Начался дождь, добавив к осенней грязи ручейки ледяной воды. Стужа пробиралась сквозь толстую шкуру и теплую жировую прослойку. Зверя трясло. Но не от холода. Страх поселился при виде умирающих родителей. Страх перед странными двуногими существами с палками, изрыгающими смерть…

Ветки с бешенной скоростью проносились мимо. Они задевали, ломались, царапались. Драли шкуру во многих местах, но зверь не останавливался. Пару раз сзади громыхало: видимо люди снова кого-то настигли. Настигла сама смерть… Что-то обожгло лапу, но остановиться, чтобы проверить, было нельзя. Смерть следовала по пятам. Сердце бешено билось внутри. Скакало, металось, рвалось наружу, заставляя зверя мчаться не разбирая дороги и не замечая препятствий, что вставали на пути.

Зверь выбежал на поляну, в центре которой высилось сооружение. Людское. Мерзкое, противное. Но… пустое. Он повел носом, пытаясь обнаружить опасность. Теперь для него она обрела определенные очертания. Но в этом месте людей не было и не было давно. Зверь обошел сооружение справа и вновь было сунулся в лес, но оттуда тоже раздался грохот, похожий на тот, после которого умерли родители. Он заметался, паника завладела им полностью. Его окружили, обложив со всех сторон. Надо искать убежище. Черные глаза уставились на брошенное сооружение: может стоит затаиться там? Зверь встрепенулся и бросился к дыре, раскрывшей свою черную, но безопасную пасть навстречу. Через несколько мгновений он неуклюже залез в темнеющий оконный проем.

Еще никогда в жизни Митяю не приходилось бежать так быстро.

Молодой сталкер уже выбивался из сил, но не смел ни на секунду остановиться. В груди все горело, будто кто-то поджег ему все внутренние органы. Дышать с каждой секундой становилось все тяжелее. Митяй уже в который раз подумал о том, чтобы притормозить, перевести дух, хотя бы чуть-чуть восстановить силы.

«Беги! Беги до тех пор, пока не рухнешь замертво! Уж лучше так, чем быть сожранным волками».

Подумав о хищниках, гонящихся за ним, парень только прибавил ходу. Он внимательно следил за дорогой, не смея оглядываться назад, потому как знал, что если он оступится и упадет, то все может быть кончено.

Далеко позади раздался стрекот автоматной очереди, а сразу же следом – волчий вой. Это не предвещало ничего хорошего. Впрочем, весь сегодняшний день для сталкеров с Рыбачьего – одно сплошное «ничего хорошего».

Неделю назад Митяю исполнилось семнадцать, и по традиции он должен был вместе с опытными бойцами в первый раз выйти в поход. Причем в дальний. Им предстояло обогнуть бухту и исследовать разрушенный Петропавловск-Камчатский – радист Петров принял непонятный сигнал, идущий из города. Мертвого города. Но кто ж знал, что группа напорется на стаю волков – злобных и неутомимых хищников.

Это было как во сне. Одинокий волк выбежал на опушку леса. Один из сталкеров прицелился, уже готов был нажать на спусковой крючок… как вдруг на него с обеих сторон налетели два зверя и в мгновенье ока растерзали его. Не ожидающих такого развития событий людей охватила паника, а волков тем временем становилось все больше. В следующую минуту звери загрызли еще трех здоровых бугаев, вооруженных до зубов и неоднократно участвующих в охоте. Два оставшихся в живых сталкера, осознав, что обречены, приказали Митяю бежать.

«Беги! Беги до тех пор, пока не рухнешь замертво! Уж лучше так, чем быть сожранным волками», – сказали тогда они, и парень не смел их ослушаться.

Он несся, что было мочи. Понимал: еще чуть-чуть, и силы оставят его. Навсегда. Он камнем рухнет на землю и больше уже не сможет пошевелить ни единым мускулом. «Хорошо, если сердце остановится раньше, чем до меня доберутся волки», – успел подумать Митяй, а в следующую секунду уже замедлил бег и остановился как вкопанный.

Он увидел перед собой заброшенный бункер. Надежда на спасение зажглась в его сознании. Еще не все потеряно.

Митяй, тяжело дыша, позволил себе наконец-то оглянуться. Двое волков были метрах в пятистах и очень быстро сокращали дистанцию.

«Ну уж с двумя-то, думаю, справлюсь».

Вспоминая, чему его учили наставники, молодой сталкер потянулся, чтобы снять с плеча автомат, но вдруг обнаружил, что его нет. Убегая, он и не заметил, как ремень калаша порвался и оружие осталось лежать на земле далеко позади. У Митяя остался только охотничий нож, но вступать с ним в схватку с двумя волками одновременно было бы крайне безрассудно.

И снова бежать… Благо спасительный бункер совсем рядом.

«Последний рывок, и можно будет как следует передохнуть. Нужно только успеть. Всего лишь… успеть».

Зверь медленно обошел первую комнату, вторую, третью, где в самом дальнем уголке тяжело опустился на пол. Дождь и наступающая темнота могли скрыть его. Он не обратил внимания на то, что с шерсти струилась вода. Больше сейчас заботило другое. Нога горела и пульсировала. Он понюхал, потом лизнул. Так и есть, эта солоноватая жидкость его кровь. В надежде, что его здесь не найдут, зверь свернулся поудобней и принялся зализывать рану. Это единственное, что сейчас могло помочь. Так учили мама и папа…

За стенами опять громыхало. Кроме того, в общую мелодию бушевавшей стихии и редких выстрелов вклинился вой волков. Зверь зарычал. К страшным людям добавился новый враг, не менее ужасный и плюс ко всему стайный. Неудержимый, вечно голодный и злой…

Возможно стены, возведенные когда-то человеком, спасут. Странные вообще-то существа люди. Сами убивают, а их творение спасает…

Два выстрела раздались совсем рядом. Зверь вздрогнул и присел, прижавшись спиной к стене и на всякий случай выпустив длинные когти. Что-что, а свою шкуру он продаст задорого. На некоторое время все, кроме дождя, стихло, а потом… что-то грузное ввалилось в первую комнату через брешь в стене. Сердце зверя ушло в пятки. Вот и нашли! Вот и смерть, придется умереть, так и не пожив.

– Да мать твою! – донеслось до зверя. – Неуклюжий идиот!

Человек! Сердце забилось сильнее, заметавшись внутри словно маленький зверек по берлоге. Испуганный и загнанный в угол…

Уже почти стемнело. Ветер мотал карликовые березы из стороны в сторону, а дождь хлестал по жесткой траве, размывая и без того разбухшую землю. Митяй оглянулся. Совсем рядом раздался треск сучьев. Преследовавшие его волки продирались сквозь кустарник. Следовало срочно укрыться, тогда дождь смоет все запахи, и у юноши будет возможность спастись. Что ни говори, но нож плохое оружие против стаи волков. Кроме того, с другой края поляны, предположительно со стороны вертолетного бункера, тоже послышался треск. А это не хорошо. Противоборствующая группировка просто так не выпустила бы Митяя.

Недолго думая, он перевалился через подоконник разбитого окна и скрылся в домике. Ногу тотчас обожгло болью. В темноте он напоролся на что-то металлическое. Юноша чертыхнулся. Доставая из внутреннего кармана фонарик, он быстро прошел дальше. Сейчас важно было убраться подальше от окна, чтобы волки не смогла найти его.

Сухой щелчок. Луч света осветил пространство перед Митяем.

Тихое рычание зверя слилось с приглушенным возгласом отчаяния:

– Сука, медведь-то здесь откуда?!

Медвежонок бросился вперед, атакуя, но тут же отпрянул, увидев в руках человека палку, блеснувшую в свете фонарика. Это Митяй испуганно прижался к стене и выставил перед собой нож, хотя и прекрасно понимал, что с ножом против медвежонка – пустая затея. Он еще не настолько поднаторел в охоте, чтобы знать их слабые места. А мишка испугался самой палки, которая могла в любой момент выстрелить и убить, как это случилось с его родителями. Он заметался, ища спасения, но путь везде преграждала стена.

Неожиданно все вокруг огласил вой. Жуткий, протяжный, зависший на высокой тоскливой нотке в воздухе. Его поддержали еще два или три зверя. Волки потеряли след…

Юноша с медвежонком застыли, боясь пошевелиться, общий враг был рядом. Любой звук мог теперь их выдать, и злобные серые твари не преминут воспользоваться беззащитными существами. Митяй, как ему показалось, грозно глянул на зверя и опустил нож, после чего погасил фонарик.

Тишина нарушалась только рычанием, доносившимся с улицы. Волки разошлись и теперь рявкали друг на друга, обследуя местность вокруг здания. Один из них подошел к оконному проему и, встав на задние лапы, передними оперся о подоконник. Дыхание твари участилось. Она явно почувствовала запах крови в том месте, где Митяй вспорол себе ногу арматуриной, торчащей из пола. Волк радостно завыл, но тут из кустов грянул выстрел дробовика и мертвое тело отбросило в сторону. Оставшиеся звери все как один бросились в сторону кустов. Следующий выстрел отправил еще одного волка на тот свет. Остальные к тому времени успели скрыться.

– Да что сегодня за день-то сегодня такой! – сквозь фильтр противогаза проскрипела первая фигура, вышедшая из кустов и освещающая только что включенным фонариком землю. Окуляры противогаза отсвечивали. – Охренительный!

– И не говори, – согласился второй, появившийся следом. За ним вышли еще трое. – Сначала семейка медведей забрела каким-то чудом на наш полуостров, теперь вот волки…

– Охотились, знать, – заметил первый, видимо старший. – Я далекий стрекот автоматов слышал сквозь рев медведей. Не иначе, как подводники развлекались.

– Конечно, они, – согласился второй, – наши то все здесь.

– Забирайте волков, – скомандовал главный, – да побыстрее. Если эти где-то рядом, то нам лучше убраться отсюда.

Люди резво подхватили мертвые тела волков и, хором запевая песенку «Какой чудесный день», ушли на восток.

Митяй, слушающий этот диалог, вообще перестал дышать. Если бы эти люди, злейшие враги подводников из вертолетного бункера, нашли его, то церемониться не стали. Он очень живо представил, как с простреленными ногами пробирается через лес, каждую секунду ожидая, что на него набросятся и растерзают звери.

Когда же песня затихла вдали, и тишина опустилась на окрестности рядом с домом, Митяй почувствовал неладное. Чужое сопение раздавалось совсем близко. Он тут же включил фонарик.

– Ах, ты свинья мохнатая! – медвежонок, оскалив острые клыки, стоял совсем близко. Яркий свет напугал его, отчего зверь резко отшатнулся и с какой-то обидой отбежал в свой угол, прихрамывая на правую заднюю лапу. – Я тебе дам, скотина дикая, как подкрадываться незаметно!

Медвежонок прижался к стене. Его охватил неподконтрольный страх. Он наедине с врагом: мама с папой больше не помогут. Но человек не стрелял из своей палки, что уже довольно странно. Та толпа, встретившая их у поляны, напала сразу. А этот человек – нет. Зверь тихонечко свернулся и принялся вылизывать все еще мокрую от дождя шерсть.

Сталкер, наблюдая за маленьким медведем, тоже немного успокоился. Он положил фонарь на пол и осмотрел раненую ногу. Она сильно кровоточила. Беспокоило другое – порванный ОЗК. Радиация могла попасть внутрь костюма. Митяй порыскал в рюкзаке и выудил чистое тряпье, после чего перевязал рану. Повязка быстро пропиталась кровью. Нужно было живо уходить в поселение, но опасность нападения волков все еще присутствовала. Поэтому следовало отсидеться.

А еще усталость скопилась в теле и требовала сна, а желудок урчал, ненасытный. Как сейчас можно есть? Ведь запросто подхватишь заразу. Но пока неясно, сколько здесь придется торчать. Попытаться стоило, да и подкрепить силы не мешало. Митяй глянул на дозиметр и хмыкнул. Счетчик показывал допустимую норму. Видимо в помещении радиации не было.

Юноша стянул с себя противогаз и, поглядывая краем глаза на зверя, начал рыться в сумке. Медвежонок забеспокоился. Что еще придумает человек, чтобы причинить ему боль?

Тот достал сверток, развернул и принялся с удовольствием уплетать вареную рыбу. Аромат форели разнесся по помещению. Мишка заволновался – он не ел с самого утра. И неизвестно было, когда это случится вновь. Поэтому голодный медвежонок не заметил, как встал и потянулся влажным носом в сторону человека. Митяй перестал есть, и выставил перед собой нож, но мишка не обращал внимания. Его целиком поглотил запах еды, и он просто нюхал воздух, сильно и шумно вдыхая носом.

Как ни странно, но юноше стало жаль зверя. Взъерошенный, словно усы дяди Гены, отчима Митяя, мишка выглядел скорее забавно, чем угрожающе. Еще парня подкупило молчание зверя, когда вокруг шныряли волки и охотники из бункера. Видимо зверь был на стороне Митяя. Во всяком случае не против.

Юноша достал вторую рыбину, развернул и бросил зверю. Мишка на мгновение застыл, пытаясь понять действия человека, но голод пересилил подозрительность. Он принялся с аппетитом уплетать подарок.

Спустя час человек неосознанно вырубился. Усталость, навалившаяся после изнуряющего бега и слабость от потери крови отправили юношу в царство Морфея.

Мишка понял, что это шанс. Надо убить человека и выбраться из убежища, а потом бежать и бежать, подальше от этого места, подальше от людей и волков.

Ему еще никогда не приходилось убивать. Зверь тихо приблизился, занося лапу над юношей. Но так и застыл, не способный причинить вред тому, кто был добр с ним. Вспомнив о вкусной рыбе, которой человек с ним поделился, мишка этого сделать просто не мог. Вместо этого он свернулся калачиком рядом и положил голову на раненую ногу Митяя. Тот на секунду вырвался из сна, запустил руку в густую шерсть, и снова вырубился.

Патроны кончились, пришлось отбросить автомат в сторону за ненадобностью. Остался лишь нож, широкий армейский клинок которого обязан был справиться с задачей… Огромный облезлый зверь находился напротив и, тяжело дыша, злобно смотрел налитыми кровью глазами на Митяя. Казалось, ему нипочем пули. Смертельные раны вовсе не были таковыми. Кровь стекала по коричневой с проплешинами шкуре громадного медведя, а он лишь устало дышал, не замечая ничего вокруг, кроме человека – заклятого врага и опасного противника.

Митяй крепче сжал нож, вытягивая руку вперед. Пауза затягивалась и это понимали оба противника. Никто не хотел умирать, но крыша небольшого строения была слишком маленькой для двоих настолько разных существ. Внизу же ждали волки, а вокруг… Авачинская бухта. Спереди разрушенный Петропавловск, а позади Вилючинск. Все это на фоне двух высоких вулканов – Вилючинского и Авачинского. Где еще могло развернуться сражение, как не среди столь живописных просторов? Зато, когда придется держать ответ перед небесной канцелярией, с уверенностью, гордо можно будет заявить: я умер тут!

Огромный зверь заревел и поднялся на задние лапы. Он был готов. Готов не только к победе, но и к смерти, ведь человек достойный соперник. И будет нелегко сбросить его с крыши строения. Такие же мысли проносились и у Митяя. Умереть здесь, а не где-то внутри занюханной и провонявшей потом подлодки, – один из вариантов, который юноша себе представлял. Как угодно, но только не внутри этой железяки…

И они бросились друг на друга: огромный медведь и худенький юноша в ОЗК и противогазе. Зверь налетел сверху, но не учел мобильности врага. Митяй проскользнул под ним и полоснул ножом по животу. Острая сталь без усилий разрезала толстую шкуру. Медведь взревел, разворачиваясь довольно-таки живо для такого большого зверя. Пока юноша поднимался, зверь успел сделать несколько шагов и размашисто хлестанул человека широкой лапой с мощными когтями. Митяй отлетел к краю крыши, но ухватился за парапет. Левая рука повисла плетью.

Чудовище бросилось следом за отлетевшим человеком, но рана, нанесенная Митяем, разошлась, внутренности вывалились, а медведь, запутавшись в них и заскользив на крови, скатился с крыши. Юноша лишь различил удивленный взгляд не успевшего понять что произошло зверя. Тяжелое тело грузно рухнуло вниз, следом разнесся победный вой волков, благодарных человеку за добычу, а тот уже с ужасом наблюдал, как из руки бьет фонтанчик крови. Митяй пытался зажать рану, но это было бесполезно: артериальное кровотечение остановить невозможно…

Юноша подскочил на месте, выкарабкиваясь из цепких объятий сна и вцепившись в жесткую шерсть медвежонка, положившего голову ему на колени. Тот заскулил и обиженно заглянул в глаза человеку. Митяй в недоумении уставился на зверя. Резкая смена сна и образа матерого хищника на действительность с маленьким медвежонком, уютно устроившимся на коленях человека, просто поражала.

– Ладно-ладно, – пробурчал человек. – Извиняюсь.

И он медленно начал гладить зверя по голове, заглядывая мишке в глаза. В отличие от монстра из сна, эти глаза выражали лишь грусть. Очевидно, это из-за людей из бункера. Ведь не просто так они здесь появились, а медвежонок прятался? Что-то произошло в его жизни, и это что-то явно было плохим.

Митяю стало жаль зверя, но что он мог сделать? Не брать же его на подлодку? Люди не поймут, но и бросать одного тоже неправильно. И юноша принял решение: останется здесь как можно дольше, пока есть еда в рюкзаке. А ее было достаточно: поход старшие сталкеры планировали на неделю. Но стая волков, так не кстати появившаяся в окрестностях Рыбного, обрушила все планы.

Так подружились зверь и человек.

Через два дня Митяй отправился обратно в поселение. Его сопровождал мишка. Видимо потеря родителей сказалась на нем, и за неимением другого близкого существа, он ощущал потребность в дружбе, хоть это и был человек – существо опасное, но как выяснилось вполне доброе. На границе леса юный охотник остановился, присел и посмотрел зверю в глаза.

– Прости, но тебе надо уходить, – заговорил Митяй через фильтры противогаза. Ему тоже было неуютно от расставания. Все, что говорили молодым сталкерам перед охотой о зверях, населяющих окрестности Рыбачего, оказалось неправдой. Почти все. То ли это от того, что он встретился с детенышем, то ли от полного незнания людьми звериной натуры. Но факт есть факт. С медвежонком не только можно было ужиться, но и, как оказалось, наладить нечто, похожее на дружбу.

– Я буду навещать тебя иногда, – юноша указал рукой в сторону леса и тех развалин, которые связали двух различных существ некоей нитью. Потом он повернулся и направился по пирсу к подлодке К-223 «Подольск». Мишка из кустов провожал его взглядом, а дозорный на чернеющем борту субмарины вскинул оружие, но узнав паренька, опустил автомат вниз и что-то прокричал в трубку старого телефона.

Идя по отсекам атомохода, юноша ловил на себе любопытные взгляды. И не удивительно – весь вся группа, кроме него, не вернулась. Но что он мог поделать? Стая волков не дала им шанса. И если бы не бегство, на котором настоял командир – Павел Иванович Чернышенко – не вернулся бы и он.

Дядя Гена отвесил подзатыльник. Молча. Но потом обнял и отошел в сторону. Мать в слезах тут же повисла на шее Митяя, не дав раскрыть рот. Рассказ о том, что случилось с группой, придется отложить до разговора с капитаном субмарины. Виктор Денисович несомненно все поймет. Но вот рассказывать об одиноком медведе, как чувствовал юноша, не стоило. Его по-любому потом отловят и убьют. А это предательство со стороны Митяя. Гнуснее такого поступка юноша не знал.

Поэтому он не забудет о звере с печальными и добрыми глазами и даже будет приходить к новому другу почаще и не только заботиться о нем, но и познавать мир вместе с медвежонком. Что-то внутри подсказывало, что грядущее готовило им обоим новые открытия.

Текст написан в соавторстве с Юрием Харитоновым.

А дальше начинают достраиваться персонажи. Как правило, начинаем мы с главного героя или героев, дальше думаем о стартовой точке сюжета, после чего начинаем достраивать второстепенных и антагонистов. Последние могут сформироваться и не сразу, зависит от начала сюжета.

Например: в "Авиаторах Его Величества" первой была придумана Лем Декс, сразу В процессе мы нередко оставляем друг другу заметки и примечания – что как переделать, где не смог придумать нужное, где ввел новую реалию, которая хорошо легла, и что она значит.

после нее оформился основной антагонист книги. Коммандер Алеманд был сочинен по принципу максимальной противоположности Лем.

Сразу скажу - персонажи довольно редко рождаются полностью оформленными. Мы нечасто меняем их основные черты, однако зачастую достраиваем некие элементы прошлого, объяснение этих самых личностных черт и привычек. Иногда при этом сами по-новому глядим на персонажа, переосмысливаем то, как он себя ведет.

Например: Алеманд изначально был заявлен хладнокровным, все просчитывающим командиром, заботящимся о своих подчиненных. Впоследствии достроились факты того, что он старший сын семьи и наследник графства (объясняет его стремление не допускать ошибок) и что он очень любит свою семью (черта характера и одна из причин заботиться о команде).

Замечу заодно, что не знаю про других – но у нас точно не соблюдаются стереотипы «женщина пишет про женщин, мужчина про мужчин», «женщина пишет про эмоции, мужчина про технику». В первом случае мы придумываем самых разных персонажей: скажем, именно соавтор сочинила экипаж «Аве Асандаро» (на три четверти из мужчин), а я отвечал за появление на свет Амиллы Келтрин и Фаины Алеманд (очевидно, женщины). Со вторым не менее забавно: как раз за технические детали обычно отвечает Ксения, а на мне – языковые фокусы и моменты культуры стран.

Итак, ясны персонажи, ясен хотя бы старт сюжета – начинаем писать. Вот тут ярче всего проявляется различие соавторского стиля у разных компаний. В нашем случае мы просто координируемся, собираемся вместе онлайн (текстом или голосом), и начинаем писать сцену вместе, абзац за абзацем. Размер каждого фрагмента варьируется от того, у кого на текущий момент более ясная картина момента в голове. Нередко

Причина такому методу проста: начинали мы когда-то с форумных ролевых игр, тогда и выработалась привычка к совместным постам, которая закрепилась по сей день.

Есть и другой метод, когда у нас капитально не совпадает свободное время. Тогда мы составляем план главы, и кто-то один из нас ее пишет с нуля, следя, чтобы не было несовпадений со всем, созданным до этого. Обычно получается.

Что же, вот текст есть, он написан. Все замечательно?

Нет. Потому что дальше начинается этап, который будет даже и посложнее. А именно – редактура. Вычитка. Исправление и переписывание. И вот в процессе такового меняется зачастую очень многое. Ладно бы фразы и формулировки – это ожидаемо от этапа редактуры. Но часто мы понимаем, что эпизод лучше дать иначе, или переставить в другое место. Или вообще выкинуть и сделать иную сюжетную линию.

Так бывало не раз, многие персонажи из текстов пропадали, объединялись или, напротив, разделялись. Кто-то получал большую роль в сюжете, кто-то меньшую.

Например: одна нахальная пиратская морда вообще отожрала себе целую сюжетную линию, выбившись из эпизодических персонажей. Просто мы поняли, что необходимо подвязать несколько сюжетных хвостов, и этот тип идеально подходит на сию роль.

Обычно конкретная глава берется кем-то из нас на первичную вычитку. Однако вот здесь наблюдается различие, потому как способы редактуры у нас разные. Ксения предпочитает скрупулезно вычитать каждый абзац, и переходить к следующему лишь когда закончит предыдущий. Я, напротив, пользуюсь, так сказать, «методом Жиллетт» – пройтись по всему тексту, исправляя видимое. Потом еще раз. И еще раз, пока мне не начинает нравиться итог.

В процессе мы нередко оставляем друг другу заметки и примечания – что как переделать, где не смог придумать нужное, где ввел новую реалию, которая хорошо легла, и что она значит.

После этого тот, кто работает с файлом, пересылает его соавтору (обычно через дропбокс). Второй вычитывает своим методом, загружает обратно, и цикл повторяется, пока нам обоим не понравится вариант в итоге.

А вот после всего этого главу можно выкладывать или отправлять в файл-чистовик. И цикл повторяется сначала…

Да, вот так оно в соавторстве и работается. Это постоянный сложный труд во взаимодействии с другим человеком, обсуждение идей, выработка деталей мира, работа с мелочами и внимание к изменениям, внесенным друг другом.

Интересует ли еще что про соавторскую работу? Спрашивайте – отвечу!

Что же за государства сюда входят?

Объединенный Харан — конгломерат богатых консервативных княжеств, где нередки междоусобицы. Тем не менее правители всегда готовы объединиться против внешних врагов. Сюда часто приезжают отдыхать из более «цивилизованных» государств: полюбоваться роскошной природой, поохотиться на тигров, расслабиться на горячих источниках и насладиться карри. А еще здесь жесткая внутренняя политика, и чужаку никогда не понять сложных взаимоотношений княжеств.

Оскирия именуется «до тошноты благопристойной». Бывшая колония Греона живет сельским хозяйством и до сих пор негласно находится под крылышком экс-метрополии. В отличие от задымленной покровительницы, здесь не желают пользоваться устройствами Инженеров. Оскирийцы предпочитают незамысловатый быт и все поголовно поклоняются Праотцам (о религиях поговорим позже). Особое место в культуре занимает культ ненасилия; военная служба — большая жертва государству. И, как ни странно, отсюда вполне себе выходят авантюристы, которым до смерти надоело жить в атмосфере спокойствия и размеренности.

Горный Талай овеян тайной, и обычаи аскетичной страны — загадка для этнографов. Талайцы не в восторге от чужаков, но относятся к ним доброжелательно, пока те не наглеют. Они известны экзотической внешностью и спокойствием. Висячие храмы Талая, построенные на парящих скалах, входят  в число архитектурных чудес материка.

Фелиман или Фелиманский архипелаг называют «воротами Великого Океана». Отсюда веками отправлялись в кругосветные путешествия. Островитяне радушны и беззаботны. Однако не обманывайтесь. Здесь много оружейников, сюда приезжают учиться единоборствам, а авиаторы нередко рискуют жизнью в знаменитых местных гонках.

Южный регион еще меньше вовлечен в политику материка, и не сильно-то развит технологически. Здесь живут своими древними культурами, которые северяне чатсо ошибочно клеймят «дикарскими». А еще здесь зачастую скрываются от преследования.

Аччи Шикар — флагман юга. Его жители во многом ориентируются на талайцев, переняли их философию, кроме, разве что, аскетизма. Плодородная равнина, разнообразие фауны и благоприятный климат окончательно бы их разнежили, не упирайся страна западной границей в Араханский массив. Изгои веками терроризируют Аччи Шикар, приучив всегда быть во всеоружии.

Гхаби располагается в прибрежной зоне, и тоже находится под значительным культурным влиянием Талая. Преломившись через призму местных верований, его философия превратилась в ряд поистине уникальных обычаев, связанных  с водой. Гхаби — опытные моряки. Они любят Великий Океан, называют себя его детьми и знают о нём куда больше, чем самые сведущие учёные Центрального региона.

Патрата занимает пустыню под Араханским массивом и представляет собой содружество кочевых племён. Патры не любят соседей. Аччи и гхаби с их точки зрения предали свои корни, продавшись талайцам; пахру — суеверные варвары, а теклечцы — бездумные каннибалы. Общество разделено на касты, высшими являются жрецы и воины. Патры — редкие шовинисты, ксенофобы, и верят, что Старшие Боги избрали их народ защитниками пустыни.

Пахру расположен на отвесных приморских скалах. Его уроженцам приходится много летать, и каждый корабль здесь на вес золота. Большинство передаются из поколения в поколение, овеяны семейными легендами. Разбить корабль — преступление хуже убийства, ведь так разрушают дом духов предков. Жизнь пахру подчинена традициям и ритуалам.

Теклеч — отдалённейшая страна Южного региона и при этом самая известная благодаря поговоркам. Немногие побывавшие там разнесли легенды о фанатичных язычниках, жестоких обычаях и кровавых жертвоприношениях. Снимками устрашающих идолов пугают детей, а коллекционеры готовы выложить любые деньги за редкие маски. Теклечцы старательно скрывают, что происходит в деревнях среди непроходимых джунглей. А еще там предостаточно динозавров, и теклечцы хорошо умеют с ними обращаться.

Араханский массив, строго говоря, не является регионом, не содержит государств и вообще непонятно какой статус ему назначить. Но игнорировать его не получается – спасибо обитателям. Занимающие обширную территорию на юго-западе горы — пристанище жутких рептилоподобных изгоев. Они регулярно грабят соседние страны, а иногда прорываются и вглубь регионов.

Изгои перемещаются на кораблях, собранных из кусков необработанного феррита и частей разной авиатехники. Нападают с жестокостью, стремятся захватить суда и экипаж. Те, кого они забирают, исчезают с концами.

Ни одна отправившаяся исследовать Араханский массив экспедиция не вернулась полностью. Редкие выжившие наглухо обезумели. Они бессвязно говорили об озверевших людях и монструозных динозаврах; об огромных пещерных городах, не похожих ни на какие другие; об ужасных местах, где тело и разум корёжила неведомая сила. Один сумасшедший даже лепетал о кровавом цирке и смертельной арене на дне глубокого ущелья.

Жители Ану боятся и ненавидят изгоев, и стараются о них не упоминать, опасаясь навлечь беду. Аранчайцы и аччи, однако, привыкли воевать с ними, а в том же Альконте боевые группы на конкретных областях границы всегда учитывают вероятность налета. К слову, многих альконских военных корабли изгоев изрядно бесят: они собираются без единого плана, и никогда не угадаешь, где у них уязвимое место, а где – самое защищенное.