FeminismCaucasus

Советская карательная гинекология — тема довольно закрытая и страшная. Правозащитница Ольга Романова и писательница Мария Арбатова рассказывают, что во времена СССР к девушкам в гинекологических клиниках относились, как к «тараканам» и «крепостным». Также, например, существовали принудительные гинекологические осмотры для девочек, с целью выяснить, были ли у них половые связи. Осмотры почти всегда были болезненными для женщин и сопровождались унижением, хамством и безразличием. Практиковались и принудительные аборты. Контрацепция заменялась абортами, и это считалось нормальным — у некоторых женщин бывало от 20 до 40 абортов.

- Входя в консультацию и уже сидя в очереди, ты понимаешь, что ты виновата. Непонятно, в чем, но, безусловно, виновата.

- Ты всё время была виновата тем, что у тебя есть пиписька, матка и всë остальное. И это чувство, с которым долгие годы, наверное, каждая из нас очень сильно боролась.

- Нам казалось, что дýша достаточно для предотвращения беременности. Это было популярное заблуждение среди всех, что главное - вовремя очень быстро пойти в душ. Никаких гормональных таблеток тогда просто не было в природе. Считалось, не бывает секса без любви, а если любовь, то зачем презерватив?

- Я рожала в очень хорошей клинике в Москве. И мой папа там работал урологом, поэтому за мной врачи очень внимательно смотрели. Но это как раз и смешная история, потому что, когда я родила, папа немедленно достал коньяк, и они пошли выпивать с врачами за внука. А меня забыли. Меня просто забыли на столе. Я думала, так и надо. И я пролежала до утра в этом состоянии, истекая кровью. Конечно, утром выяснилось, что у меня воспаление, кровотечение, что надо делать еще «148» операций, нельзя кормить, нельзя то, нельзя сë. Но это как - «забыли и забыли, ничего, заживёт».

https://youtu.be/QH0DcE9Lxn0

Проект «Кавказ без матери» опубликовал исследование, посвященное обычаю насильственной разлуки детей с матерью. Такая разлука может выражаться в похищении ребенка отцом или его родными и в неисполнении решения суда о праве детей жить со своей матерью или же регулярно видеться с ней.

При насильственном разлучении с детьми речь идет о полной или почти полной разлуке, когда мамам не позволяется видеть детей, а детей запретами и давлением доводят до того, что они отказываются видеть мать, либо подвергают физическим наказаниям и моральному давлению за попытку с ней связаться.

Исследование проходило в Чечне, Ингушетии и Дагестане. Цель исследования состояла в том, чтобы рассмотреть явление насильственного разлучения детей с матерью, сделать его видимым, отразить проблему и системность явления.

Исследование ставило своей задачей описать ситуацию разлучения и ее последствия для детей и матерей, описать действия, которые предпринимают женщины для того, чтобы вернуть своих детей и сложности, с которыми они сталкиваются, отразить недостаточность правовых механизмов для регулирования ситуации.

Исследование http://kavkazbezmateri.tilda.ws/page27599839.html

Документальный фильм Киностудии им. М. Горького «Горянки» молодого режиссёра из Кабардино-Балкарии, Марьям Махиевой, о жизни современных горянок, которые нашли в себе силы и мужество стать успешными. Одна из них не раз восходила на Эльбрус, а другая возглавляет собственную лабораторию, сотрудничает с Роскосмосом и несколькими крупными компаниями.

В советское время женщин в регионе активно выводили из контекста традиционных ценностей, но развал СССР поставил множество вопросов перед обществом. В фильме показаны проблемы феминизма, столкновения национальных традиций и религии. Истории современных горянок развиваются на фоне величественной природы и самобытных кавказских обычаев.

О трёх счастливых женщинах. Три истории благополучия. Три примера, где в семьях царит взаимное уважение, где муж не «душит» жену, жена не продирается через сопротивление семьи, а свекровь не тиранит келинку (невестка у балкарцев).

Марьям: «Вообще, насколько я могу судить по Кабардино-Балкарии, наши мужчины достаточно добросердечные. Не слабые, а именно способные чувствовать, сопереживать. В этом плане наш край – вполне благодатный край для женской самореализации. Да, определённую инерцию и сопротивление среды приходится преодолевать, но не сказала бы, что здесь есть такое уж сильное давление на женщину. Будем честны: патриархат мучает и самих мужчин не меньше, и они, уверена, охотно освободились бы от этих требований быть всегда лучшим, неуязвимым, и тому подобное. Мир сложнее, души людей сложнее навешанных на них ярлыков и стереотипов».

Фильм получил первый приз «За лучший документальный фильм» на ХII Всероссийском кинофестивале «Человек, познающий мир».

Трейлер

Длительность фильма - 40 минут
https://youtu.be/Dmz0_kn5EU8

От подписчицы ФК
Как же КБР отличается от Чечни, Ингушетии и Дагестана. Кабардино-Балкария на фоне этих республик чуть ли не рай для женщин. Два человека кавказской национальности стоят и спокойно говорят, что они атеисты. Не могу даже представить такого в этих трёх республиках. Знаю-знаю, что и в КБР есть проблемы для женщин, но я сравниваю менталитет людей Чечни, Ингушетии, Дагестана с людьми из КБР. И в последней действительно отношение к женщинам и их положение намного лучше.

~ Ляля Ужахова

Внучка знаменитого ингушского генерала Тонта Укурова. Закончив курсы медсестер, добровольно ушла на фронт. Все годы войны служила и воевала в составе зенитного батальона. Вначале была наводчицей, потом командиром орудия. Пришлось участвовать в ожесточенных сражениях под Керчью, затем под Москвой. Хотя бои были тяжелыми, Ляля вела себя мужественно. Вместе со своими боевыми подругами прошла фронтовыми дорогами, освобождая родную землю от захватчиков.

~ Аза Агнаева

Место призыва - г. Грозный. Лейтенант медицинской службы. Начальник зубоврачебного кабинета 5-й воздушной Армии. С первых дней войны Аза была на передовой, в начале на Юго-западном фронте, а затем и на втором украинском. Награждена орденом Красной Звезды, медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены».

~ Илита Даурова

Боевая лётчица из Осетии. Для неё война началась под Туапсе. Ее зачислили в морскую авиацию. С первых же дней девушку окрестили прозвищем «Дика» - аббревиатура ее ФИО. Военная часть, куда определили Дику, занималась воздушной разведкой. Летали на самолетах У-2, которые спешно дооборудовались под военные нужды, но все же они оставались легкой мишенью для истребителей противника.

Во время одного из боевых вылетов, увидев, как несколько «мессеров» (немецкий истребитель) расстреливают беззащитный госпиталь, девушка ринулась на них, чтобы отвлечь огонь на себя. Одна из вражеских машин спикировала на нее, но Илите удалось увернуться, и «мессер», не сумев выйти из пике, врезался в землю. Оказалось, что сбитым Илитой самолетом управлял один из лучших немецких асов. Пленный летчик не мог поверить, что за штурвалом У-2 сидела женщина. Убедившись в последнем, он подарил ей часы в знак восхищения.

Ранней весной 1942 года Илита в составе звена старшего лейтенанта Ефименко попала под обстрел вражеских зениток. Подбитая «уточка» Дики камнем полетела в море, но девушка успела выпрыгнуть и очутилась в ледяной воде. Ее подобрали матросы с подводной лодки. Раненная девушка оказалась в осажденном севастопольском медсанбате с двусторонним воспалением легких. В бреду, она начала кричать на осетинском, а рядом как раз оказался комиссар медсанбата Сергей Санакоев. В окруженном немцами городе он по-отечески опекал молодую, но уже известную на фронте Дику.

После госпиталя вернуться в свою дивизию Дика не смогла – эскадрилью перебросили в Азербайджан. Ей же пришлось оставаться в Севастополе. Из-за острой нехватки самолетов девушку рекомендовали в полевую разведку. Вскоре немцы вновь атаковали город. Это были последние дни героической обороны Севастополя. Взрыв гранаты. Осколочное ранение в голову. Контузия. Эвакуация. Пришла Илита в себя уже на больничной койке в стационарном госпитале. Тяжелейшее ранение головы заставило врачей настоять на её демобилизации. Попытки опровергнуть их диагноз разбивались о нестерпимые боли. В 1944 году девушка вернулась на Родину. День Победы она встретила в Осетии. Ей было 25 лет.

~ Зулейха Сеидмамедова

Одна из первых летчиц-азербайджанок, 23-летняя бакинка. Боевым пилотом летала во фронтовом небе, не давая спуску фашистам. Входила в состав женского 586-го истребительного авиационного полка.

Зулейха летала с Марусей Кузнецовой: первая в нападении, вторая прикрывает. Лётчицы полка на истребителях прикрывали от налётов немецких бомбардиров крупные промышленные центры и железнодорожные узлы, охраняли мосты через Волгу, Дон, Воронеж, Днепр, Днестр. Ни один объект, охраняемый полком, не пострадал от налётов противника, хотя немцы, практически круглосуточно бомбили города. Инженер-штурман Зулейха Сеидмамедова совершила более 500 боевых вылетов, участвовала более чем в 40 воздушных боях.

Однажды Зулейху вызвало руководство. Зайдя в кабинет, она увидела перед собой представительного на вид пленного немца, как оказалось, генерала. Показав на Зулю, ему объяснили, что эта девчонка и сбила его самолёт. Немец долго был в недоумении.

В последний раз Зулейха села за штурвал своего самолета в 1945 году, под Бухарестом. Это был ее 501-й вылет. Но уже не боевой — ведь война заканчивалась. И девушка возвращалась на Родину, надо было начинать мирную жизнь.

~ Розалия Абгарян

Ей было 18 лет, когда началась война. Она и ее одноклассницы записались добровольцами на фронт. Пошли в военкомат, и вскоре их записали на курсы радиотелеграфистов. Три месяца обучали. В результате немецкого авианалёта на поезд с новобранцами, жертвами которого стали многие товарищи Розалии, сама девушка была ранена в голову. После лечения была направлена в 88 полк связи 18-й армии СССР, в составе которого прошла всю войну.

«Говорят, что у войны не женское лицо. История человечества, да и моя жизнь, доказывает обратное. В минуту опасности для родины и семьи, женщины всегда находились рядом со своими мужьями и сыновьями. Не стала исключением и Великая Отечественная. Огромное число молодых девушек и женщин встали на защиту своей родины, на защиту своего дома, который назывался Советским Союзом», – говорит Розалия Сергеевна.

За 1418 дней Розалия Абгарян прошла путь от Ворошиловграда (ныне Луганск) до Праги. Девушки работали в полевых условиях. Находясь между своими расположениями и вражескими окопами, на переносных радиостанциях координировали огонь с воздуха по боевым квадратам с фашистской техникой и военной силой.

«Май 1945 г. я встретила в Чехословакии. Сижу за приемником и сквозь шум слышу: «Помогите! Прага в опасности!» Это были чешские повстанцы. Доложила командиру, он – в штаб. Командование приняло решение поменять направление боевых действий, и 9 мая 1945 года Прага была освобождена от фашистов… Победа! О ней мечтали, к ней стремились все те, кто прошел тяжелыми дорогами войны».

~ Вера Ханукаева

До начала ВОВ она пошла служить в армию, получила звание старшины. Одной из первых среди девушек Дагестана старшина Вера Адинагуевна Ханукаева в 1936 г. стала парашютисткой. В 1941 году добровольно вступила в действующую армию и с первых дней участвовала в обороне Сталинграда. Всю войну была радисткой, участвовала в освобождении Украины, Молдавии, Румынии и Венгрии.

5 февраля 1944 года требовалось установить связь с фронтом, старшина Ханукаева, не отходя от передатчика и приемника мощной радиостанции, трое суток бессменно держала связь с командным пунктом Одесского Корпрайона ПВО со своими корреспондентами, не смотря на помехи в эфире и работы вражеских радиостанций. И только при установлении крепкой и бесперебойной связи передала дежурство. За этот подвиг старшина Ханукаева была награждена медалью «За боевые заслуги».

~ Зурият Тлисова

Партизанка отряда «Красный кавказец». В активе отряда насчитывалось 15 женщин - медсёстры, связные, разведчицы, бойцы, повара. Зурият подавала пример товарищам своей стойкостью, мужеством, выносливостью.

12 раз она ходила на задание, и всегда успешно, принося ценные сведения о базе противника. Во время выполнения очередного задания фашистам удалось выследить Зурият. Её подвергли нечеловеческим пыткам. Фашисты требовали, чтобы она выдала партизанские явки, руководителей подполья, места, где они получают боеприпасы. Незадолго до своей казни из тюрьмы в Черкесске ей удалось переслать записку сестре Цусиме: «Сегодня мы сами копали себе яму. Нас здесь 48 человек, и всех нас завтра не станет. Я клятву дала Родине быть её достойной дочерью, мстить врагу и ни на секунду не отступать от клятвы».

Посмертно награждена орденом «Красная звезда» и медалью «Партизану Отечественной войны» 1 степени.

~ Зоя Эркенова

Работала операционной сестрой в полевом госпитале, фельдшером в артиллерийском и авиационном полках. Карачаевка. На фронт ушла в первые дни Великой Отечественной. «Отец мой был человеком законопослушным. "В трудный день для страны, будь храброй, дочка", - сказал он прощаясь. А мать... Как и любая мать, плакала».

- В одном из сел близ Вязьмы шли ожесточенные бои. Раненных было так много, что трое суток мы не могли отойти от операционного стола. Ноги отекали, невозможно было работать зможно было работать в сапогах, и, в конце концов, пришлось снять их, на меня надели мужские носки, бросили под ноги какую-то тряпку, нянечки нас поили кофе, пытались накормить. Однажды пришлось прооперировать 16 раненых. Ампутировали кому руку, кому ногу, и концу дня из отрезанных рук и ног образовалась целая гора. Оставаться наедине с этой горой было страшно, казалось, что они сейчас начнут тебя бить …Глядя на стонущих, всегда чувствовала себя виноватой. Некоторые раненные жалобно просили помощи.

- В Смоленских лесах наш полевой госпиталь располагался в хвойном бору. Однажды наши повара пригнали корову, - улыбаясь вспоминает Зоя. - Мы решили, что будем её доить и поить тяжелораненых парным молоком. Встал вопрос: кто же будет доить? Кроме меня не нашлось человека, умеющего это делать. Там мы находились две недели. Все эти 14 дней я доила и до последней капли отдавала молоко тяжелораненым. Эта корова тогда нам очень помогла.

Эркенова в Торжке ассистировала и знаменитому хирургу Геролафу. Только ей, опытной медсестре, было разрешено делать переливание крови раненым, наравне с хирургом. Он - за одним операционным столом, она - за другим. Зоя спасла многим жизнь.

С фронта вернулась в декабре 1945 г. Вернулась, но, как сама говорила, на "вторую войну". Это была война с голодом, с унижением, с нищетой, с болезнями.

~ Гогола Каранадзе

Из Батуми война её настигла, когда она училась в 10 классе. О начале военных действий ученикам рассказал директор школы, тогда юная Гогола решила, что пойдет на войну. "Ты чего? Какая тебе война?" – говорили ей люди, соседи, родители. Но девушка упрямилась: "Я там хотя бы воды воинам подам", – отвечала Каранадзе и осуществила задуманное.

Грузинка прошла трехмесячный курс радиотелеграфиста в Харькове, после чего отправилась на фронт, где служила разведчицей. На войне ее называли "кавказской дикаркой". На фронт Гогола Каранадзе пошла с длинными черными волосами и вернулась с войны так, что даже не остригла кос. "Мы шли, шли, была ночь, – вспоминает Гогола. – Вошли в лес, был мороз, ноги скользили. Когда немного рассвело, увидели замерзшие трупы совсем молодых парней. Мое сердце рыдало. Тогда я сказала, что пожертвую каждой каплей своей жизни ради Родины".

Гогола воевала на Кавказском фронте, на Украине, а в 1945 году присоединилась и ко второму фронту в Дрездене. Смелость и самоотверженность грузинки спасли три батальона. Не обошлось и без потерь – Гогола получила сильное ранение в глаз, месяц пролежала в госпитале в Дрездене. Когда в августе 1945 года она вернулась домой, отец, увидев ее, закричал: "Мальчики, смотрите, моя дочь вернулась с войны!".

~ Саният Базоева

Ушла на фронт добровольно с третьего курса медицинского техникума. Определили ее санинструктором в 1077-й зенитно-артиллерийский полк. Были моменты, когда Саният, встав у зенитного орудия вместо убитого солдата, вела огонь по фашистским бомбардировщикам.

«Героических подвигов я не совершала. Все было буднично. Попала в самое горнило войны, где для меня начались военные будни, наполненные болью, беспрерывными стонами, кровью, смертью и состраданием к мукам раненых. Война и женщины вообще несовместимы».

Девушка из с. Кашхатау (КБР) пользовалась уважением среди фронтовиков. Она всегда была рядом с ними в бою, а в короткие часы затишья штопала им шинели, писала письма за тяжелораненых, перевязывала раны бойцам. Она вспоминала, что когда кто-то умирал на ее руках, потом долго не приходила в себя, ведь ей тогда было всего 19 лет.

В боях за Сталинград Саният получила пулевое ранение в руку. Под Бухарестом, в третий раз за войну, была ранена в голову и получила тяжелую контузию. На этот раз однополчане не надеялись, что она выживет. 9 месяцев она пролежала в одном из госпиталей Подмосковья. Помнит, что весь персонал госпиталя заботился о ее здоровье. Она не разговаривала, не двигалась, кормили ее из ложки. Лишь в День Победы, когда кто-то из раненых громко крикнул: «Война закончилась!», к ней вернулась речь.

И мы продолжим говорить о героинях этой войны из года в год в День Победы, чтобы восхищаться бескрайней доблестью, острым умом и решительностью людей, имена которых навеки хранимы и не забыты.

Совместно с проектом «God любви» редакция «Новой Газеты» попросила 7 очень разных женщин из Дагестана рассказать про то, о чем на Кавказе не принято спрашивать: о любви и ее месте в их жизни. Благодаря этим откровенным личным историям по кусочкам складывается представление о мире, в котором сегодня живут женщины на Кавказе.

~ Зарема Дадаева, 53 года. Директор Музея истории Махачкалы

— В типографии, с которой мы обычно работали, сломалась печатная машина. Я срочно звоню в другую: я такая-то такая из «Первой галереи» (к нам тогда уже с большим уважением относились в Махачкале, о нас много писали журналисты, и по телевидению показывали, все двери открывались). Говорю, вы нам должны срочно напечатать буклеты к выставке и приглашения. А на том конце холодный, очень спокойный, без эмоций голос мне отвечает: «Девушка, я никому ничего не должен. У меня срочный заказ».

Думаю: «Ничего себе! Мне так ответить!»

Ах-ах-ах, тут вырастают мои аварские рога, как я их называю. И я, такая возмущенная, ловлю такси и еду туда. С кем я сейчас говорила, кто такой Эмиль?

И выходит молодой человек, очень симпатичный: «Вот, со мной». Ну, в общем, мне пришлось пустить в ход все свое обаяние, все свои чары — и через час заказ был уже готов.

Через девять месяцев он сделал мне предложение. Мы были на опере «Имам Шамиль» в нашем русском драматическом театре. И прямо в зале между этими рядами тесными он садится на колено и просит стать его женой. Я смотрю на него: «Слушай, может быть, это неприлично, но я сразу соглашусь, а то вдруг ты передумаешь». Так мы с ним похихикали, а потом поженились. И у нас была небольшая, но очень веселая свадьба.

Мы уже немолодые люди были: мне 35, ему 30. Я долго не выходила замуж. До этого я пять лет была засватана, тоже по своему желанию, по любви. Но не случилось ничего, просто тянулось, тянулось, тянулось — и не с моей стороны. Потому что его родители начали ему другую невесту искать. Я обиделась: ну если меня не хотят, то и я не хочу. А он не захотел ничего менять. И от этого была такая боль… и еще стыд: всем же было объявлено, что мы поженимся. И вот этот страх, эта боль во мне годами жили: что из отношений может не произойти ничего.

И, в общем, я как-то так сублимировала всю энергию в свою профессию, в галерею. Притом что были у меня и друзья-мужчины, я такая вся мальчишница вообще, очень люблю дружить. Но я боялась отношения заводить. У меня оцепенение было: зачем что-то начинать, если это когда-нибудь закончится, еще раз мне будет больно — и я не выживу.

Хотя это такое счастье, что я не попала тогда в ту семью. Потому что мужчина, который не может добиться своего, отстоять свою женщину, — это точно не мое.

И постепенно я поняла, насколько цельный мужчина со мной рядом оказался. И то полное доверие, то уважение ко мне как к личности, как к женщине. Точно так же и у меня к нему в ответ. Спустя несколько лет я даже стала говорить такую фразу: «По-моему, я тебя люблю…. Ты знаешь, а я тебя люблю». Мы не лукавили с самого начала, что какие-то безумные чувства были у нас друг к другу, все-таки это союз двух взрослых людей. Но вот каждый раз с маленьким каким-то открытием, с маленькой историей я узнавала такого красивого человека рядом! И это было так клево, что можно, оказывается, вот так — через уважение, будучи уже в быту и в одном хозяйстве, — влюбиться. Влюбиться как девчонка.

У нас путь непростой был. Мы ребенка потеряли. И уже после четвертого ЭКО, после этих бесконечных анализов, гормонов, наркозов… После очередной трагедии, когда снова депрессия и разочарование, у нас был разговор. Я сказала: «Человек рождается один раз и имеет полное право любить своих детей, а ты еще молодой. И я просто буду счастлива, если это случится у тебя. И не нужно цепляться за меня. Мне 40 лет, и вряд ли я уже что-то смогу. Я хочу, чтобы ты был счастлив». Он тогда сел напротив и сказал: «Я счастлив с тобой». И надо было видеть глаза. Эти глаза с поволокой слез… Это настолько было искренне, невозможно.

И потом случилось как случилось. Через год родилась Ева. И это такое счастье. Я не живу до конца, если я не в любви. И я чувствую огромную благодарность к нему за то, что благодаря ему я пережила мгновения такой невероятной химии, которая формирует тебя, цементирует какие-то твои дыры и трещины, латает всю тебя. И вот это чувство любви, оно теперь не вытекает ниоткуда. Оно есть, и оно — основание жить дальше.

~ Райсат Османова, 64 года. Педагог, директор общественного движения «Дагестан без сирот»

— Если бы в молодости у меня были мозги, как сегодня, думаю, я была бы замужем за тем человеком, за кем хотела быть. Меня очень любил и очень уважал мой папа. Знаете, когда его уже не было в живых, его друзья как-то сказали о нем: «Он не жалел, что у него не родился сын». Потому что я для него была и сын, и дочка. И когда я только окончила школу, мне мама сказала: «Папину шапку не надень на чужого человека». Это значило, чтобы я не позорила семью, с кем попало не встречалась, не гуляла.

Я впервые его узнала, когда еще в пятом классе училась, он был постарше. А потом уже в девятом классе — смотрю, человек в военной форме постоянно сидит на скамейке, мимо которой я иду домой, и взглядом меня провожает. Но я ноль внимания на него. А когда я в институте училась, он начал проявлять активный интерес.

Я не умирала от любви, нет, но я знала его отношение ко мне. Этот человек доказывал его мне. Но я избегала его, стеснялась: а вдруг услышат в районе, узнают родные, ой нет…

С первого курса у меня были ухажеры — мы как-то посчитали с сестрой только тех, которые официально приходили сватать меня: 11 человек! А я тогда была полная, конопатая ужасно. Но шарм был. И ко мне подступиться было немножко трудно. Я была бойкая, девочки без меня в кино не ходили, если надо, я могла с ребятами поругаться, могла постоять не только за себя, самостоятельная такая. Но внутри женское сердце все же таяло. Я стеснялась. Несмотря на свою боевитость, с ним я была несмелая.

Друзья столько раз пытались нас свести. Меня с подружками приглашают куда-нибудь, мы приходим — а он там! Все, я разворачиваюсь и ухожу.

Наш общий друг до сих пор вспоминает, как на колени передо мной вставал, чтобы я согласилась встретиться с тем человеком. Я говорю: «Эх, сейчас сделай так, чтобы нам увидеться!»

И однажды сестра случайно услышала, что его женят… На той, на которой он не хочет. И говорит мне: «Может, какие-то действия все-таки предпринять?» Нет, говорю… папина шапка…

А потом, когда он женился, я всю ночь плакала. И себя успокаивала: сама виновата. Мне тогда было 22.

После института меня направили работать учительницей в селение, я жила там на квартире у одной бабушки. К ней приезжали два парня, ее внуки. Один меня заметил, он городской был. И так получилось, что вся его родня захотела меня за него взять замуж. Я так подумала: «Отец — профессор, в городе живут, своей любви я не дала дальше идти.… Ну хорошо, выйду, чего делать».

Я не жалела, неплохой был. Родила троих детей от него. Была предана ему, была для него и женой, и любовницей, и матерью, и сестрой. Но он пил. Терпела, думала, он исправится. От друзей, от отца своего скрывала, не жаловалась. У нас, когда молодые женятся, за невесткой отправляют самые благополучные пары из знакомых, такая примета на счастье. И нас на каждой свадьбе пытались отправить. Но я всегда любую причину находила, чтобы не поехать: зачем, чтобы у молодых семья на нашу была похожа…

И потом я поняла, что ничего не поменяется. Он не перестанет пить.

Я начала замечать в глазах детей какое-то неуважение к нему, потом сын из дома убегать стал из-за него, много чего было… И я потихоньку, пять лет, стала себя готовить к разводу.

По сто раз расспрашивала женщин, которые одни с детьми, каково это. Я готовилась психологически. Финансово я не была зависима от него: я в школе работала, а потом меня пригласили в администрацию, в отделе опеки. Еще я шью, я пеку, тогда у меня еще и репетиторство было. Я стояла нормально на ногах. За полгода до развода поставила родителей в известность. У матери, конечно, истерика была. А свекор сказал мне: «Большое спасибо, что до сих пор жила с моим сыном. Я знаю, каким он к тебе каждую ночь является. Я ждал, когда ты ко мне с этим придешь, зачем ты не пришла раньше».

19 лет я была замужем, и вот уже 20 лет я одна. Варианты были… Но мне не нравится второе замужество — это мое сугубо личное отношение. Я бы хотела еще раз в жизни встретить того человека. Чувств уже тех нет, но мне очень интересно было бы на него посмотреть. Знаете, я тогда писала стихи о нем на аварском. И до сих пор храню этот блокнот, с 77-го года… «Когда ты навстречу идешь — я отворачиваюсь, от тебя убегаю. Но сама я часто прихожу в твое общежитие навестить подругу. И у меня глаза сверкают, как цветы на скалах, когда я вижу тебя».

~ Бабуся Султанат, 78 лет. Пенсионерка, продавщица на рынке

— Любовь с мужчинами — такой вещи нет в мире. Это я правду тебе говорю. Есть привычка, совместная привычка мужчины и женщины. Так жизнь и проходит. Расскажу, что со мной произошло, — такого в мире не бывает!

Я в 17 лет вышла замуж — как только девятый класс окончила. Я его даже не видела в глаза, только в брачную ночь познакомились. Раньше в платке ходили, в шароварах — на мужчин даже смотреть нельзя было. Рядом с мужчиной идти нельзя было — женщине дорога сзади. Еду когда подаешь — вперед мужчины должны кушать, потом женщины. Такие обычаи были.

Муж устроился на военный завод работать, маленькую комнатушку получили, я нянькой в садик пошла, сразу беременной была. И вдруг к нам приезжает девушка из Украины. Я вообще никогда не видела такой красивой женщины! Муж говорит: «Это гость ко мне». И хозяйка квартиры забрала меня к себе жить на месяц, пока у мужа была та женщина в гостях. У хозяйки было три коровы, и я каждый день за ними ходила, помогала ей молоко продавать на рынке.

А та красавица с моим мужем жила.

Муж, оказывается, женат был на ней: он на Украине после армии два года работал. Но родственники не разрешили ему этот брак, настояли, что только на своей надо жениться. Такие обычаи.

Месяц прошел — она уехала. Хозяйка мне говорит: «Давай переселяйся обратно, она уехала, теперь ты иди в свою комнату».

А мне разницы уже не было.

Никогда не верила, что натуральная любовь есть. Это в книгах можно читать: Джульетта, Ромео, всякая чушь, ерунда. Никогда, никогда в жизни я не была влюблена. Выходите замуж, рожайте детей и живите для себя — такой смысл у меня. Я не знаю, счастливая я была или нет: я не считала. Я только радовалась с детьми: то их в лагерь отвезу, то их учебой занимаюсь, то это, то то… Ничего, кроме детей, не существовало.

Муж очень ревнивый был… Руку на меня поднимал. Вообще туши свет как поднимал! Даже беременную бил. Тяжелый муж был. Мне надоедает — я еду к маме в селение. А она говорит: «Умирай, но сиди там, у мужа, ты здесь не нужна». Так по обычаю. А когда муж добрый был — я уже не подключалась к нему, не доверяла… Вот такая система у бабуси была.

18 лет в браке была. Потом все-таки ушла. Были моменты, сватались ко мне, но я думаю: «На черта они мне нужны?!»

Подробнее
https://novayagazeta-ru.cdn.ampproject.org/c/s/novayagazeta.ru/amp/articles/2021/08/13/gornoe-ekho-drug-druga

Камила Калаева родилась в Москве, жила и училась в Лондоне, а в 2018 году перебралась в Махачкалу. Как она говорит, в Нью-Йорке или Лондоне в фэшн-индустрии все работает уже десятки лет и будет работать дальше, ты просто вливаешься в общий поток. А стать частью чего-то зарождающегося, создающегося на твоих глазах и с твоим участием – намного круче.

В Махачкале она снимала (и продолжает снимать) друзей, архитектуру города, пытаясь поймать и запечатлеть его быстро меняющийся облик. Снимки, которые она делала с 2018 по 2021 год, вошли в фотокнигу, что выйдет в этом году.

Отдельная глава посвящена «Дому 15». И это не случайность. Во-первых, там собираются творческие молодые люди. Во-вторых, это реальный дом со своей историей, тут жил Расул Гамзатов и его семья. А в-третьих, «Дом» создан родным братом Камилы Мурадом Калаевым и его единомышленниками.

«Папа всегда топит за то, чтобы ребенок занимался тем, к чему его тянет»

— Как тебя родители в Лондон отпустили?

— Они меня отправили, когда мне исполнилось 11 лет. Я училась в обычной лондонской школе с пятого по девятый класс. И уже чувствовала эту страну практически своей. Настолько своей, что начала забывать русский язык. Папу это встревожило, он сказал: «Давай обратно, тебе нужно побыть тут хотя бы два года, а потом делай, что хочешь». И я вернулась в Россию. Пожила в Москве, чтоб не терять время поступила и проучилась два года в Британской высшей школе дизайна. Выбрала курс «Фотография, как современное искусство».

В общем, через два года я получила свою свободу. «Британку» я бросила и поступила в университет, куда всегда мечтала поступить – University of the arts London по специальности «фотография». Это самый большой и крутой в Европе университет творческой направленности.

Проучилась в University of the arts London год и возвращаться не планировала. Но в 2014-м случился кризис, у семьи начались финансовые проблемы, и я снова в Москву.

Три года работала ассистентом художника Таус Махачевой, стажировалась для опыта в «Гламуре» и в других журналах. Год училась в школе Родченко.

А в 2018 решила переехать в Махачкалу. Раньше мне казалось, что Дагестан, да и в целом Россия – это совсем не про меня. Став старше, я стала чаще приезжать на родину и замечать, как много тут интересного, неизведанного и не зафиксированного. Городу было, что сказать, а мне – что ответить. Из Махачкалы уезжать никуда не хочу. Ну, если только в Лондон.

— Почему?

— В Дагестане нравится. Здесь для меня, как принято говорить, «зона комфорта». Я отсюда родом, для меня много родного и знакомого в менталитете здешнем. Хотя, если уже совсем честно, меня в Дагестане воспринимают как белую ворону немного, но я чувствую себя на своей территории.

— А в Москве?

— Что в Москве делать, я не знаю. Все туда так рвутся… Да, ради карьеры можно переехать, но ту же карьеру и здесь есть возможность построить. Здесь очень интересные люди, есть такое ощущение общества, чувствуешь, как будто в большой семье находишься. После того, как поживешь в Махачкале, ты не готов мириться с условиями в Москве, с расстояниями, с людьми, со всем. Если у тебя нет там какой-то базы, нет своих людей, будет сложно. У меня-то она вроде есть, но здесь, в Дагестане – больше, что ли. Хотя, мне кажется, неплохо пройти обкатку мегаполисом, это серьезная такая закалка.

— В Дагестане ты ни разу не была до переезда?

— Была. Папа каждое почти лето привозил к бабушке и дедушке, типа, нужна связь с корнями. Не скажу, что мы были в восторге. Мне как ребенку, который приезжал из большого города в село, который привык к комфорту, там не очень нравилось. Но воспоминания у меня остались самые теплые, особенно, когда отец начал организовывал фестиваль этнический музыки в нашем селе Хайхи. Туда со всех сел приезжали, пели, а на это и из городов подтягивались и даже иностранцы бывали. А сейчас мне все это так нравится, я сейчас половину лета в селе, причем, добровольно и не только в своем, по разным селам езжу.

— А расскажи об отце, мне кажется, он какой-то у тебя необычный по дагестанским меркам.

— С отцом мне повезло, он такой «нестандартный» дагестанский отец. Кроме того, что развивает многие проекты в Дагестане, он еще и поддерживает нас во всем.

У нас, детей, не было свободного времени в детстве, мама всегда водила на кружки: художка, английский, фигурное катание, гимнастика, теннис. Всегда развивала нас, искала то, что нам будет интересно, всегда топила за наше образование.

У нас в семье сестра музыкант, брат в кулинарной индустрии, я фотограф. Папа всегда топит за то, чтобы ребенок занимался тем, к чему его клонит. В молодости он сам снимал на пленку, у него были видеокамеры, может, подсознательно угадал, что мне подойдет. Во многом именно благодаря отцу, я сначала узнала о фотографии, а потом полюбила ее.

Подробнее https://daptar.ru/2022/04/15/feshn-fotograf-kamila-kallaeva-o-svoey-zhizni-v-dagestane/

Instagram Камилы https://instagram.com/kamilabanks?igshid=YmMyMTA2M2Y=

Операция по восстановлению девственности — распространенная услуга в российских клиниках. За это готовы платить женщины из религиозных регионов или жертвы сексуального насилия, а один медицинский центр перед 23 февраля даже устроил акцию «Подари мужу девственность». При этом в России есть люди, которые готовы платить большие деньги за женскую невинность. «Лента.ру» разбиралась, как работает рынок девственности в России, и поговорила с теми, кто участвует в купле-продаже этого товара.

Операцию по восстановлению девственности можно сделать почти в любом городе России. Cтоимость услуги от 12 до 35 тысяч рублей. Причины, по которым женщины решаются на подобную процедуру, могут быть разные: религиозные традиции, предубеждения или попытка справиться с опытом сексуального насилия.

Гименопластика бывает двух видов — краткосрочная и долгосрочная. Первая работает до десяти дней, делается непосредственно перед половым актом, объясняет акушер-гинеколог клиники «МЕДСИ» Яна Никитенко. По ее словам, это маленькая и безболезненная операция. При долгосрочной гименопластике используется общий наркоз, внутривенная анестезия и местное обезболивание.

Врач отмечает, что у такой операции нет медицинских показаний, она проводится исключительно по желанию пациентки. Такая операция пользуется спросом среди определенных слоев населения — женщин восточных национальностей, которые проводят ее перед замужеством. У проверенных докторов, информация о которых передается по сарафанному радио, спрос большой.

«Если мы говорим как раз про дань традиции, то девушки идут к проверенным докторам, потому что процесс потери девственности достаточно болезненный, не думаю, что кто-то по доброй воле захочет пережить это заново», — говорит Никитенко. При этом она отмечает, что строение девственной плевы изначально у всех разное — в том числе потеря девственности не обязательно сопровождается кровотечением. Но всем пациенткам операцию стараются сделать так, чтобы кровь потом все же была — чтобы «не зря делать операцию».

Правозащитница Светлана Анохина отмечает, что в Дагестане, где она прожила бóльшую часть жизни, гименопластика довольно популярна: клиника располагалась в центре города, о ней все знали, хотя открыто и не обсуждали. Обычно такую операцию девушка делает перед замужеством втайне от родственников и тем более супруга: если кто-то узнает — случится большой скандал, который отразится на репутации семьи, и последствия могут быть трагичными. Причем неважно, в какой ситуации она потеряла невинность — даже если стала жертвой сексуального насилия со стороны родственника, весь позор все равно ляжет на нее.

Девушки, которые оказались в затруднительной ситуации перед свадьбой, могут ради операции поехать и в другие регионы. Анохина вспоминает случай, когда невестка наткнулась в больнице на свою будущую свекровь. Ситуация закончилась сравнительно безобидно: девушка с помощью родителей уехала из республики.

«Общество оказывает на девушек огромное давление в плане чистоты и целомудрия, — говорит Анохина. — Первая брачная ночь для девушки как экзамен, который она может завалить. Некоторые обращались к нам, даже не имея контактов с мужчинами: боялись, что они потеряли девственность из-за того, что к ним прижимался какой-то дядя или брат, что у них нет девственной плевы и не будет крови».

Причем по правилам кровь обязательно должна быть. Правозащитница вспоминает, как свекровь притащила в клинику рыдающую невестку, потому что во время первого полового акта простыни остались чистыми. Гинеколог заверил ее, что девушка невинна — ее ткань оказалась слишком эластичной.

При этом гименопластику делают не только по религиозным или традиционным причинам, уверена социолог Анна Очкина.

«У девушки может быть страх собственной свободы и страх быть отвергнутой из-за этого, — говорит она. — Кто-то хочет скрыть свое сексуальное прошлое или таким образом поднять свою сексуальную ценность. Это современный ответ на сохраняющиеся предубеждения».

Гименопластику могут делать и жертвы сексуального насилия. Они идут на это, чтобы не объясняться с будущим партнером или попытаться через физическое восстановление стереть воспоминание о травмирующем опыте. Однако врач-сексолог и автор книги «Психоанализ сексуальных фантазий» Елена Малахова уверена, что, несмотря на то, что такая операция помогает устранить физические дефекты, лечению психологических травм она не поможет. Необходима своевременная консультация специалиста.

При этом на российском рынке невинности в ходу и другой товар — настоящая девственность, которую девушки продают, а мужчины охотно покупают.

В то же время, как говорит Очкина, девственность до сих пор имеет большое значение в регионах Северного Кавказа как гарант сохранения патриархальных традиций.

«Правозащитники, которые выступают против женского обрезания и убийств чести, говорят, что культ девственности там даже усиливается — это форма контроля над женщиной, — объясняет она. — В современном обществе, в том числе и в локализованных общинах, довольно трудно удержать девушек от желания построить собственную жизнь. Я разговаривала с девушками с Кавказа: для них девственность очень важна, они боятся разлагающего влияния столицы и мира».

Подробнее
https://lenta.ru/articles/2022/04/25/virginity/