаются очень быстро… Чем сильнее вы пытаетесь открыть глаза, тем сильнее они закрываются…

Он закрыл глаза, и мы ещё несколько минут шли по этой тропинке.

— Теперь, когда я опущу вашу левую руку на колени, вы погрузитесь в себя в десять раз глубже…- Я осторожно поднял его левую руку, затем медленно опустил её ему на колено. Он слегка покачивался из стороны в сторону.

Мы сделали то же самое с его правой рукой, а затем начали считать облака.

— С каждым облаком, уносимым ветром, вы погружаетесь в более глубокое состояние… С каждым разом всё глубже и глубже…

Ещё через несколько минут я убедился, что Фил вошёл в гипнотическое состояние. Это было удачно. Многие люди не поддаются гипнозу, потому что их логический ум слишком занят попытками доказать, что это не так.

Я один из таких людей.

— Итак, Фил, — сказал я спокойным тоном. — Что вы можете рассказать мне о своём детстве?

Он сделал глубокий вдох:

— Я не помню.

— Ничего страшного, — медленно проговорил я. — А как же поездка в Диснейленд с дочерью Элеонорой?

Его лицо расплылось в печальной улыбке.

— Я любил Элеонору.

— Она показалась мне очень особенным человеком. Какой у неё был любимый аттракцион в Диснейленде?

Он слегка покачнулся.

— Я не помню.

Это было необычно для гипноза. Обычно пациенты более восприимчивы к вопросам.

— А как же ритуал? Вы знаете, что значит «извини, что побеспокоил тебя»?

Он отрицательно покачал головой.

— Не могли бы вы попробовать провести для нас ритуал прямо сейчас, Фил?

Он кивнул.

— Любовь первая, любовь вторая. Извините, что беспокою вас.

Его голос снова стал низким и хриплым, когда он произнёс это последнее предложение.

— Можете сделать это ещё раз?

— Любовь первая, любовь вторая. Извините, что беспокою вас.

— Теперь осталась только последняя часть?

— Извините, что беспокою вас. — Он повторил это тем же низким голосом.

— Опять?

— Извините, что беспокою вас.

— Еще?

— Извините, что беспокою вас, — сказал он. — Но не могли бы вы дать немного денег ветерану и его маленькой девочке?

Он протянул мне руку.

Я на мгновение уставился на него. Ветеран и его маленькая девочка…? Мелочь на сдачу?..

Фил раньше был бездомным или что-то в этом роде?

А потом у меня заколотилось сердце.

Срань господня.

— Ной, — прошептал я. — Тот новый пациент, которого я просил вчера перенести…

Он нахмурился:

— Тот чувак, который заразил людей ВИЧ?

— Нет, тот бездомный парень, который утверждал, что сбежал из секты. Как звали этого пациента?

Он достал свой iPad и начал торопливо листать.

— Бездомный ребёнок, сбежавший из секты, — сказал он.

Я недоверчиво уставился на него.

— Имя, Ной! — сказал я. – Столбец А.

Он провёл пальцем ещё раз, и его лицо застыло, освещённое экраном айпада.

— Ух ты…

— Ради всего святого, как его зовут?

— Элеонора, — прошептал он. — Её зовут Элеонора.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Худокормова Юлия специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

— Любовь первую. Любовь вторую…

Фил приложил руку к сердцу, потом показал один палец, следом второй. Затем склонил голову и прошептал последнюю фразу.

— Извините, что вас я беспокою...

В своем блокноте я закончил рисовать тот заострённый символ «S», который мы все рисовали в старших классах. На самом деле я никогда ничего не записываю, но это успокаивает пациентов, давая надежду, что я «разбираюсь в этом».

— Как часто вы совершаете этот ритуал, Фил? — спросил я.

Он поднял глаза.

— Каждые пять минут.

У него была неухоженная борода и обветренное лицо, из-за чего он казался намного старше, чем был на самом деле.

— Пять минут? — переспросил я, стараясь не показывать своего удивления. Это было необычно даже для пациента с тяжёлым обсессивно-компульсивным расстройством. — Вы чувствуете облегчение после завершения ритуала?

— Никогда.

— Чего вы боитесь, что случится, если вы не проведёте ритуал?

Он закрыл глаза и покачал головой.

— Фил, вы можете мне рассказать, — ободряюще сказал я. — Для этого мы здесь.

Мужчина сделал глубокий вдох.

— Тот… тот человек с двумя ножами.

Боязнь смерти или убийства был одним из самых распространённых проявлений ОКР. Но, конечно, я не хотел преуменьшать его страх, который был очень реален для него.

— Звучит пугающе, Фил. Можете рассказать мне об этом человеке подробнее?

Он сглотнул.

— Если я пропускаю ритуал, он приходит посреди ночи. И он... он...

— Всё в порядке, — мягко произнес я. — Я не хочу вас расстроить.

Я повернулся к его жене, которая с тревогой поглаживала колено мужчины.

— Энн, как это повлияло на вас? Наверное, тяжело видеть, как страдает ваш муж. Вы, видимо, переживаете каждый день, особенно когда он на работе или в командировке?

— Он никогда не выходит из дома, — тихо сказала она. — Он впервые за три года вышел на улицу. Всё это время он был на инвалидности. Он так напуган. И...

Мой новый помощник - Ной, открыл дверь.

— Ной, у меня пациент.

— Простите, это из школы. — Он покраснел. — Они сказали, что это срочно. Они хотят поговорить о суде над Эммой.

— Извините, я сейчас вернусь.

Когда я вышел из кабинета, Ной стоял в дверях и смотрел на Фила и Энн. Видимо, он ничему не научился на вводном инструктаже. Но сейчас у меня не было времени разбираться с ним.

Выйдя, я ответил на звонок. Школа хотела, чтобы мной были даны показания в пользу Эммы, что я и так планировал сделать. У меня сложилось впечатление, что они больше беспокоились о том, что я попытаюсь обвинить школу в отместку за увольнение.

Но месть — это мелочно, особенно если на кону будущее ребёнка.

Закончив разговор, я вернулся в кабинет.

— Простите, что прервал, — сказал я, усаживаясь на своё место. — Итак, у меня есть хорошие и плохие новости. Плохая новость в том, что вы, похоже, страдаете от тяжёлой формы обсессивно-компульсивного расстройства. Хорошая новость в том, что вы пришли за помощью, а ОКР хорошо поддается лечению.

Фил наклонился вперед.

— Вы можете мне помочь?

— Да, — уверенно сказал я. — Я не большой поклонник лекарств, но думаю, что антидепрессанты могли бы помочь снять напряжение, пока мы не начнём практиковать осознанность и психотерапию. Через несколько месяцев эти ритуалы останутся в прошлом. Вся моя команда здесь, чтобы помочь вам.

Я не хотел слишком быстро отправлять его к своим коллегам, но это был довольно классический случай ОКР, и казалось, что мои ресурсы лучше потратить на пациентов с более необычными проблемами.

Фил покачал головой.

— Нет.

— Простите, что?

— Нет, я не могу принимать лекарства. Я не могу прекратить ритуалы.

— Конечно, можете, — сказал я. — Именно поэтому мы здесь.

— Нет, — снова сказал он. — Иначе он сделает это снова.

К этому моменту я уже немного расстроился.

— Фил, дело в том, что...

— Покажи… — сказал Фил своей жене.

Она поморщилась и слегка покачала головой.

— Пожалуйста, — взмолился Фил. — Покажи.

Энн закрыла глаза и приподняла рубашку.

Её тело было покрыто как минимум десятком шрамов от ножевых ранений.

Прежде чем я успел среагировать, Фил снова приложил руку к сердцу.

— Любовь первую. Любовь вторую…

Господи Иисусе. Неужели уже прошло пять минут?

— Извините, что вас я беспокою…

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Худокормова Юлия специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

— Что теперь? — первой нарушила молчание Беша, ее голос дрожал.

Я ожидал, что Карл что-нибудь ответит, однако…

— Теперь, — будто со стороны услышал я свой голос, полный холодной ярости, — Теперь мы убьем каждого чертового жука. До последнего.

— Черт возьми, точно! — произнес голос, который я не узнал. В напряжении боя мы совершенно забыли о пятерых шахтерах в задней части пещеры.

Трое женщин и двое мужчин, которым было не более двадцати лет, смотрели на нас в шоке. Они были слишком поражены, чтобы присоединиться к недавней борьбе, но все они отчаянно хотели выбраться отсюда. И хотя они были слабы, мы знали, что, обменявшись знаниями и опытом, новые пленники будут сражаться до последнего. Не было никаких шансов убедить их позволить нам сразиться с жуками в одиночку.

Мы расположились в горящем оранжевом свете факелов и ярком белом свете фонарей, постоянно следя за входом в пещеру-рудник, и разговаривали. Здесь находилось восемь рабов, гораздо меньшая группа, чем была наша. Никто из них не пробыл здесь больше нескольких месяцев. Беша заметила, жуки, с которыми мы дрались, были меньше. Не намного, но это было заметно. Эта колония жуков, должно быть, была моложе нашей.

Шахтеры предполагали, что здесь всего около тридцати жуков. Ближе к двадцати пяти, теперь, когда мы убили нескольких. Роза, шестнадцатилетняя немецкая девушка, каким-то образом могла различать их, хотя для меня они все выглядели одинаково. Она даже дала им имена, такие как Темный Коготь, Блестящая Крышка и Изогнутый Зуб. Мы дали ей бумагу и карандаш, Роза записала все имена и вычеркнула пять из них. Осталось двадцать четыре. Конечно, мы не могли знать, сколько жуков может быть точно, ведь она могла видеть не всех из них.

Я спросил, где могут быть остальные трое рабов. Мартин, словак, сказал, что они не видели, куда их увели, но, вероятно, в кузницу, которая охранялась двумя инсектоидами, подоспевшими на помощь. Поэтому мы с Бешей направились к кузнице, нашли этих троих, все еще работающих, и вернули их обратно. На пути мы больше никого не встретили.

Итого одиннадцать человек, трое из которых мы — имеющие больший опыт и не ослабленные условиями рабства. Наши восемь новых рекрутов выбрали себе оружие из кирок, молотов и моих запасных серпов. Мы немного поели и выпили (“Не слишком много,” — сказал Карл освобожденным, — “ваше тело не привыкло к этому”), а затем молча направились по длинному, широкому туннелю к главной пещере. Если мы поторопимся, то, возможно, застанем оставшихся инсектоидов врасплох.

В тусклом свете далеких факелов рабского рва мы рассмотрели четыре или пять жуков, бродящих вокруг и занимающихся тем, чем жуки-рабовладельцы занимаются, когда поблизости нет рабов, которых можно мучить. Все собрались в круг, чтобы обсудить возможные тактики, постоянно настороженные из-за отличного слуха жуков. И пока мы обсуждали наши варианты, их преимущества и недостатки, Борс, мальчик из Иордании, просто сказал: “А что насчет галереи?”

Беша, Карл и я посмотрели на него с удивлением, хотя и не могли видеть выражения лиц друг друга.

— Какая галерея? — прошептал Карл.

— Галерея над входом в их логово, — Борс указал вверх. — Вы могли бы оттуда стрелять в них из ружей.

Я поднял голову и смог разглядеть, о чем говорил парень. Что-то вроде балкона тянулось вдоль четверти стены пещеры на противоположной от нас стороне, где-то метров на 10 выше. Если такое и существовало в нашем старом “доме”, никто из нас этого не заметил.

Через несколько минут был готов новый план. Мы собирались обойти край пещеры, войти в логово насекомых и попытаться незаметно подняться к этой “галерее”, как ее назвал Борс. Карл, который два дня назад при разведке уже бывал у входа, повел нас. В абсолютной тишине, стараясь не дышать и даже желая приглушить свои запахи, иногда замирая, если инсектоид выглядел так, будто собирается приблизиться, мы миновали около 100 метров за долгие полчаса. Жуков можно было заметить только тогда, когда они щебетали или двигались перед факелом, мы же двигались в абсолютной тишине и темноте.

Вход — высокий, широкий, прямоугольный проем в стене пещеры — был так же темен, как и все здесь. Каким-то чудом нам удалось добраться туда незамеченными. Карл нащупал стену и повел нас в “комнату” по левую сторону. Тихо войдя туда, Карл достал одну из своих светящихся палочек.

Насколько можно было судить, мы оказались в пещере для хранения инструментов — кубе, выдолбленном в скале, едва достаточном для того, чтобы всем нам поместиться. Деревянные столы, явно сделанные человеком, стояли вдоль стен, а на этих столах — всевозможные странные инструменты. Я едва мог угадать назначение большинства из них, а некоторыми даже не представлял, как жук мог управлять. Но мне было все равно, если честно. У “комнаты” был только один вход. Пока ни одному инсектоиду не понадобился инструмент, мы здесь в безопасности, и небольшая группа может исследовать остальную часть комплекса.

На этот раз мы с Карлом бесшумно двигались по пещерам при тусклом свете светящейся палочки, в то время как Беша осталась с остальными. Мы нашли еще пару “комнат”, где хранилось различное оборудование; в одной из них мы обнаружили явно человеческие артефакты, такие как часы, кредитные карты и мобильные телефоны. Отметили это место как условно-безопасное, чтобы потом провести через него выживших.

Длинный коридор вел мимо этих “комнат” к перекрестку. Сначала мы выбрали левую тропу. В жилой зоне время от времени встречались участки какого-то мягко светящегося мха. Света едва хватало, чтобы различать контуры, но зато можно было обойтись без светящейся палочки. Вскоре мы подошли к открытому помещению справа и осторожно шагнули внутрь.

Я замер. Не могу говорить за Карла, но мое сердце упало куда-то в живот. Тусклый свет мха в “комнате” отражался зелеными бликами от блестящих панцирей примерно дюжины жуков. Мы с Карлом стояли неподвижно, казалось, целую вечность, пока я не почувствовал легкий толчок в плечо. Очень осторожно, очень медленно, я отступил из пещеры, и мы вернулись к перекрестку.

Шепотом мы обсудили увиденное. Инсектоиды лежали на земле, на том, что выглядело как колыбель из высохших листьев и мшистой подстилки. Я вспомнил предположение Ниды о том, что жуки такого размера будут тратить огромное количество энергии при любой активности, и что они должны спать гораздо больше, чем люди. Карл высказался, что если в пещерах действительно всего около тридцати инсектоидов, то, похоже, только половина или треть из них бодрствовали в одно время. Мы решили оставить их в покое на данный момент и продолжить исследование.

Прокравшись по коридору мимо спальной зоны, мы подошли к еще одной небольшой “комнате”, как раз перед тем, как коридор поворачивал налево и начинал подниматься. Мы предположили, что это приведет нас к галерее, но решили проверить пещеру, прежде чем продолжить путь.

В этой “комнате” было немного больше мха. Я мог разглядеть лицо Карла и гладкие круглые стены пещеры, которая была всего около шести метров в диаметре. В центре находилась приподнятая платформа, примерно на уровне пояса человека. По какой-то причине в голову пришла мысль о купели для крещения. Мы медленно подошли к ней.

На платформе находилась каменная чаша, шириной около сорока сантиметров, наполненная водой. Вода, казалось, отражала больше света, чем ей полагалось. И когда я заглянул в нее, я не увидел своего отражения.

Я увидел лицо кого-то другого.

Ей было около 20 лет, с бледной веснушчатой кожей и кудрявыми волосами. Девушка была мне незнакома. Я спросил Карла, что он видит, оказалось — то же самое. Затем он указал на другую платформу, маленький столик. На нем лежало несколько кусочков мела и около дюжины плиток; на верхней плитке был рисунок той самой девушки, которую мы видели в чаше.

Вот оно! Мое сердце забилось быстрее. Вот как они нас ловят. Я не мог понять, как это работает, но они использовали эту чашу или подобные ей, чтобы искать нас, отмечать и приводить сюда. Плитки, должно быть, были частью этого — возможно, они видели много людей в чаше и рисовали только тех, кого решили похитить. Я прошептал с волнением: “Мы могли бы уничтожить чашу и остановить хотя бы это жучье гнездо от того, чтобы приводить сюда кого-либо!”

Карл отверг эту идею. Для жуков было бы просто восстановить все, учитывая размах происходящего. Как я сам сказал всего несколько часов назад, нам нужно было избавиться от инсектоидов — от всех.

На данный момент мы продолжили наше исследование, ведь всегда могли вернуться сюда.

Покинув эту круглую камеру, мы продолжили путь по туннелю вверх. Склон привел нас в главную пещеру. Убедившись, что галерея пуста, мы с Карлом легли на пол и заглянули через край.

По наблюдениям стало понятно, что внизу патрулируют только три жука. Двадцать девять, минус пять, которых мы убили, и три на патруле. Итого двадцать один инсектоид, о которых мы не знали. Но, по крайней мере, половина из них спала в ранее обнаруженной нами пещере.

Толчок в плечо от Карла. Мы находились на самом правом краю галереи, поэтому очень медленно, стараясь держаться как можно ниже и прижавшись к стене, мы начали продвигаться вдоль.

Как и подозревалось, в дальнем конце галереи был еще один коридор, ведущий вниз. Мы пересекли вход в жилые помещения и оказались на другой стороне. Наше исследование длилось уже довольно долго, и Беша с остальными могли начать волноваться. Мы договорились осмотреть эту область и вернуться обратно.

Через несколько поворотов коридор расширился и стал более пологим. Я оценил, что мы вернулись на тот же уровень, где и остались наши спутники. Мы увидели три проема с каждой стороны коридора, тускло освещенные случайными участками светящегося мха.

На этот раз уже я коснулся плеча Карла, так как услышал движение. Мы смотрели во все глаза, замерев. Карл нацелил пистолет, а я держал серпы в обеих руках.

Три дверных проема вниз — и тень. Тихое щебетание. Слабый контур блестящего черного панциря. Движение — куда? К нам? От нас?.. Мы стояли, как статуи, тихие и неподвижные.

Контур стал уменьшаться. Через несколько мгновений жук завернул за угол и исчез. Но мы с Карлом осмелились снова свободнее вздохнуть только минут через десять.

Карл оставался на месте, пока я осторожно прошел вперед и заглянул в ближайший проем. Жуков не было. Я проверил все шесть входов, держась в стороне, чтобы дать возможность Карлу сделать хороший выстрел, если это понадобится. Все помещения были пустыми. Я вернулся к Карлу, и мы вошли в одну из “комнат”.

Вообще, я считал жуков существами бронзового века, но то, что я увидел, разрушило это представление. Конечно, мое понимание технологических деревьев ограничивается игрой в Civilization IV в мои 12, но эти ребята явно находились на уровне Ренессанса, а может, и дальше. Стеклянные банки и трубки указывали на то, что жуки знали химию. Образцы странных порошков лежали в мелких изогнутых горшочках. Там была также установка из линз, которую я идентифицировал как микроскоп.

Мы перешли в другую “комнату”. Здесь были шестеренки, скрепленные вместе, нечто вроде полуготового часового механизма. Я видел, конечно, как жуки хватали вещи, но не имел представления, что они могут быть достаточно ловкими для подобного производства. Я сделал мысленную заметку изучить повнимательнее их передние клешни, если представится возможность.

В следующей “комнате” было что-то, что помнилось мне еще со школьных времен. Цветной металл, кажется, медь, помещенный в прямоугольную коробку, полную жидкости, и металлические провода, выходящие из нее. Жуки умели производить электричество.

В остальных помещениях находились устройства, о предназначении которых ни Карл, ни я даже не могли догадываться. Инсектоиды явно были учеными, по крайней мере, некоторые из них. Мне было бы трудно управлять их машинами своими человеческими руками; их изобретения явно были предназначены только для жуков, поэтому их назначение ускользало от нас.

Мы не задерживались при осмотре надолго, всегда настороженные и прислушивающиеся к малейшему шуму. Кроме того, мы отсутствовали, возможно, уже около двух часов. В конце коридора другой проход раздваивался. Мы очень осторожно заглянули за угол: жуков не было, и не так далеко слева мы могли различить перекресток, который видели ранее. Медленно и бесшумно мы пошли назад, сделали поворот налево и вернулись к группе.

Я немного беспокоился, что наши соратники могли потерять терпение или предположить, что нас захватили или убили. Но нет, они тут. Некоторые спали, прислонившись к стенам, некоторые играли в карты при тусклом свете синей светяшки. Беша встала и крепко обняла меня. "Ты в порядке? Ты нашел выход?"

Мы с Карлом разбудили всех и начертили карту. Помещения для хранения, в одном из которых мы отдыхали; странная чаша с водой; причудливые научные лаборатории; галерея с входами с обоих концов; и “комната”, где многие жуки спали.

— Мы их порешим. Прямо сейчас, пока они не проснулись. Сейчас почти конец рабочего дня, — сказал парень лет восемнадцати, имя которого я еще не успел запомнить.

— Нам нужен план, — сказал Карл. — Мы не можем просто врываться и…

Но было слишком поздно. Парень уже встал и направился вперед, двигаясь так быстро, как только может двигаться человек, не издавая ни звука.

Беша обернулась к нам:

— Мы должны это сделать. Ад обрушится на нас через несколько минут, независимо от того, пойдем ли мы с ним или нет.

Так что все одиннадцать из нас схватили свое снаряжение и вышли следом. Карл положил руку на плечо парня и все же убедил его выслушать план. Если бы план Карла не включал в себя немедленное уничтожение жуков, я сомневаюсь, что этот малый замедлил бы шаг.

Когда мы добрались до “спальни”, стало ясно, что жуки переместились. Никто из инсектоидов не выглядел бодрствующим, но я знал, что они в какой-то момент за последние пару часов изменили свое положение в этой “колыбели”. По указанию Карла мы бесшумно вошли внутрь, встав парами рядом с инсектоидами. Но не успели все занять свои позиции, как снаружи послышался треск. Жуки начали шевелиться, все сразу, вскочив на ноги менее чем за секунду.

Я не могу четко описать, что было дальше, все происходило очень стремительно. Я размахивал своими серпами. Вспышки выстрелов озаряли комнату и звенели в ушах. Слышались проклятия на полудюжине языков. Я споткнулся о ногу жука. Он прижал меня к земле. Челюсти щелкали в сантиметре от моего лица. Беспомощность. Я приготовился к смерти. БАХ! БАХ! Голова инсектоида взорвалась. Я оттолкнул его от себя и встал на ноги. Рядом был еще один. Клешня порезала мою руку. Взмах серпами, влево, вправо — ноги жука оторваны. БАХБАХБАХ! Третий враг сбоку. Удар по его грудной части, и кирка из темноты в голову. Следующий… Где же следующий? Я ничего не видел. БАХ! Ослепленный вспышками, я не мог различить ничего другого.

Три ярких светяшки упали на пол, и два фонарика также валялись на земле. Хитиновые конечности валялись повсюду. Черная жидкость сочилась, как ихор, из десятков ран. Еще дальше — человеческая рука, нога, еще нога с торчащей костью.

— Кто-нибудь сбежал? — Карл больше не притворялся, что мы действуем незаметно.

— Не знаю...

— Я не видел...

— Они не двигаются. Мы всех убили?

Постепенно мы начали успокаиваться, так как инсектоиды действительно лежали без движения. Но все равно, чтобы быть уверенными, мы подходили к каждому, методично отсекая головы тех жуков, у кого они еще были.

Мы насчитали пятнадцать убитых существ. Хорошо, что сейчас элемент неожиданности был на нашей стороне. Но этого было недостаточно. Четверо спасенных рабов, медленнее и слабее, чем Беша, Карл и я, погибли, а двое других лежали умирающими без надежды выжить. Мы все получили повреждения, и я считал себя счастливчиком, что обзавелся лишь поверхностной раной на руке.

Я не завидую тому, что Карлу, как бывшему солдату, пришлось сделать дальше. После того, как мы устроили двух смертельно раненых девушек так комфортно, как только могли, Карл прошептал им что-то. Он не сказал нам, что именно, но я видел, как каждая из них по очереди кивнула. Затем Карл поднял свой пистолет и одним выстрелом в голову упокоил обеих.

Он молча присел на несколько минут. Когда он встал, Беша положила руку на его плечо:

— Ты…

— Не надо.

Нас осталось пятеро. Беша, Карл и я, плюс немецкая девушка Роза и полинезийский мальчик по имени Салем. Мы знали, что не все жуки убиты, так что о скрытности теперь не могло быть и речи. Первым заговорил я:

— Есть два направления в жилой зоне, которые мы не пробовали. Налево на перекрестке и прямо мимо мастерских. Если есть выход, он должен быть в одном из этих мест.

Налево было ближе, так что мы пошли в ту сторону. Жаль, что мы это сделали.

Коридор изгибался не сильно, но достаточно, чтобы заблокировать нам обзор, пока мы не добрались до конца. Когда наша группа обошла последний угол, мы увидели то, что преследует меня каждую ночь с тех пор. Я называю это тронным залом.

Она была больше, чем я мог себе представить, как минимум восемь метров в высоту. Ее тело было опухшим, а живот истекал слизью. Вокруг комнаты лежали десятки яиц, размером минимум с мою руку, некоторые целые, другие разбитые. Когда ее огромные фасеточные глаза обратились к нам, ее рот широко раскрылся, обнажив сотни острых зубов, каких я никогда не видел у жуков. Вопль, вырвавшийся из ее рта, невозможно описать словами, кроме как сказать, что от него кровь стыла в жилах. Но затем раздался человеческий голос:

— У нее нет мандибул!

Это было правдой. Никаких челюстей и никаких конечностей. Она была беспомощна! Беша и Карл открыли огонь из всего, что у них было. Королева яростно дергала своим телом и брызгала темной жидкостью в нашу сторону, но это длилось недолго. Беша продемонстрировала свое мастерство стрельбы, а Карл показал, как быстро он может перезаряжать пистолет. Королева издала последний крик и обрушилась на землю, сотрясая тронный зал.

Беспомощна, думал я? Я ошибался. Салем попал под больший плевок из липкого черного вещества, который королева послала в нашу сторону, и упал на землю, дергаясь и пытаясь двигаться. И тогда мы это услышали. Сотни щелкающих, клацающих звуков от инсектоидов раздавались со всех сторон комнаты — и Салем стал их первой жертвой. Жуки, которые окружили его, едва доходили мне до лодыжки, но их было слишком много, настоящий ковер из насекомых. Салем погиб за считанные секунды — или, по крайней мере, я надеюсь, что так.

"Бежим!" — крикнула Беша, и никто из нас не стал спорить. Был только один путь, один коридор, который мы не пробовали. Мы добрались до перекрестка, и Карл бросил промышленную светяшку вперед, когда мы повернули налево. К нам приближались еще жуки, но уже взрослого размера.

Мы мчались изо всех сил. Не факт, что этот коридор был лучшим вариантом, но он был единственным. Пока мы убегали, Карл и Беша оборачивались, стреляя в инсектоидов. Мы пронеслись мимо коридора, который вел мимо мастерских, и — в неизвестность.

Даже с учетом огневого прикрытия жуки приближались к нам. Но через пятьдесят метров мы увидели свет впереди. Я схватил фонарик с пояса Карла и указал лучом вперед. Туннель, по которому мы бежали, оканчивался тупиком, но другой туннель продолжался выше. До него было почти два метра. До туннеля, сделанного из земли и корней.

До туннеля, сквозь который светило дневное сияние.

С почти нечеловеческой скоростью Роза прыгнула и забралась на стену, влезая в земляной коридор.

"Давай, Беша!" — закричал я, сцепляя руки, чтобы подставить ей под ногу. Беша взобралась и схватилась за корень. Корень не выдержал и вырвался из земли. Когда Беша упала обратно на мои руки, мне сильно дернуло суставы. Но я не собирался так легко сдаваться. Я подтолкнул изо всех сил, и она выбралась в безопасное место.

Беша обернулась и нацелила на меня свое ружье.

БАХ! БАХ! Инсектоид, теперь мертвый, по инерции врезался мне в спину и сбил с ног.

Я ухватился за протянутую ко мне руку Беши. Карл стрелял почти безостановочно, так что жуки продвигались медленно, ожидая подходящего момента.

С помощью Беши я забрался наверх и оглянулся. Карл снова выстрелил. Щелчок. Патроны кончились.

— Серп! — закричал Карл. Я бросил оба своих вниз к нему; он поймал один, а другой загремел о землю. — Бегите!

Мы побежали.

Карл оказался в окружении. Вокруг него было как минимум четверо, а может, и больше этих чудовищ. У него не было шансов, но он не пытался сбежать. Я надеюсь, что он забрал с собой много из них; я точно знаю, что никто из инсектоидов не последовал за нами на свет.

Мы пытались помочь Розе, но она больше не хотела иметь с нами дело. Не могу сказать, что виню ее. После того, как мы остановились за несколько миль от пещер, она оставила нас, сказав едва ли пару слов. Я не знаю, куда она ушла.

Позже мы узнали, что выбрались в леса Румынии. Беша и я теперь вместе, а моя сестра Ханна организует проект строительства дома для нас без дверей и окон. Мы думали о детях, но не знаем, передастся ли проклятие им.

Девятнадцать из нас вошли в двери в тот день. Четверо из нас оказались в одной и той же пещере, но даже спустя месяцы об остальных не было вестей. Мы думали, что существует только одна колония жуков. Теперь же понятно, что это совсем не так. Эти существа могут быть повсюду. Если нам повезло, то убийства королевы должно быть достаточно, чтобы закрыть то конкретное гнездо, где мы были. Теперь нас только трое с проклятием, но Роза не присоединилась к нашей группе в Discord.

Карл и Фебе мертвы. Пятнадцать других числятся пропавшими без вести. Если кто-то снова решит сразиться с жуками, это будет уже новое поколение. Беша и я определенно на пенсии.

Мы просто надеемся, что наша история здесь может быть полезна нашим будущим товарищам по оружию.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Хаосит-затейник специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Восемь лет назад я появился в Западной Африке.

Не по своему желанию, поймите правильно, но по необходимости. Если вы не читали мои предыдущие заметки, вам не понять. Это место, куда я попал после того, как сбежал из подземного лагеря жуков, и где я сейчас живу, избегая дверей.

В прошлом году я опубликовал свою историю в интернете. Я просто хотел изложить свои мысли, чтобы мои переживания не ушли вместе со мной, но был поражен невероятно положительными отзывами. Доброта незнакомцев иногда действительно удивительна.

Я, наверное, смирился с жизнью такой, какая она есть — человек, оказавшийся вдали от своей страны, отрезанный от семьи, вынужденный вечно жить на улицах. Но люди подарили мне надежду. Это потребовало некоторых усилий, но я нашел свою семью. Мой отец умер около пяти лет назад, но моя мать и сестра приехали ко мне в гости. Они пробыли тут пару недель. Иногда было трудно — моя мать уверена, что у меня был психический срыв, и что моя история — это бред. Но нам обоим было тяжело, когда ей пришлось возвращаться в Англию, оставляя меня здесь.

Моя сестра, с другой стороны, оказалась более восприимчива. Ханна на три года старше меня и была, что называется, настоящей старшей сестрой. Она сильно меня раздражала, когда я учился в школе, но с годами я действительно стал скучать по ней. Я созваниваюсь с мамой, когда могу, примерно раз в неделю, а с Ханной переписываюсь в WhatsApp каждый день. Они планируют снова навестить меня этим летом.

Ханна сейчас работает менеджером по логистике. Не могу сказать, что полностью понимаю, что это значит, но она одна из самых организованных людей, которых я когда-либо встречал. Через пару месяцев после их возвращения она пригласила меня в групповой чат. Оказывается, она нашла других, тех, кто сбежал из пещер вместе со мной!

В течение следующих недель к нам присоединялись еще люди, пока в групповом чате не оказалось девятнадцать человек (плюс Ханна). Это удивительные и сильные люди, наш опыт борьбы с инсектоидами выявил в нас лучшее. Все мы сейчас бездомные, конечно, и большинство в чужой стране, что влечет за собой большие риски. Но девятнадцать из нас выжили, никто не стал наркоманом, и у всех есть истории, которые стоит услышать.

Чао, китаец, живущий в Мексике, теперь управляет собственным бизнесом по ландшафтному дизайну; Анупама (или просто Ану), индийка, сейчас живущая во Франции, создала благотворительную организацию для бездомных и известна тем, что “выбрала” жить на улицах с теми, кому помогает; Жером, сенегалец, стал известным художником на улицах Москвы. Каждый из нас свободно говорит на двух или более языках и хотя бы на базовом уровне владеет английским.

Мы все помним номер, который мы себе присвоили тогда, порядок, в котором мы бежали из пещеры. Последним выбрался Раджиндер, индиец, которого я запомнил парнишкой лет шестнадцати. Он был под номером “26” и наблюдал, как несколько жуков прыгнули в наш загон и устремились к оставшимся людям. К нашим друзьям. Джози, под номером “24”, сбежала в тот момент, когда инсектоиды уже настигли их. Эвандер должен был стать двадцать пятым из нас, но вместо этого его пронзила острая нога одного из насекомых, и он упал. Другие рядом с Раджем тоже получили травмы, а сам Радж был ранен в руку зубчатым краем конечности инсектоида.

Окруженный блестящей черной смертью, Раджиндер рыбкой нырнул в дверь, повредив голову, и оказался во вьетнамской сельской местности. Он не думает, что кто-то еще сбежал после него.

Двадцать пять человек выбрались из пещер. Мы не знаем, что случилось с остальными шестью; они могли погибнуть, или, возможно, Ханна просто еще не нашла их. Мы все оказались на суше, но кто знает, где вышли остальные? Если они оказались, скажем, в Антарктиде или в Долине Смерти, у них было бы очень мало шансов. Я не думаю, что мы когда-либо узнаем это наверняка.

И вот мы здесь, наша группа из девятнадцати человек. Некоторые из нас изучали насекомых на протяжении лет (“Энтомология”, — как сказала мне тогда Нида), или геологию, пытаясь понять смысл нашего заключения. Некоторые пытались забыть свое время под землей, но никто из нас так и не смог по-настоящему это сделать. И пока мы разговаривали, наши обсуждения развивались, строились разные теории, звучали слова поддержки.

Ханна создала сервер в Discord под названием “Социальная группа выживших у жуков”. Но этого ей было недостаточно. Она отправила смартфоны тем, у кого их еще не было; я не знаю, как она достала смарты, способные получить доступ к Discord, для наших участников в Китае и России. Она отправляла деньги по мере необходимости и нашла большинство наших семей, организовав звонки и даже визиты. Однажды Ханна переименовала сервер уже в “Группу поддержки выживших у жуков”.

Мы обсуждали наши переживания. Я опубликовал свою историю там, а другие потом написали свои. Нида рассказала о своих исследованиях в энтомологии и о том, что существа, с которыми мы столкнулись, должны иметь строение, совершенно отличное от строения насекомых, известных науке. Жером отлично зарисовал жуков по памяти и работал с биологами, чтобы выяснить, как, могли функционировать их тела. Джейсон, Анжелика и я нарисовали карты пещер, насколько смогли вспомнить.

Часть из нас хотела оставить пережитое позади, но все восемь лет мы не могли этого сделать; у всех нас по-прежнему время от времени были кошмары.

Некоторые из нас чувствовали себя разочарованными, не в силах что-либо сделать с подземными насекомыми. А некоторые были просто злы. Люди начали публиковать фантазии о борьбе и убийстве жуков: как мы могли бы это сделать, сколько из них мы могли бы уничтожить, как мы будем праздновать над их хитиновыми трупами. Вскоре кто-то — я думаю, это был Чао — снова переименовал сервер.

“Группа мести выживших у жуков”

Фантазия постепенно превратилась в предложения, которые сформировались в план. Разочарование стало надеждой, а злость эволюционировала в решимость. Я до сих пор поражен тем, что мы решили это осуществить. Мы обсуждали проблемы и риски, составляли списки оборудования, прорабатывали наши идеи, выявляя недостатки и улучшая предложения друг друга. За сотни часов планирования я ни разу не услышал слов “это слишком опасно”. Мы были едины — элитное подразделение коммандос, готовое вести войну.

Дата, выбранная нами — 3 марта — не имела никакого особого значения, кроме того, что мы были готовы и решительно настроены. Ровно в 14:00 по ганскому времени (где я и жил) каждый из нас прошел через дверь.

Было темно. Моим глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть после яркого западноафриканского солнца. Сначала я ничего не мог разглядеть, но затем раздалось несколько щелчков, и рядом начали зажигаться фонари. Мы собрались вместе и оценили нашу ситуацию.

В пещере были только четверо из нас. Фебе, русская женщина; Бешаду, эфиопка; и Карл, американец, который разбудил меня в мое первое утро под землей. Фебе и Карл выключили свои фонарики, и мы огляделись, прислушиваясь. Похоже, поблизости не было жуков, предположительно потому, что они не ожидали прихода. Мы тихо продвигались вместе, нащупывая стену пещеры, чтобы ориентироваться по ней.

Пещеры когда-то были естественными, но на протяжении многих лет, обрабатываемых человеческими руками, они расширились, а стены их сгладились. Это сыграло нам на руку. Мы пересекали почти свободный от камней пол, и вскоре нашли относительно ровную стену. Двигаясь вдоль нее, в основном на ощупь, а не на глаз, мы вскоре наткнулись на отверстие. Коридор. Неподалеку от коридора мы нащупали еще один проход, ведущий в небольшую пустую комнату. Мы устроились там и начали проверять наше оборудование.

Фебе включила фонарик. Нам нужно было видеть окружение, хоть это и вызывало у нас сильное беспокойство. Как бы мне хотелось закрыть дверь, чтобы предотвратить утечку света в коридор! Но у жуков нет дверей, и даже если бы они были, мы не смогли бы ими воспользоваться.

Беша и Карл принесли несколько USB-аккумуляторов. Конечно, все полностью зарядили свои телефоны перед тем, как пройти через двери, но не у нас не было представления, как долго нам придется находиться здесь. Мы выключили все телефоны, кроме принадлежащего Карлу, который он перевел в режим энергосбережения.

У нас были фонарики на батарейках, а также много запасных батарей к ним. Они должны продержаться какое-то время. Карл служил в армии, когда его похитили, и объяснил всем нам, какую еду следует взять, поэтому у нас в рюкзаках были запасы высококалорийной пищи на несколько недель. Было также и оружие. Беша была метким стрелком и имела охотничье ружье и пистолет с большим количеством патронов к ним. Карл работал в карьере и принес с собой мощную кирку для разрушения гранита. Фебе каким-то образом удалось раздобыть пару пожарных топоров. А я — ну, как случайный садовод, я сумел заполучить два мачете и четыре серпа.

Не все слышали о серпах. Их используют для срезания мелкой поросли деревьев и подлеска. Те, что были у меня, имели 25-сантиметровое зубчатое лезвие, злобно изогнутое к концу. Я считал, что они отлично подойдут для отсечения конечностей жуков. У меня был неплохой опыт работы с серпами, хотя только против саженцев, которые, естественно, не сопротивлялись.

Все 19 из нас вошли в дверь несколько минут назад. Фебе, Карл, Беша и я появились близко друг к другу, но других, к сожалению, не было видно. Наша группа состояла из людей с разными характерами и причинами для прихода сюда — некоторые были злы, некоторые хотели мести, некоторые были движимы желанием сделать мир безопаснее — но я хорошо знал всех и не верил, что кто-то из них испугался, уж точно не все остальные из нас. Возможно, мы найдем других где-то в пещере, но сейчас нам нужно было предположить, что мы единственные, кто выбрался. К счастью, все наше оборудование было с нами, хотя и жаль, что огнемет Джу с нами не перенесся.

Мы надеялись, что у нас будет достаточно вооруженных людей для полноценной лобовой атаки. Теперь нам пришлось изменить стратегию. Карл был лучшим из нас в плане планирования, ведь он был на действительной службе и имел опыт боевых действий в небольшой группе. “Самое важное сейчас”, — сказал он, — “это понять обстановку.” Мы не были уверены, где именно находимся. Наши карты были неполными, так что первым делом нужно было сориентироваться в системе пещер и выяснить, где обитают инсектоиды.

Фебе, самая маленькая и быстроногая из нас, предложила разведать окрестности и доложить о том, что увидит; но Карл настоял на том, чтобы пойти с ней. “Мы никогда не должны ходить поодиночке!” — сказал он. Так что Беша и я остались в маленькой комнате, тихо переговариваясь, наши руки всегда находились в непосредственной близости от оружия, а Фебе и Карл крались прочь. Я вспомнил о ломанном английском Беши, когда мы жили вместе в темноте ямы, и удивился ее почти свободному владению австралийским акцентом сейчас.

Прошло, должно быть, больше двух часов, когда мы услышали движение поблизости. Я едва заметил, как Беша встала, хотя тихий щелчок взвода пистолета прозвучал как самый громкий выстрел в тишине пещер. Когда я потянулся за мачете, раздался шепот Карла:

— Не взводи пистолет, Беша. Есть две причины: это мы, а не жуки, и это слишком громко.

Карл и Фебе появились за углом. В пещерах было так темно, что я не знаю, видел ли я их силуэты или только вообразил их. Пара села.

— Это не та же пещера, — сказала Фебе.

У меня закружилась голова и чуть не остановилось сердце. Неужели все это было напрасно? Мы оказались в какой-то случайной пустой подземной системе, запертые здесь, чтобы умереть?

— Она меньше, — продолжила девушка. — По крайней мере, главная пещера. Мы нашли загон типа нашего, но гораздо меньше. Вокруг ямы горят факелы, но людей нет. Возможно, у них сейчас рабочее время, но мы пока никого не видели. Может, у инсектоидов сейчас нет рабов.

— Но жуки здесь точно есть, — сказал Карл. — Мы слышали их щелчки вдалеке. Но не знаем их численность.

— В этом коридоре есть несколько маленьких комнат, как эта, все пустые. Вероятно, они начали выкапывать что-то, но забросили.

— Или им пришлось ждать новых рабов.

— И, кстати, мы почти уверены, что нашли, где они живут. Мы не стали исследовать, ведь нас всего двое.

Должен сказать, что из Карла и Фебе вышла неплохая команда. Они воссоединились всего несколько часов назад, но уже могли подхватывать фразы друг друга и понимать с полуслова.

Карл достал химическую светящуюся палочку. У него было много таких, и я был благодарен этой предусмотрительности; фонарик сейчас только бы слепил. Карл и Фебе начертили грубую карту местности, которую им удалось исследовать, и мы начали планировать.

У нас был только один шанс на внезапную атаку, поэтому наш первый удар должен был быть четким и слаженным. Если нацелимся на слишком узкое пространство, мы не сможем нанести им достаточный урон; если рассредоточим огонь слишком широко — они просто задавят нас числом. У нас было всего два пистолета, поэтому Беша оставила себе ружье — она стала довольно метким стрелком, охотясь на мелкую дичь в австралийской глубинке — и отдала пистолет Карлу. Затем мы с ней вышли, чтобы изучить местность уже самим.

Главная пещера осталась вне нашего маленького убежища, и мы повернули направо. Одинокий коридор быстро разветвился на несколько путей. Беша взяла с собой несколько клубков ниток, поэтому мы привязали один конец к выступу, чтобы не заплутать, возвращаясь назад. Это был риск, конечно, но приходить сюда изначально вообще было тем еще риском. Мы были вполне уверены, что этот район заброшен, по крайней мере, временно. У нас обоих было несколько химических светящихся палочек от Карла, и мы использовали одну, чтобы освещать путь, пряча ее всякий раз, когда слышали малейший звук.

Мы даже не пытались составить карту этой лабиринтоподобной области с маленькими коридорами и тупичками. Беша и я держались за руки, когда это было возможно, и цеплялись за рюкзаки друг друга, если проход был слишком узкий. Ее слух оказался гораздо более чувствителен, чем мой, поэтому, если она вдруг отпускала мою руку, я знал, что она схватилась за свое ружье. Это был сигнал для меня, чтобы отстегнуть серп и мачете от пояса.

Мы двигались крайне медленно, прокрадываясь вдоль левой стены, и останавливаясь прислушаться каждые несколько метров. Вряд ли мы прошли более нескольких сотен метров за этот час, когда я наконец увидел что-то впереди. Я отпустил руку Беши, убрал светящуюся палочку и поднял мачете и серп наизготовку. Беша тоже подняла свое ружье.

Нас было двое. Всего два человека против этих кошмарных существ. Два человека, которые когда-то наблюдали, как жуки устроили кровавую казнь нашей подруге много лет назад. Ружье и пара ножей? Мне стыдно это признать, но когда дело дошло до выбора между “бей-беги-замри”, я просто оцепенел. Я не знаю, что происходило в голове Беши в тот момент, но для меня это было абсолютным ужасом и паникой. Я бы просто оказался бесполезным в бою.

Впереди появился свет — очень слабый и мерцающий, но постепенно становящийся все ярче. Мы стояли, как вкопанные и дышали через раз. Через мгновение послышались шаги, четкие, как никогда в этой абсолютной тишине. Это были человеческие шаги, и с той же стороны доносились еле слышные пощелкивания инсектоидов.

Когда свет достаточно приблизился, мы смогли яснее разглядеть сцену. Туннель расширялся, и примерно в тридцати метрах перед нами он упирался в другой туннель, образуя перекресток. Трое людей, очень худых, в рваной одежде, прошли мимо нас. За ними следовали два жука. Мы подождали еще, замерев на месте, пока свет фонаря и звуки наконец не исчезли.

Мы стояли в абсолютной тишине, еще, должно быть, около получаса. Беша первой нарушила молчание. Она положила руку мне на голову, прижав мое ухо к своему рту, и тишайшим шепотом, когда-либо произнесенным человеком, сказала:

— Ночное время, помнишь? Карл и Фебе сказали, что жуки живут на другой стороне главной пещеры. Нам стоит глянуть.

Я кивнул в знак согласия, а затем, осознав, что она не видит меня, прошептал ей на ухо: “Хорошо.”

Теперь мы двигались еще медленнее и осторожнее. На развилке мы отвязали нитку, не желая оставлять никаких следов и направились туда, откуда появились ранее пленники с инсектоидами. Впереди мерцал слабый свет, но звуков не было, и постепенно мы смогли различить очертания коридора.

Вскоре мы пришли к развилке. Свет исходил из левой ветви, и мы двинулись туда. Взгляду открылась довольно большая комната. Я иногда работал на кузнице в нашей первой системе пещер во время заключения, поэтому, хотя это место и отличалось, я сразу понял его назначение. Свет исходил от углей в каменной печи, которые полностью погаснут в ближайшие несколько часов.

Мы осмотрели округу. Как и ожидалось, здесь было несколько инструментов, которые можно было использовать как оружие, но ничего столь полезного, как наше. Да и не так уж много — жуки не стремились снабжать своих рабов чем-то более мощным, чем было необходимо для дела. Дымоход вел к небольшому отверстию в потолке; он, безусловно, вел наружу, но был шириной не более двадцати сантиметров. Слишком узко, чтобы кто-либо смог протиснуться. Рядом располагалась толстая плоская железная плита, вероятно, представляющая собой наковальню. Она отличалась от той, что я использовал в рабстве ранее. На ней лежал молот.

Комната была довольно большой, но, кроме дров и кусков камня — предположительно, железной руды, — она была пуста. Мы увидели достаточно и направились обратно к развилке.

Второй путь быстро привел нас в другую крупную пещеру, но уже без источников света. Послушав окружение несколько минут, я достал свою светящуюся палочку — но она уже выработала свой ресурс. Беша заглянула в рюкзак и достала фонарик.

Эта комната являлась шахтой и превосходила кузницу по размерам. На дальнем конце комнаты лежали несколько кирок. Здесь также не было живых существ. Мы оба знали, как это происходит — жуки загоняют рабов внутрь. Затем люди отходят на достаточное расстояние, берут кирки и начинают работать. Шахта состояла из главной комнаты и меньших коридоров, типа штреков, постепенно выдолбленных до тех пор, пока место не превратилось в подобие норы. Мы вспомнили лабиринт, в котором старались не заблудиться ранее по пути: возможно, это была более старая шахта, заброшенная после того, как железная руда, к которой жуки так стремились, была выработана.

В подростковом возрасте я был худощавым и вполне способным пролезать в маленькие места, поэтому я вызвался исследовать туннели. Беша осталась снаружи с фонариком, чтобы направить меня обратно. Некоторые из выемок были достаточно большими, чтобы пара шахтеров могла работать бок о бок; другие, предположительно естественные туннели, едва позволяли пройти даже мне. Несколько раз фонарик гас, и это было сигналом от Беши, что она что-то услышала. Тогда я замирал в абсолютной тишине, пока свет не включался снова.

В конце концов я вернулся, схватил блокнот и карандаш и начертил примерную карту туннелей. Затем Беша выключила фонарик, и мы снова отправились в темноту.

Перед тем как вернуться, нам хотелось проверить еще одну вещь. Куда делись люди и жуки, которые прошли мимо нас? Мы предполагали, что путь ведет к яме, но хотели все же убедиться. Осторожно следуя по пути, куда направились рабы и инсектоиды, мы достигли еще одной пещеры. Вдалеке можно было разглядеть факелы вокруг человеческого загона и несколько теней жуков, снующих вокруг. Конечно, нам не хотелось лезть туда вдвоем и неподготовленными, поэтому мы вернулись к развилке. Нитка уверенно вела нас в импровизированное убежище, и, измотанные напряжением и путешествием, в итоге воссоединились с Фебе и Карлом.

Мы сравнили наши карты. Теперь у нас есть достаточно полная карта большей части комплекса, за исключением лабиринта, который нашли Беша и я, и предполагаемых жилых помещений, которые Фебе и Карл обнаружили ранее, но не стали их обходить. Мы начали составлять план.

Фебе была самой свирепой и бесстрашной из нас, жаждущей просто начать отрубать конечности инсектоидам, но она уступила опыту Карла в военном деле. Я указал на то, что мы никогда по-серьезному не сражались с жуком, и было бы разумно сначала атаковать небольшую группу инсектоидов. В конце концов, мы разработали первую часть плана, плотно поужинали, чтобы поддержать силы, и легли спать.

Следующий день мы провели в ожидании. Наши биологические часы были сбиты, так что когда мы проснулись, рабы уже должны были быть на работе. Фебе достала колоду карт, и при свете фонарика мы научили друг друга различным играм. Затем снова улеглись отдыхать.

Мы проснулись вовремя и, собравшись, направились к шахте.

Она была пуста, как и ожидалось, и мы спрятались от взглядов в больших выдолбленных туннелях. Час, может быть, два в полной тишине и темноте. Затем показалось мерцание оранжевого света факела. Я собрался с духом, напоминая себе, что нас четверо. Я очень старался храбриться, но, честно говоря, если бы рядом не было двух человек с огнестрельным оружием, не знаю, что бы я вообще смог сделать.

Беша, Карл и Фебе были полностью скрыты; вход оставался просматриваемым только для меня. Сначала вошли пятеро людей, за ними следовали три жука. Беша и я надеялись на всего лишь двух жуков, как мы видели в прошлый раз, но это был бы лучший расклад. Я дождался, пока люди пересекут главную пещеру к своим киркам, затем закричал: “СЕЙЧАС!” Мы включили фонарики, разложенные на полу и бросились в атаку.

Фебе и я отошли в стороны и остались в тени, в то время как Беша выстрелила из своего охотничьего ружья. Она была отличным стрелком и попала прямо в “рот” одному из жуков. Это мгновенно бы убило человека, но инсектоиды были крепкими. Жук противно заверещал и бросился вперед.

Карл выпустил все восемь патронов из пистолета в голову раненого насекомого. Хруст хитина раздался по всей пещере, отдаваясь по стенам, и инсектоид рухнул на землю, всего в нескольких сантиметрах от меня.

Один повержен, двое остались.

У меня в руках было по серпу. Жук оказался прямо у меня перед лицом — я и забыл уже, как быстро они могут двигаться — и попытался вонзить зазубренную клешню в мою грудь. Отскочив в последний момент, я провернул серп, чтобы отразить удар. Мне удалось попасть, и, используя крюк, чтобы удержать его клешню в стороне, я шагнул вбок, чтобы атаковать его ближайшую ногу левым серпом. Зацепил и дернул изо всех сил. Нога с противным чавком выскочила из туловища инсектоида, гремя по полу. Черная жидкость вытекала из его брюшка. Жук повернул ко мне свободную клешню для атаки, но теперь он был неустойчив. Я парировал левым серпом и освободил правый, используя его, чтобы ударить его мандибулу сверху. Одна была мгновенно отрублена. Существо рухнуло на землю, но все еще двигалось, представляя опасность. Я обошел жука сзади, подальше от его передних конечностей, и вонзил оба лезвия в его голову.

Он перестал дергаться и окончательно затих.

Я огляделся. Гранитная кирка Карла была уже глубоко вонзена в брюшко третьего жука, когда он быстро поднял пустой пистолет с пола и начал перезаряжать. Фебе с другой стороны рубила неподвижную голову насекомого пожарным топором, выкрикивая смесь русских и чеченских ругательств с периодическими вставками на английском. "Ха! Как тебе это, сволочь!" Ее спина была повернута ко входу в пещеру.

Беша первой заметила врага:

— Фебе, сзади!

Фебе начала было поворачиваться, но слишком поздно. Кровь брызнула мне на лицо.

Карл разрядил свой пистолет. И Фебе, и жук, который на нее напал, упали на землю, открыв еще одного инсектоида позади них.

Щелчок. БАБАХ! Винтовка Беши попала в цель, и куски хитина разлетелись вокруг нас. Жук, раненый, но не поверженный, развернулся и побежал. Нельзя было позволить ему вызвать подкрепление. Щелчок. БАБАХ! Он споткнулся, но продолжал хромать.

Карл выхватил у меня серп и погнался следом. Адреналин придал ему скорости, чтобы догнать замедлившегося жука. Убедившись, что Карл справится, я обратил внимание на Фебе.

Фебе была вся в крови, еще в сознании, но выглядела ужасно бледной. Передняя конечность жука пронзила ее бок, пройдя насквозь. Я отрубил ее у грудной клетки навалившегося на девушку зверя, но знал, что не смогу вытащить. Зубчатый край разорвал бы кожу еще больше, если бы я потянул назад, а если бы толкнул вперед, это только расширило бы рану.

Карл вернулся и достал свою медицинскую сумку. Пока он обрабатывал раны Фебе, я приготовился услышать его упреки к ней в том, что она повернулась спиной, что кричала, что потеряла внимание и сосредоточенность, когда это было нужно больше всего. Я не ожидал слов, слетевших с его губ:

— Ты молодец, девочка...

Вот тогда я и понял все, кажется.

Фебе попыталась сесть.

— Нет, не двигайся. Я справлюсь.

Эт-то… Вс-се… — пробормотала Фебе, и кровь потекла из ее рта. «Вс-се в порядке? Я убила его?..

— Ты была потрясающей, Фебе. Ты убила его! Теперь расслабься, я приведу тебя в порядок…

— С-спасиб… тебе…

Это были последние слова Фебе. Она обмякла на земле. Карл уложил ее ровнее и закрыл ей глаза.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Хаосит-затейник специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.