Что благородней для души: сносить ли Удары стрел враждующей фортуны...
...Или восстать противу моря бедствий И их окончить.
Умереть - уснуть - Не боле, сном всегдашним прекратить Все скорби сердца, тысячи мучений, Наследье праха - вот конец, достойный Желаний жарких.
К дню рождения неподражаемой Анастасии Вертинской
Сегодня свой 78-й день рождения отмечает одна из главных красавиц отечественного кинематографа, Анастасия Вертинская. Желаем крепкого здоровья, семейного и творческого счастья на долгие годы!
Для поклонников творчества Анастасии Александровны - отрывок из спектакля-фантазии "Буря" Уильяма Шекспира с музыкой Генри Перселла в постановке Анатолия Эфроса.
В ролях Ариэля и Просперо - Анастасия Вертинская.
В спектакле задействованы Тульский камерный оркестр “Ричеркар”, Государственный камерный хор Министерства культуры СССР (дирижер Юрий Николаевский), студенты ГИТИСа.
Цикл "Декабрьские вечера". Фрагмент программы, посвящённой музыке Англии. ТО Экран, 1984 г. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России», www.youtube.com/c/gtrftv
КНИГА В ИНОКУЛЬТУРНОЙ СРЕДЕ
(по антиутопиям «О дивный новый мир» и «Кысь»)
Проблема сохранения культурной памяти актуальна в современном мире, где постоянно создаются новые тексты, а старые оседают в школьных программах и на библиотечных полках. Не уходит ли с ними культурная память? Достаточно ли чтения классических текстов для сохранения связи поколений? Этот вопрос поставлен и решен в антиутопиях ХХ века, которые можно рассмотреть как мысленные модели функционирования книги в инокультурной среде.
Проблема сохранения культурной памяти является одной из центральных на метауровне существования текста для антиутопий Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» (1931) и Татьяны Толстой «Кысь» (2000). В этих романах книга работает как знаковая структура, порождающая разные интерпретации и хранящая образ создавшей ее культуры, однако авторы приходят к противоположным выводам. Английский писатель показывает, что книга может адекватно передать культурный код и воспроизвести себя в инокультурном окружении, русский же автор демонстрирует невозможность этого за счет принципиальной многовариантности интерпретаций текста.
Как показал советский культуролог Юрий Лотман культурная память содержит и разные тексты, и способы их понимания. Трансляция адекватного понимания текста требует сохранения способов его понимания или закономерного характера их изменения. Смыслы текстов живут в интерпретациях читателей. Читательская интерпретация, воссоздающая авторское толкование текста, невозможна из-за различного содержания памяти читающего и пишущего, даже живущих в одном времени и в рамках одной культуры. В ходе освоения какой-то книги постоянно генерируются ее новые интерпретации, и только совместная практическая деятельность людей позволяет им строить сходные интерпретации классических текстов. Как же описано сохранение книги и ее понимания в романах Олдоса Хаксли и Татьяны Толстой?
В романе Хаксли «О дивный новый мир» один из героев, Джон Дикарь, вырос за пределами цивилизации, среди индейцев. Джон воспитывался на книгах Шекспира, которые привезла из города его мать. Эти книги сформировали Джона. Я не говорю здесь об экранизации 2020 года, где вместо книг Джон слушает музыку, и вообще проблема сохранения культурной памяти с помощью книг не затрагивается. В сериале подняты другие проблемы, на которых я сейчас не буду останавливаться. Меня интересует роман, где Джон читает книги.
В романе Хаксли Джон полностью понимает текст Шекспира, правильно осмысляет его и применяет выработанные в ходе чтения понятия для описания нового для него мира цивилизации, даже название романа – «О дивный новый мир» – представляет собой цитату из «Бури» Шекспира. Писатель ввел этого персонажа, чтобы дать хронологическую перспективу событий, причем сразу в двух срезах помимо романного настоящего.
Общество будущего описывается с точки зрения людей будущего, культура которых порождена уже новым миром, их настоящее совпадает с романным настоящим. Кроме того, в романе есть еще один взгляд на события – точка зрения правителей этого общества, которые дрессируют генно-модифицированных людей, но сами ценят классическое искусство и литературу, то есть представляют культуру, современную автору. Этот второй хронологический сред нужен для остранения происходящего, чтобы читатель имел точку отсчета, с которой он будет сравнивать развернувшийся перед ним новый мир. И наконец Дикарь реализует третий вариант восприятия. Дикарь – это человек, сформированный Шекспиром, носитель культуры времен Шекспира, идеальной и возвышенной как по отношению к романному настоящему, так и по отношению к авторскому настоящему, к культуре первой половины ХХ века. Дикарь дает вторую точку отсчета для описания нового мира. Такая тройная оптика позволяет автору показать новый мир и как рутину повседневности, и как развитие текущих тенденций начала ХХ века, и как совершенно неприемлемое действо с точки зрения человека классической эпохи английской культуры времен Шекспира.
Этот замысел автора понятен, и именно этот внесюжетный параметр создает образы, в том числе образ Джона Дикаря. С научной точки зрения невозможно воссоздать адекватную интерпретацию шекспировского текста в одиночку, в иноязычной среде, не опираясь на живое общение, социальную практику и языковую среду. Дикарь живет среди индейцев, не знающих английского. Его мать знала современный английский, а не английский Шекспира, она не могла научить сына тем смыслам текста, которые были ей недоступны. Хаксли убеждает читателя, что эти смыслы стали доступны Дикарю после многократного перечитывания пьес, в ходе которых он уточнял свое понимание. Это абстракция, невозможную в реальной жизни. Новые толкования текста включают внетекстовую реальность, личный опыт читателя, почерпнутый из жизни и других прочитанных книг, обсуждения прочитанного, применение усвоенных из текста моделей к собственной жизни и результат такого применения. Всего этого лишен Дикарь. Хаксли показал совершенно нереалистичную картину функционирования книги в инокульутрной среде, поскольку среда как фактор, влияющий на толкование текста, полностью исключена в его мысленном эксперименте. Этот вариант невозможен, как и Робинзон Крузо, самостоятельно воссоздавшего экономическую составляющую цивилизации у себя на острове.
Противоположную картину рисует Татьяна Толстая в романе «Кысь». Роман представляет собой антиутопию, изображающую жизнь мутантов после ядерной катастрофы. В этом обществе сохранились книги, их ищут, ставят на учет, читают и переписывают. В то же время показано, что при сохранении и перечитывании книг смысловые связи создавшей их культуры полностью утеряны. Главный герой Бенедикт классифицирует прочитанные книги по алфавиту, по сходству названий, по родству значений фамилий авторов. Пример такой классификации дан в переломный момент сюжета, когда Бенедикт инвентаризирует свое интеллектуальное пространство, перечисляя все книги, которые он читал. Приведем один из абзацев этого каталога, занимающего несколько страниц:
«Хлебников, Караваева, Коркин… Колбасьев, Сытин, Голодный… Набоков, Косолапов, Кривулин… Мухина, Шершеневич, Жуков, Шмелев, Тараканова, Бабочкин… М. Горький, Д. Бедный, А. Поперечный, С. Бытовой, А. Веселый… Зайцев, Волков, Медведев, Львов, Лиснянская, Орлов, Соколов, Сорокин, Гусев, Курочкин, Лебедев-Кумач, Соловьев-Седой… Катаев, Поволяев, Крученых… Молотов, Топоров, Пильняк, Гвоздев… Цветков, Цветаева, Розов, Розанов, Пастернак, Вишневский, Яблочкина, Крон, Корнейчук… Заболоцкий, Луговской, Полевой, Степняк-Кравчинский, Степун… Носов, Глазков, Бровман, Ушинский, Лобачевский, Языков, Шейнин, Бородулин, Грудинина, Пузиков, Телешов, Хвостенко…»
Как видим, при сохранении артефактов и постоянном прочтении и перечитывании книг культурная память оказывается полностью разрушена, поскольку способы понимания текстов, кардинально изменились. Само по себе сохранение текстов не позволяет сохранить способы их понимания, поскольку здесь играет роль влияние среды. В романе пережитая обществом катастрофа привела к утрате смыслов и разрушению культурной памяти социума, поскольку кардинально изменилась социальная среда, принятые в обществе практики, способы построения отношений, социально-одобряемая деятельность.
Итак, в двух антиутопиях ХХ века, в его начале и в конце, рассмотрены две стратегии сохранения культурной памяти с помощью книг. Олдос Хаксли в романе «О дивный новый мир» полностью игнорирует влияние среды, и его персонаж Дикарь в инокультурном и иноязыковом окружении способен восстановить культурную память из пьес Шекспира. В книге Татьяны Толстой учтено влияние среды и показано, как изменение социокультурных практик приводит к новым интерпретациям книг. Поскольку правила понимания текстов в творческой памяти оказываются потеряны, блокируется способность книги сохранять смысл.
Итак, оба мысленных эксперимента показывают, что способность книг неопределенно долго сохранять и транслировать смысл ограничена влиянием среды. Хаксли удалось это проделать, намеренно отключив влияние среды на читателя. Книга сама по себе не может служить транслятором культурной памяти, она может правильно функционировать только в контексте, учитывающем изменения общей практики социума, влияющей на правила понимания текстов. Книга сохраняет смысл, когда порождает множество интерпретаций, обсуждений, споров. Только в обществе, в постоянной коммуникации, с учетом личного опыта каждого читателя, можно сохранить ядро смысла и не дать книге исчезнуть в бессмыслице и беспамятстве.
Неукротимая Алиса Фрейндлих
Сегодня исполняется 88 лет прекрасной Алисе Фрейндлих. От всей души желаем Алисе Бруновне крепкого здоровья и творческого огонька в душе!
А для поклонников творчества знаменитой петербурженки - сцена из спектакля “Укрощение строптивой” по одноимённой комедии Вильяма Шекспира в постановке театра им. Ленсовета с участием Алисы Фрейндлих (Катарина), Дмитрия Баркова (Петруччо) и Михаила Боярского (слуга Петруччо).
Ленинградское ТВ, 1973 г. Источник: канал на YouTube «Советские фильмы, спектакли и телепередачи. Гостелерадиофонд», https://www.youtube.com/channel/UC7FDlGcSUqeSZHh1LRMM1OQ?sub...
Быть честным, но бедным?
Отелло убил Дездемону, потому что его поверенный Яго, нарочно ввёл Отелло в заблуждение, чтобы отомстить. И вот этот насквозь гнилой товарищ Яго так всё подстроил, чтобы нашлись улики, ревность воспылала, а здравый смысл уснул.
Однозначно, Яго — говнюк. А Дездемона — святая. Умирая, она всех благословила, даже клеветника, и сказала, что сама себя убила, чтобы выгородить мужа. Она была молодая и мягкая. На неё даже давить не нужно было, чтобы она делала так, как хотят просители разного рода: всем помогала. В общем, средневековая Мать Тереза.
Только получается, что такие добрые, податливые, как тесто, люди быстро гаснут в этом мрачном мире. Их подставляют, используют, незаслуженно обливают грязью. Они все терпят и прощают.
А подлецы, как Яго: манипуляторы, жадные до власти и денег — изворачиваются ужами, но добиваются своего. Сто раз изменят, предадут, соврут, но совесть их не гложет, а в карманах звенят золотые.
Не могу себе ответить, почему всё было, есть и будет так? Как быть нормальным людям? Поступаться принципами и моралью, чтобы выживать и жить в достатке? Или быть гордыми, честными, но бедными и гонимыми?
Где грань? Что скажете? Вопрос меня давно волнует.