Гребень из рога единорога (часть 14 глава 3)
Три дня принцессы приводят себя в порядок. И когда я вижу их утром четвёртого дня, то буквально теряю способность говорить. Какие они, оказывается, красотки! Просто глаз не отвести. Особенно на контрасте с виденным мною в казематах.
— Ничего себе! — поражаются даже сапоги.
— Бывало и лучше. — Без интереса глянув на обеих, Пиф суёт голову обратно в выеденную им сердцевину кочана.
И только хруст поедаемой ослом капусты служит более развёрнутым ответом сапогам.
За скромным завтраком расширенным на две принцессы составом обсуждаем дальнейшие действия. Сёстры хорошо отдохнули и готовы к новой битве за трон. Только вот стратегии нанесения решающего удара у меня пока нет...
— Что вытащит Ани из замка? Мариада, ты же его должна хорошо знать.
— Конечно, хорошо, — соглашается та, — Подлец он последний. А большего про него и знать ничего не надо.
— Кхм-м... Но знание, что он подлец, никак не приближает нас к победе. Может ещё есть что? Пристрастия, слабости, привязанности.
— Пристрастие, слабость и привязанность у него одна — трон Уникорнии. Он с детства мечтал стать правителем нашей богатой страны. Пустынники, они же такие — просто нищий сброд.
— Тогда вопрос — как можем пошатать трон под ним? Угроза потери того, что является единственной ценностью в жизни, вполне может сподвигнуть его на необдуманные поступки.
Марида задумывается. По её прекрасному лицу пробегают тени мрачных воспоминаний. Делаю вывод, что жизнь принцесс далеко не сахар. Хотя... Жизнь принцев Примума тоже не светлая патока.
— Поднять восстание? — спрашивает Дариада. — Мы же всё-таки дочери законного короля Уникорнии, и трон по праву наш!
— Алонсо, остались преданные Дендрариадам поданные? — спрашиваю у мажордома.
— Немного. — Алонсо задумчиво постукивает пальцами по столу. — Кто сбежал от репрессий, кто переметнулся к победителям.
— Но любой правитель склонен переоценивать угрозы своему трону. Такова уж сущность правителей, — размышляю я. — Может, действительно создать видимость восстания? Он выдвинется на усмирение, тут-то мы его и перехватим.
— А если пошлёт кого за себя? — спрашивает Алонсо.
— Этого — «кого за себя» нужно будет показательно изничтожить. Тогда не останется выбора.
— А сможем? — сомневается Алонсо.
— Иного выхода просто нет. — Пожимаю плечами.
Войска Ани двигаются по узкой лесной тропе — впереди конница из двух десятков рыцарей, за ними пехота с алебардами. Всё-таки в Уникорнии присутствует какая-та слабость к этому виду оружия. По мне так, громоздкому и довольно неудобному в ближнем бою. Спрятавшиеся среди деревьев воины ждут моего сигнала к атаке. Я на Страхе и пока прикрываю плащом блестящие доспехи, заколдованные так, что сияют ярче дневного светила.
Пустынники идут без боевого охранения. В последнее время у Уникорнии нет реальных врагов, и за время вынужденного бездействия войска растеряли должную бдительность. Да и в последний их колодец я заранее бросил ведьмино зелье, застилающее глаза и притупляющее чувство опасности.
Засада подготовлена по всем канонам воинского искусства Примума. Имея от вездесущих гадов Аспида своевременную информацию о движении, количестве и вооружении отряда карателей, её организовать было совсем несложно.
Когда конные рыцари пересекают отмеченный мною ориентир, я толкаю Пифа, и тот дурниной орёт нечеловеческим голосом. По сигналу рушатся подпиленные заранее деревья прямо на всадников, сразу же выбивая из сёдел добрую половину. А оставшиеся на конях теряют возможность для манёвра — павшие деревья перегораживают и путь вперёд, и дорогу назад. С гиканьем и свистом из кустов выскакивает набранный мною отряд. И хотя нас немного, недостатки алебард сказываются здесь по полной — махать ими мешают и деревья, и кусты, и слишком близко подобравшийся враг. Я же, верхом на Страх, врезаюсь прямо в строй растерявшихся пустынников. Это не рыцарский бой, а банальная резня. Что, впрочем, нам и надо. Не проходит и десяти минут, как всё кончено. Бодро шагавший на усмирение восставшего города отряд лежит, загромождая телами и без того узкую тропу.
Как и было оговорено изначально, даём сбежать паре пустынников, чтобы донесли до узурпатора и про засаду, и про лучезарного принца на огромном монстре.
— Ани в ярости! — докладывает Аспид последние известия. — Он казнил обоих солдат, избежавших смерти в лесу.
Каким-таким образом Мезге получает актуальную информацию прямо из дворца остаётся загадкой. Видимо, ведьмины штучки. Теперь остаётся только ждать ответного хода Ани. А пока мы радуемся первой победе над узурпатором и уже смакуем возвращение дома Дендрариадов на трон...
— Принц Примума! Хервиг!
От оглушительного звука трясутся стены дома. Я соскакиваю с койки и выглядываю в окно. Спросонья никак не могу разобрать — где я, что я и зачем я.
За окном ранее утро. В голубых небесах ни облачка. Светило только взошло, и лёгкий ветерок веет освежающей прохладой. Но не ветерок сметает остатки сна — в небесах над домом парит дракон... Огромный ДРАКОН! А на драконе восседает Ани, собственной персоной, в доспехах, цветом соревнующихся с самой первозданной тьмой. Проклятье!
— Принц Примума! Хервиг!
И как Ани достигает этого жуткого эффекта трубного гласа? Видимо, без Стиарха не обошлось.
Ани замечает мою растерянную физиономию, выглядывающую из окна.
— Принц Примума! Хервиг! Выходи на честный бой!
Честный бой? С принцем Примума? Да он издевается? Хотя... Восседая на ДРАКОНЕ, можно сколько угодно трубно голосить про честный бой.
В комнату забегают принцессы.
— Ты видел? Там Ани! На драконе! Откуда у него дракон? — хором кричат они.
— Принц Примума! Хервиг! Выходи на честный бой! — громогласно вторит им Ани.
— Сейчас, выйду, — кричу узурпатору в окно. И обращаюсь к Дариаде, — Помоги доспехи надеть.
— Ты пойдёшь с ним биться? — не верит своим ушам та.
— Ну, мы же хотели вытащить его из замка. Вот он и вытащился сам.
— Но он же на драконе!
— Ну, а я буду на Страх. Может ещё и Ужас подсобит. В общем, ввяжемся в драку, а там видно будет, — довольно оптимистично заключаю я...