Полигональная скульптура, выполненная из писем с фронта, изображает момент прощания советского солдата с дочерью. Из тела героя вырываются сотни писем — фронтовые послания, ставшие символом памяти, надежды и любви.

Эти письма — единственное, что остается, когда человек уходит на войну. Они согревают, связывают, вдохновляют ждать и жить дальше. В каждом листе — частичка души, в каждом слове — борьба за жизнь и веру в возвращение. Скульптура рассказывает не только о разлуке, но и о силе слова, о той незримой нити, что соединяет сердца на расстоянии.

Это памятник не только прощанию, но и бесконечной связи между родными в самые тяжёлые моменты истории.

Скульптура высотой 2,4 м.

Создана из 400 листов с текстом писем советских солдат.

Скульптура из серии скульптур для музея «Россия - моя история», г. Тверь

Остаются только воспоминания. Сотни писем погружающие в прошлое, заставляющие переживать за судьбы людей и напоминающие о самом важном для каждого человека.

Великая Отечественная война, случившаяся 84 года назад, началась с катастрофы отступления и со страшного предательства, вину за которое западная мысль со временем переложила на Сталина.

В советские времена катастрофу первого года Великой Отечественной войны объясняли ошибками разведданных, внезапностью нападения и огромными силами, которые немцы якобы бросили на Восточный фронт. Это не так. Танков и другой техники у Германии действительно было много, однако в 1941 году немцы в блицкриге на Москву задействовали меньше половины того, что у них было. Дело было в предателях и в неучах в штабах, которые неумело действовали или намеренно саботировали оборону страны.

Летом 1941 года предатели ответили за преступления против советского народа. 22 июля 1941 года трибунал приговорил к расстрелу командующего Западным особым военным округом генерала армии Дмитрия Павлова. Кроме него были расстреляны начальник штаба ЗапОВО Владимир Климовских, начальник связи Андрей Григорьев и командир 4-й армии Александр Коробков.

А в октябре того же года было расстреляно еще 26 командиров и инженеров, имевших отношение, главным образом, к авиации, ПВО и разведке. Так, ареста и расстрела не избежали командующий ПВО СССР Григорий Штерн, генерал-лейтенант авиации Яков Смушкевич, авиаконструктор Яков Таубин и другие. Одни были арестованы перед самой войной, другие — вскоре после ее начала.

Что же случилось? Неужели по прихоти «кровавого тирана» авиация была обезглавлена, а сухопутные части лишились командования как раз тогда, когда немец шел на Москву? Во всем опять виноват Сталин?

Как бы не так.

К войне были готовы не все

11 июня 1941 года во все штабы Красной армии поступила шифровка из Москвы — привести все армии и флот в боевую готовность. 16 июня пришел новый приказ: выступить на боевые рубежи. Согласно директиве, части должны были передвигаться к западной границе СССР максимально скрытно, по ночам, днем маскироваться, чтобы не было видно с воздуха.

За два дня до начала войны пришел приказ: отвести войска на подготовленные позиции. На провокации отвечать запрещалось, а открывать огонь следовало только в том случае, если германские войска пересекут границу. Доложить о выполнении приказа следовало 21 июня к 24:00, но уже в 23:30 из Москвы поступила весть — ждать новых указаний.

Шифровка о полной готовности войск пришла в армию и на флот 22 июня в 00:30. Некоторые командиры даже не стали ее дожидаться. Они понимали, что война вот-вот начнется, и разворачивали полки в боевые порядки. Но так произошло не везде.

Саботаж в Западном Особом военном округе. В чем виноват Дмитрий Павлов

Накануне войны в Западный особый военный округ (ЗапОВО) входила вся Белоруссия — от Припяти до Прибалтики. Дмитрия Павлова назначили командующим за год до событий — 7 июня 1940 года. В штабе округа царило такое мирное настроение, что Минск германские войска взяли уже 28 июня. Меньше чем за неделю они продвинулись на 300 километров и буквально разметали армии округа.

Накануне 22 июня генерал Павлов разговаривал со Сталиным. Свидетелем разговора стал командир авиаполка Александр Голованов. Павлов убеждал Сталина, что на границе все спокойно, скоплений немцев не замечено, а разведчики, которые передают тревожные сообщения — провокаторы. «Не в духе хозяин», — заметил он, утирая пот после разговора. Приказ выдвинуться на позиции генерал выполнил, но лишь частично. Позже оказалось, что вышедшие из Минска части не имели боеприпасов. Красноармейцам было выдано по 15 патронов на человека (это караульная норма), в частях не было провизии и полевых кухонь. Оставшиеся на месте войска были разгромлены немцами на «зимних» квартирах. Об этом на суде расскажет начальник связи Андрей Григорьев.

Саботаж на аэродромах ЗапОво

На самом деле уже 21 июня Дмитрий Павлов достоверно знал, что на границе с Белоруссией немцы копят силы. Так, летчики 122-го полка, который базировался в Гродно, Сергей Долгушин и Сергей Макаров, совершив разведывательный полет вдоль границы, доложили Дмитрию Павлову, что в Сувалках гитлеровцы увеличили количество самолетов с 30 до двух сотен. Вместе с Дмитрием Павловым это выслушали еще три высших офицера: командир бригады Петр Ганичев, полковник Александр Николаев и командующий военно-воздушными силами ЗапОВО Иван Копец. Эти трое лично проверили информацию Сергея Долгушина, слетав до границы, но положения это не изменило.

Вернувшись в Гродно на аэродром «Новый двор» летчики Сергей Макаров и Сергей Долгушин увидели, что по приказу, который пришел из штаба ВВС из Москвы, со всех боевых самолетов были сняты орудия и выгружены все боеприпасы. Сделано это было под предлогом того, что скоро в Москве состоится авиапарад, и самолеты нужно к нему подготовить.

К счастью, орудия и снаряды всего лишь оттащили в каптёрку. Когда 22 июня в 2:30 была объявлена тревога, и самолеты должны были взлететь на защиту государственной границы, приказ выполнен не был. Вместо этого летчики на себе перетаскивали орудия и боекомплекты и устанавливали их на самолеты. В небо они смогли подняться только в 6:30.

Интересная деталь: прямо перед войной технические бригады аэродромов ЗапОВО были сокращены. Кто-то особо «умный» решил, что пилоты и сами могут обслуживать технику. На других военных аэродромах Западного округа было не лучше, чем в Гродно: на многих самолетах было слито горючее, а аэродром в Лиде был выведен из строя — командование накануне войны затеяло ремонт.

Катастрофическая ситуация сложилась под Лидой и с ПВО. Там 21 июня поступил приказ ни в коем случае не открывать огонь по немецким самолетам. Немцы знали о приказе и первые часы войны без страха заходили бомбить аэродром и позиции Красной армии. Только пистолет полковника Ивана Стрельбицкого, которым он размахивал под носом командиров ПВО, привел тех в чувство, и они, наконец, открыли огонь по немецким бомбардировщикам. Первый же сбитый фашист был взят в плен и подтвердил, что все немецкие пилоты знали о преступном приказе.

Павлов был виноват еще в одном проступке: в результате вывода частей ПВО из Минска, город остался беззащитным перед авианалётами. Немцы воспользовались этим и в первые часы войны разорвали связь штаба округа с армиями, а 24 июня разбомбили и сам штаб. После чего Павлов в другими офицерами штабы просто сбежали из города.

Саботаж в Брестской крепости

Все знают про героическую оборону Брестской крепости. Но мало кто знает, что согласно приказу еще 20 июня командование было обязано вывести дивизию из стен крепости на позиции. Об этом вспоминал командир 10-й авиадивизии Николай Белов. Он доложил о приказе рассредоточить самолеты по второстепенным аэродромам и привести войска в боевую готовность командующему 4-й армией Александру Коробкову, но в ответ услышал, что у Коробкова такого приказа нет и поэтому он ничего делать не будет. В этот же день Белов разговорился с политруком Федором Шлыковым, который пожаловался, что штаб округа не дает ему вывести дивизию из Брестской крепости. Единственное, что ему разрешили — это вывезти госпиталь. Шлыков сетовал, что решить вопрос со штабом округа невозможно — там не желают ничего слышать.

Итог известен: в считанные минут артиллерия немцев практически уничтожила Брестский гарнизон. Оставшиеся в живых защищали крепость до последнего.

Саботаж в других военных округах

Блестяще проявивший себя во время войны маршал Константин Рокоссовский позже вспоминал, что накануне 22 июня он, будучи командиром механизированного корпуса Киевского ОВО, получил приказ отделить от войск и выслать на учебные полигоны всю артиллерию. Рокоссовский не выполнил приказ, сохранив часть боеспособной. Но другие были более исполнительными.

В Прибалтийском округе и в ЗапОВО 20 июня в артиллерийских частых побывала некая комиссия. Она приказала снять все прицелы с орудий и отправить их в Минск и в Ригу — на «поверку». Приказ был выполнен, и разумеется, обратно прицелы не поступили. Был обнародован еще один приказ — военным в выходные разрешалось выйти в город и провести время с семьями. Приказы выполнили не все. Например, полк тяжелой артиллерии 11-й армии 16-го стрелкового корпуса отказался сдавать прицелы и встретил немцев сокрушительным огнем.

В общем, достойный отпор немцам Красная армия дала только на юго-западной и северо-западном направлении — там, где командовали войсками Климент Ворошилов и Семен Буденный.

Расстрел саботажников

Если проанализировать эти события, станет понятно, почему в начале войны Сталин приказал расстрелять столько офицеров. Павлов, Климовских, Григорьев и Коробков были обвинены в трусости, паникерстве, бездействии, развале управления войсками, в самовольном оставлении позиций и в сдаче противнику оружия. Они были лишены званий и приговорены к расстрелу. На суде офицеры старались свалить вину друг на друга.

Были расстреляны и арестованные по «делу авиаторов». Это дело было начато еще до начала войны из-за участившихся аварий с самолетами и саботажа с самыми удачными моделями. Возможно, к нему добавились и те фигуранты, которые перед 22 июня отдавали преступные приказы.

Причины саботажа

Причин у такого массового саботажа было несколько.

• Это очевидное проникновение в ряды высших офицеров Красной армии немецких шпионов; украинских и прибалтийских националистов.

• Распространение среди военных либеральных или троцкистских идей.

• Недовольство курсом Сталина и обида на большевиков.

• Недовольство «чистками» в армии накануне войны.

• И наконец, распространение германофильства и некоторое «очарование» немецкими военными, которое захватило умы офицеров Красной армии перед войной. Из-за этого многие были уверены, что войны не будет. Тот же Павлов на суде говорил, что его офицеры распространяли в войсках германофильские настроения и убеждали его, что Германия никогда не нападет на СССР.

Как видите, Красная Россия в момент начала войны столкнулась с чудовищным сопротивлением и с предательством, которое исходило от собственных офицеров и активно подпитывалось из Германии.

После смерти Сталина Никита Хрущев поторопился реабилитировать всех расстрелянных. Скорее всего он хотел обелить, в первую очередь, себя. Перед войной он хорошо «порезвился» на Украине, осуществляя кадровые чистки среди военных и обескровливая армию СССР.

Майя Новик

https://vfokuse.mail.ru/article/pochemu-velikaya-otechestven...