Старые вещи

На посетителей выставок материальной культуры недавнего прошлого смотреть интереснее, чем на витрины - не зря эти выставки стали столь популярны. Потому как в витринах все как лежало, так и лежит, а вот люди…

Вполне современные, деловитые и хорошо одетые люди моментом превращаются в каким-то придурковатых субъектов. Глаза становятся мечтательно-коровьими, рот растягивается в улыбку, которая тут же прилипает намертво, и бродят они меж витрин эдакими блаженненькими, которых обидеть грех.

Потому что быт не только заедает. Он еще и окружает человека со всех сторон, проникая в самые труднодоступные места. Его воспринимают как данность, им пренебрегают, но абсолютно зря.

Ботинки «прощай, молодость», конечно же, никогда не попадут в школьные учебники. Но все эти зубные порошки, пальто на ватине и афиши, прилепленные клейстером на тумбу – это и есть те самые коралловые полипы, которые, отмирая, строят из себя риф, именуемый историей.

Именно поэтому народ обожает толкаться на «блошиных рынках». Именно поэтому на какой-нибудь выставке елочной игрушки даже бабушки-хранители с гордой надписью «Служба безопасности» на бейджах стоят перед витриной, умиленно улыбаясь, и шепчутся: «Елка… Пластмассовая. Нас у мамы трое было – господи, как же мы хотели такую елку… А еще, помнишь, продавалась такая штучка – для запаху, чтобы хвоей пахло?». А у другой витрины – пузатый мужик кричит жене: «Лен, смотри, моя кровать! У бабушки такая стояла, я на ней спал. И швейная машинка у нее такая же была».

В том, умершем, мире вещей было мало, поэтому мы помним одинаковые вещи - мы с тобой одной памяти, ты и я.

При этом вещи, также как люди, однажды умирают навсегда. Ну кого сейчас тронут какие-нибудь экспонаты эпохи НЭПа? У вас была в детстве тарелка «Пропади буржуазия, сгинь капитал»? И у меня не было. А если нынешнему ребенку подсунуть игрушку, сделанную когда-то для его ровесников, он просто не поймет, что ему дали:

- Мама, это что?

- Это, сынок, игрушечный примус, были раньше такие керосинки…

И это не только про детей. Платье нэпманши надеть на современную бизнесвумен можно только силой, а вот какое-нибудь послевоенное «платье летнее» из яркого китайского шелка с картин Пименова пока еще вполне живой фасон.

Настенные тарелки с фотографиями родителей, настенное же цинковое корыто в коммуналке, матерчатая азбука для первоклассника – буковки в кармашках, шерстяной купальник пантагрюэлевского размера, пресловутые деревянные игрушки, крем ланолиновый, барабан пионерский. Вот предки нынешних постеров – знаменитые «карточки с артистами»: Людмила Хитяева, Элина Быстрицкая, Леонид Харитонов. Флакон духов «Красная Москва» в виде Спасской башни, жестяная коробка из под зубного порошка «Хлородонт», фарфоровая статуэтка «Папанин на льдине с собакой Веселый»…

Эй! Это же мой ковер, вон тот, с оленем! Его выбросили за ветхостью, когда я школу заканчивал, но я же помню! Он, гад, все детство на меня смотрел, когда я лежал, маленький, на кровати.

Улыбка от уха до уха. Влажные собачьи глаза. «Это время ушло, и ушло навсегда, и случайно проснулось во мне».

Вещам отмерен свой век, и век это много короче людского. Люди, как правило, переживают несколько поколений вещей – мы уже проводили в последний путь стойки для компакт-дисков, приставки "Денди", кассетные магнитофоны и телевизоры в фанерных ящиках.

Через несколько десятилетий к нэпманским тарелкам, в раздел "Окончательно забытые", упадут радиола с зеленым огоньком и списком городов мира, журнал "Юность" с девичьим ликом работы Стасиса Красаускаса и коричневая школьная форма для девочек.

Но пока они еще живы в твоей памяти, ты вдруг с пронзительной ясностью понимаешь, что история – это ты.

_________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

Второй день в Сибири, у бабушки.

Перебираю старые фотографии и не только. Наверное, у каждого есть такое место, в котором для других всё выглядит хламом, а для тебя - историями.
Вот голова куклы Тани, которую я оторвала от туловища лет двадцать пять назад, не нравилась она мне в целом виде. Вот треснувшая небесно-голубая пиалочка, в которую я крошила печенье и заливала эту крошку молоком - кусочничала, по мнению прабабушки. Вот диван, разломанный и затхлый уже до невозможности, но всё ещё сохранивший внутри себя доску, лёжа на которой я придумала своего будущего мужа - лет так за четырнадцать до знакомства с ним.

Подслушиваю здешних детей на тёмных промёрзших улицах.

- По кочкам, по кочкам, ехали лесочком...
- Рано мы пришли, хозяева ещё в дороге, обождать придётся.
- Петя, очень глупо с твоей стороны было забыть шапку!

Простоволосый Петя подтирает рукавом сопли и таинственно хрипит:
- Это потому, что я сегодня утром наблюдал аварию и после этого оказался очень встревоженным, не до шапки мне было.

Вдыхаю воздух, который двадцать шесть лет спустя, всё также пахнет поездами и побитой первым морозцем рябиной.

Из моей пиалки теперь кушает Катушка - новый шерстяной житель бабушкиного дома.
Старый диван мы завтра выбросим, уж очень худой.
Герань бьётся розовой башкой о кухонное окно, не помнит меня, новая.

Я ещё здесь покопаюсь. Хочу вспомнить, из чего я состою, из какого хлама и каких бусинок.

P. S. Бонус от туда же