AlexandrRayn

Илья Васильевич тем временем потерял всякий страх. На работу он теперь летал на сильно подросшем драконе, выгуливал его по деревне, словно какую-то болонку, без намордника, и даже заправлял зверя на местной АЗС, если на карте имелись бонусы. Подлетит, бывало, на заправку, даст Газику шланг 95-го, и пока тот сосет топливо, словно молоко из бутылки, как ни в чем не бывало попивает кофе и болтает с кассиром.

Копытов сто раз предупреждал, что такое поведение — это дурной тон и кичиться личным летательным аппаратом перед соседями не есть разумный ход, но Лебедев не слушал, за что вскоре и поплатился.

— Ходит слух, что твой пернатый друг не умеет держать свое либидо в штанах, — заявился как-то на участок к Лебедеву сосед.

— Ты чё несешь, Евгенич? Какие штаны у дракона? — не поворачивая головы, бросил ИВЛ, заделывая брешь в загоне Урала.

— Вот именно, что никаких! Он коров портит! У меня буренка месяц назад утром была вся измотанная, аж дым из нее валил, а вчера Копытов подтвердил стельность. Не ровен час, твоего монстра на принцесс потянет. Как будешь потом отвечать за это?

— Если, говоря о принцессах, ты имеешь в виду свою Катьку, то мой дракон не слепой, и вкус у него какой-никакой имеется. А насчет коров — так это у Борисова месяц назад бык сбежал и половину деревни на свидание позвал. Он тогда многим буренкам пообещал золотые сережки и отдых в Тунисе, а, нагулявшись, забыл о своих словах, как это свойственно подонкам, — повернулся ИВЛ к незваному гостю. — Если хочешь, как отелится, можем провести тест на отцовство, но, думаю, обойдемся наружным осмотром. Копытов каждый день глаза обеззараживает — уверен, что рассудит нас.

Засунув свой язык в зону работы колоноскопа, сосед удалился. Причины его визита были куда глубже, чем загулявшая корова. Фермер сам торговал удобрениями, но они не шли ни в какое сравнение с набирающим популярность драконьим навозом.

Следующий звоночек раздался из автосервиса. Какой-то залетный вертухай сказал, что тоже хочет такую китайскую модель, чтобы в пробках не стоять на МКАД, но ИВЛ не смог дать координаты автосалона, где драконов продают в лизинг. Тогда мужчина принялся настойчиво предлагать механику продать его личный транспорт. Но Лебедев даже слушать не стал, а все скрытые угрозы пропустил мимо ушей.

Теперь возле дома Ильи Васильевича часто останавливались незнакомые машины, из которых никогда не выходили пассажиры. Пару раз в окна Лебедевых прилетали камни, потом пропала курица, и неизвестный похититель начал присылать записки, а с ними — то жареное крыло, то бедро, а то и голень, обещая, что с остальными курами будет так же, если ИВЛ не отдаст дракона.

Тетя Маша была не против такого шантажа и с удовольствием поедала угрозы, но ИВЛ стал поддаваться унынию. Курица в итоге нашлась под домом, живая и невредимая, а те запчасти, что присылал недруг, оказались фикцией и вообще были из ресторана быстрого питания, но Василич стал переживать за любимых животных. Он часто приходил в загон к Уралу и подолгу гладил его, приговаривая, что не даст в обиду. От такой заботы у коня нарисовалась новая фобия, о которой он с радостью рассказал бы лошадиному психологу, если бы такой существовал.

В феврале тетя Маша рискнула посадить ананасы, и благодаря уникальному удобрению первые плоды поспели ко Дню труда. Из сочных фруктов было решено гнать самогон и делать настойки. Напитки вышли ядреные и быстро нашли отклик у соседей, а удобрения и вовсе стали уходить целыми прицепами. Газика даже пришлось поставить на усиленное довольствие, только вот всё это привело к совершенно неожиданным последствиям.

Как-то утром в дом Лебедевых настойчиво постучали. Почуяв неладное, Илья Васильевич вышел через заднюю дверь и дошел до Газика, который в этом момент грыз масляные фильтры.

— Затаись, — приказал ИВЛ, и дракон послушно спрятался в свою огромную будку.

— Доброе утро. Анонимный источник сообщил, что вы занимаетесь нелегальной предпринимательской деятельностью, а еще торгуете алкоголем из-под полы, — объявил цель своего визита незнакомый хмурый офицер полиции по фамилии Сутулин. Судя по чистой машине и форме, он был не местный, а городской.

— Знаю я этот анонимный источник, — фыркнул ИВЛ. — Больше всех настоек забрал в этом месяце. Алкоголем не торгуем, а отдаем в дар. А с удобрениями я как раз собирался оформиться, до налоговой просто всё никак не долечу.

Внезапно Лебедев понял, что сболтнул лишнего. Да и офицер, судя по всему, пришел сюда не о настойках говорить.

— Разрешите осмотреть ваш задний двор, — скорее приказал, чем спросил хмурый полицейский, но Василич встал в стойку и не пустил, намекая на частную собственность.

— Препятствие работе органов?!

Полицейский расстегнул кобуру и хотел уже обнажить табельное оружие, но тут увидел, как из-за дома вверх взметнулось что-то громадное, закрывающее собой солнце. Крылатая когтистая тварь с шипами на безразмерной морде приземлилась на крышу и издала леденящий душу рев. От страха полицейский присел на холодную землю и попятился назад.

— Аккуратнее, бестолочь! Конек не оторви! — заорал на зверюгу Лебедев и, сняв с ноги галошу, замахал над головой. Монстр тут же закрыл глаза и прижал морду к крыше, словно нашкодивший кот.

— Так, значит, правда дракона скрываете у себя! — кричал полицейский, пытаясь нащупать рукой слетевшую фуражку.

— Кто скрывает-то? — хмыкнул Лебедев. — Он вообще-то официально мой, и документ подтверждающий имеется.

Полицейский поднялся на ноги и, отряхнув штаны, а заодно вытряхнув из них лишнее, промычал:

— Вы укрываете частную собственность. Дракон принадлежит научно-исследовательскому институту имени Жидина. В ваших же интересах передать его хозяевам в кратчайшие сроки!

— Жидин пусть исследует корни своей фамилии, а не моего Газика! Пшел вот отседа, пока я коня-меланхолика не пригласил. Пять минут общения с ним — и харакири обеспечено.

— Угрожаете сотруднику? — подбегая к машине, крикнул напоследок страж закона.

— Наоборот, предлагаю спасение.

ИВЛ проследил за отъезжающей машиной, а затем глянул на ту, что стояла перед его домом: наглухо затонированные стекла, чужеземные номера, запах сладких сигарет, сочащийся из тонкой щелки окна.

— Анонимный источник, значит, — процедил сквозь зубы Лебедев и, приказав дракону идти на место, скрылся в доме.

Весь вечер ИВЛ провел за телефоном: обзванивал свои самые серьезные связи, наводил справки, вел продуктивный обмен мнениями. Короче говоря, проболтал два часа с Копытовым.

— Отпустить тебе его надо, Илюха, пусть летит куда-нибудь в сторону нефтедобывающих предприятий, если, конечно, возвращаться не хочет в институт. Не дадут вам жизни спокойной.

— Да как же я его отпущу? Я его буквально с ящерицы до Годзиллы вырастил. Он же солярку с моих рук пил! У меня же печать твоя стоит ветеринарная в паспорте!

— А в моем паспорте стоит печать из ЗАГСа, но жена уже десять лет как со стоматологом под одним одеялом спит. Филькина грамота эти печати.

— Я не сдамся!

— Дело твое. Я предупредил.

Ночью ИВЛ выглянул в окно и снова заметил подозрительную машину перед домом, а еще подозрительную телегу фермера Евгеньевича, подозрительного директора супермаркета, который стал терять клиентов из-за того, что половину продуктов местные теперь выращивали на своих участках, и парочку других нежелательных наблюдателей.

— Выходи, Василич, разговор есть! — позвали голоса с улицы.

— Лучше вы заходите. У жены только что горшок с азалией разбился, она в настроении беседовать! — прокричал в форточку ИВЛ.

Общаться с тетей Машей в гневе не стал бы даже отряд голодных тигров — что уж говорить о каких-то там бизнесменах, фермерах и бандитах. На полицию надежды не было, а ждать неминуемого Василич больше не мог. Сжав всё, что сжимается, он вышел на улицу, чтобы гордо держать ответ перед своими врагами.

— Ну что, дядя, готов отдать дракона? — спросил на столичный манер лысый коренастый мужчина, показавшийся из тонированной машины.

— Да, ИВЛ, отдавай им это чучело крылатое, хорош тут уже свои порядки наводить! — призывали местные коммерсанты.

Лебедев хотел было сказать что-то смелое и мудрое, чтобы разом пристыдить всех, но пока думал над текстом, вдали раздался вой сирен, который быстро приближался. Буквально через полминуты из-за пригорка вылетела машина скорой помощи. Подъехав к дому, она встала между его хозяином и незваными гостями.

Из машины вылетел врач с бешеными глазами и сразу бросился к Илье Васильевичу:

— Вы Лебедев?

— Допустим. Я и вам чем-то насолил? — удивился ИВЛ.

— У вас, говорят, есть воздушный транспорт? — врач явно был на взводе.

— Ну что-то вроде того. А что требуется?

— Мы из районной больницы, надо срочно транспортировать пациента по воздуху в столицу, счет на часы, поможете?

— Ну я… это… ну…

— Да че ты мямлишь, там человек умирает! — крикнул водитель скорой.

ИВЛ кивнул, затем засунул два пальца рот и со всей силы свистнул. В тот же миг в воздух взметнулась черная фигура. От взмахов ее крыльев поднялся ветер, а машину скорой качнуло.

Газик приземлился в нескольких метрах от врачей, чуть не зашибив хвостом фермера и бандита.

— Это что, ваш транспорт? — прошептал ошарашенный врач.

— Он. Но ему заправиться надо. Пациент у вас с собой?

Врач кивнул.

Высосав из машины все жидкости, Газик аккуратно, чтобы не смять металл, схватился лапами за крышу автомобиля и поднял его в воздух вместе с людьми, а затем, скрывшись за облаками, полетел по заданным координатам.

В столице неопознанного дракона долго держали на прицеле, но врачи включили сирену и по рации передавали сигнал SOS. Прокатило.

Успели как раз вовремя. Уже обессиленный, Газик аккуратно поставил скорую на крышу учреждения и рухнул на вертолетную площадку. По просьбе Василича дракону срочно влили в пасть авиационного топлива, заготовленного для вертолета. Не прошло и минуты, как дракон был в строю. Крылья его расправились, задрожали, а сам он от удовольствия издал такой мощный рык, что эхо автомобильных сигнализаций еще два часа разлеталось по столице.

— Точно! Ты же летающий, вот чем тебя кормить-то надо! — сделал важный вывод Лебедев.

Их с Газиком представили к награде. Шумиха поднялась такая, что скрыть существование благородного дракона не смогла бы ни одна корпорация, даже самая могущественная. Да и не было смысла. Лебедеву предложили трудоустроить дракона в МЧС как высокоэффективное летательное средство, но ИВЛ не дал согласия. Он знал, что дракону в городе будет плохо, замучают его всякими частными полетами и прочими неуставными делами, поэтому он предложил прикрепиться к районной больнице, что тоже было встречено на ура.

Институту Жидина пришлось смириться с потерей экземпляра, недруги тоже сдали позиции и отступили, а ИВЛ, Газик, тетя Маша и даже конь Урал, мнение которого никто, разумеется, не спрашивал, отправились в первый в своей жизни отпуск в Эмираты.

Почему туда? Ходят слухи, что Газик был рожден именно там.

Александр Райн

Друзья, приглашаю вас в свой телеграм канал https://t.me/RaynAlexandr Там я публикую не только рассказы, но и заметки из жизни и новости о выходе книг

— А ты Василич, продавец от бога, — сплюнул обиженно Ёлкин. — Почем мешок?

— Полторашка.

— Спирту?

— Полторы тыщи, — замотал головой ИВЛ.

— Че-е? Рублей? — усмехнулся Ёлкин. — Ты, часом, не свое собственное гуано продаешь? А то что-то ценник и правда драконий.

— Или бери, или иди своей дорогой и не отпугивай потребителя.

— Ну, удачи тебе, какашкин спекулянт.

Продажи шли ни шатко ни валко. Экзотический продукт уходил не лучше пасхальных куличей в середине июня. За весь день ИВЛ продал только полмешка, но цену принципиально не снижал, помня о себестоимости и качестве товара.

Вернувшись с рынка, Илья Васильевич слил остатки бензина из машины на корм Газику и вошел в дом. Хорошо хоть овощи теперь были — с голоду не помрешь.

— А я мяса хочу. Душу тыквой не обманешь, — ворчала тетя Маша, раскладывая по тарелкам овощное рагу. — Хоть бы курицу зарубил на суп.

— Не тронь курей. У них жизнь и без того короткая и полная неврозов.

— Варька с Лёней в Таиланд улетели на две недели. А я море только из баллончика освежителя нюхала, — перескакивала с темы на тему жена, словно блоха в зверином питомнике. — Никогда фермером не был, а тут сразу за драконов взялся. Лучше бы, как все, пил после работы.

Бросив в сердцах ложку в тарелку, ИВЛ направился на задний двор. От этих склок настроение уходило в минор. Хорошо хоть звери его не осуждали, не считая Урала, который в принципе был мизантропом.

Теперь каждый вечер Илья Васильевич посвящал тренировкам. Он поставил себе цель: во чтобы то ни стало научить Газика летать. Вот только не знал, как подступиться к этому вопросу, и даже пытался ставить в пример кур. Через две недели дракон вскочил на забор, как учили его пернатые сэнсеи, и своим весом положил конструкцию на лопатки. У стоявшего с той стороны забора соседа дяди Кости разом ушли все камни из почек и двадцать килограммов лишнего веса.

Иногда на помощь приходил Копытов. Ветеринар уверял, что владеет гипнозом и за литр Дербентского способен научить летать даже пингвина.

— Накапливай скорость, маши крылами, оптимизируй подъемную силу, — внушал он Газику элементарные основы, которые тот должен был впитать с молоком, а вернее, с бензином матери.

Сегодня пробовали с разгона. Дракон неуклюже перебирал короткими лапками и размахивал крыльями, но никак не мог войти в баланс и гармонию с ветром.

— Силенок ему не хватает. Ест мало, — говорил Копытов, но ИВЛ это и сам понимал.

Уже несколько раз половина улицы не могла с утра завестись. Голодный дракон сбегал ночью через подкоп и осушал баки машин и мотоциклов, до которых мог дотянуться своим длинным языком, а потом полдня мучался огненной отрыжкой из-за разницы октановых чисел.

Так как весь бензин уходил на пропитание питомца, ИВЛ решил ездить на работу на коне, чему последний был совершенно не рад. Урал хоть и был назван в честь мотоцикла и значился каким-никаким транспортом, но являл собой одну плохо замотивированную лошадиную силу. По дороге коня часто тянуло в туман, а еще его мучали экзистенциальные вопросы. Он останавливался, чтобы спросить у ветра: «Кто я и зачем я в этом мире?».

На работу Лебедев часто опаздывал. Клиентов в автосервисе и так стало меньше из-за повышения цен на запчасти, а тут еще эти лошадиные депрессии…

Одно радовало: драконий навоз работал лучше южного солнца и чернозема, вместе взятых. Когда землю сковало первым морозом, с соседских теплиц начало отрывать ветром поликарбонат, а люди потянулись к своим овощным закруткам, ИВЛ выходил на участок, чтобы надергать свеклы, морковки и лука на вегетарианский борщ. Василич раскидал по участку свежее, еще дымящееся удобрение, и снег не долетал до земли, осыпаясь на нее дождиком.

Смешав драконьи отходы с лошадиными, ИВЛ навсегда потерял уважение коня, но зато смог понизить цену продукта. Правда, в декабре на торговца удобрениями все равно смотрели как на отчаявшегося идиота.

Как-то раз Василич отправился работать в ночь. Эвакуатор в клюве принес срочный заказ — машину какого-то чиновника, чей лексикон был лишен слов «спасибо» и «готов подождать». С проблемой был знаком только Лебедев, ему и разгребать. Срок к утру.

ИВЛ, как обычно, запряг Урала и поехал через плохо освещенные улицы, не заметив, что за ними увязался хвост. Газик умел скрываться и, несмотря на то что в темноте видел не очень хорошо, мог легко найти по запаху любимого хозяина и его меланхоличного друга, даже если те ушли за километр. Преследование раскрылось, когда ИВЛ открыл ворота автосервиса и прожектор вырвал из темноты знакомый крылатый силуэт.

— Вот скотина бестолковая. Ты зачем за мной поперся? — шикнул ИВЛ на радостного зверя, который скакал и пытался лизнуть его своим раскаленным языком. — Живо давай в бокс, пока никто не увидел, а то меня и так из-за Урала Клинтом Иствудом прозвали. Не хватало еще сменить кличку на Драконью мамку.

Закрыв ворота, Илья Васильевич собирался привязать Газика к металлическому столбу, чтобы тот не мешал работать и не высосал ненароком бензин из машины клиента, но дракон, кажется, и не смотрел в сторону подъемника, где висел железный пациент.

Глаза у зверя как-то жадно заблестели, ноздри начали сильно раздуваться, а из пасти потекла горячая слюна. Не слушая хозяина, дракон кинулся в сторону бочки, куда сливалось отработанное масло, по пути роняя инструмент. Сорвав зубами крышку, он опустил голову внутрь и начал жадно поглощать содержимое, громко булькая и чавкая.

— Во дела, — почесал бородку ИВЛ, а затем набрал номер Копытова, у которого в это время начиналось вечернее промывание.

— Я думаю, что бензин для него — что-то типа молозива или жидкого корма. Видать, подрос твой Клязьминский большеродый, потянуло на углеводы, ну или что-то там в масле вашем, — предположил ветеринар.

Опустошив бочку на четверть, Газик икнул и, шатаясь, точно пьяный, добрел до свободного угла, где свернулся калачиком и уснул сытым сном до самого утра.

ИВЛ просто не верил своему счастью. Такой вариант корма был настоящим спасением. Ближе к утру, закончив с машиной, он разбудил Газика и подозвал к себе под днище нависающего авто. Дракон послушно подошел и сел на задние лапы.

— Открой рот, свеженького тебе дам, — приказал Васильевич и открутил сливную пробку. Из машины тут же потекло отработанное масло, которое Газик с удовольствием ловил пастью и жадно глотал. Несмотря на тусклый свет ламп, ИВЛ заметил, как разноцветная чешуя дракона начала переливаться и блестеть. Такой же эффект ИВЛ наблюдал у Копытова, когда тот принимал в себя поутру микстуру из солода и хмеля, не отходя от кассы магазина.

Залив новое масло и забрав с собой канистру отработки, а заодно старый фильтр, ИВЛ выключил свет и, выгнав Газика наружу, запер бокс.

Домой они пошли по длинному пути, через поле, даже несмотря на то, что на улице уже была зима и светало поздно.

Газик сегодня выглядел намного активнее, чем обычно, и даже немного бесил уставшего хозяина и его коня своей щенячьей радостью. Он зарывался в снег, рычал, как новенький бульдозер, и пускал в воздух выхлопные газы.

Через три дня новой диеты количество драконьих отходов увеличилось кратно, и от излишков так или иначе надо было избавляться. ИВЛ удобрил деревья, клумбы перед домом, в качестве моральной компенсации за забор сгрузил телегу постройневшему соседу Костику.

Пока крупное млекопитающее отряда вредных тетя Маша впадало в спячку, Илья Васильевич прошелся по всем домашним горшкам с цветами. Но навоза как будто меньше не становилось, а покупать его по-прежнему никто не хотел. Хорошо хоть запаха мазута не было. Дракон перерабатывал все вредные вещества и выдавал экологически чистый материал, о чем не раз писал на своей рекламной картонке ИВЛ.

А еще случилось странное. ИВЛ редко ходил с той стороны дома, куда выходили окна кухни. Но как-то вечером нужно было заменить старый термометр, установленный снаружи. Тогда-то он и увидел под окнами наливные полосатые шары.

Он вспомнил, что месяц назад к тете Маше приезжала сестра с очень Крайнего Севера. Настолько крайнего, что ученые, попав туда, начинали верить, что земля плоская. Уехать из этого места можно было только на атомном ледоколе или поработав неделю ломом, освобождая изо льда поезд или самолет.

В Огурцово из достопримечательностей были кабинет Копытова и супермаркет — в последний и повели тогда гостью Лебедевы и не прогадали. Женщина впервые в жизни увидела китайский арбуз. Арбуз и ноябрь вместе не укладывались в ее картину мира. Не раздумывая ни секунды, она взяла его, даже не глядя на ценник. Вечером арбуз был нарезан и подан к столу. По вкусу ягода напоминала свежие зубные пломбы, а всё из-за многочисленных и огромных косточек, которые застревали в зубах. По окончании трапезы косточки собрали вместе с пломбами и просто выкинули в окно. Там они вошли в реакцию с драконьими удобрениями и дали потомство.

Так, без каких-либо теплиц и солнца, был русифицирован экзотический продукт.

— Жаль зубы новые не выросли, — вздыхал ИВЛ собирая урожай.

На вкус арбузы кардинально отличались от своего магазинного родителя. Несмотря на декабрь, они были сочные и сладкие. Этот урожай смог не только открыть новые грани драконьего удобрения, но и растопил ненадолго сердце тети Маши.

Близился Новый год, и арбузы со своего огорода могли не только украсить праздничный стол, но и стать эксклюзивным и дорогим подарком. Лебедевым грозила слава богачей и меценатов, а тут еще и азалии в горшках ожили…

—Ладно, так и быть, пусть живет сколько хочет, — дала свое шаткое добро хозяйка дома, когда Газик в очередной раз тыкался носом в окно, отчего корка льда на стекле быстро таяла.

***

В тот же день дракон впервые оторвался от земли и, сделав круг над домом, врезался в загон Урала.

— Над приземлением поработаем еще, а так — поздравляю, — прокомментировал это чудо ветеринар. — Вот только что-то мне подсказывает, что у Газика есть хозяева и что недалек тот день, когда за ним придут. И даже паспорт, боюсь, не спасет, — сгустил он зачем-то краски, когда ИВЛ позвонил ему, чтобы сообщить радостную новость.

продолжение следует...

Александр Райн

Друзья, приглашаю всех в мой телеграм канал, где я делюсь не только историями, но и новостями о концертах и выходе книг https://t.me/RaynAlexandr

— Оглохла, что ли, кричу как дурак на всю улицу!

О стену ударилась рассохшаяся дверь, и на порог зашел муж тети Маши Илья Васильевич Лебедев по прозвищу ИВЛ.

— Так не ори как дурак. Ори как академик, а лучше приди и нормально скажи или на телефон позвони, — пробубнила тетя Маша, не отрываясь от сериала, который смотрела без звука.

— Дура. Как есть дура. Я тебе просто так, что ли, ору? У меня там знаешь чё? — муж явно был возбужден, но не в том смысле, как хотелось бы.

— Знаю. Сцепление новое, ты мне еще вчера показывал.

— Да какое сцепление, Маша!

Илья Васильевич подошел к кровати, и тут жене в нос ударил сильный запах гари. Его и без того куцая бородка была слегка обуглена.

— Фу, опять, что ли, с Бубновым медь в костре обжигали? Тебя эти интернетчики, у которых ты провода рубишь, скоро на магнитные волны пустят.

— Дракона я в поле нашел, — перебил ИВЛ жену. — Пойдем покажу.

— Хосподи, Илюша, ну покажи ты его соседям, ну зачем меня-то дергать?

— Не понял. Ты думаешь я шучу, что ли? — оскорбился мужчина и начал со скрипом отрывать жену от матраса. — Пойдем, говорю, ты сейчас с ума сойдешь.

— Ой, скорей бы уже…

К гаражу тянулись две распаханные колесами «Нивы» борозды. Сама «Нива» с прицепом модели «Енот» стояла у закрытых ворот и остывала. В прицепе под брезентом что-то шевелилось, а воздух вокруг пах бензином.

— Смотри, какой красавец!

Муж отдернул брезент и явил миру что-то непропорциональное, полуживое и малофункциональное, как тот скандинавский шкаф, который он собрал без инструкции. Размером тварь была с трехмесячного поросенка и что-то там хрюкала. Чешуя зверя переливалась и напоминала лужу, в которую попала нефтяная капля, из ноздрей вываливались слабые клубы дыма и искры.

— Ну и урод, — послала тетя Маша импульс без конкретного адресата.

— Сама ты… — ИВЛ чуть было не совершил роковую ошибку, но вовремя прикусил язык.

— Где ты это откопал?

— Он к баку прицепился, пока я по полю ехал, металл почти до дыр слизал. Хотел до топлива добраться. Бензином, видимо, питается. У меня с собой канистра была, я ему в ведро немного плеснул. Хорошенький, правда? — умилялся ИВЛ.

— Ага, — брезгливо поморщилась тетя Маша. — Как твой двоюродный брат, когда взаймы просит. Такая же морда бесяще-невинная. Лучше бы ты работу нормальную нашел, а не это… Домой не пущу.

— Нам вашего разрешения не требуется, — гордо задрал нос Илья Васильевич и потянулся к водительской двери.

— Ну вот он теперь пусть жрать тебе и готовит, а убирать друг за другом по очереди будете. Хватит мне уже курей, которые и яиц толком не несут, а только серят, и коня твоего, аутиста! — тетя Маша собиралась вернуться в дом к своему сериалу, где люди страдают муками любви, а не ревматизмом и всякой хренятиной. — И куда опять намылился?

— На заправку, купить ему еды. А потом к ветеринару: надо оформить зверя как положено. Он же без ошейника, значит, ничейный.

— Тебе инвалидность оформить надо уже десять лет как, а ты…— тетя Маша не закончила фразу и, махнув рукой, ушла в дом.

***

Ветеринар Лёва Копытов промывал желудок спиртовым раствором, когда на пороге появился ИВЛ со своим новым питомцем.

— Для международного паспорта надо породу оформить, — сказал коровий доктор, посасывая сигарету и залезая дракону во все труднодоступные места, чему тот был совсем не рад. Дыхнув слабым огоньком, он чуть было не поджег крепкое дыхание Копытова. Не желая стать факиром, доктор выбросил сгоревшую сигарету и надел пластиковый респиратор.

— А какая порода у него? — спросил Илья Васильевич.

— Глянем в энциклопедии, — прищурившись, Копытов взял ту, что с буквой «Д» на корешке и начал читать оглавление. — Так… Дарвинов нанду, дельфин, дикобраз, дрил, дятел… Нет драконов. Предлагаю: Клязьминский большеродый.

— Почему большеродый?

Копытов поднял хвост дракона, явив свету бесспорный талант.

— Понял.

— Чем кормишь?

— Пока только девяносто второй давал, надо всё попробовать, там видно будет.

— А расход какой? — покосился ветеринар на товарища.

— Пол-литра за два часа пока что выдул, но он же не двигался толком, надо замерять.

Копытов кивнул.

— Прям как мой шурин в пятницу вечером. Так, крылья слабенькие, когти шелушатся, конъюнктивит, — он говорил и записывал за собой. — Имя выбрал?

— Да. Газик.

— Почему Газик?

— В честь моего бывшего волгаря. Хорошая машина была, жаль, прогнила так, что можно было ногами прямо из салона отталкиваться от земли.

Внеся данные в документ, Копытов поставил печать и, дав рекомендации, вернулся к дезинфицирующим процедурам.

***

Дракона Илья Васильевич поселил на задах своего бесхлебного участка, но не потому, что жена запретила, а исключительно из-за соблюдения техники безопасности. Деревянный дом и огнедышащая тварь не могли сосуществовать — как деньги на карте и скидки на маркетплейсах. Одно обязательно уничтожит другое.

Соорудив из собранной на участке жести будку, ИВЛ поставил дракону тазик и начал экспериментировать с рационом. От дизеля Газика клонило в сон, от девяносто второго, наоборот, глаза становились бешеными, дракон извергал пламенные шары и рыл землю когтями. От девяносто пятого когти шелушились меньше, но чешуя облетала и теряла цвет, а девяносто восьмой на ближайшую заправку не завозили. ИВЛ смешивал топливо в разных пропорциях, добавлял какие-то присадки, подливал скипидар и растворители. Через три недели проявились первые положительные результаты. Газик начал прибавлять в весе и расправлять свои крылья, но не летал, а просто носился по участку, как радостный щенок, и доводил кур до истерики, когда ИВЛ его отвязывал. Старый конь-интроверт Урал, названный в честь мотоцикла, Газика игнорировал. Конь вообще был малообщительным и никак не реагировал на нового соседа, как и на весь остальной мир. Он почти не выходил из загона, а в редкие дни, когда ИВЛ пытался их с драконом подружить, надменно отворачивал голову от чересчур общительного крылатого зверя и просто смотрел на бескрайнее небо, размышляя о своей скудной лошадиной судьбе.

Потихоньку ИВЛ начал переходить к дрессировке. Каждый день после работы он выходил во двор и обучал дракона звериному этикету. Тот охотно подавал лапу по команде, садился, ложился, а вскоре научился уважать покой своих немногочисленных пернатых соседей. Успокоившиеся куры даже начали нести на радостях яйца. Иногда Илья Васильевич приглашал к себе Копытова для консультаций, когда тот не был занят на местных фермах или не повышал с утра пораньше уровень билирубина в крови.

По вечерам Илья Васильевич собирал животных в загоне у Урала и проводил с ними беседы или читал им книжку о приключениях бременских музыкантов, а еще свои собственные сочинения о плохих рыцарях, которые издеваются над конями и убивают невинных драконов.

Тетя Маша относилась к новому жителю их скотного двора с холодной ненавистью, как и ко всем остальным увлечениям чудаковатого мужа. Ежедневно она напоминала Василичу о высоких тратах на содержание очередного бесполезного паразита и о том, что он слишком много времени проводит с животным, вместо того чтобы заниматься чахнущим хозяйством и такой же чахнущей супругой. Но больше всего женщину раздражали кучки драконьих отходов, которые вырастали там и тут по всему участку и вечно дымили, как индейские костры.

Молва о новом питомце лениво расползлась по Огурцово, а все потому, что немногочисленное население обросло панцирем равнодушия, было лениво и совершенно не склонно к сплетням. Ручной дракон впечатлял куда меньше, чем, скажем, новый утеплитель, который стали завозить на местный строительный рынок прошлой весной.

Вскоре, когда Газик окреп и начал потреблять бензин как японский внедорожник, к Лебедеву пришло осознание, что он не тянет пропитание нового любимца и пора что-то придумывать.

Тогда ИВЛ стал задерживаться в автосервисе, где работал, и втихую сливал литр-два бензина с каждой машины, которые приезжали к нему на ремонт. Это воровство сходило ему с рук целый месяц, пока один из клиентов с погонами не поймал Илью Васильевича со шлангом во рту и не заставил его залить полный бак тем же способом, каким он его опустошал.

Дракон начал голодать и предаваться меланхолии, что, кстати, послужило их сближению с конем Уралом. Теперь им было о чем вместе помолчать томными летними вечерами стоя в загоне.

Сердце у Василича разрывалось, потому что он и сам еле сводил концы с концами, что уж говорить о быстро растущем монстре. А вот тетя Маша, наоборот, сияла радостью. Она умела ждать труп врага на берегу Ганга. Нет, это была не жестокая женщина, просто ей, как и любому человеку, тоже хотелось внимания, заботы и нормального достатка. Поэтому она много раз предлагала вызвать ученых из города и передать им дракона для изучения и содержания в нормальных условиях. Но Илья Васильевич даже слушать ничего не хотел.

— Он будет жить здесь, на свежем воздухе, где его любят и не тыкают в него иголки, чтобы понять, какого цвета у него кровь. Он нам еще поможет встать с колен, вот увидишь, — обещал ИВЛ. Но сам мало верил в силу собственных аргументов.

***  

Как-то раз, спустя три месяца после того, как Газик стал новым жителем скромного хозяйства четы Лебедевых, Илья Васильевич загнал на участок прицеп, чтобы вывести тот бархан драконьего навоза, который наконец перестал дымить, а своим размером уже напоминал бюджетный горнолыжный курорт.

Отстойник был разбит на месте посадки картофеля, которую ИВЛ каждый год организовывал в надежде на хоть какой-то урожай. Но так как земля у Лебедевых была обиженной стервой и не рожала ничего кроме одуванчиков, Илья Васильевич покупал картошку в магазине. На этот раз он решил не дожидаться чудес и занял участок под отходы.

Взяв в руки совковую лопату и сделав движение от себя, он сгреб кучку драконьего помета и остолбенел. На свет показалось что-то очень похожее на ботву. Сменив лопату, ИВЛ копнул землю и вытащил клубень размером со страусиное яйцо. Пораженный увиденным, он несколько минут вертел в руках картофелину, а затем повторил процедуру. Следующий экземпляр оказался еще больше. Его одного хватило бы на целую кастрюлю супа.

— Так и скажи, что тебе лень убирать за этим дармоедом, — вякнула тетя Маша, когда муж показал ей два огромных клубня. — Сам небось закопал, чтобы меня дурой выставить.

— Пошли, я тебе покажу.

— Не пойду.

— Тогда я тебя донесу!

Обозленный неверием супруги, ИВЛ не без усилий оторвал ее от кресла и приволок к куче. Зачерпнув очередную порцию лопатой, он показал жене на ботву. Затем повторил. И еще раз. Наконец тетя Маша убедилась, что это не постановка и что картошка действительно не имеет ничего общего с той позорной мелочовкой, которую предлагает местный супермаркет.

— Всё равно жрать ее нельзя, — не сдавалась женщина. — Этот твой Змей Горыныч сплошь нефтепродуктами питается. От такой картошки у нас по три новых головы вырастет.

— Да ну тебя, Фома неверующая, — сплюнул на землю ИВЛ и, бросив лопату, отправился в город, чтобы на последние деньги провести экспертизу.

***

— Не просто можно есть, но и нужно! — сделали вывод в лаборатории. — Первый раз вижу, чтобы в картошке было столько витаминов и минералов. Это что за сорт? — пристал любознательный лаборант к Лебедеву, вручая заключение.

— Да обычный, Ривьера вроде, — сдержанно ответил ИВЛ, хотя внутри его просто разрывало от радости и гордости.

— Ну, я поздравляю вас. Видимо, земля очень щедрая. На такой впору ананасы с арбузами растить, — отпустил шутку лаборант.

ИВЛ покидал лабораторию с очень задумчивым видом и застывшей на губах улыбкой.

Предоставив доказательство жене, Илья Васильевич проигнорировал все призывы логики и биологии. В конце августа он отгородил половину участка сеткой-рабицей и засеял всем, что попадалось под руку, несмотря на сезонность и инструкции, а землю смешал с драконьим навозом и стал ждать. Первые результаты появились через месяц. Ботва проклюнулась и потянула свои зеленые ручки к редкому солнцу. Несмотря на несовместимость культур, овощи росли дуром и на опережение, словно соревнуясь друг с другом.

— Ах ты мой красавец! Знал же я, что ты мне пригодишься, — гладил ИВЛ Газика по голове, а ласковый зверь с пугающей мордой довольно урчал.

В отличие от дракона, быстрорастущие овощи стали настоящей сенсацией, и в ближайших соседских домах фамилия Лебедевых звучала всё чаще. Вскоре появились первые просьбы поделиться ведерком чудесного драконьего удобрения.

Понимая, что это его шанс, Илья Васильевич начал действовать. Достав из сарая какие-то старые мешки, он заполнил их чудо-удобрением, сделал нехитрую рекламу на картонке и, нагрузив свой старенький прицеп, отправился покорять мир большого бизнеса.

продолжение следует...

Александр Райн

Друзья, приглашаю всех в свой телеграм, где я делюсь не только рассказами, ено и новостями о выходе книг и концертах https://t.me/RaynAlexandr

— Адвокат мне не нужен, я сам справлюсь, не беспокойтесь.

— Алло, скорая, тут в парке Пушкина мужчина кровью истекает, скоро потеряет сознание. Сидит прямо напротив памятника. Как зовут?.. Как вас зовут?

— Перестаньте! Мне не нужна скорая! — засуетился мужчина. — Я сам справлюсь, незачем людей тревожить. Скажите, чтобы не ехали!

— Не говорит, как зовут, видимо, бредит от потери крови. Да не знаю я, что с ним случилось! Наверное, тоже что-то не поделил с поэтом, но ему повезло, что тот стрелял плохо. Давайте быстрее, он сейчас к нему на второй раунд отправится.

«Вот тебе и борьба со стрессом с помощью вечерних пробежек», — подумала Жанна, сбрасывая вызов, и сделала шаг к раненому.

— Давайте я вам тугую повязку наложу.

— Ничего не надо. Вы бегунья?

Девушка кивнула, не понимая сути вопроса.

— Вот и бегите, пожалуйста, куда бежали, а я сам справлюсь, — совершенно беззлобно сказал мужчина.

Жанну эту повергло в бешенство. Первый раз в жизни она сама лезла к голой мужской ноге, да еще и вечером в парке, а ее буквально, хоть и вежливо, посылали.

Наконец дядя попал ниткой в иглу и достал из кармана шприц с неизвестной субстанцией внутри, которую собирался влить в себя методом тыка.

— Эй, вы чего?! — ужаснулась бегунья, подумав, что мужчина решил пойти по пути наименьшего сопротивления и собирается вколоть себе яд или, чего хуже, наркотик.

— Диклофенак, — промямлил тот нечленораздельно и, промахнувшись, засадил иглу в деревяшку скамейки.

Выбив шприц из его руки, Жанна без всякой скромности запустила руку мужику за пазуху и обнаружила там целую походную аптечку. Чего там только не было! Даже препараты первой помощи при радиоактивном облучении. А вот жгута и бинта, как назло, не оказалось. Видимо,использовал в прошлый свой поход. Найдя специальный тампон, Жанна наложила его на место течи, закрепила своей повязкой для головы и постучала по дряблым щекам несчастного, приказав ему не торопиться на суд, пока не получит официальное уведомление на Госуслугах. Вдалеке послышалась сирена.

Жанна побежала навстречу машине. Она передала всю информацию, указала еще раз направление и оставила свой номер телефона, а сама помчалась домой, готовить сына к школе.

Вечером ей позвонили из больницы и сообщили, что мужчина жив. Если вдруг она захочет его проведать, то это можно сделать завтра в часы приема, хотя пациент даже сквозь сон кричит, что навещать его и беспокоиться не стоит.

Жанна и не собиралась, но на следующий день снова решила заняться спортом, и ноги как-то сами довели ее до больницы. А раз уж она здесь, то глупо было не проведать вчерашнего потерпевшего.

Мужчина мирно спал на больничной койке, потому что находился под дозой снотворного, которую ему вкололи врачи без всякой медицинской необходимости. Руки и ноги мужчины были привязаны к углам кровати, на шее сидел огромный ветеринарный воротник, а место ранения было перебинтовано и источало крепкий запах лекарств.

— Сказал, что упал на торчащую из земли арматуру, которую строители не убрали после демонтажа ограждения в парке,— объяснил доктор.

— А откуда синяк под глазом?— удивилась новинке Жанна.

— Ну… — хирург набрал воздуха в щеки. — Врачи пытались отобрать у него иголку с ниткой и уговаривали поехать с ними, но он сопротивлялся, без конца кричал: «Спасибо, я сам справлюсь», брыкался, кусался… Врач скорой не выдержал и вырубил его. В общем, все как обычно.

— Как обычно? — удивилась Жанна.

— А вы ему не родственница, что ли?

Жанна рассказала о вчерашнем знакомстве.

— Ясно. Сан Саныч — популярный персонаж в нашем отделении. В прошлом году сам на третий этаж холодильник без лифта затащил. Два дня потом с кровати не вставал. Соседи почувствовали неладное и вызвали спасателей, он же на контакт не идет. Квартиру вскрыли, а он в этот момент пытался дрессировать голубей, чтобы те ему еду таскали. Окно пылесосом с дивана открыл и подманивал их какими-то крошками.

— А чего это он? Шибко гордый?

— Не то чтобы гордый, просто не любит людей тревожить, а еще во всем видит подвох. Излишне деликатный, но иногда бывает вспыльчивым. В общем, мы его тут прозвали Сам Самычем.

— А родственники?

— Коллеги с другого отделения сказали, что есть сын. Но Самыч его номер не дает. И разведен, судя по штампу в паспорте. В общем, как он говорит, «всё сам».

— Ну ладно, я вижу, что все хорошо, пойду тогда, — повернулась Жанна к выходу.

— Ему уход нужен будет после выписки. Хоть и говорит, что сам сможет, но очевидно, что нет, — крикнул вдогонку врач.

— На что это вы намекаете?— нахмурилась Жанна, повернув голову.

— Ну… Вы же спасли его разок, а где раз, там и два…

— У меня, по-вашему, дел других нет? — от наглости врача у Жанны непроизвольно повысился голос. — Сиделку пусть наймет.

— Так он, наоборот, подкупает их, чтобы уходили, — развел руками доктор. — Не бросайте его хотя бы пару недель. А мы вам потом всем отделением скинемся. Хороший мужичок, жалко.

— Раз жалко, себе возьмите.

— Мне некуда, у самого отец слепой на иждивении.

— Я подумаю, — сказала Жанна и покинула палату, чтобы вернуться сюда через несколько дней, когда совесть пересилит гнев.

***

— Я сам, не надо мне ничего, поезжайте домой, к мужу, — бухтел Сан Саныч, когда Жанна утрамбовывала его в такси. Денег с врачей она так и не взяла, но те и не настаивали.

— Да сам, сам. Только сядьте уже, а то я вам вторую ногу в гипс закатаю!

Испугавшись угрозы, мужчина сдался.

До дома ехали молча. Лишь изредка Сам Самыч вел тихий монолог, глядя в окно и без конца повторяя свою мантру: «Я сам бы мог. Зачем такси вызывать, беспокоить, сам я, сам…»

В квартиру он Жанну тоже пускать не хотел, но та уже потеряла остатки приличия и затолкала мужчину внутрь грудью, чему тот, как ни странно, был совершенно не рад.

Жилище представляло собой нерукотворный портрет Сам Самыча. Здесь в каждом углу витал дух его самостоятельности и отражался внутренний мир. Хозяин все ремонтировал и устанавливал своими руками. Где-то получалось аккуратно, где-то, где торчали саморезы, —не очень. Меланхоличный уют создавала старая перетянутая мебель, обои примыкали друг к другу не всегда плотно, углы плитки в ванной закрывали декоративные уголки, где-то волной пошел линолеум. В целом жилье напоминало чистую съемную квартиру студента-одиночки.

На телевизионной тумбе стояла покрытая слоем пыли коробка, в которой, точно в гробу, был зажат новенький смарт-телевизор.

— А чего не смотрите? — спросила Жанна.

— Не разобрался, как им пользоваться. Сын подарил на день рождения. Я попробовал, а там к интернету подключать нужно, а я не знаю как, — упав в кресло, бубнил Саныч.

— Так сына и попросили бы помочь.

В ответ Жанна поймала умоляющий взгляд.

— Поняла. Так, ладно, что у вас там в холодильнике? — Жанна прошла на кухню и открыла тот самый холодильник, который пожилой Геракл втащил на свой Олимп. — Да у вас тут мыши удавки крутят!

— Ничего страшного, я в магазин схожу, когда вы уйдете.

— Ага, я так и поняла,— сказала Жанна и, достав телефон, начала оформлять доставку продуктов.

Сам Самыч тем временем решил прикинуться спящим дедушкой, которого нужно просто оставить в покое до утра. Но быстро проснулся, когда из ванной послышались звуки.

— Вы чего там делаете? — рявкнул он.

— Машинку запускаю, у вас тут белье мокрое неделю пролежало, надо перестирать.

— Оставьте! Я сам!

— А жены у вас нет, потому что вы тоже все сам? — противно улыбнулась Жанна, заходя в комнату.

Сан Саныч обиделся и промолчал весь вечер. Лишь когда пришел курьер, он чуть было не устроил скандал, но Жанна подавила этот одиночный пикет. Затем приготовила нехитрый ужин, как маленького вредного мальчика накормила мужчину и отобрала дубликат ключа. Затем ушла.

На следующий день она решила зайти сразу после работы, забрав по пути сына из школы. Сан Саныча она застукала на полу корчащимся от боли. Он пытался сменить замки, но задел больной ногой тумбу и упал.

— Ну вы, блин, даете! — Жаннаперешагнула через страдальца и вместе с сыном начала его поднимать.

— Это вы даете! Вернее, не даете человеку права выбора!

— Знаете что, мне тоже не давали! —не выдержала Жанна. —Надавили на совесть, а она у меня, представьте, есть. Дайте номер сына, я ему позвоню, и пусть он с вами тут нянчится!

— Не надо никому звонить!— испугался мужчина. — Я сам все могу…

— Сам, сам, заладил. Тёма, — обратилась Жанна к своему отпрыску, — сходи в аптеку за бинтом, перевязку надо сделать.

— А вы что, врач, чтобы самостоятельно перевязку делать? — удивился Самыч.

— А вы? — парировала Жанна, вспомнив несостоявшуюся операцию в парке.

Через час все трое сидели (оккупировали, как говорил Сам Самыч) на кухне. Жанна пекла блины, Тёма делал домашнюю работу, а Сан Саныч просто был под присмотром, как кот, который вечно бросается на новогоднюю елку.

— Двадцать один, — произнес ни с того ни с сего мужчина.

— Спасибо, конечно, приятно, но мне тридцать пять, — смущенно зарделась Жанна.

— Знаменатель — двадцать один, — внес ясность Саныч.— Ты неправильно считаешь, — показал он мальчику на пример. Жанна уже почти огорчилась надуманным комплиментом, но быстро передумала.

— Ого, а вы, смотрю, еще помните школьную программу. Я уже забыла, как эти дроби считать, привыкла к калькулятору в телефоне.

— Вы серьезно? — мужчина взглянул на Жанну с явным разочарованием. — Такие элементарные вещи с калькулятором? А что потом? Будете через интернет проверять, как работают стрелочные часы?

— Ох… Лучше вам не знать… Что ж, здесь я с вами согласна, иногда надо бы и самому что-то уметь.

— А я о чем! — обрадовался Саныч.

— Но кто-то же должен сперва научить, объяснить, — Жанна сняла со сковороды последний блин, добавила его к остальным и, схватив две тарелки поставила их перед мужчинами, а сама принялась за салат. — Вот вы и научите его, а заодно и мне напомните, как там что. После обеда.

Вечер все трое провели за домашним заданием Тёмы. Начали с математики, а закончили историей. Сан Саныч, несмотря на свою нелюбовь к общению, умел хорошо объяснять. Видимо, экономил слова, пуская в ход только нужные. В благодарность за помощь Жанна не только приготовила ужин, но и настроила телевизор. Мужчина снисходительно поблагодарил и пообещал, что завтра обязательно сменит замки. Но не сменил.

Жанна стала приходить к нему каждый день. Она делала перевязки, приносила продукты, прибирала в квартире и выносила мусор. В качестве платы она просила Сам Самыча заниматься с сыном уроками. Так решались сразу две проблемы: мальчик не слонялся без дела, пока мать занята, а Сам Самыч честно отрабатывал свое техобслуживание и не бухтел.

Впервые Сам Самыч позвонил Жанне через неделю.

— Мне к врачу надо. Неудобно вас просить, но не могли бы вы помочь?

— Помогу, чего уж, вы ведь наверняка такое усилие над собой сделали, чтобы мне позвонить, — беззлобно съязвила Жанна. — Но вам разве не в среду надо к врачу?

— Мне к другому.

Жанна отпросилась пораньше с работы и отвезла Сан Саныча к неврологу, который следил за мужчиной уже больше десяти лет.

— А что вы не сказали про перенесенный инсульт? — спросила после приема Жанна.— И вы еще сами таскали холодильник? Простите, но это перебор. Могли же умереть!

— Ну не умер же. Да и зачем вам знать?— пытался закончить диалог Саныч, когда они ехали обратно в такси.

— Я в ответе за того, кого приручила.

— Тоже мне, нашли пса, — хмыкнул он. — Со мной тогда и жена, и сын два года возились, как с немощным, а я ведь и ходить мог, и зад сам вытирал. Удар-то несильный был, лишь частично меня отключил.

«Так вот откуда ноги растут»,— догадалась Жанна. Сан Саныч и сам не заметил, как начал одну за другой раскрывать карты.

— Нас тогда знакомый кинул. Обещал с квартирой помочь, кредит на нас оформил и свалил в закат. Ну я и перенервничал. Итог — инсульт.

«Вот тебе и недоверие, страх и вся эта самостоятельность».

— А жена где?

— Развелись, — поморщился Саныч. —Поставила на ноги, продержалась пару лет со мной, а потом сказала, что я неблагодарный и не умею принимать помощь.

— Так а в чем она не права? Я так понимаю, что и сыну вы всю плешь проели своей самостоятельностью. Так нельзя же…

— Я в состоянии был сам все делать! И сейчас в состоянии, не надо со мной как с ребенком возиться! Видеть вас больше не хочу, —впервые Сан Саныч прикрикнул на Жанну, и та замолчала. Больше они не разговаривали.

Жанна проводила его до квартиры, подогрела ужин и ушла, оставив дубликат ключа на тумбочке.

Три дня прошло с тех пор, как она ушла из квартиры Сам Самыча. Тёма принес пятерку за контрольную по дробям и похвастался маме, что это благодаря приемам, которым обучил его чудаковатый дядя с больной ногой. Остыв и перестав проклинать старого ворчуна, Жанна решила сходить и проведать, как он там. Она уже подготовила пламенную речь и кучу быстрых ответов на случай конфликта, как вдруг Саныч сам позвонил.

— Жанна, я хочу попросить у вас прощения. Я тут подумал и наконец понял, как был не прав. Я в очередной раз повел себя как идиот и лишил себя близкого мне человека…

— Это точно.

— Не могли бы вы приехать? Мне нужна ваша помощь… — не своим голосом умолял Сан Саныч.

Видимо, случилось действительно что-то серьезное. Жанна сорвалась с места и на всех парах помчалась, забыв дома текст, который специально распечатала для переговоров.

На пороге квартиры ее встретил незнакомый бледнолицый мужчина со спортивной осанкой и совершенно спокойным взглядом, представившийся Александром.

— Я сын Сан Саныча, — объяснил он.

— Жанна, — протянула руку девушка.

— Сам Самыч младший? — улыбнулась девушка.

— Вроде того. Так значит, это вас надо благодарить за то, что он мне позвонил впервые за десять лет, — пожал руку Александр.— Раньше даже с троянским конем к нему не пробиться было, а тут сам пригласил.

— К нему просто подход требуется, —улыбнулась Жанна.

— Чего вы там стоите, проходите уже, мне тут дополнительные четыре руки нужны, — раздался из комнаты жалобный крик.

— А что вы там такое делаете? — спросила Жанна шепотом у Александра.

— Отец решил маму пригласить на ужин. Я ему сказал, что она развелась в прошлом году. Хочет попробовать наверстать упущенное. Ему надо помочь стол собрать и приготовить. Мне, если честно, ужасно неудобно просить вас о помощи, но это он настоял…

— Неудобно спать на потолке, Александр,— разуваясь, ворчала Жанна. — Вы завязывайте с этой семейной традицией, а то тоже потом в парке Пушкина будете нитку в иголку засовывать.

— Вы о чем? — удивился мужчина.

— Он вам не рассказывал? А впрочем, неважно. Попросить о помощи не стыдно, чтоб вы знали. А потому съездите, пожалуйста, за моей курткой в химчистку, а я пока начну готовить.

Она достала из кармана квитанцию и, передав новому знакомому, закатала рукава.

Александр Райн

Друзья, приглашаю вас в свой телеграм канал https://t.me/RaynAlexandr Там я публикую не только рассказы, но и заметки из жизни и новости о выходе книг

— Было непросто — с вашей-то профессией…

— Я внимательно слушаю, — жестко произнес детектив и, охваченный волнением, закурил прямо в постели.

— Ну-у-у, — затянула женщина, — сначала я пошла в аптеку…

— Так.

— Там работает моя старая знакомая Клара Моисеевна. Очень образованная женщина, начитанная. Она столько детективов прочитала, что с первого раза может сказать, кто убийца, а кто дворецкий.

— Дальше, — потребовал Соколов.

— Я спросила у Клары Моисеевны, где мне найти частного сыщика. Клара Моисеевна ответила, что частных сыщиков обычно нанимают богачи. Так как это дорого.

— Допустим.

— Я позвонила самому богатому человеку, какого только могла представить — Армену Вачагановичу.

— Не знаю таких, — подумав, сказал Соколов.

— Он мне фартук на кухне выкладывал. Ценник ломит — мама не горюй, но руки золотые, тут ни дать ни взять. «Сыщиков, — сказал, — не знаю, а вот где холодильник продают, знаю».

— Какой еще холодильник? Вы несете чушь, — злился Соколов, поджигая вторую сигарету.

— Не чушь. Не чушь, — деликатно настаивала женщина, — если холодильник работает и он хороший, то продавать его будут только очень беспечные и богатые люди. И я таки была права! Холодильник продавал директор нашего драмтеатра Яблоков. Моя золовка, Олечка, как раз работает в буфете театра, такого мне понарассказывала про директора, когда я позвонила…

Соколов уже слушал без интереса. Он поставил телефон на громкую связь и встал с кровати. Женщина продолжала:

— В общем, Яблоков этот половину спектаклей отменил, труппу разогнал, площадки решил под частные корпоративы и показы сдавать для буржуев. Кто там только не приходит: застройщики, банкиры, руководители…

— И все это, разумеется, знает работница буфета, ага. И про буржуев, и про корпоративы, — голос Соколова раздавался издалека.

— А кто же еще? Недавно ставили «Три сестры». Эти толстосумы еще до первого звонка весь коньяк и бутерброды сожрали. Олечка краем глаза глянула на сцену и чуть не ослепла. Разврат такой, что у Чехова, наверное, на том свете снова температура поднялась. Ну не суть. Я предложила Олечке достать видео с камер наблюдения.

— Буфетчицу? Видео с камер наблюдения? — Соколов взглянул на часы и понял, что пятнадцать минут его жизни безвозвратно утеряны.

— Именно. В Олечку влюблен охранник Григорий Тимофеевич, он ради нее не то что видео с камер, целый фильм на любую тему, если надо, достанет.

— Вы заканчиваете?

— Почти-почти, сынок, не гони коней, я же не все детально помню. Так вот, на камерах точно видно, кто, когда и сколько выпил и съел, а заодно и с кем. Был там один небезызвестный застройщик Скотин, это фамилия такая.

Детектив понял, что женщина пытается шутить, но не засмеялся.

— Скотина у нас все знают. Он кучу дольщиков кинул. Фирма его якобы обанкротилась, и денег на выплаты у него нет. Я знаю, у меня соседка квартиру на этапе котлована покупала… — она резко прервала фразу.

— И? И что? Чего вы молчите?

— Простите, я тут шмеля выгоняла, залетел в форточку. Так вот, этот гад мало того что банкрот, так еще и алиментщик. В газетах писали.

«Неужели в газетах еще что-то пишут», — подумал Соколов, а женщина продолжала:

— Я поняла, что он именно тот, кто мне нужен. Ну точно же знает номер детектива. Я ему и позвонила.

— Откуда у вас номер директора строительной фирмы?

— А у кого его нет? — удивилась женщина. — Он почти тысячу человек кинул, его же теперь достать каждый второй в нашем городе пытается. У соседки и взяла. Позвонила и сказала, что если он мне не даст номер телефона сыщика, то я второе видео в прессу отправлю.

— Второе?!

— Да, первое я сразу отправила его бывшей жене по почте, чтобы не думал, что я шучу. Он там и к «сестрам» из пьесы подкатывает, и к гардеробщице тете Вале, и даже к Олечке. Мать его детей должна знать, куда алименты уходят.

— А второе?

— А на втором видео можно посчитать, сколько он выпил и съел. У нас дольщики такое быстро в оборот пустят.

Детектив не верил своим ушам: история принимала неожиданный поворот. Несмотря на милый голосок, бабка оказалась хладнокровной шантажисткой.

— Он, значится, не стал со мной спорить, сказал, что номера сыщика опять-таки нет, но есть номер одного топ-менеджера из столицы, который ему строительные материалы поставляет. Кажется, фамилия у него Шляпов.

— Вы хотели сказать Шляпин?

— Да-да, Шляпин.

Тут у Соколова резко задергался левый глаз, чего не происходило уже лет восемь. Шляпина он знал, и не просто знал. Это была птица высокого полета. Судя по всему, близилась развязка.

— Я позвонила Шляпову и представилась секретарем нашего губернатора. Я тридцать лет назад работала на молокозаводе секретарем директора и знаю, как надо разговаривать. В общем, сказала, что наш губернатор планирует строительство метро и ему нужно составить смету для госзакупок.

— Простите, а напомните, из какого вы города звоните?

— Из небольшого сынок, из небольшого. Население двести пятьдесят тысяч.

— И вы сказали ему, что в вашем городке собираются строить метро?

— Ну а что такого, что ж, нам и о метро нельзя помечтать? — женщина, кажется, даже обиделась.

— И Шляпин вам поверил?

— Поверил, куда он денется. Я как-то сорок фур молока продала на цементное предприятие в Якутии, пока у нас менеджер в отпуске был. В общем, сказала, что готовы сотрудничать, но за услугу.

— Слушайте, это какой-то бред, я не понимаю… — детектив не успел закончить фразу.

— Шляпов сказал, что ради такого заказа готов помочь, но номера сыщика у него тоже нет, зато есть номер одного артиста, который в прошлом году копал под своего продюсера…

Соколова бросило в пот. Артист, о котором говорила эта странная и совершенно незнакомая ему женщина, был не просто артистом. Это был артист государственного масштаба.

— Только не говорите, что вы до него дозвонились!

— Нет, — призналась женщина, — не дозвонилась.

От сердца Соколова как будто отлегло.

— Я ему письмо отправила через нашего директора драмтеатра. Мол, хотим пригласить на день города.

Тут у детектива случилась истерика. Он подошел к своему домашнему мини-бару, открыл коллекционный коньяк и влил в себя четверть бутылки без применения мелкой посуды. Коньяк попал не в то горло.

— Хорошо, хорошо, допустим… — откашлявшись, сказал Соколов. — Он мог дать мой номер. Но как вы узнали мое настоящее имя и фамилию?

— Ой, да это несложно было, — захихикали в динамике. — Я забыла у него ваше имя спросить, а перезванивать не стала. Неудобно как-то. В общем, я ваш номер телефона показала Кларе Моисеевне, ну той, что из аптеки. Аптека же сетевая. А на ваш номер заведена скидочная карта. Клара Моисеевна по базе глянула. Там ваши данные и высветились.

Совершенно пьяный и уже почти невменяемый детектив лежал на полу и смотрел в потолок. Впервые в жизни он чувствовал настоящий страх.

— Вы использовали шантаж, обман, фиктивный подкуп, подключили серьезных людей, чтобы найти меня — самого лучшего детектива страны.

— Верно, верно, — радостно кричала женщина в трубку.

— Я боюсь спросить — зачем?

— Понимаете, какое дело, — в голосе женщины зазвучали досадные нотки. — У меня кто-то уже два месяца почту ворует. Вы такие дела берете?

Александр Райн

Дорогие читатели, хочу пригласить вас в свой телеграм канал, где я каждый день публикую рассказы https://t.me/RaynAlexandr

— Так, давайте устроим вам короткий экскурс, — Матвей Филиппович рассеянно смотрел по сторонам, не зная, с чего начать и за что хвататься. — Вещи мы принимаем тут, — погладил он стойку. — Номерок лучше готовить заранее, чтобы время не терять. Но попервой все равно придется привыкать и развивать в себе чувство гардеробщика. Вы ведь еще понятия не имеете, в чем придут к вам люди.

— Что за чувство?

— Своего рода прорицательский дар, но ничего сверхъестественного — обычная профессиональная чуйка. Со временем начинаешь заранее понимать, какую одежду тебе передаст следующий человек.

— А что, бывает много вариантов?

— Разумеется, — беззлобно усмехнулся гардеробщик и развел руками. — Вы даже не представляете сколько. Мы же работаем с начала времен и трудимся на весь белый свет, а людей отправляют в последний путь совершенно в разных одеяниях. Их одевают в соответствии с традициями, культурой, благосостоянием. Я думаю, вы и без меня это понимаете, — мужчина снова погладил стойку и с той же легкостью в голосе продолжил: — Порой это такие необычные… кхм, наряды, что не знаешь, как вообще их разместить на наших крючках, — он смущенно захихикал, прикрывая рот рукой. — Пойдемте, покажу.

Они сделали шаг навстречу бескрайним рядам одежды, извивающимся влево, вправо и вглубь, и после непродолжительной паузы смело погрузились в этот океан прекрасных и одновременно мрачных облачений.

— Тут и национальные костюмы, — показывал он на ходу на церемониальные одежды всевозможных фактур и расцветок, вплоть до птичьих перьев и различных шкур животных, — и религиозные: саваны, мужские и женские платья, кафтаны, мешки с монетками. Даже на льняные бинты египетских фараонов можно глянуть, но идти далековато. — Они свернули и попали в новый ряд. — Здесь у нас служебные…

Матвей говорил, а Михаил молча разглядывал чистую и выглаженную форму всевозможных учреждений: медицинские халаты, огнеупорные робы пожарных, полицейские мундиры и бесконечное множество камуфляжа. Некоторые одежды были новенькими, парадными, специально подготовленными для перехода. Другие представляли собой картину всех тягот, перенесенных человеком в конце пути. Чем глубже они проходили, тем сильнее внутри Михаила разрастался болезненный комок. В конце концов мужчина остановился, чтобы перевести дух и успокоиться, после того как на глаза ему попалась искусанная огнем форма спасателя.

— Понимаю вас, я здесь столько уже работаю, а на душе каждый раз тяжело, когда прохожу по этому ряду, — легонько потрепал коллегу по плечу Матвей Филиппович. — Не все попадают сюда после церемоний. Кто-то приходит буквально с того места, где оборвался его путь. Иногда у нас тут бывает сыро, иногда пахнет гарью... Швабра в кладовке, я покажу.

Михаил начал бледнеть, и Матвей Филиппович тут же взял его под руку, и, выведя к стойке, протянул стакан с водой:

— Привыкнете. Как-нибудь свожу вас в ряд с доспехами разных эпох, очень впечатляет, знаете ли!

Михаил поблагодарил и залпом осушил стакан, немного пролив на себя.

— Но все же самыми популярными остаются костюмы, — эту фразу гардеробщик произнес с каким-то воодушевлением и торжеством. — Костюмы всех фасонов и покроев, от дешевой и вредной синтетики подпольных производств до люксовых моделей самых известных брендов: Canali, Brioni, Ravazzollo, Hugo Boss, — гардеробщик перечислял эти имена с апломбом и даже ревностью, словно это были имена и фамилии его старых друзей. — Великие модельеры одевали людей, а мы раздеваем! Кстати, их личные вещи тоже можно найти среди миллиона других, я обязательно покажу вам, но позже.

— Я бы очень хотел глянуть, — Михаил коснулся лацкана одного из пиджаков, провел пальцем по материи вниз и схватился за пуговицу. — Я ведь сам немного модельер.

— Правда? — Матвей Филиппович с нескрываемым любопытством осмотрел сменщика.

— Да. Думаю, что меня поэтому сюда направили. Я очень люблю одежду и, глядя на нее, вижу не просто тряпки, а историю ее хозяина, а до него — историю мастера, который разработал эту модель.

Гардеробщик уважительно кивнул.

К стойке тем временем уже подошел какой-то пожилой мужчина в сером классическом костюме из полиэстера и бордовой хлопковой рубашке. На его шее болтался плохо завязанный галстук.

— Прошу, — движением фокусника Матвей Филиппович выудил из рукава номерок, а сам продолжил свой рассказ, обращаясь к Михаилу: — Как видите, работа несложная. Вручаете номерок, забираете одежду, вешаете на крючок или плечики. Лучше ― в ряд, подходящий по стилю одежды. Это необязательно, но хотелось бы какой-то порядок все же соблюдать.

— А зачем номерок? — спросил Михаил. — Никто же все равно не будет забирать свой костюм.

В этот момент абсолютно голый мужчина сдал весь свой гардероб и молча направился к двери, над которой сияла тусклая фосфорно-зеленая надпись «Выход».

— Так положено, — произнеся эти слова, Матвей Филиппович взял одежду и отнес на отведенное место.

— Вроде все понятно. Один вопрос только остался.

— Спрашивайте, — сказал гардеробщик, вернувшись.

— Кто это? — показал Михаил на молчаливо сидящую в темном углу на скамейке рядом с искусственной пальмой женщину.

— Не обращайте внимания, — даже не посмотрев в том направлении, ответил гардеробщик, — она ждет мужа.

— Мужа?

— Да. Тут это частое явление. Некоторые не хотят уходить в одиночку и ждут родных или близких. Некоторые даже пытаются подкупать, чтобы я разрешил им тут сидеть. Обещают, что повесят одежду на один крючок.

— И что?

— Да ничего, — мужчина повел плечами, — мне и так без разницы. Пусть хоть сто лет сидят.

— А им разве не нужно уходить?

— Нужно, но никто пинками не гонит. Хотят сидеть здесь, в полумраке, среди голых серых стен, вместо того чтобы двигаться дальше, — ради бога. Так. Наш экскурс закончен, пора включаться в работу, — мужчина щелкнул пальцами, и Михаил, повернувшись, увидел перед стойкой длинную очередь, возникшую из мрачной пустоты.

Вдвоем с Матвеем Филипповичем они работали без остановки полгода. День и ночь, которые заметно проходили на Земле, совершенно быстро и неощутимо протекали в гардеробе. Люди всех возрастов, цвета кожи, религий шли без остановки. Михаил и Матвей Филиппович работали слаженно и весело, пересекаясь у стойки, словно поезда, курсирующие на одном маршруте и встречающиеся в одной и той же точке бесчисленное количество раз.

Иногда они перекидывались парой фраз, шутили на ходу и периодически прерывались на чай.

Люди сдавали костюмы, брали номерки и совершенно голые уходили через дверь. За день Михаил видел тысячи лиц, но ни одно не мог запомнить. Зато он помнил костюмы и иногда на ходу делился впечатлениями с коллегой, который всегда с охотой поддерживал короткую беседу. Одно лишь лицо, кроме лица напарника, Михаил не переставал видеть ежедневно — той самой женщины на скамье.

Как-то раз, взяв очередной тайм-аут, Михаил решил подойти и поболтать с незнакомкой. Матвей Филиппович отнесся к затее с грустной иронией, но не воспротивился.

— Добрый… эм… здравствуйте, — поздоровался Михаил.

Женщина взглянула на него испуганными глазами и тут же бросилась в извинения:

— Простите, я тут тихонько посижу, обещаю, что не помешаю вам, умоляю, дайте дождаться…

— Тихо-тихо, — выставил руки перед собой Михаил, — сидите сколько хотите. Я просто хотел спросить: зачем вы это делаете?

— Я… Я просто обещала мужу, что дождусь его.

— Но зачем? Разве не проще вам встретиться с ним там? — Михаил указал на дверь, за которой исчезали все, кто получал номерок в гардеробе.

— Но я не знаю, что там, — от волнения женщина заламывала пальцы на руках.

— Я тоже, — признался Михаил. — А сколько вам лет?

Женщина на секунду задумалась.

— Тридцать семь. Было. Сейчас — не знаю.

— А мужу вашему?

— Ему тридцать четыре.

— Ого, совсем молодой. А вы уверены, что он потом захочет идти именно с вами?

— Что за вопрос? — она обиженно отвела взгляд. — Я же его жена.

— Ну просто... где гарантия, что он не женился еще раз? И что нынешнюю жену он не любит… — Михаил хотел сказать «больше», но передумал и подобрал другое: — Так же, как и вас? У вас дети были?

— Нет, не сложилось…

— Так ведь есть шанс, что теперь они у него есть, — предположил гардеробщик.

— Вы хотите меня прогнать? — глаза женщины заблестели слезами.

— Нет, не хочу. Просто веду беседу. Он же мог быть счастлив снова, разве это плохо?

— Ну нет, не плохо, наверное… Но как же я? — голос ее сорвался и стал похож на писк.

— Вы тут — с этим ничего уже не поделать. Просто, может, нет смысла ждать в гардеробе?

— Может, и не стоит. Но я все равно пока подожду.

— Хорошо, — Михаил решил сменить тему. — Как вас зовут?

— Марьяна.

— А меня Миша, — протянул гардеробщик свою руку, и женщина пожала ее. — А что у вас за платье, Марьяна? Мне кажется, оно вам не очень идет.

— Согласна, идиотский наряд, — оглядела себя женщина. — Наверное, сестра выбирала, она у меня не очень в моду, понимаете?

— Понимаю. Ладно, мне пора, — сказал Михаил, заметив, что его коллега уже вовсю работает, — увидимся.

— Ага.

Прошло еще несколько месяцев. Марьяна никуда не пропала, и Михаил все размышлял над тем, как бы ее порадовать. У них-то с Матвеем Филипповичем уже образовался своего рода тандем. Они сдружились и много болтали. Благо темы были.

— Филиппыч, скажи, а я могу взять что-то из одежды? — спросил как-то Михаил на ходу, относя к вешалкам костюм популярного супергероя размера XXL.

— Исключено, — отрезал гардеробщик. — Не положено.

— Так все равно же…

— Нет, говорю.

— Хорошо, а можно где-то раздобыть ткани?

— Ткани? Это можно, сколько угодно. А тебе зачем?

Они, как обычно, перекидывались словами на ходу.

— Хочу кое-что сшить.

— Сшить? — Матвей Филиппович остановился. — На кой хрен?

— А что, нельзя?

— Да… Можно, наверное, в перерывах, — он почесал затылок. — Но зачем?

— Руки чешутся, хочу вспомнить былое.

— Ну хорошо, я не против, — улыбнулся мужчина, — глянем, что ты за модельер.

В следующий перекур Матвей Филиппович притащил откуда-то целый мешок разнообразных тряпок, ниток, иголок, пуговиц и еще множество всяких мелочей, нужных для пошива, и с хитрым прищуром произнес:

— За вещи, оставленные в карманах, администрация ответственности не несет.

Михаил рассмеялся и с детским любопытством начал потрошить мешок.

— А инструмент у нас есть какой? — спросил он.

— Конечно, есть даже целая мастерская. Наша одежда тоже ведь изнашивается, а чинить здесь ее, кроме нас самих, некому. Пойдем, покажу.

До мастерской шли долго. Уж слишком огромен был гардероб. Иногда Матвей Филиппович нехотя лез в карман и выуживал оттуда карту.

— Слева — от моряков, — вскоре сказал мужчина. — Видишь, не зря мы вешаем по специальностям.

Михаил согласно кивнул.

Мастерская оказалась совсем крохотной, а инструмент, хранившийся внутри, был создан еще в начале прошлого века. Но это был настоящий музей, при том, что все работало исправно.

Оставив ткани, Михаил вернулся к рабочему месту и, пока Матвей Филиппович не видел, подошел к Марьяне, попросив снять с нее мерки.

— Зачем это? Гроб мне готовите? — испугалась та.

— Не думаю, что вам грозит это второй раз, — отшутился Михаил.

Все свои следующие перекуры он провел за швейной машинкой марки Singer. Старый гардеробщик просил глянуть хотя бы одним глазком, что там творит его напарник, но Михаил каждый раз гнал любопытного старика прочь и говорил, что не покажет, пока не закончит.

Работа была завершена через семь земных суток. Михаил, как и любой мастер, мечтающий об абсолютном идеале, был почти доволен.

— Вот, это вам, — протянул он Марьяне сверток.

— Что это? Зачем? — как обычно, испуганно отстранилась женщина.

— Я подумал, раз вы все равно не хотите уходить, так хотя бы ждать будете в чем-то более красивом.

Марьяна осторожно развернула сверток, и когда платье предстало перед ней во всей красе, ахнула.

— Очень красиво, но я это не надену, — вернула она дар Михаилу. — Ни за что я не надену чужое, тем более из вашего гардероба.

— Это не чужое. Я сам его сшил, с нуля, — улыбнулся гардеробщик.

— Вы?!

— Да, отголоски старой профессии. Примерите?

— Я… я даже не знаю. Хочется, конечно.

— Так не стесняйтесь, я отойду.

Михаил оставил подарок на скамейке, а сам вернулся на свой пост.

— Батюшки, это что за красота? — улыбнулся Матвей Филиппович, когда Марьяна подошла к ним с Михаилом во время чаепития.

— Вам нравится?

— Я считаю, что Михаил настоящий талант, — подтвердил гардеробщик. — Шик, лоск!

— Почему ты совсем не удивлен? — покосился Михаил на напарника.

— Думаешь, что я за столько лет работы здесь не вижу все насквозь? — фыркнул мужчина.

— Согласен, глупый вопрос. Марьяна, вам очень идет! — Миша смотрел на счастливое женское лицо и сам чувствовал, как что-то тяжелое внутри него рассасывается.

— Спасибо огромное! Сегодня будто какой-то праздник, — пожала его руку Марьяна и, не в силах сдержаться, крутанулась на месте. — А у вас зеркала нет?

— Увы, чего нет, того нет, — сказал Матвей Филиппович.

— Жаль… Я бы все отдала, чтобы увидеть себя в этом платье…

Женщина вернулась на свой пост, а гардеробщики к работе.

Прошло, наверное, недели две, прежде чем Марьяна подошла к стойке и протянула одежду, в которой ее провожали близкие.

— Неужели решились? — Михаил машинально подал номерок.

— Ага… Я много думала над вашими словами и только недавно осознала их смысл. Вы правы, муж остался там, продолжил жить. По крайней мере, я очень на это надеюсь. А мне, наверное, пора двигаться дальше. Хочется верить, что мы с ним еще увидимся. Если захочет, то сам разыщет меня. Ваше платье, знаете… Оно меня как-то перезагрузило, что ли, — все это время Марьяна говорила, глядя в пол, а тут вдруг подняла глаза и с заговорщицкой улыбкой произнесла: — Надеюсь, там есть зеркала.

— Уверен, что есть, — подмигнул Михаил.

Она взяла свой номерок и пошла к двери.

— Стойте! Вы что! Нельзя же в одежде туда! — послышался голос Матвея Филипповича, который только что вернулся с перекура.

— Почему нельзя? — спросил Михаил, глядя на своего взволнованного коллегу.

— Одежда из прошлой жизни должна оставаться здесь, а туда нужно идти обновленным, правила же!

— Так разве мы что-то нарушили? — крикнула Марьяна, уже стоя у входа.

— Да, Филиппыч, разве мы что-то нарушили? — эхом повторил Михаил.

Гардеробщик долго смотрел на дверь, потом молча перевел взгляд на счастливую Марьяну в ее платье, а в конце взглянул на Михаила и кивнул.

Женщина распахнула дверь, напоследок обернулась и одними лишь губами сказала: «Спасибо», а затем исчезла.

— Во времена! Первый раз такое здесь, — признался ошарашенный Матвей Филиппович. — И откуда ты на мою голову свалился, — ударил он по-дружески своего товарища в плечо.

Они принялись работать как прежде. Люди приходили, сдавали одежду, получали свой номерок и уходили туда, где начинался совершенно новый отсчет времени, а Матвей Филиппович и Михаил с удовольствием продолжали свою работу, которая хоть и была однотипной, но все равно казалась им очень интересной и полезной.

А потом как-то раз к стойке подошел совершенно растерянный мужчина в дурацком спортивном костюме и, не в силах сдержать слезы, с трудом произнес:

— Можно я у вас тут посижу и подожду своих родных? Я тихонько, обещаю…

— Присаживайтесь, но сначала позвольте снять с вас мерки.

Александр Райн

Дорогие читатели у меня в марте планируется концертный тур, информацию можно глянуть у меня в телеге https://t.me/RaynAlexandr/906

— Я ухожу, — положил Данила заявление на стол.

В этот день мастер Костромин отсутствовал. Какие-то проблемы с вышестоящим начальством, судьбоносные иски или что-то в подобном малоприятном духе. Все дела проходили через его властолюбивого зама Гадова, который держался за что угодно, но не за людей.

— Ты сперва две недели отработай как положено, а потом иди куда хочешь, за забором очередь из таких специалистов, — не читая заявления, зам подписал его и, откинувшись в кресле, противно запел: — Уходи и дверь закро-о-ой, у меня теперь друго-ой…

Уставший злиться Жабин молча вышел, хлопнув дверью.

Проблема была не только в количестве клиентов, но и в качестве. Данила, казалось, собрал все самые худшие биографии: мизантропы, нигилисты, простофили, алчные скряги и патологические неудачники. Так ладно бы ему нужно было просто поддерживать их стиль жизни, но ведь Жабину постоянно приходили задания по улучшению судьбы этих… этих труднохарактерных граждан. Ни минуты покоя с ними. Иногда приходилось даже растягивать сутки.

Две недели пролетели, как школьные каникулы: быстро и незаметно. Жабин выполнял задания и рекомендации без энтузиазма и ничего в жизни его клиентов кардинально не изменилось, а должно было. Начальник так и не вышел на работу, а Гадов вдруг осознал, что за забором специалистов нет и расхлебывать все проблемы и долги предстоит ему.

— Жабин, а ты что, сменщика себе нашел? — решил включить свой хилый авторитет Гадов. — Не нашел? Вот как найдешь, тогда и увольняйся.

Данила достал копию подписанного заявления и, не позволив начальнику выхватить его и порвать, вышел прочь под звуки мерзкого блеянья и угроз. По дороге на остановку Жабин выудил из портфеля свой рабочий ежедневник, куда он по старой привычке вписывал данные клиентов: адреса, ФИО, контакты, черты характера, биографию, а заодно и главные задачи на ближайшие дни, и без всяких угрызений совести выбросил всё это в бетонную урну, а затем растворился в толпе. Вот так и утекли личные данные десятка людей, а вернее, упали.

***

Специалист широкого профиля Дима Тюрин шел домой после очередного мелкого заказа, который так и не состоялся. Тюрин уже месяц сидел без работы. Постоянные клиенты и хороший доход остались в его родном городке на пятнадцать тысяч жителей, где заказ мастера по интернету считался дурным тоном, а все отзывы передавались из уст в уста под стаканчик пенного с воблой. Кто же знал, что Тюрину на заре пятого десятка придется сняться с места и отплыть в сторону новой жизни? О причинах переезда говорить не будем, ведь главное не это, — главное, что Дима сидел без клиентов в большом и чужом городе, а для рекламы не было ни денег, ни мыслей, ни частот сарафанного радио.

Тюрин был на грани, требовались заказы. Докурив на ходу сигарету, он бросил окурок в урну, но вдруг понял, что это не урна, а бетонный вазон, в котором ничего не росло, кроме мусора. Мастер легко сорил словами, а вот вещами — никогда. Подсветив себе телефоном, он обнаружил окурок среди десятка других, а еще весьма любопытную и совершенно не похожую на мусор книгу. Открыв ее, Дима понял, что в руки ему попала странная база данных, принадлежащая какому-то мастеру-маньяку Жабину, знавшему о своих клиентах слишком много. Ну вот, например:

«Филин Сергей Иванович, тридцать пять лет. Разведен. Размер обуви сорок два, группа крови — первая положительная. Паталогический балбес. Любит рыбные котлеты и испанский шансон, беспринципный марксист. Задачи: увеличить доход клиента на десять процентов. Рекомендации: заменить прокладку сливного бачка, отыскать левый зеленый носок, сократить содержимое тюбика зубной пасты на треть, отрегулировать доводчик на шкафчике, заселить моль».

Тюрин, конечно, слышал, что в больших городах у людей и запросы большие, но чтоб такие… И как все это могло помочь увеличению доходов?

Вопросов было много. Например, как определить, какой носок левый. Да и многое другое настораживало. По-хорошему, ежедневник надо было выбросить, но отсутствие работы останавливало от этого шага. Тюрин сдался и позвонил клиенту по указанному номеру.

Абонент сильно удивился звонку и сказал, что никакого Жабина не знает и мастера не вызывал, но бачок действительно течет, и он будет не против ремонта. Тюрин был вне себя от счастья и сразу поехал на дело, тем более что все необходимое было с собой в рюкзаке.

Филин и правда оказался слабовольным марксистом. Сначала он заявил, что не будет потакать капитализму, а за услугу оплатит услугой, но потом понял, что ему лень заморачиваться, и согласился на деньги.

Дима поменял прокладку, затем, изучив записи Жабина, отыскал за стиральной машинкой носок и, сам не понимая зачем, тайком слил в унитаз пасту из тюбика. Моли у него с собой, разумеется, не было, а вот доводчик можно было и подшаманить. Нужен был только предлог. Тут Тюрин заметил, что у клиента два пальца на правой руке перебинтованы.

— А что у вас случилось?

— Да дверца у шкафчика какая-то странная. Открывать приходится с силой, а если не придерживать, может и по пальцам ударить, — он показал на бинты. — А на работе мне пальцы всегда нужны, я музыкант, знаете ли, играю в группе.

— Так давайте я отрегулирую, — предложил Тюрин.

— Так вы денег попросите.

— Так я наглеть не буду.

— Так и быть, делайте, — обреченно вздохнул музыкант и ушел в комнату.

Тюрин ослабил винты и стал собираться. Тут до него дошло, что музыкант теперь сможет лучше играть — так он, видимо, и повысит свой доход. Но какое дело до этого мастеру?

«Плевать, главное, что работа есть», — подумал Тюрин и решил набрать номер следующего по списку, чтобы договориться на завтра. Но пришлось ехать сегодня.

У семьи Качановых в квартире упала стена и накрыла дедушку. Так бывает, когда человек решается сам сделать перепланировку, не имея соответствующих навыков, как в случае с главой этого семейства. Хорошо, что стена была не несущая, а всего лишь межкомнатная перегородка из гипсокартона. Дедушка даже не проснулся, только перевернулся на другой бок и накрылся обоями как одеялом.

Тюрин заглянул в ежедневник. «Качановы: вредные, невоспитанные, уважают только силу и чувствуют чужой страх. Крайне скупы».

Что делать со стеной, и без всякой книги было ясно, а вот дальше следовали рекомендации: оттереть нагар с духовки, вымыть полы и почистить холодильник. Всё это, согласно записям, должно было решить извечный внутрисемейный конфликт. Никто из Качановых — отец, мать, сын и пес — не хотел прогибаться друг перед другом и быть поломойкой. Поэтому поломойкой должен был стать Тюрин.

В квартиру мастер зашел с криком:

— Пять минут у вас, шантрапа, на то, чтобы ввести меня в курс дела, потом вопросы задавать не буду!

Тюрин достал из рюкзака аккумуляторную болгарку, включил и злобно потряс ею над головой. Сработало. Стая приняла его сразу. И даже вожак, которого накрыло стеной, преклонил пожилое колено. Стену разобрали и вынесли на помойку все вместе. Потом Тюрин делал замеры, а Качановы в полном составе убирали квартиру. После мастер взял аванс и пообещал заказать материалы утром, а начать работы через три дня. До тех пор он запретил ссориться.

Ежедневник был потрясающим. Тюрин так изголодался по работе, что не мог нарадоваться. Этот Жабин, кто бы он ни был, явно был счастливым мастером. Столько заказов!

Утром Дима уже спешил на новый объект. Под мышкой он держал шахматную доску и вафельный тортик. Его новый клиент был настоящим коллекционным вином: поросшим вековой пылью программистом, никогда не выходившим в люди и не раскрывавшим дома окна. Такие затворники никому не открывают дверь и годами живут среди всякой рухляди. Но у Тюрина был ключик. Судя по записям, клиент обожал шахматы и был падок на сладкое. Дима вдрызг проиграл семь партий, но зато починил свет в ванной комнате. Теперь человек не разобьет голову о кафель, сможет наконец побриться и совершит важный звонок по видеосвязи. Его жизнь изменится.

Все эти фантастические последствия Тюрина не волновали, главное, что была работа, пусть и не всегда логичная. Книга требовала не только чинить, но и ломать. Например, Дима должен был явиться к одной порядочной семье, где все относились друг к другу с уважением, и сломать нос. Хорошо, что нос был из гипса и принадлежал искусственной голове. Хозяин дома был известным художником и готовил голову к выставке. Сломанный нос впоследствии придал скульптуре новый смысл и сделал ее главным экспонатом. Тюрин провернул это грязное дело под предлогом замены уплотнителей на окнах и дверях. Он не хотел заниматься вандализмом, но боялся, что если не выполнять требования книги, то удача отвернется от него. Правда, она и так скоро отвернулась.

База данных оказалась маленькой, всего-навсего десять человек. Тюрин с радостью взял бы больше, но увы. Контактов Жабина тоже не было и связаться с ним не представлялось возможным. Но вскоре Жабин сам вышел на связь.

— Мне тут доложили, что у вас мой ежедневник, — раздался в ночи голос неизвестного, когда Тюрин только-только закрыл глаза и еще не успел провалиться в сон.

— Что? Кто? — Тюрин схватился за болгарку, которую всегда держал под подушкой заряженной. — Вы Жабин?

— Верно.

Тюрин убрал болгарку и протянул руку.

— Вы что-то не сильно удивлены моим странным появлением.

— Не очень, — признался Дима. — Признаться, я так и думал, что книга не простая, а вы, очевидно, колдун-ремонтник.

— Я не колдун. Я техник судьбы. Мне тут зарплата пришла, несмотря на то что я уже две недели как не работаю. Думал, ошибка, а потом мне ваш личный техник доложил, что вы с моей тетрадью развлекаетесь.

— Ничего не понимаю. Какой еще техник судьбы? Какая зарплата? Если нужна книга, забирайте, толку от нее все равно уже нет, заказы кончились, — Тюрин показал на журнальный столик, где лежал ежедневник.

— Заказы не кончаются. Этих клиентов еще десятки лет обслуживать нужно, — холодно ответил Жабин.

— Де-сят-ки лет? Одних и тех же клиентов? — глаза у Димы горели огнем зависти. — Да это же золотая жила!

— Жила, ага, только не золотая, а канализационная. Ненавижу эту работу…

— Вы шутите? Да я бы всё отдал за ваше место!

— Правда? — удивился Жабин. — И вас не смущает количество клиентов?

— Смущает, — признался Тюрин, — маловато будет.

— Забыл сказать, что работать с ними нужно ежедневно! Есть, конечно, самое передовое оборудование и специальные препараты для обхода законов физики, но всё равно, это очень утомляет.

— Но работа постоянная?

— На сто лет вперед — гарантированно, — кивнул Жабин.

— А как к вам устроиться?

***

В понедельник утром в кабинете Гадова открылась дверь, на пороге стояли двое.

— Жабин! — не скрывая радости, промямлил Гадов. После того как он занял место начальника, жизнь превратилась в сплошной кошмар. — Даня, я так рад, что ты решил вернуться. Слушай, я тут поговорил с ребятами, они готовы парочку клиентов у тебя забрать, только, прошу, вставай обратно в строй.

— Не встану.

— Тебе зарплату повысят! — Гадов пошел ва-банк. — Скажи — сколько?

— Я сменщика нашел, — показал Данила на Тюрина, вооруженного болгаркой. — Человек рвется в бой, просит дать работу. Уже прошел стажировку.

— Хотите работать у нас? — сиял от счастья Гадов, который сам был в одном шаге от увольнения.

— Хочу, — подтвердил Дима Тюрин. — Только у меня есть одна просьба…

— И этот с просьбой, — цокнул языком заместитель. — Еще не успел устроиться, а уже условия ставит! — но, вспомнив о своем положении, все же согласился выслушать. — Ладно, говорите, что там у вас? Господи, скорее бы уже начальство вернулось…

— А можно мне еще парочку клиентов в базу?

— Еще клиентов? — выпучил глаза Гадов.

— Да. И вы там что-то про повышение зарплаты говорили. Если что — я сразу согласен!

серия рассказов Техники судеб в этом году выпущу книгу, чтобы не пропустить ее выход, подписывайтесь на телегу https://t.me/RaynAlexandr

Александр Райн