FeminismCaucasus

Пронеслись сотни лет, однако причины пресловутых якобы «крепких» семей на Кавказе (и не только) остались прежними.

Пусть все, кто стремится построить надежную, долговечную семью, получат желаемое.

Главное, забудьте извращённый вариант этого понятия. Крепкая семья не та, которая построена на власти, страхе и унижениях.

Крепкая семья та, в которой царят обоюдность, гуманность друг к другу, уважение, а значит, у человека в таких отношениях по умолчанию есть право выйти из них без рисков для своего здоровья и жизни. Если люди умудрились прожить вместе долго и счастливо, имея каждый при этом личные права и свободы, это поистине крепкая семья.

Эта история начиналась как обычно, как бывает у других.
Познакомились мы с парнем, было много общих тем для разговоров, он показался мне не таким, как все остальные кавказские мужчины. Часто говорили на околофеминистические темы. Например, он сам мог говорить о том, как его расстраивает, что на Кавказе бьют женщин, есть селективные аборты, или что жену заводят только для того, чтобы она делала дела по дому, или что он ненавидит, что мужчины здесь все изменяют своим женщинам.

Потом он очень мило ухаживал, дарил подарки, решал какие-то мои мелкие проблемы. Он был умен, работал на хорошей работе, не курил, не пил, не употреблял, не ходил каждый день потусить с друзьями, как это обычно делают кавказцы. Казался идеальным. Но со временем я начала замечать странные звоночки, это как бы мелочи, но меня это начало напрягать. Например, если я подстригла волосы, он мог говорить о том, зачем я это сделала и не послушала его, хотя это вообще-то мои волосы, почему я должна тебя слушать. Или мог сказать что-то про мою маму, мол нельзя девочке в моем возрасте давать столько свободы и она так себе мать (я совершеннолетняя, если что).

В итоге решила я его заблокировать и ничего ему не объяснять. И тут началось. Он начал звонить мне с разных номеров и писать, сказал, что расскажет всем моим родственникам и одногруппникам, что я шл*ха (уточню, что секса у меня с ним не было).

Он создал страницу с моим именем, номером и фотографиями во всех соцсетях, написав, что я занимаюсь сексом за деньги, выложил это в разные группы, мне начали звонить буквально каждые пять минут мужчины, чтобы прийти ко мне за услугой.

Сказал, что если я ему не верну деньги за подарки и за его помощь, то он ничего не удалит и всем расскажет, какая я плохая, что я шл*ха и общалась с ним за подарки. Денег у меня не было, да и если бы были, я не стала бы ничего возвращать. В итоге, сказала ему, что мне все равно, пусть что хочет, то и делает, что ничего я ему возвращать не буду и что никто не заставлял его со мной общаться, дарить что-то, это был только его выбор, а то, что расскажешь что-то одногруппникам, так они только над тобой посмеются. Конечно, мне было страшно, что это дойдет до моих родственников, но я не подала виду. В итоге, прошло пару часов, он написал и сказал, что всё удаляет с сайтов и хочет снова общаться со мной. Я отказала. И всё.

Хочу сказать, что если вас кто-то шантажирует, то никогда не идите на поводу. Никогда не показывайте, что вам страшно, не показывайте слабость, никогда не давайте денег, если вас шантажируют и не делайте то, что они просят, иначе они будут годами вас шантажировать. А если увидят, что вам все равно, то у них не будет смысла что-либо делать. Я знаю много подобных историй, и всех, кто шли на поводу у вымогателей, потом годами шантажировали.

От подписчицы

Основательница шелтера «Китеж» Алена Ельцова: «В России нет безопасных мест»

| Насколько безопасно содержать такое безопасное место?

В России нет безопасных мест. Первый из наших приютов – в подворье монастыря. Это дает какую-то защиту. Хотя, бывало, и туда приезжали на трех больших джипах, используя связи с местными группировками.

Шелтер непосредственно не занимается эвакуациями, он только предоставляет убежище. Здесь 90% подстраховки – цифровая безопасность. Но мы, конечно, помогаем женщинам уходить к нам с надежным планом побега. Все надо тщательно продумать и объяснить – как добираться, что сделать с телефоном и сим-картой, какая одежда не привлекает внимания, как себя вести. Иногда по 10 раз это повторяем, потому что женщина в стрессе физически не может запомнить, а записывать опасно. Недавно у коллег с Северного Кавказа был случай: вроде, все продумали, девочка ушла из дома, взяла такси. В машине кому-то позвонила, сказала, что убежала, едет. И таксист ее немедленно сдал. Девочки жалуются, когда мы рассказываем об этом – зачем вы нас пугаете? А мы просто предупреждаем о рисках. Ведь главная ответственность лежит на нас, как более опытных.

| Эвакуация – это только начало. Человек попадает в непривычный новый мир, где надо адаптироваться, искать свой путь. Что делается для этого? Какие тут бывают проблемы?

Шелтер – не полка для хранения, где женщина просто сидит. Это активный процесс реабилитации. Главная задача — чтобы девушка перестала быть пассивной, и сама начала строить свою жизнь. Нужно не дать ей свалиться в горе, переключить на мысли о будущем, чтобы она почувствовала себя хозяйкой своей судьбы. Поняла, кем будет работать, какую профессию получит.

Некоторые родители думают, что девушки, уехав от них, сразу ударятся в аморалку. Нет, они, в сущности, еще дети. Одна бежит кататься с горки, другая любит арт-терапию, рисовать, наряжать елку. Им просто нужна свобода. Клетка, даже золотая, это плохо.

Иногда женщина жила в такой клетке и привыкла к роскоши. Мы приносим конфеты «Цитрон», а она: «Вы серьезно?» Такие люди не понимают, что ресурсы у нас ограничены, и даже простую еду добыть непросто. Они думают, деньги в благотворительный фонд рекой текут. Одна девочка заявила: «Если вы нам даете одну курицу, то две наверняка сами съели». В такие моменты сложно не выгореть. 95% моей работы — это поиск денег. Я с утра встаю с мыслью, что они нужны, и вечером с нею же засыпаю. Как добыть для них эту несчастную конфету «Цитрон».

У нас часто бывают девочки, которые дожили до тридцати лет, и им каждый день с утра указывали, что делать. До мелочей. Тут важно избежать праздника непослушания. Представьте, человек вырвался на свободу, не умея самостоятельно управлять своими желаниями, эмоциями, действиями. Они иногда днем спят, а ночью колобродят, начинают курить кальян. Человек должен научиться управлять режимом дня, своими запросами, даже убирать за собой. Раньше они это делали из-под палки, поэтому иногда и волонтеров шелтера, которые учат соблюдать порядок, воспринимают как угнетателей. Это живой процесс, со временем девушка понимает, что именно она теперь несет ответственность за себя, а не мы, не ее муж и родители. Она способна не только сама справиться, но и помочь другим. Понять, чего хочет в жизни – это ведь очень сложно.

| Какую работу они обычно находят?

Поначалу девушки хватаются за любую работу. Они чувствуют, что, мы не можем их держать всю жизнь. Некоторые работают в салонах красоты, тренажерных залах, кафе – везде, где не требуется подготовка и можно учиться в процессе. Боящиеся преследования устраиваются туда, куда нет доступа посторонним: фасовщицей на складе, комплектовщиком продуктовых наборов.

Вскоре они понимают, что без куска хлеба точно не останутся, и можно стремиться к большему. У них появляются мечты о поездках на отдых. Дети идут в школу, кружки. Словом, обычная жизнь человека. Через много лет могут похвастаться, что ребенок занял первое место на конкурсе хореографии. Такие письма дают нам силы работать дальше.

| А печальные случаи бывают?

Да, конечно. Иногда человека шантажируют родителями или родственниками. Или у девушки были отношения с парнем – платонические, по переписке – и ей угрожают: не вернешься – мы с ним что-нибудь плохое сделаем. Такое давление выдержать нелегко. Иногда говорят, что мама, отец при смерти. Но, как правило, это ложь.

Некоторые родители хотят привязать ребенка к себе, будто веревкой. Это ненормально. Или выдают дочь замуж против воли. Были тяжелые случаи, когда родственник насилует девушку, а родители об этом не знают. Часто братья распускают руки. Одну нашу девочку брат бил головой об косяк за кроссовки, поставленные под неправильным углом. Она сбегает, а родители не понимают, почему. У нас живет девушка, которую отец насиловал. Это ужасно, когда так поступает самый близкий человек, который должен тебя защищать.

У одной девочки все тело было в шрамах – так сильно била мама. И ведь эта мама, возможно, желала ей добра. У братьев же такая логика: буду тебя лупить, «чтобы не позорила семью». Даже если такая девочка встала на ноги, ей нужна психологическая реабилитация. Иначе жертва насилия сама может стать насильником – по отношению к своим детям.

Если девочке дома хорошо, она никуда не сбежит. Родственники должны понимать, что сами их толкают на побег. Хорошо, если беглянки попадут в кризисный центр. А если в криминальную структуру, если их обманом завлекут в проституцию? Я говорю «выпускницам»: возникнут проблемы – приди к нам, расскажи. И мы снова поможем.

| Полиция зачастую не только не оказывает жертвам семейного насилия должной поддержки, но и активно вмешивается на стороне родственников. Иногда – без юридических оснований. Как вы думаете, почему?

Когда женщина уходит из дома, родственники начинают массированную информационную атаку. Говорят, она попала в секту, в публичный дом, ее вот-вот разберут на органы. Пускают слухи, что она неадекватна и сидит на психотропных препаратах. Иногда заявляют, что ее лесбиянки или феминистки похитили, или ее завербовали в ИГИЛ. Силовики не хотят разбираться, правда это или нет.

Недавно полицейские пришли ко мне в поисках одной девушки и сказали: «Нам каждую неделю подают заявление на розыск. Перестаньте прятать, мы все равно ее найдем». Им нет дела до того, что девушка скрывается от родных потому, что ее заставляли носить хиджаб и запрещали учиться, а теперь она хочет жить обычной человеческой жизнью. Несколько месяцев назад она отправила в полицию заявление, что ушла добровольно и просит ее не искать. А родственники пишут все новые обращения, и полиция каждый раз начинает пробивать ее мессенжеры. Мы сейчас только в Сигнале пишем, потому что вотсап просматривают. Есть и доброжелательные полицейские, которые нам помогают, но чаще мы видим или равнодушие, или веру словам родственников. А переиграть полицию мы не можем. Слишком разные ресурсы. Девушек и в метро задерживали, и в магазинах.

| В последнее время в прессе особенно много материалов о семейном насилии на Северном Кавказе. Правомерно ли говорить, что в каких-то регионах его больше, чем в других?

Не думаю, что там больше насилия, чем в прочих частях России. Но у нас жертве легче вырваться, общество не станет ее удерживать, запирать. На Северном Кавказе сложнее получить помощь, там мало шелтеров. У нас были девочки из Швеции. Там те же проблемы, но с ними активнее борются, не пытаются скрыть. Давайте не будем возвращаться назад в средние века. Нельзя бороться за нравственность запретами и насилием над личностью.

Подробнее
https://zen.yandex.ru/media/sevrinovskylive/osnovatelnica-sheltera-kitej-alena-elcova-v-rossii-net-bezopasnyh-mest-61e5174bbf04b57bb97b3f67?utm_source=serp