В очаге уютно трещал огонь, приятно пахло мёдом и какими-то лекарственными травами. Убранство помещения совсем не напоминало жилище чародейки – фотографии в рамочках на стенах, корзина с вязаньем из которой торчит красно-зелёный незаконченный детский носочек, пара пейзажей с природой, но совсем не мрачных, наоборот солнечных и весёлых, стеклянный графин с водой и полочка с книгами, чьи яркие корешки всех цветов радуги, кресло качалка из дерева. На полу самодельные коврики: квадратные, круглые, овальные.

И всё-таки я была в гостях у фавноса практикующего магию. Страшную магию смерти. Более внимательный осмотр комнаты выхватил взглядом хрустальный шар на одной из полок, магический посох с кристаллом в навершии в подставке для тростей, чучело ворона над камином вдруг мигнуло и начало клювом чистить перья. Маленький почти игрушечный медный котелок над огнём тоже говорил о многом.

Кордезия взяла мою мокрую от пота ладонь в свои сухие горячие руки (только сейчас я поняла, что дрожу всем телом словно от холода) и взглянув на меня проникновенно спросила:

- Пастелла, ты не изменила своего решения? Обратной дороги не будет?

И тут я поняла, что пожилая чародейка отговаривает меня. Взглянув в её тёмно-зелёные глаза, я хотела твёрдо заявить о своей решимости пойти до конца, но неожиданно поняла, что не могу. Ком встал в горле. Тогда я зажмурилась на пару мгновений и перевела взгляд с лица Кордезии на её рожки. Они были совсем не такими как у меня - прямыми и тёмно-коричневыми, наоборот рожки чародейки были почти белого цвета и словно свились в спираль. Мало кто из фавносов доживает до такой красоты.

- Я… я в-всё р-решила! – наконец смогла протолкнуть слова я и словно подтверждая сказанное топнула ногой по полу.

- Что ж, ты сделала свой выбор, - вздохнула чародейка и подвела меня к симпатичной кушетке в углу комнаты. Плечи её словно от дурного известия опустились, и сама она словно постарела лет на двадцать.

Посадив меня на кушетку, она помешало варево в котелке черпаком, а потом плеснула густой золотистый напиток в прозрачный стакан. Всего на четверть не более. По комнате разлился приятный медово-ягодный аромат. Старушка же продолжая удерживать в руке стакан присела рядом со мной. Я было потянула посуду к себе, но Кордезия воспрепятствовала этому и крепко схватила меня за плечо. Даже стало немножечко больно.

- Пастелла запомни, - быстро произнесла чародейка, - будь почтительна с Аднакиелом, но не пресмыкайся перед ним, он этого не любит. Проси, но не умоляй. И ещё… только раскрыв перед ним душу, растрогав его, хотя бы до маленькой слезинки, ты сможешь добиться того чего желаешь.

- А как это сделать?

- Используй то, что умеешь лучше всего.

Я только кивнула в ответ поудобнее устроившись на кушетке. Даже вышитую мелким бисером подушечку под поясницу положила. Рука моя снова взялась за стакан с золотистым напитком. На это раз чародейка выпустила его из своей хватки. Уже почти донеся стакан до своего рта я спросила то что беспокоило меня больше всего:

- Кордезия, а вдруг Аднакиела нет?

- Он есть! - произнесла чародейка в ответ поджав губу и сощурив глаза так что они превратились в две пылающие зелёным щёлочки.

Залпом я опрокинула содержимое стакана внутрь боясь, что в последний момент передумаю. Знаете, вопреки ожиданиям это было очень-очень вкусно. Сладко-горький, приторный вкус. Никогда в жизни я не пила напитка вкуснее. Я облизала губы кончиком языка, собрав всё до последней капельки, довольно улыбнулась… и умерла.

* * *

Я тут же оказалась в очереди. Длинной очереди грешников и самоубийц. Впрочем, последних тут было намного-намного меньше. Сгорбленные спины, мрачные лица, потухшие глаза, изредка они переступали ногами медленно двигаясь вперёд. Золотисто-красно-чёрное марево окружало нас не давай рассмотреть, что там вдали. Воздух словно густой кисель пах страхом и отчаянием многочисленных бедняг, стоящих впереди и позади меня. Странно, но именно из-за этого я перестала бояться. За свою жизнь я не опасалась точно. Она уже закончилась. И всё что я сейчас чувствовала это тоску по близкому мне человеку.

Драконий чертог куда после смерти попадали грешники и самоубийцы не был выдумкой. А значит у меня появился шанс. Пусть мизерный, микроскопический, но шанс.

Очередь двигалась ужасно медленно, но я терпеливо ждала, рассматривая окружающих. И кого тут только не было. Фавносы обоих полов, в костюмах и без, ухоженные и грязные, растрёпанные и расчёсанные на пробор. Сюда они попали в том же виде в каком их настигла смерть. Так же, как и я.

Наконец передо мной осталось всего дюжина грешников. Каждый из них заходил по узкому проходу в чашеобразную долину большую часть которой занимал лежащий на земле гигантский дракон ярко-красного цвета. Это и был Аднакиел. Хозяин Драконьих чертогов. От увиденного у меня дух захватило. Даже трудно представить его размеры. Намного проще представить размеры драконов поменьше, что лежали справа и слева от него. Каждый из них размером с замок.

Аднакиела и его свиту я видела, а вот что происходила с очередным фавносом шагавшим в проход рассмотреть не удавалось. Но точно ничего хорошего. После короткого периода рыданий и просьб пощадить его, раздавался душераздирающий вопль, от которого стоящие в очереди втягивали голову в плечи и смотрели только себе под ноги.

Моя очередь пришла внезапно. Будто кто-то или что-то подтолкнуло меня в спину, и я механически задвигала тяжёлыми ногами вперёд. Помня наставления Кордезии падать на колени, плакать, складывать руки в молельном, просящем жесте, я не стала. Вместо этого я уважительно поклонилась и… застыла на месте. Справа от меня располагалась гора трупов. Большая часть из них была разорвана пополам. Драконья свита Аднакиела с забрызганными кровью мордами плотоядно смотрела на меня демонстрируя острые зубы, каждый из которых был размером с фавноса.

- ЗАЧЕМ?! – произнёс великий дракон и от голоса его у меня заложило уши. Странно, но снаружи долины я его не слышала, а ведь должна была.

- Чтобы увидеть тебя, Мудрейший и Справедливейший, - честно ответила я, приложив обе ладони крест-накрест к груди и снова поклонившись.

- Она не боится!

- Она не боится нас! Совсем!

- Почему?

- Она тоскует, - зашептались драконы из свиты Аднакиела.

- ЭТО ЧТО-ТО НОВЕНЬКОЕ, - произнёс великий дракон, выдохнув из огромных ноздрей струйки дыма.

Драконы-палачи дружно ухмыльнулись снова, показав свои зубы, те самые которыми они только что разрывали на части моих предшественников.

- Мудрейший и справедливейший, я пришла…

- ТЫ ПРИШЛА ЗА СВОИМ ОТЦОМ! – сверкнул глазами великий дракон.

- Вы правы.

- ПОЧЕМУ ТЫ УВЕРЕНА, ЧТО ЛУЧШЕ ИХ?! – голова гигантского дракона кивнула на гору разорванных пополам фавносов.

- Лучше? Нет, Мудрейший и Справедливейший, я не лучше их, я просто глупая девчонка, которая ради разговора с отцом выпила яд и предстала перед твоим взором… - сердце моё так колотилось внутри грудной клетки, что казалось вот-вот выпрыгнет из неё.

- ТРУСОСТЬ ТОЖЕ ГРЕХ! – от слов великого дракона поднялся ветер.

- Я не испугалась. Я шла к тебе! – стараясь устоять на ногах и не упасть кричала в ответ я выставив руки вперёд.

- ХВАТИТ СЛОВ! ПОКАЖИ! – прорычал великий дракон, обдав меня горячим дыханием и в тот же момент ветер стих, а в нескольких шагах от меня возник рояль. Точно такой же как тот на котором меня учила играть мама. Даже крышка у него была точно также испорчена. Какой-то оболтус нацарапал на ней показывающего язык фавноса с непомерно длинными рожками.

Присев на опалённую дыханием драконов скамеечку, с которой под ноги мне посыпалась сажа и пепел, я откинула клап защищающий клавиатуру и коснулась кончиками подрагивающих от адреналина пальцев клавиш. Они были ледяными. Клавиши был ЛЕДЯНЫМИ! Нестерпимый холод пронзил меня насквозь. До костей.

- НУ ТАК ЧТО? – поторопил меня Аднакиел снова грозно зарычав отчего вокруг снова поднялся ветер развивающий мои каштановые волосы.

На секунду задержав пальцы над ледяными клавишами я зажмурила глаза, глубоко вздохнула, и начала играть, стараясь не замечать пронзающую меня боль.

Сначала холод колол меня иглами, сковывал, но я вспомнила последние слова чародейки: «Только раскрыв перед ним душу, растрогав его, хотя бы до маленькой слезинки, ты сможешь добиться того чего желаешь». Наплевав на боль, страх, я растворилась в воспоминаниях. Исторгла из глубин памяти своё самое первое счастливое воспоминание об отце.

Осенний парк, жёлто-красные листья шуршат под подошвами ботинок, мне всего четыре года, рожки мои только-только стали видны окружающим, мы вместе с папой играем, дурачимся бросая друг в друга кучи листьев, смеёмся так что слёзы из глаз брызжут. Люди вокруг смотрят на малышку в красном пальтишке и фавноса в генеральской форме и тоже… улыбаются. Сладкое воспоминание как сладкий напиток чародейки. Мне всё ещё холодно от пронзающего меня холода, зубы мои ноют от боли, но я продолжаю играть мелодию, ту самую мелодию что мы с мамой разучивали к приезду папы, ведь он так редко бывал дома, а я скучала, посылая ему рисунки. И вот он приехал, мне семь, высунув язык от старания исполняю коротенькую партию, а он гладит меня по голове и касается большой рукой моей щеки. Это незабываемое ощущение. А затем я вижу похороны мамы. Щемит сердце, все слёзы выплаканы, отец не смог присутствовать на похоронах, он где-то воюет, а я чувствую горечь, горечь напитка Кордезии, и разочарование, и гнев, и снова любовь, потому что ближе отца у меня нет никого на всём белом свете. И вот он приехал спустя несколько месяцев, и мы молча сидим в комнате мамы где вещи не разобраны и всё осталось на своих местах. Мы вдыхаем её запах, слышим её голос, вспоминаем её улыбку. Руки отца обнимают меня наполняя счастьем. А потом отец уезжает, а я, в одиннадцать лет отправляюсь учиться музыке в частную школу, проходит, год, другой, четыре года. Отец изредка приезжает, улыбается мне, грустно вздыхает, я снова скучаю, злюсь, ненавижу, люблю, кричу на него, а он только нежно обнимает и целует меня на прощание. И снова школа, издевательства сверстниц, разбитый нос, губы, кулаки, и снова кровь на губах и вот меня уже уважают, и даже боятся, но это не заполняет пустоту внутри. Я встречаю почтальонов, я знаю их всех по имени, жду писем. Но они приходят очень редко, и я пишу письма в голове, но не отправляю их зная, что они всё равно не дойдут, там повсюду война. Беспокойство не даёт мне спать, душит слезами, воплями в подушку, но папа приезжает. Он с рукой на перевязи, у него как никогда хорошее настроение, отец весел, говорит, что скоро всё закончится, ещё разок и мы будем навсегда вместе, рассказывает, что купил нам уютный дом с садом, такой о котором всегда мечтала мама. Показывает фотографии. Мы вместе строим планы. Мне столько надо ему сказать, но я почему-то молчу, обещая самой себе, что обязательно сделаю это в следующий раз. Он уезжает… и не возвращается. Дура! ИДИОТКА! Следующего раза не будет! Не будет! Слышишь?! Школа закончена, диплом отличницы в золотой рамочке, я одна в пустом доме с запущенным, мрачным садом. Бессонные ночи у окна и ненаписанные письма отцу выжженные чувством утраты в моей памяти навсегда.

Я будто в золотисто-красном вихре доигрываю последние аккорды только что сочинённой мной мелодии. Она прекрасна, и она ужасна одновременно. Я больше никогда не буду её играть. Это разорвёт мне сердце. Хотя о чём это я? Этого и так не произойдёт. Я же умерла…

Краем глаза я вижу какой-то блеск над головой. Маленькая, быстрая слезинка из уголка глаза великого дракона скатывается по его покрытой прочной чешуе морде и капает на землю вспыхивая синим огоньком. Неужели удалось? Я без сил роняю руки на колени понимая, что клавиши больше не холодные. Они горячие, но жар исходящий от них не сжигает, не причиняет боль, он дарит тепло.

- ОТПУСТИТЕ ИХ! – громыхает под сводами Драконьих чертогов и золотисто-красно-чёрные краски остаются позади, сменяются чистым голубым небом и солнечными зайчиками играющими в листьях деревьев нашего сада.

Я чувствую в своей руке большую, горячую, твёрдую ладонь отца, он в рваном мундире, с сединой на висках… я ловлю на себе его изумлённый взгляд и счастливо улыбаюсь в ответ.

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Канал на дзене тут

Ссылка на литрес здесь

Пока Ван уплетал свой ужин, женщина очень долго и подробно рассказывала о своём браке. О том, как муж обещал ей золотые горы, но так и не выполнил обещания. Когда Ван допил чай, Лоан рассказывала о том, как несколько раз сбегала из дома. Правда, муж быстро её находил и силой возвращал обратно. Закончив свой рассказ, гостья замолчала.

— Я чем-то могу помочь?

Лоан взглянула на подругу. Та одобрительно кивнула.

— Бинь сказала, что вы поможете с мужем и немного с этим... — Лоан заговорила тише, — ну, с золотом.

Ван бросил на Бинь недовольный взгляд. Та молча взяла чайник и до краёв наполнила кружки.

— Хотелось хотя бы на старости лет пожить, не зная нужды, — уже в пустоту договорила гостья.

— Ван тебе поможет. У него доброе сердце, — ответила Бинь, продолжая чувствовать на себе тяжёлый взгляд. — Пусть твой муж сегодня придёт к нам в гости. Ван с ним поговорит.

Бинь пыталась уговорить Вана помочь её подруге, подкрепляя свои аргументы криками и летающей посудой. Мужчина отвечал ей летающими булочками. Это продолжалось до тех пор, пока старушка не сказала, что муж Лоан торгует крючками. Последний торговец крючков на острове — тот самый, которого Ван так и не смог выгнать с рынка.

Он согласился поговорить с мужем Лоан, чтобы решить не только её проблему, но и свою собственную. Беседа дала хорошие результаты — наутро новая вдова обнаружила у своего дома целое ведро золота.

Всю версию этой истории вы можете найти в телеграмм-канале "Писать против ветра"