GHedgehog

Простая статистика. Ирландцев в США по приблизительным подсчётам около 11% от общего числа жителей страны. Это делает их второй по размеру группой европейцев (первые, внезапно, немцы). Одна из основных «характеристик» этой общности — пламенная религиозность и соблюдение традиций своего рода. И как бы суеверия у них не в чести, однако... Почему бы не делать на этом неплохие деньги, если вдруг у вас есть такая возможность, учитывая их количество?

Ирландия! Вид, от которого у любого ирландца защемит сердце.

Пэт Берк — молодой агроном, однажды решил, что в родном городке Типперери в Ирландии делать особо нечего. Тем более, ему — выпускнику Дублинского Университета. Короче, расти некуда. А вот за рубежом, за океаном — вот там у него будет возможность неплохо раскрутиться. Страна свободы, равных прав и прочих приятных штук, о которых так часто говорят по телевизору. Тем более что у него было много знакомых в Америке (как и у всех ирландцев). И вот когда в начале нулевых Пэт собрался переезжать, внезапно выяснилось странное. Этим самым приятелям вдруг срочно понадобилась... земля. Да, многие из его знакомых попросили привезти чуточку почвы с родины. Да, вы, наверное, правильно догадались. Дело в том, что по древней традиции на крышку гроба обязательно надо было кинуть горсть земли, и лучше, чтобы она была с родины. А ещё её можно засыпать в фундамент при постройке нового дома — чтобы она всегда была под ногами. Да и можно ли считать различные растения поистине ирландскими, если они не росли в освящённой множеством поколений земле? Не забудем про традицию, когда в честь рождения сына нужно сажать дерево, а какая земля лучше подойдёт для продолжения родоплеменных отношений? Местная, или та, по которой когда-то ходили твои предки? Короче — масса использований для такой простой вещи, как горсточка почвы. Ну вот Пэт и захватил с собой немного землицы со своей Родины в бутылке. Вы уже чуете, к чему это идёт и как на этом можно делать деньги?

И как-то одна бутылка превратилась вот в это.

А вот Пэт пока ещё не догадался. Но встретившись с ещё одним ирландцем Аланом Дженкинсом на вечеринке, они разговорились. Алан в это время как раз жил во Флориде и часто ходил на встречи флоридских ирландцев, которые каждый вечер жаловались, что мол их новое место обитания — полный отстой. Одни болота, крокодилы и песок. Где здесь земля родных холмов, над которой можно было бы пролить слезу? Которую вот так взять в горсть и почуять её запах? Которую можно было бросить на крышку гроба, в конце-то концов или просто вырастить на ней дерево? Алан вкратце рассказал о проблемах ирландца в стране болот и крокодилов, а потом, после совместной выпивки у этих двоих родилась идея. Поставка земли из Ирландии в США. Быстренько они создали фирму (в стране свобод это не так чтобы сложно) и начали думать, как возить почву. Ведь выяснилось, что Департамент Сельского хозяйства запрещает подобные вещи в массовом порядке. Проблемы с бактериями и прочими организмами, способными скрываться в чужой почве, знаете ли. Историю с кроликами и Австралией помните? Вот и американцы помнили. До Берка из этого правила было единственное исключение. Фирма под названием Holy Land Earth. Но там речь шла про импорт песка из Иерусалима, что было несколько проще. А в случае Берка... жопа вырисовывалась. Плодородная почва с другого материка, да ещё и богатая микроорганизмами. Но торговцы нашли-таки способ. Они запатентовали особый метод стерилизации почвы и теперь могли ввозить землю тоннами. Ну, что собственно они и принялись делать.

А еще в ирландскую почву можно садить ирландский мох.

В 2006 году продукт Official Irish Dirt поступил в продажу. Дженкинс выстроил целый бизнес-план, собираясь запустить ассортимент аж в тридцать два наименования — по одному из каждого графства в Ирландии. Мол, выберете свою родную землю или то, где жили ваши предки и вам её привезут прямо на дом. Но оказалось, что такое подход будет слишком проблематичным и бюрократическим. Поэтому землю брали исключительно в родном городе Пэта — мол, это же что? Не Ирландия разве? Короче, за один фунт (400 грамм) покупателям надо было выложить 15 долларов. И через час после старта сайт компании рухнул от количества запросов. Всю неделю им звонили люди, которые хотели запустить франшизу в других городах. Некоторые богачи ирландского происхождения делали заказы аж на сотни тысяч долларов — чтобы не просто бросить горсточку, а быть полностью закопанным в родной земле. Многие флористы и похоронные агентства тоже принялись делать многочисленные оптовые заказы, расширяя свой набор услуг исключительно для выходцев из этой страны. Вскоре запросы на почву начали поступать и из других государств. Самое забавное, что это были не только ирландцы. Многие китайцы тоже захотели себе прикупить этой земли. Ведь по поверьям (ну, помните лепреконы, четырёхлистный клевер и всё такое), она была счастливой. А азиатов хлебом не корми, дай в какое-нибудь суеверие влезть. В общем, на этом были подняты нехилые миллионы долларов. Всего было продано около 500 тонн земли из Ирландии.

Ирландская земля курильщика. Ну, в смысле последователей.

Но в 2013 году, по непонятным причинам эта компания закрылась. Сейчас сайт недоступен, а товары остались только на различных онлайн-площадках. Что произошло — неизвестно. Но есть подозрение, что ниша освободилась. Нет, там парочка ирландок запустила свой бренд Original Irish Dirt, но их последний пост в фейсбуке был ещё в 2019. Поэтому, если хотите её занять... Или начать продавать русскую землицу... Ну, естественно, уже после того, как закончите реализовывать поднятую со дна океана сталь.

Можете еще почитать тут:
1. Статья на Obscura
2. Еще одна
3. Статья на NYTimes
4. Баян? Похоже нет.

А сегодня я расскажу об одном идиотском событии, унёсших кучу жизней. Про Титаник в курсе всё. А вот про пароход «Генерал Слокам», мало кто знает. Хотя это крушение было даже серьёзнее Титаника. Из 1342 пассажиров (больше половины, из которых были дети) в живых осталось только 321 (на Титанике из 1317 выжило около 500). И это сделало инцидент самой смертоносной катастрофой в Нью-Йорке (до событий 9-11). Так, стоп, где у нас Большое Яблоко и где корабли? Крушение было в заливе или возле побережья? Ничего подобного. Прямо посреди города. В Ист-Ривер — небольшом проливе (а не реке, как это следует из названия). В месте, с шириной воды около километра. Хотите ещё более странную цифру? Корабль находился от берега на расстоянии даже меньше чем общая длина Титаника — около 200 метров. Совершенно нелепая и от этого ещё более жуткая катастрофа. В общем, перед нами просто эталонный образец афоризма «все правила безопасности написаны кровью».

Пароход «Генерал Слокам»

Итак, сегодня вы немецкий американец — законопослушный член общины Евангелическо-лютеранской церкви св. Марка. Каждый год в течение семнадцати лет вы всей своей коммуной из района Маленькой Германии выбираетесь на пикник в Лонг-Айленд. И 15 июня 1904 года ничем не отличалось от прошлых лет. Вы вместе со своими 1341 друзьями, как всегда, загружаетесь на арендованный пароходик и отправляетесь по привычному маршруту. На палубе играет оркестр, стоят столы с закусками, бегают детишки, дамы обсуждают новости местной общины, все предвкушают хороший день на природе. Внезапно, через 20 минут после начала путешествия взволнованный мальчишка пробегает мимо вас к одному из матросов. Он сообщает, что видел клубы дыма из фонарной комнаты. Это помещение наполнено ветошью, ламповым маслом и ящиками с сеном, где хранятся стеклянные запчасти для самих фонарей. То есть, такое место на корабле, где вам бы совершенно точно не хотелось видеть дым. Матрос слушает мальчишку, спускается к этой комнате и действительно наблюдает небольшой огонёк. Чтобы его потушить, он хватается за противопожарный кусок холста, но тот оказывается намертво закреплён к полу и не поддаётся (зачем прикреплён? Да чтобы не утащили!). Тогда моряку приходит гениальная идея — бросить на огонь тяжёлый мешок. И это бы наверняка подействовало, если бы не два «но». «Но дверь остаётся открытой, обеспечивая приток воздуха» и «но мешок оказывается с углем и мелкой угольной пылью». Сочетание этих двух параметров приводит к тому, что пламя разгорается ещё сильнее. Сам матрос работает на корабле всего 18 дней и совершенно не в курсе, что именно нужно делать в подобной ситуации. Поэтому он бросается искать первого помощника.

Курс корабля для понимания картины.

В это время мальчишка как раз добегает до капитана Уильяма Ван Шайка и кричит, что корабль горит, но тот занят маневрированием в сложном протоке, ему не до шуток (как он думает) мальчишки, поэтому выгоняет его из рубки. Однако через некоторое время клубы дыма замечают другие пассажиры и начинают задавать капитану неприятные вопросы, на тему: «вы в курсе, что корабль горит?» и «а может что-то надо с этим делать». Проблему подтверждает и первый помощник, до которого успел добежать незадачливый матрос-пожарный. Тут капитан понимает, что «мы в дерьме», и бросает силы всей команды на тушение пожара. Ну а сам, вместо того, чтобы рулить к берегу и выбросить на него корабль прибавил скорости в надежде успеть до ближайшей пристани, куда может прибыть пожарная команда. Почему капитан так поступил — неизвестно. Возможно посчитал, что последствия от посадки судна на мель будут тяжелее, чем от небольшого пожара. Или просто не хотел записывать себе в актив ещё одну посадку на мель (а их в истории судна было уже три штуки). Короче, пароход на всех парах мчится к ближайшей пристани, а матросы суетятся в надежде предотвратить распространение огня.

Капитан корабля

Тушение не задалось сразу. Позднее выяснилось, что на безопасность корабля забили огромный... просто огроменный болт. Противопожарные учения проводились без какой-либо практики, тупо в виде рассказа: «короч, эту хреновину вставляешь сюда, потом здесь бежит водичка, пошли по пивку». Но это полбеды. В недавно нанятой команде был только один матрос, который прослушал эту лекцию и имел хотя бы какое-то очень отдалённое представление, что именно делать. Тряпичные шланги, хранившиеся всё время прямо на палубе в результате воздействия солнца и перепадов температур, ссохлись и прохудились. Для передачи воды они не годились. Единственный резиновый шланг... вы, не поверите, не подходил к крану. Команда, которая не смогла ничего подключить, тупо запаниковала и даже не подумала воспользоваться вёдрами и ручными насосами, предпочтя спасать свои жизни. Все шлюпки красили вместе с кораблём и они, во-первых, намертво склеились с блоками, а, во-вторых, были прикручены проволокой и болтами, чтобы не украли. В результате пассажирам не оставалось ничего иного, как просто расхватывать спасательные жилеты и прыгать в воду. Казалось бы — логичное решение. Вон, с Титаника люди спасались подобным образом и даже находились какое-то время в холодной воде Атлантики, хватаясь за обломки. А здесь, лето, не самое глубокое место, берег недалеко, метров 200 от крушения, вокруг другие корабли. Все шансы добраться до суши вплавь... были бы, если бы не самая идиотская идиотичная идиотия.

Как это выглядело со стороны.

Во-первых, большинство этих жилетов во время неправильного хранения просто истрепались в пыль, став бесполезным. Во-вторых, фирма, у которой были куплены спасательные средства для корабля, закупила пробковые вставки для них у другой фирмы. И приобретала их не по количеству, а на вес. Как оказалось, чтобы сэкономить на дорогостоящей пробке, жилеты набивали более дешёвым, гранулированным суррогатом (который просто высыпался из дырявых «карманов»), а для веса внутрь положили... железные прутья. Естественно, жилет с таким наполнителем обладает не самой хорошей плавучестью. Люди, умеющие плавать, прыгали в воду зачастую и без спасательных средств. Но те, кто подобным умением не обладал (а таких в те годы было подавляющее большинство), надевали жилеты и, прыгнув в воду, начинали тут же тонуть. Они инстинктивно хватались за тех, кто пытался отплыть, и все тонули вместе. Проблема усугублялась ещё тем, что на корабельную экскурсию, многие надели неудобную и тяжёлую воскресную одежду, плавать в которой было совершенно нельзя. Самое горькое было то, что первыми пытались спастись женщины и дети. Многие зрители с берега наблюдали, как матери надевали на своих детей эти бракованные спасательные средства и бросали их в воду, чтобы затем, видя, как жилеты утягивают их на дно, тут же прыгали им на помощь, которую оказать не моги. И тонули они все вместе. Большинство погибших были именно женщины и дети.

Те самые спасательные жилеты...

Сам корабль в это время превратился в огромный факел. Капитан, прибавив скорости, оказал судну медвежью услугу. Многие люди, плавающие в воде, сумевшие всё-таки выбраться из своих спасательных жилетов были буквально перемолоты колёсами «Генерала». По свидетельству очевидцев на берегу, это было ужасное зрелище. А вторая проблема была в том, что поток воздуха начал гнать огонь от носа корабля, где зародилось пламя, прямо к его корме, словно кузнечные меха, ещё больше увеличивая градус паники. Пожарные машины, которые вызвали очевидцы, просто были не в силах помочь — корабль находился прямо посреди реки. Единственное, что могло остановить возгорание — это специальный пожарный катер «Зофар Миллс», обслуживающий эту реку. Но пока он добирался до места, огонь разгорелся с такой силой, что «Зофар» уже был просто бессилен. С ближайших кораблей сбрасывали лодки и спасательные круги, некоторые пытались подойти к горящему Генералу, чтобы забрать остатки пассажиров, но жар был такой сильный, что подобные смельчаки опасались, как бы пожар ни перекинулся и на их суда. С возгорания до разрушения корпуса прошло всего двадцать минут. Его останки ещё около часа лежали на мели, потом их стащило потоком воды и отнесло примерно на пару километров.

Эта трагедия широко разошлась по книгам и картинам.

Спасательные работы продолжались до поздней ночи, для этого на железной дороге даже были взяты мощные фонари, чтобы освещать реку и искать на берегах выживших и трупы. На следующее утро были начаты поиски улик, чтобы выяснить причины произошедшего. Водолазы достали кусок трубы для подключения шланга и обнаружили, что вентиль на нём был закрыт. То есть матросы даже не поняли, как им пользоваться. На втором стояке была такая же проблема. Начали доставать остатки жилетов, с кусками железа и гранулированной пробкой, которая буквально расползалась под воздействием воды. Достали бесполезные спасательные круги (оказалось, что они тринадцать лет висели на бортах и их ни разу не заменяли). Следствие начало задавать неприятные вопросы. Особо отмечалось то, что погибло практически 75% пассажиров и всего двое из команды в 30 человек. Да и действия капитана, который на всех парах рванул куда-то, вместо того, чтобы выбросить судно на берег, вызывали вопросы (он это оправдывал тем, что не хотел, чтобы огонь перекинулся на строения вдоль берега).

Опознание жертв этой катастрофы

И надо сказать, что отвечать на эти вопросы, особо никто не хотел. Ведь до этого капитан получил награду от города... какая ирония... за отличные показатели безопасности своего судна. По документам «Генерала» инспектировали буквально за месяц до трагедии и признали годным к дальнейшей работе. Новые спасательные круги, которые якобы для него закупили, на самом деле ушли на совершенно другой пароход. Опять же по документам все было хорошо. В суде присяжные признали виновными семерых директоров и командора флота компании Knickerbocker Steamship Company, капитана «Слокама» и его первого помощника, а также двух инспекторов, которые до этого выпустил корабль в рейс. Но, тюремный срок получил только капитан. Его приговорили к 10 годам лишения свободы, но отпустили через четыре, после помилования самим президентом. Компания Knickerbocker Steamship Company заплатила относительно небольшой штраф, хотя были признаки того, что они подделывали документы о прохождении проверок своих судов. Федеральное правительство под давлением общественности обратило внимание на проблему и обновила спасательное оборудование на пассажирских судах. Тела погибших продолжали находить на берегах реки ещё несколько дней. Район Маленькой Германии после этого происшествия просто исчез — большая часть общины погибла на корабле, потерявшие близких не хотели оставаться в месте напоминающим о потерях и переезжали. Были случаи суицида, что тоже не улучшало обстановку. В 1940 году район был заселён другими национальностями.

Мемориал жертвам в Нью-Йорке

А катастрофа вскоре выветрилась из общей памяти, заместившись другими событиями. Через 8 лет потерпел крушение Титаник, а потом и Первая Мировая, когда сочувствие к немцам стало подозрительным. 26 января 2004 года умерла последняя спасшаяся пассажирка — Аделла Уотерспун. Во время катастрофы ей было 6 месяцев. В полтора года она открыла памятник неопознанным жертвам. На Манхеттене, обществом сочувствия немецких дам был установлен монумент погибшим детям. В мраморе высечены слова: «Они чистейшие дети Земли, юные и прекрасные». В общем, да, коррупция — убивает, и совсем не коррупционеров, если кто ещё не понял.

Дополнительная литература:

1. Статья на сайте Нью-Йоркской публичной библиотеки.

2. Статья в Smithsonian magazine

3. Статья в Историческом сообществе Нью-Йорка

4. Книга The General Slocum Steamboat Fire of 1904

5. Книга Ship Ablaze

6. Баян! Трагедия в Нью-Йорке. Пароход «Генерал Слокам» сгорел посреди реки, унеся почти тысячу жизней...

А вот сейчас волшебный автобус нашего воображения переносит всех читателей в Калифорнию приблизительно к середине 1960-х. Вы спускаетесь к пляжам, чтобы почувствовать на себе свежий бриз, вдохнуть запах моря и внезапно... Это что за ерунда? Весь пирс неподалёку покрыт свастиками. Разрисована набережная, заборы, бетонные блоки. Уродливые, зачастую неправильно нарисованные, кривые, косые, но их явно нарисовали недавно. И откуда здесь взялись нацисты? Нет, я догадываюсь, что все пассажиры моего автобуса знают, что в США до Второй Мировой были сильны последователи национал-социалистов. Многие тогда ходили со свастиками и воодушевлялись идеалами чистоты белой расы, но чтобы после того, как мир увидел Освенцим и все мясорубки, кто-то решился нарисовать этот символ. Зачем и почему?

Кадр из фильма 80-тых годов. Его снимали в той местности, и все эти граффити никто из съемочной группы не рисовал. Они уже были там долгие годы.

Те, кто в теме могут предположить, что всё это какая-то часть знаменитого «негры не умеют плавать» и их последствий. Ну, вспомните — побережье в городах США считалось особо ценной землёй. Поэтому туда практически всегда приезжали в первую очередь обеспеченные белые люди, основывали свою закрытую коммуну, где все друг друга знают, а чернокожих вообще не пускали в подобные районы. Да даже бассейны были раздельными по расовому признаку. Ну как... Подразумевалось, что у белых свои заведения для плаванья, а у чёрных... их тупо не было. Должны были бы быть, но нет... обычно внезапно не хватало денег. Поэтому большинство чернокожих в те и последующие времена плавать и не умели, просто потому что им негде было тренироваться. И вот, наверное, свастики как-то с этим запретом связаны. Как вам такая разгадка? Нет, она неверная, хотя и имеет право на существование. Всё немного интереснее. Тут опять всплывает проблема субкультур.

Реклама досок для серфинга.

Махнём ещё чуть назад. В эпоху, когда в США возник... сёрфинг. Долгое время, это было занятие одиночек, которые буквально своими руками вырезали себе доски. Но сила Америки в том, что если кто-то видит, что нечто пользуется популярностью, на этом месте тут же возникает индустрия. И вот когда капитал в 1930-х годах дотянулся до массового производства сёрфов, кто-то (а точнее, Мейер Батти — первый популярный создатель досок для сёрфинга) подумал, что украсить одну из своих моделей восточным символом радости и удачи (а это и была свастика), будет неплохим решением. Тем более что благодаря Германии, символ как раз получал широкую известность. Производители даже назвали одну из своих досок swastika. Модель получилась хорошей, революционной и популярной среди знатоков. И вот так, символ попал в среду серферов. И для большинства из них свастика превратилась в знак олдскула (такой трифорс для интернетчиков).

Хотел вставить еще рекламу старой модели. Но понял, что меня за нее забанят, поэтому вот. Сколько сейчас стоят старые доски для серфинга.

А в начале 50-х сёрфинг стал отдушиной для многих молодых людей Калифорнии. Зачастую определённого склада ума и поведения. Чем-то таким запретным, радикальным, экстремальным, тем, кому надоели занятия физкультурой в школах, а хотелось быть теми самыми бунтарями без причины, отвергающими все социальные роли навязанные взрослыми. Чем-то похоже на скейтеров 90-х. Но, как и с этой уличной субкультурой дальше всё пошло в сторону опопсения. В конце 50-х Голливуд, распробовав, куда тянет ветер народных настроений и начал активно качать тему сёрфинга. Появилась серия книг о Гиджет — девочке подростке и её друзьях из Малибу (которые занимались там чем? Сёрфингом, естественно!). Её автор вдохновлялся жизнью собственной дочери Кэти Конер и описывал какие-то бытовые детали. Популярность этой истории превратила книгу в фильм, а потом и в целый сериал. Появилась музыка, одежда, навеянная пляжами и досками, которые мчатся по волнам. Широкие массы начали приглядываться в этом направлении. Но по-настоящему это бомбануло в 1961, когда на экраны вышел фильм «Голубые Гавайи» с Элвисом Пресли. И после него куча зрителей решила, что мол будет круто повторить всё то, что ты видел в фильме. Поэтому поток страждущих потянулся на пляжи Калифорнии (до Гавайев далеко, а тут на машине доехать можно). Естественно, всё это вызывало недовольство местной молодёжи. Теперь их буквально заставляли покидать насиженные, привычные пляжи, которые внезапно стали стратегическим ресурсом для бизнесменов. Но даже на диких песках серферам приходилось «делить волны» с «позёрами» и «нубами», которые купили себе доску где-то в супермаркете, и теперь пытаются повторить стойку Пресли. Кто-то смирился, но наиболее экстремальные группировки серферов, решили не отдавать свои пляжи городским.

Ребята просто едут кататься на досках! И гонять тех, кто не из их среды.

Они вспомнили трифо... в смысле свастики и стали рисовать их там, где приезжим были не рады. Вообще всём неместным, без деления на расы или цвет кожи. Тем, кто купил себе доску, а не отобрал её в кровав... простите, увлёкся. В случае нарушения границ банальным диалогом не ограничивались — в дело объяснения «понаехавшим» их прав могли пойти ножи, розочки и прочие тяжёлые предметы. Но и на этом серферы не остановились. Поняв, что рисование свастик не просто показывает их отношение к «захватчикам», но дико бесит всех окружающих, которые воспринимают их как отголосок нацизма, родились... surf-nazis. Серферы-нацисты. Они недолго думая присвоили всю атрибутику Германии второй мировой, чтобы продолжить бросать вызов общественной морали. Большинство даже не вникало в идеологию, взяв основную часть на уровне: «Да, мы нацисты по признаку сёрфинга». В том смысле, что если ты не настоящий серфер, рождённый в прибое с сёрфом в зубах, то у тебя нет права заходить на пляж и мы будем за этим следить. И тут ещё надо бы упомянуть Мики Дору — харизматичного и одиозного лидера одной из группировок. Но это тема ещё на пару рассказов получится. Просто отмечу, что многие серферы считали, что именно Мики когда-то изобрёл сёрфинг и появился с доской из пены волн. А ещё он железным кулаком правил своим участком пляжа и поклонниками, которые в пластиковых шлемах нацистских штурмовиков рассекали волны. И вот уже этот человек, по сути своей, и был довольно активным расистом, вплоть до сжигания крестов на лужайках евреев. Хотите мелкую деталь? Когда его подчинённые узнали, что автор книги «Гиджет», Фредерик Конер, был евреем, сбежавшим из Германии в США, они изрисовали свастиками подъездные дорожки к его дому. Но чем это было — признаком ненависти к евреям, или к автору Гиджет (которую ненавидели все «хардкор»—серферы) утверждать невозможно. Как, впрочем, и рассуждать о том, что именно происходило в голове Мики Доры и где пролегала граница между истинными убеждениями и троллингом.

Мики Дора — одиозный руководитель банды серфингистов.

В дальнейшем surf-nazis прочно вошло в историю. Если ты любил сёрфинг и ненавидел «рак убивающий пляжи», то ты был среди своих. Этим ребятам было плевать на Гитлера. На то чему там за океаном служил жест Зиг Хайл. У них это означало — я предан сёрфингу и всему, что с ним связано. В СМИ до сих пор муссируются вопросы на тему: «Это чего — всё-таки серьёзный нацизм, или шутка, которая может зайти слишком далеко». Но до сих пор на калифорнийских пляжах можно услышать это словосочетание применительно к тем серферам, которые кичатся своим умением обуздать волны, считая тех, кто не умеет за людей второго сорта, незаслуживающих ловить вайбы на их пляжах. Ну да, примерно как grammar-nazis.

Бонусные источники:

1. Статья в NY Times наделавшая много шума The Long, Strange Tale of California’s Surf Nazis

2. И ответ на нее от сайта Surfer

3. Еще чуток информации.

4. Книга The History of Surfing

5. Книга The World in the Curl

6. Баян? Вроде нет.

1997 год. Макдональдс где-то на просторах США. Сотрудники стоящие за кассами и в зоне выдачи заказов рыдают и требуют перерыв. Но им никто не может помочь. Все доступные резервы уже стянуты. Никаких отпусков — всё за прилавками. И сейчас макдональдс в натуральной осаде — толпы разгорячённых покупателей сметают все без разбора, забирая сразу по сто заказов в одни руки. Телефон в офисе трезвонит, не переставая. Сотрудник поднимает трубку и даже не вслушиваясь в вопросы, срывающимся голосом произносит фразу, которую до этого говорил уже сотню раз: «Макдональдс. У нас остались только лось и ягнёнок». Думаете, я вам сейчас расскажу жуткую историю о паранойе мирового голода? Тайном заговоре мясоедов-республиканцев? Зомби-вирус в скрытой форме, вызывающий неконтролируемое желание джанк-фуда? Нет, всё хуже. Ведь в мусорке возле этого же заведения лежит куча неоткрытых коробок с едой. Её просто выкинули. Что здесь происходит?

Происходят они.

Помните тюлпаноманию, по которой все уже успели пройтись во времена Битка? Так вот, это — её далёкий отголосок. 90-тые годы США — это вообще эпоха пузырей коллекционирования и накопительства. Комиксы, бейсбольные карточки, садовые гномы — всё, что можно было собирать, рано или поздно рассматривалось с позиции «инвестиции в будущее». Идея о том, что сейчас ты покупаешь что-то за 1 доллар, а через неделю это будет стоить 1000 — она манит и подталкивает к различным необдуманным поступкам. Главное, не упустить свой шанс, успеть найти что-то, что потом можно будет продать. Поймать то, что привлечёт внимание коллекционеров. Балом правит знаменитый FOMO (Fear of missing out) — боязнь пропустить важное, дорогое, интересное или судьбоносное. И вот на этот перегретый рынок вышел новый игрок. Вообще, Тай Уорнер долгое время был обычным менеджером по продажам фирмы Dakin Toy. В его обязанности входило заключать договоры о поставках игрушек в розничные сети. И надо сказать, что в этом он отличался новаторским подходом, шокировавшем всех окружающих. На встречу Тай мог приехать в образе такого сутенёра — шуба, трость в руках, белый Ролс-Ройс. Вёл себя убедительно и раскованно. Обалдевшие от подобного появления, торговцы обычно заключали договора. И это давало повод начальству считать Тая чертовски хорошим сотрудником. Но в какой-то момент он начал немного «работать на себя» и его уволили. Последовал перерыв «на отдых и собраться с мыслями», а потом Тай в 1993 году выстрелил по игровой индустрии США из своего главного калибра. Бини Бэбиз.

Вот они слева направо... Первая серия.

Это были небольшие, размером с ладошку, плюшевые игрушки, наполненные шариками ПВХ (что по тем временам было новинкой). Теперь их можно было садить или поставить в любой позиции. Вроде бы ничего особенного. Но Тай придумал ещё один хитрый ход. У каждого зверька было своё забавное имя, даты рождения и небольшой стишок, написанный на ярлычке. И вот это уже выделяло зверька среди остальных игрушек, придавало покупке индивидуальность. И главное — цена. Они стоили всего 5 долларов. Удивительно низко по тем временам. Любой родитель мог пойти в магазин и купить ребёнку этого плюшика, буквально на сдачу. И потом не мучиться совестью, что потратился зря. Да и дети могли легко слить часть своих карманных денег на милаху. Всё, конечно, хорошо, ну и что? Неужели только эти качества обеспечили популярность у покупателей? Нет. В начале игрушки не особо взлетали. В 1993 году вся компания состояла из 14 человек, Бини производились небольшими партиями и Тай распределял их не по крупным сетям, а по мелким магазинчикам. Многие продавцы отказывались от них, но у Тая в запасе был ещё один хитрый план. Бини начали выходить сериями.

Вот эту штуку перекупщики продают примерно за 20 тысяч. Но «продают», не значит «покупают».

Первая состояла из девяти игрушек. Через некоторое время на прилавках появились ещё двадцать, потом ещё и ещё. Люди уже привыкли к этим игрушкам и приобретали новые в качестве «спонтанной покупки», а дети хотели «собрать их всех». Хитрость была ещё в том, что не все игрушки продавались в одном магазине. Нужно было меняться с другими «коллекционерами». Или поездить по городкам, чтобы найти определённую игрушку. Социальных сетей и каких-то приложений на телефоне не было. Поэтому когда твоё пятилетняя драгоценность требует утёнка, а в магазине никаких утят нет, тебе нужно будет заходить во все ларьки по дороге и искать их там. А представим себя на месте продавца, когда к тебе заглядывает десятый за неделю покупатель, спрашивающий: «а есть у вас в продаже такая-то игрушка», то ты поневоле задумаешься — может быть, стоит взять на реализацию этих Бини Бэбиз, раз они так всем нужны? Можно с уверенностью сказать, что домохозяйки стали основным двигателем игрушек на прилавки. А потом, на одной из выставок Тай столкнулся с продавцом садовых гномов, который изредка объявлял какую-нибудь линейку своих товаров законченной. Якобы это заставляет коллекционеров раскупать её остатки куда быстрее и активнее. А тут как раз с производством одной из игрушек — ягнёнком Лови возникли проблемы — не хватило заказанных материалов. И Тай заявил распространителям, что эта линейка закончилась. Ну, то есть совсем. Всё, больше Ягнёнка вы не получите. Смиритесь. Да-да, никогда. Те передали эту новость своим клиентам. А те...

Момент бракоразводного процесса. Судья постановил разделить коллекционные игрушки между сторонами. Ну, они выбирают себе самых ценных.

Те призадумались, прикинули и... И началось — люди бросились скупать остатки, чтобы перепродать. Потратить пять долларов, продать за десять в этот же день — считалось нормой. Пузырь пошёл в рост. Тай объявил, что вскоре ещё пара линеек игрушек исчезнет с прилавков. Это подстегнуло ещё больше покупок. Плюшики пропали из магазинов и теперь их можно было найти только на вторичном рынке. А потом Тай выкрутил ручку «уникальности» на полную. Начались строго лимитированные серии. Вроде медвежонка в честь принцессы Дианы (не больше 7 штук в магазин). Или игрушек, которые люди могли купить на определённом мероприятии. Но к началу 1996 года стратегия сработала так, как того не ожидал Тай. Игрушки расходились как горячие пирожки. Люди строили на их основе целые инвестиционные стратегии. Они скупали Бини без оглядки и каких-то тормозов. Вспомните прикол с тем, что не все игрушки продавались в одном магазине. Коллекционеры обзванивали лавки по всем штатам. У некоторых счета за телефон доходили до нескольких тысяч долларов. Знакомое поведение, да? Игрушки с грамматическими ошибками в описании, небольшими изъянами при покраске и тому подобными косяками стали продаваться ещё дороже. Людям были уже неинтересны игрушки как таковые. Теперь их ослепили возможности. Эй, я куплю десяток бегемотиков за 5 долларов, а когда их уберут, я смогу продать их в десять... нет, в сто.... в тысячу раз дороже. Лет через двадцать они принесут мне состояние! Мои дети пойдут за их счёт в колледж!

Медвежонок в честь принцессы Дианы. Кто-то делал на него огромные ставки.

Начали выходить специальные журналы для коллекционеров, люди стали похищать игрушки. Начиная от угона грузовиков и заканчивая... да, да, отбиранием редких Бини у детей на улицах. Как грибы начали плодиться специальные консультанты, которые определяли подлинность и финансовый потенциал того или иного зверька. Типа — нет, я бы не стал покупать Ушастика. Лучше доплатить и приобрести Пинчера, вероятно, что вскоре цена на них пойдёт вверх, Китай ограничил ввоз материалов из Таиланда, плюс забастовки швей в Камбодже (ладно, это я сейчас придумал для красоты). Та сцена из Макдональдса возникла лишь потому, что компания начала прикладывали к своим Хэппи-Милам ограниченные версии игрушек. Люди покупали, выкидывали еду и оставляли себе только Бини. Эй! Это же ограниченная серия. Их больше не будет. И вот тогда-то мы все сольём. Объём, запланированный на полтора месяца, ушёл меньше чем за пару недель. Некоторые машины передвигались с полицейским эскортом. Кузов одного из грузовиков, случайно открылся прямо на хайвее и Хэппи-Миллы начали вываливаться. Многие водители, презрев риск для жизни, останавливали машины и собирали дефицитный товар прямо в потоке трафика. Когда Мак ввели правило, что Хэппи-Мил с игрушкой будет выдаваться только ребёнку, тут же нашлись ушлые малолетки, которые за отдельную плату стали предлагать в аренду себя, чтобы взрослый мог купить желанную игрушку. Бини Бэбиз буквально захватили США — у 65% американцев был хотя бы один из зверьков. А у многих ими были набиты коробки. Сообщение, что очередную игрушку продали за 5000 долларов, лишь подстёгивало процесс. И в 1998 году объём продаж составил 1.4 миллиарда. Притом что Ty Inc реализовывала их по 2.5 доллара. Они активно осваивали передовые методы общения с покупателями — стали первым бизнесом в США, которые завели интернет-сайт. На нём фанаты могли общаться и узнавать новости о том, какие игрушки снимут с производства, и что появятся взамен. Кстати, на e-bay того времени, 10% продаж составляли эти самые зверьки. При этом Тай Уорнер тщательно сохранял тайну личности. О нём было мало что известно, планами он не делился, на штаб-квартире в штате Иллинойс не было даже вывески. Что ещё больше подогревало интерес потребителей. Перед появлением очередной игрушки в листы ожидания обычно записывались тысячи людей. Устраивались неофициальные съезды любителей и коллекционеров. Да что уж говорить. Мэри Бэт Соболевский однажды решила выпустить небольшой альманах, посвящённый привлекательным игрушкам — описания, новинки, советы, как выбрать и не нарваться на китайскую подделку. Первоначально было напечатано 144 тысячи экземпляров и распространены по поклонникам. И те потребовали ещё. Журнал «Mary Beth's Bean Bag World» выходил каждый месяц в течение 4 лет тиражом около 650 тысяч штук.

Выглядел сайт примерно так.

Но, как обычно, всех сгубила жадность. Предложение превысило спрос. В 1999 компания выпустила новую серию из 24 игрушек, и цены начали снижаться. Все коллекционеры, забивающие подвалы плюшевыми зверьками почувствовали запах жареного и бросились сбывать игрушки. Это ещё сильнее потащило цены вниз, ну а как вы хотели? Не спасло даже заявление Тая о том, что он решил прекратить производство и снимет все игрушки с продаж. Нет, кто-то бросился раскупать остатки, но многие не поверили. Даже выпущенный медвежонок «The End» не спас положение. Люди поняли, что завалы из более чем 300 различных игрушек... ну такие себе инвестиции, когда подобные кучи плюшевых зверят есть у каждого третьего по соседству. Знаменитую «Принцессу», которая стоила сотни долларов, теперь продавали за восемь. А потом Тай выложил на сайте петицию за спасение игрушек. Мы не будем прекращать производство новых линеек, если за них проголосует достаточное количество людей. Всё, что от вас нужно — просто отдать свой голос... и доплатить ещё 50 центов. И, естественно, 91% потребовали продолжение этой эпопеи. Но падение было уже не остановить. Люди продавали свои игрушки тысячами (берёшь всё, получаешь скидку). Семейные бюджеты сыпались, инвестиционные стратегии разваливались прямо на глазах. Но даже сейчас у многих американцев где-то на чердаках хранятся подобные игрушки. А кто-то до сих пор ждёт, что мода на плюшевых зверят вернётся, вместе с ностальгией по 1990-тым. И вот тогда-то...

Бонусные материалы:

1. Книга The Great Beanie Baby Bubble

2. Статья на Financial Time

3. Статья в New York Times за 1998 год «A World Gone Beanie Mad!»

4. Статья на Vox

5. Ролик на Ютуб (английский)

6. Документальный фильм The Beanie Bubble.

7. Естественно, это баян: Бизнес на "редкости"

Минутка Википедии. Мокусацу (黙 殺) — японское слово. Состоит из двух иероглифов 黙 (моку — «тишина») и 殺 (сацу — «убийство»). Такой двусмысленный, как и всё азиатское, термин. Что-то вроде: если мы не будем обращать на него внимание, оно само сдохнет. Или: мы пока не будем об этом говорить. Именно это сочетание с некоторыми натяжками можно считать триггером уничтожения двух Японских городов Хиросимы и Нагасаки. Каким образом? Ну, история, как обычно, на моём канале (я на это очень надеюсь) довольно меметичная и стоящая внимания.

Все началось с них

В общем, июль 1945 года. Потсдамская конференция. На ней союзники, уже уставшие от войны, в резкой форме призвали Японию к полной капитуляции. Они прекрасно знали, что внутри японского правительства существуют тайные сторонники мирного урегулирования и во многом рассчитывали именно на них. Но, как вы понимаете дух самураев и чувство богоизбранности народа не давало руководству Японии никаких шансов согласиться на переговоры. Что мы за японцы такие, если вдруг сложим наши катаны без сеппуку. Военный министр Коречика Анами размахивая именным танто, агрессивно требовал отклонить Потсдамскую декларацию, заявляя, что его войны дойдут до Вашингтона. Его поддержали начальники штабов, желая войны до победного конца, крови врагов, черепов для трона черепов и всё такое прочее. Тем более что в тексте присланной декларации было чёрным по белому написано, что всех военных лишат их должностей и отправят в Сибирь убирать снег. Да, весь. Естественно, потомкам самураев этого не хотелось. Однако более трезвомыслящий министр иностранных дел, видя, как набравшая обороты махина Красной Армии потихоньку подползает к Маньчжурии, а хитрые американские бака-гайдзины что-то там мутят с мирным атомом, попытался сделать тонкий ход конём. Он планировал донести требование союзников до общественности. Тем самым старался снять с правительства (и, главное, с себя) ответственность, за принятие решение. Мол — пусть наш народ знает, с чем ему придётся иметь дело в результате капитуляции. А уж мы потом посмотрим. В результате компромисса декларация была переведена на японский язык и опубликована в газетах в несколько сокращённом виде. Чтобы уж совсем не травмировать общественность, оттуда вырезали наиболее мощные панчи по поводу «суровое правосудие для военных преступников» и «неизбежное полное опустошение японской метрополии».

Кантаро Судзуки. Человек сказавший это слово на букву М.

Естественно, репортёры ухватились за этот текст и на очередной пресс-конференции 29 июля начали требовать от премьер-министра Кантаро Судзуки комментариев по поводу дальнейших действий правительства. Как они вообще относятся к этому бряцанью оружием со стороны Союзников. Премьер-министр оказался загнанным в угол подобными вопросами, так как ответа у него всё ещё не было. Министры по-прежнему тихонько грызлись под татами и на данном этапе было непонятно, что же там будет дальше и какая из фракций победит. Опять же, японское правительство считало, что этот текст был простой переработкой Каирской декларации, которая призывала Японию отдать, то что они там назавоевывали и была создана аж в 1943 году. Ранее Япония уже отклонила Каирскую декларацию и принимать немного переработанную версию сейчас было бы потерей лица перед своим народом (типа а что, случилось-то? Неужели, что-то изменилось). Поэтому он просто сказал: «без комментариев, мы ещё обсуждаем этот вопрос, однако стараемся завершить войну, имея в качестве альтернативы битву до конца». Журналисты пороптали, но разошлись. В газетах появились слова премьер-министра, союзники наконец дождались ответа японского правительства и хэппи-энд...

А через двадцать лет Япония стала такой.

Был бы, если бы Кантаро Судзуки говорил на каком-нибудь европейском языке. Но нет. Он был японцем и общался с японскими журналистами на японском языке. А японские журналисты писали в японских газетах японскими иероглифами. Нда... затык. Дело в том, что фраза по поводу декларации звучала примерно так:

По моему мнению, декларация, по сути своей, аналогична более ранней декларации. Парламент Японии не считает, что в ней есть особое значение. Мы просто её «мокусацу». Единственная альтернатива для нас — продолжать борьбу до конца.

Вон, видите? В этой фразе была использовано то самое слово «мокусацу». Теперь хитрый поворот. Все мы знаем, что перевод — он как женщина, либо красив и неверен, либо верен, но некрасив. И слово «мокусацу» можно было перевести в данном случае несколькими способами: в одном случае это было бы банальное — «пока не хотим комментировать», в другом случае — «игнорируем» и наконец «срать хоте...» в смысле: «игнорируем, но ещё и с явным презрением к этому жалкому предложению». И по законам подлости речь премьер-министра для союзников перевели именно с позиции последнего значения. Ну, западные варвары они такие — простые как палка, незамысловатые как лопата. Это умные и мудрые азиаты используют увиливание от прямого ответа, как способ переговоров, мол, вы пока там подумайте, помучайтесь, а потом мы посмотрим. А у гайдзинов всё просто: да — это да, нет — это нет. И с позиции западного менталитета, получилось, что Кантаро Судзуки заявил, что класть Япония хотела на декларацию и будет вести войну до последнего японца, благо их ещё полно. У американцев после прочтения перевода немного побомбило, а через десять дней бомбы уже отправились к Хиросиме.

И получилось примерно вот такое.

Но на радость «невсетакоднозначников»: на самом деле, это довольно мутная история. Потому что, споры по поводу: «что там на самом деле имел в виду Судзуки, бросая такое многозначительное слово», до сих пор ведётся как среди лингвистов, так и среди историков. Японцы считают, что их просто неправильно поняли. Мол премьер-министр пытался сгладить углы и одновременно заявить японским ястребам, что мол, мы защищаем интересы страны, а не менее японским голубям намекнуть, мол, вы знаете, мирные переговоры тоже не исключены. Эту статью не стоило считать посылом Союзникам, ведь она была нацелена на внутреннюю публику. Американцы и европейцы утверждают, что иных толкований в данном случае и быть не могло, ведь даже затягивание решения расценивалось как нарушение условий декларации. А многие так и вообще подозревают, что американской военщине было плевать на всякие там слова, им хотелось просто проверить свою новую бабахалку. Что? А, мораль. Ну пусть будет: не нужно громких и многозначительных слов. Говорите проще.

Дополнения, уточнения и прочие детали:

1. Статья «Hiroshima, Mokusatsu and Alleged Mistranslations»

2. Статья «Mokusatsu: One Word, Two Lessons» на сайте национальной безопасности США

3. Книга Voices of the Invisible Presence

4. Книга The Decision to Drop the Bomb

5. Баяны: вроде нет. Там сплошной Зверополис.