Вступительная фраза Вселенной "Инопланетный союз"
-Меня зовут Николас Эдвардс. Мой позывной Кугуар 12. Я со своей командой должен любой ценой спасти Землю от инопланетных захватчиков.
-Меня зовут Николас Эдвардс. Мой позывной Кугуар 12. Я со своей командой должен любой ценой спасти Землю от инопланетных захватчиков.
— Смотри, а эта постройка будет побольше, — произнесла Ю, поправив винтовку на плече. — Кто бы мог подумать, лагерь прямо в лесу, у городских детишек, наверное, кружилась голова от такого воздуха.
— Что, уже начинаешь жалеть, что не была ни разу в таком месте? — Маша хотела улыбнуться, но губы почему-то не послушались хозяйку. — Думаю, это клуб или что-то в этом духе. Здесь выступали дети, пели, плясали, а по вечерам была дискотека.
Напарницы подошли к ржавой железной двери и попробовали ее открыть. Маша взялась за ручку, петли заскрипели, но дверь не поддавалась и отошла всего чуть-чуть с большим натягом. Тогда девушка сплюнула в сторону, сняла свой рюкзак, уперлась одной ногой в стену на уровне пояса и двумя руками стала раскачивать железную дверь туда-сюда. Визг ржавых петель разнесся по всему лесу.
— Может, не будем так шуметь, пока все лоси в округе не решили, что их зовет лосиха? — нахмурилась Ю.
Маша разозлилась и со всей своей силы дернула, проем освободился еще больше, и теперь через него можно было полезть. Девушки с трудом протиснулись в клуб и тут же осознали, что внутри очень темно. Окон в помещении не было, единственный источник света — собственно, щель на выходе. Тогда напарницы навалились уже вдвоем и синхронными движениями растолкали дверь, раскрыв ее почти полностью.
Зал был не сильно большим, но высоким. На потолке по центру висел большой шар, обклеенный маленькими зеркальцами. Вдоль стен стояли откидные секционные кресла. Когда намечался какой-нибудь концерт, все дружно ставили их параллельно в несколько рядов. У передней стены располагалась сцена, по деревянным ступенькам можно было забраться на нее с двух сторон. Справа в виде трибуны находилось место диск-жокея, человека, включающего песни на катушечном магнитофоне, снизу усилитель и еще какая-то коробка с кучей различных рычажков и крутилок. По бокам рядом со ступеньками две большие, почти с человеческий рост, колонки.
— Жаль, нет электричества, — Ю залезла на сцену и осмотрела старую электронику. — Как же можно было тут всё так бросить?
— Похоже, этот хлам не представляет никакой ценности, — холодным тоном произнесла Маша. — Уверена, всё, что стоит нормальных денег, растащили, хотя... Что может быть ценного в пионерском лагере?
— Да тут полно катушек с магнитными лентами, — восхищенно всплеснула руками Ю. — Я такие только по телевизору видела.
— Лагерь на отшибе, деревня рядом непроездная, дороги к соседнему поселению нет, две колеи по полю и мостик из четырех бревен через быструю речку, — Маша села на одно из сидений у стены и положила ногу на ногу. — Все, кто знал про этот лагерь, поди, померли уже. Ю спрыгнула со сцены, поленившись идти до лесенки.
Внезапно раздался громкий шум, и в клубе стало темно. Девушки молчали какое-то время, переваривая в голове, что же случилось.
— Кто-то закрыл дверь, — Маша встала и подошла к тому месту, где должна была находиться Ю.
— Фух... Я уже подумала, что ослепла, — еле слышно ответила Ю. — Как думаешь, кто это сделал?
— Ты что, шутишь? — фыркнула Мария. — Понятия не имею, но точно не зомби. Они бы сюда зашли. Черт... Рюкзаки... Наши вещи остались снаружи.
— И моя винтовка, — с дрожью в голосе произнесла Ю. — Никогда с ней не расставалась, а тут не знаю даже, как так получилось. Мы протиснулись в щель между дверью и косяком и напрочь про всё забыли.
— Что будем делать? — Маша нащупала руку подружки. — Мой тесак тоже там.
— Глаза вроде стали привыкать к темноте, видишь тусклый свет из дверного прихлопа? Нам туда.
— Кто бы это ни был, — Маша шептала как можно тише. — Он нас видел, поэтому и захлопнул дверь. А раз закрыл, значит, не хочет убивать, либо просто не желает связываться. У нас два варианта: первый — сидим здесь, как две трусихи, и ждем, когда незнакомец уйдет с нашими вещами и оружием; второй — бежим его догонять, пока не поздно.
— Идем, — решительно сказала Ю и потянула подругу за руку.
Девушки подбежали к двери и на счет три одновременно толкнули дверь ногами. Та снова взвизгнула и открылась уже легче, чем в прошлый раз.
Рюкзаки и винтовка лежали на своем месте. Подружки переглянулись и принялись рыться в вещах.
— Странно, всё на месте, — удивленно произнесла Маша.
— У меня тоже, — ответила Ю. — Но дверь не могла сама закрыться, скажем, от ветра. Она туго идет, да и нет таких сильных порывов.
— Эй, ты где? Ну-ка выходи, мы тебя не тронем! — Крикнула Мария и увидела испуганные глаза напарницы.
— И зачем ты лихо будишь? — не понимала Ю. — Ушел и пусть уходит, нам проблем меньше.
Вдруг из кустов кто-то пробежал за угол клуба. Мария только краем глаза заметила, как шевельнулись ветки. Девушка достала из рюкзака тесак и жестами показала подружке, чтобы та шла в обход, а сама пойдет прямо.
Ю взяла свое ружье, сняла с предохранителя и взвела затвор. Девушка тихо на цыпочках пошла вдоль постройки, прижимаясь к стене. Дошла до угла и, резко выдохнув, будто решив накатить залпом, выглянула. Никого не было видно, вдоль другой стены росли кустарники. Ю присела и посмотрела снизу.
Маша тоже вышла из-за угла и быстрыми шагами направилась к задней стене клуба.
— Попался! — Мария схватила кого-то в зарослях и вскрикнула от неожиданности. — Ты? Как ты нас нашел?
Ю выглянула из-за угла со своей стороны и, увидев хулигана, опустила оружие. Перед девушками стоял Крантик и мило улыбался.
— И давно ты за нами наблюдаешь? — поинтересовалась Маша и отпустила воротник рубашки. — Надеюсь, ты не видел, как я купалась?
Друзья вернулись обратно к входу в клуб.
— Ты что, следишь за нами? — спросила Ю.
— Ни за кем я не слежу, — Грант вытер нос рукавом. — Рядом тут сухостой собираю. Свежие-то не пилю, а сушняк весь кончился рядом со станцией. Вдруг слышу громкий скрип на весь лес. Стало интересно, не каждый день такой услышишь. Потом еще раз и еще, и главное — не где-то там, а рядом. Ну я и пришел.
— И не страшно тебе? — Ю поставила оружие на предохранитель и повесила на плечо. — Ах, совсем забыла, ты же не робкого десятка, в одиночку зомби собак привел.
— А дверь-то зачем закрыл? — полюбопытствовала Маша.
— Весело же, — ухмыльнулся паренек. — А что это за дом такой?
— Не дом это, а бывший пионерский лагерь, — ответила Мария. — Только об этом никому пока, понял? Дай слово, что не проболтаешься.
— Я и не собирался, а что в нем такого важного? — удивился мальчик. — Жратвы много?
— Нет.
— Хм... Тогда не понимаю я вас, — парень заглянул внутрь клуба и крикнул: — Бууу!
Ю улыбнулась.
— Вы же позавчера ушли со станции, — обратился Крантик к девушкам. — Здесь ночевали?
— Не твоё дело, где мы были, — сердито ответила Маша.
— А ну, раз не мое дело, тогда вам не обязательно знать, что случилось сегодня на станции.
Мария обняла одной рукой парня за шею, будто сестра брата, и тихонько сказала:
— Ладно тебе, не обижайся. Времена нынче такие. Приходится трепаться как можно меньше. Знаешь, как я люблю болтать? Хлебом не корми. Будь моя воля, я бы с утра до ночи только и делала, что обсуждала кого-нибудь.
— Я ведь дрова заготавливаю, — парень почесал затылок. — Постоянно хожу туда-сюда, из станции в лес и обратно. А днем прихожу, смотрю, два парня с автоматами в зале ожидания. Я весь разговор не понял, но один из них потом встал у двери и пригрозил оружием, а второй всё портрет какой-то девушки рассматривал и сверял с присутствующими молодыми бродяжками.
— Видел девушку на картинке? — спросила Маша.
— Успел взглянуть через плечо, когда он показывал Сереже.
— И? Нашли, кого искали? — Глаза Марии заблестели.
— Неа, пообещали награду за информацию, — Грантик вынул свой топорик и приготовился рубить ветки с когда-то поваленной ветром елки, лежащей рядом с клубом. — Сказали завтра вернуться.
— Вот что, дружок, иди сейчас на станцию, — серьезным голосом добавила Маша. — О том, что нас видел, никому ни слова, понял? Даже Сереже.
— Да понял, не дурак, дурак бы не понял.
Паренек ловко срубил колючие ветки, убрал топор за пояс и, взяв молодую елку под мышку, поволок ее в сторону железной дороги.
Продолжение следует...
где-то в западноевропейской стране.
— Я предлагаю вам окончательно забыть про такое явление как война! С помощью нашего уникального препарата вы откроете для себя новый полностью безопасный мир. Готовы узнать про наше щедрое предложение?
— Предположим, что вы меня заинтересовали, — меланхолично ответил старик Вольфганг Штросс, продолжая стоять в дверях с огромной чашкой кофе в руках.
— Отличное предположение! Так держать! — обрадовался продавец Макс и расплылся в улыбке Чеширского кота. — Как я могу к вам обращаться?
— Мистер Штросс.
— А для вас я просто Макс! Так вот, вы, наверное, уже слышали про строительство новых подземных кварталов? Стройка идёт полным ходом, мы закапываем в землю миллиарды и миллиарды долларов, туда уже перенесли электростанции, заводы, водоочистные сооружения и склады, опыт признали успешным и продолжают его углублять. Сейчас у нас в планах возведение жилых бункеров и полный перенос инфраструктуры: больницы, школы, детские сады, магазины и даже торговые центры. Уверенными шагами строится новый мир под руинами старого. Однако, как вы понимаете, не всё идёт так, как нам бы хотелось. Всё-таки это весьма сложный и дорогой проект, а враг не спит, уже очень много бомб упало на наши города, люди готовы платить любые деньги, чтобы укрыться от этого кошмара. В общем, получилось так, что продажи жилых помещений ещё не начались, рекламы никакой нет, никто никому ничего не говорил, но всё уже давным-давно раскупили. Ушлые люди со связями, богачи и блатные разобрали места на несколько лет вперёд... Ну вы понимаете, обычная история в строительном бизнесе.
— И не говорите, аж зевать захотелось... — Штросс периодически пробовал горячий кофе и ждал, когда он дойдёт до оптимальной температуры.
— Однако есть один гарантированный способ попасть в безопасную зону и не остаться без штанов. Я предлагаю вам пройти процедуру так называемой «кротизации», вы станете более совершенным человеческим существом, с более развитой мускулатурой, с усиленными лёгкими и улучшенными носовыми фильтрами, с крепкими когтями как у медведя, с супер зрением и толстой бронированной кожей. И мало того, у вас станет более стабильная и крепкая психика, подходящая для проживания в новом мире. Вы сможете смело отправиться на подземную стройку и воздвигнуть дом собственными руками. С новым телом можно спать хоть на голой земле, дышать пылью, есть всякие коренья из почвы и работать аж по двенадцать часов в сутки, представляете?! Обычный человек там загнётся, а для «крото сапиенс» эти недостроенные пещеры, казематы и тоннели просто дом родной. Можете даже вообще не строить себе жильё, а сразу подыскать высокооплачиваемую работу, сейчас там полно вакансий, так как всем нужны рабочие руки. Процедура «кротизации» основана на проверенных технологиях, фактически это ещё одна модификация программы «суперсолдата», уже миллионы человек на фронте прошли преобразование без каких-либо последствий.
Вольфганг Штросс схватил кружку обеими руками, чтобы не расплескать горячий кофе, ему внезапно стало смешно от этого ужасного предложения.
— Из всех немыслимых вариантов вы выбрали такую глупость! Ох, люди не перестают меня удивлять! Но давайте я не буду использовать свой дар предвидения, и дам вам ещё один шанс. Так вот, Макс, дорогой мой, а вы можете показать мне конечный результат? В кого превращаются люди после этой «кротизации»?
— Да, конечно! — достал фотографии и выставил их перед носом Штросса. — Как видите, основные изменения касаются мускулатуры, но это даже хорошо, ведь все хотят получить большие бицепсы без усилий?
— Как же это называлось... По-моему у вас получилось создать каких-то сказочных персонажей.
— Что? Кого вы имеете виду?
— Да, точно, это из фэнтези. То ли орки, то ли огры, а может даже пещерные тролли.
— Ну вы загнули, мистер Штросс. Вот сейчас было даже немного обидно, — сам посмотрел на фотографии и вздохнул, — эх, наверное, это просто неудачный ракурс, а я ведь им говорил, что не нужно показывать клыки, острые зубы и морду целиком.
— А почему на фотографиях одни мужчины? Вы об этом не задумывались?
— Эм, нет, если честно.
— Может потому, что они теперь мало отличаются от мужиков?
— Послушайте, это ведь на самом деле не важно, потому что процедура полностью обратима. Сейчас нам нужно как можно быстрее спастись от бомб, а тот кто будет медлить, попросту умрёт. Бомбардировки усиливаются с каждым днём, наша противоракетная оборона на грани развала, а разрушений и смертей всё больше и больше. Поэтому нам всем надо срочно бежать в подземный мир, и вот уже потом, когда мы там обустроимся и понастроим кучу домов, то все снова станут людьми.
— Да неужели! — в этот раз Штросс всё-таки не сдержался и расплескал половину кружки с чёрным напитком.
— Извините, если я вас насмешил, но я говорил серьёзно.
— Ничего страшного, — махнул рукой на получившуюся лужу, — хорошая шутка того стоит, к тому же это лишний повод сделать ещё одну чашку. Так на чём мы остановились?
— Я сказал, что процедура полностью обратима и это вас насмешило.
— Ах да, вы произнесли это с такой лёгкостью, словно мы говорим про обыкновенную косметическую операцию, а не про хирургическое вмешательство в железы, гормональную терапию, постоянный приём корректоров после и тот новомодный метод изменения ДНК, который ещё даже не успели протестировать в должной мере. Знаете, чем сильнее препарат, тем сильнее побочные действия, и в этом случае нагрузку на организм даже трудно себе представить, это преждевременное старение и сокращение срока жизни. Помните, ещё до войны люди нянчились с этими трансгендерами? Сколько разговоров было, что человек может сменить пол по щелчку пальцев? А потом оказалось, что это фактически инвалидность, ранняя смерть и постоянный приём лекарств, от которых может поехать крыша.
— Мне кажется, что это всё-таки совершенно другой случай.
— Хорошо, предчувствую, что вакцины от ковида тоже лучше не вспоминать. А как насчёт экономических причин? Думаете они позволят вам обратно стать человеком?
— В каком это смысле?
— Сейчас вам говорят, что нужно всего лишь построить побольше домов и жизнь наладится. А что если туда отправят ещё пару сотен тысяч беженцев? Что если после развала нашей противоракетной обороны туда устремятся толпы людей?
— Ну, наверное, ответ прозвучит довольно жестоко, но мы же попросту не сможем их всех принять.
— А почему это нет? Будет тесно и жутко, но зато люди будут лучше работать, у них появится стимул стать «кротами», чтобы выжить и преуспеть. Как вы там сказали? Большой спрос на рабочие руки?
— Если уж мы испытали технологию на миллионах наших солдат, то она наверняка проверена и не всё так страшно, как вы рассказываете, — упорствовал Макс.
— Да? А почему вы сами не стали кротом, если так уверены? Что же вы медлите? Ракеты, дроны и бомбы ждать не будут, у Восточного Блока такое массовое производство, что склады строить не успевают, приходиться отправлять всё сразу конечным потребителям.
Макс проглотил ком в горле и нехотя сказал правду.
— Жена попросила подождать.
— Подождать чего? — прищурился Штросс, он заподозрил что-то интересное в этой истории.
— Она не хочет спешить с переездом вниз, она настаивает на том, что нужно поднапрячься, накопить побольше средств и всё-таки купить хотя бы двухзвёздочный бункер. Тогда можно будет жить как настоящие люди в нормальном районе, который уже полностью отстроили.
— Вы не стали с ней спорить? Просто согласились с очередным капризом?
— Нет, доверился женской интуиции. Супруги должны доверять друг другу, если она сомневается, то может действительно стоит подождать. Вот поэтому я и бегаю по ночам, отчаянно ищу дополнительных клиентов и спешу запрыгнуть в последний вагон. У меня есть некоторые связи, и я смог зарезервировать два билета на три недели вперёд.
— Надо же, в вас всё-таки есть что-то хорошее... — задумчиво произнёс Штросс, поглядывая как чёрная жидкость внизу просачивается через трещины в полу и исчезает в небытие. — Знаете, мистер Макс, мне захотелось спасти вашу жизнь.
— Что? — смутился продавец. — Что вы имеете в виду?
— Хочу уберечь вас от этой адовой аферы и раскрыть глаза. Пройдёмте, у меня есть для вас щедрое предложение.
— Это моя фраза!
— Я серьёзно. Я хочу предложить лёгкие деньги. Нет, даже лучше, лёгкие сокровища на все времена.
— Только если получу такую же чашечку настоящего кофе. Откуда вы его только взяли в наши дефицитные времена?
— Надо уметь вовремя делать запасы.
— Так настоящий зерновой кофе не завозят уже целый год!
— Ну так я и запасался на полтора. У меня весь чулан в мешках.
— Вот этим сокровищем вы и собираетесь меня подкупить? — с надеждой спросил Макс.
— Нет! Хватит глупостей, я про золотые украшения. Заходите уже, наконец.
— А, понятно... Ну да, золото тоже не плохо... — почти с грустью сказал Макс, который скучал по кофеину как алкоголик с двадцатилетним стажем по бутылке.
Уже после первого шага Макс испытал смущение, он что-то раздавил. В заставленной квартире царил полумрак, повсюду валялись разобранные платы, какие-то вскрытые корпуса, механические игрушки, вертолётики, машинки, роботы, мобильные телефоны, гаджеты и куча радиотехнических инструментов на любой вкус. Макс сразу же принялся извиняться.
— Прошу прощения, обычно я осторожен, но я не был готов к подвоху с самого начала.
— А? Вы про что?
— У меня что-то хрустнуло под ногами.
— Не волнуйтесь, это яичная скорлупа, здесь невозможно ходить, не издавая звуков.
— Зачем вы так изгадили собственную квартиру? Такого бардака я не припомню даже в университетской общаге.
— Бардак? Тут всё на своих местах и под рукой, просто если система слишком сложна для понимания, то она кажется хаотичной. Но, как вы понимаете, кофейничать мы будем в подобающих условиях. Прошу на лоджию, там уже всё приготовлено для долгих посиделок.
Макс всё-таки решил перепрыгивать мусор под ногами, но из этой затеи ничего не вышло, всё равно при каждом шаге раздавался хруст, треск и шуршание. В то время как сам Штросс передвигался без каких либо стараний, как будто внизу ничего не было, и поэтому он умудрялся издавать меньше шума. Наконец они добрались до просторного помещения со столом, кухонными принадлежностями и хорошим видом на вечерний город. Рядом с открытым окном стоял настоящий телескоп, но его объектив смотрел не на небо, а на грешную землю.
— Ух ты, чего у вас только нету, — Макс попытался сделать разговор более лёгким и отвлёкся на астрономический прибор.
— Это так, — махнул рукой Штросс, ставя турку на электрическую плитку и подготавливая чашки, — много чего осталось от покойной жены, в том числе и ювелирные украшения, вот, смотрите, какая вычурная безделушка, — не вставая со стула, потянулся к комоду и достал из него золотое колье с бриллиантами.
— Очуметь, мистер Штросс. Вы ведь знаете, сколько сейчас стоят золото и бриллианты?
— Я бы сказал, что когда инфляция в стране больше ста процентов, то конкретные цифры запоминать не обязательно. Всегда очень много.
— Как я понимаю, вы хотите сделать мне какое-то заманчивое предложение в обмен на сокровище?
— Нет. Я хочу заключить пари.
— Дело становится очень интересным, продолжайте, я заинтригован.
— Вам просто нужно подождать и колье ваше.
— Подождать чего?
— Я говорю про вашу поездку в подземное царство. Задержитесь здесь ещё на три недели и оно ваше.
— Где же вы были месяц тому назад, мистер Штросс? А если серьёзно, то в чём подвох?
— Подвох вокруг нас, я его вижу, а вы нет. Я хочу вскрыть его потехи ради и посмотреть на ваше лицо. Заодно спасу хотя бы чью-нибудь жизнь, сделаю благое дело напоследок.
— Но это слишком долго, теперь три недели — это целая вечность. Вы, наверное, и сами хорошо видите расклад: у вас ведь прекрасный вид на город с такой высоты. Ударов становится всё больше и больше, наши военные уже не справляются, и даже наоборот, чем больше они стараются, тем больше ракет от зенитчиков падает вниз. Город превращается в нежилую зону, всё разваливается и скоро грядёт полный ахтунг. Вы же понимаете, что будет, когда у нас закончатся запасы противоракет? Я не хочу быть в городе, когда это случится. Каждый день жизни здесь — это игра в смертельную лотерею с увеличивающимся риском.
— Ну и когда вы планировали сбежать от риска?
— Пока дела складываются хорошо, чем больше страха, тем больше у нас клиентов, поэтому я думаю, что уже через недельку-другую мы с женой сможем скрыться.
— Понятно... — Штросс задумался и почесал подбородок. — А где вы живёте? В каком районе?
— Вечнозелёная аллея пятнадцать, район рядом с бывшим кирпичным заводом.
— У вас есть возможность переехать немного ниже в аллею девятнадцать?
— Зачем?
— Там будет безопасно. Я слежу за разрушениями через телескоп и пытаюсь найти систему в этих ударах. Почему-то я плохо сплю по ночам, — сказал Штросс, делая большой глоток крепкого чёрного кофе, — и у меня появилось такое странное хобби. В начале я думал, что всё будет очень сложно, но нет, чем больше они стреляют, тем меньше становится целей, тем проще предсказать последствия.
— Да неужели? Но наши военные об этом ничего не рассказывали. Да и народ должен был сам такое заметить.
— Эти военные постоянно возводят новые объекты разведки и ПВО, которые потом сами становятся целью. Поэтому безопасные зоны «плавают» туда-сюда. Чтобы их заметить, нужно сидеть наверху, смотреть за изменениями в городе, чертить текущие маршруты дронов и ракет к целям, а также места, где их должны уничтожить. Естественно, что военные не будут о таком рассказывать. Зачем сеять панику в одних кварталах и успокаивать других, когда потом всё опять поменяется? Хотя, наверное, им попросту всё равно, у них и своих дел по горло. Вот, лучше взгляните на текущую ситуацию. — Штросс потянулся к столику рядом с телескопом и захватил потёртую карту города с пометками. — Вот, смотрите, тут ужас-ужас, тут кошмар-кошмар, тут не рыба не мясо, а вот сюда вообще ещё ничего упало, — ткнул пальцем на улицу девятнадцать.
— Но вы ошибаетесь! Туда регулярно падает всякий мусор!
— Что? Какой ещё мусор? Тепловые ловушки от ракет что ли? Или отвлекатели?
— Какие ещё отвлекатели?
— Эх, молодёжь! Война идёт уже без малого четыре года, а он до сих пор матчасть не знает. Я говорил про специальные ложные цели для радаров. Это такие картонно-жестяные или пластиковые дроны, дешёвые до безобразия, летают по случайным маршрутам и перегружают наши радары и зенитки. Естественно, их останки лежат повсюду, но это действительно мусор.
— Но они же тоже могут упасть и взорваться?
— Топливный бак у них как у мопеда, поэтому их надо бояться в последнюю очередь. Понятно?
— В ваших словах есть логика, но я не могу на них положиться. Представляете, что я скажу жене? Мне один старик сказал потратить последние деньги и переехать на эту улицу, потому что там будет падать только мусор.
— Хорошо, это действительно аргумент, но его тоже можно решить.
И снова Штросс поленился вставать, он опять потянулся к тумбочке жены и попытался нащупать в верхнем ящике ещё какие-нибудь ювелирные украшения. В этот раз ему не повезло, и он свалился на пол. Макс попытался помочь старику подняться, но он резко отмахнулся и быстро закрыл ящик.
— Кхм, вернёмся к посиделкам, — Штросс указал гостю на его место, — присаживайтесь и не волнуйтесь, я уж теперь точно достану то, что нужно.
Лишь только когда Макс отошёл от тумбочки, Штросс вытащил из неё платиновый браслет.
— Повышаете ставки, мистер Штросс? — предположил Макс.
— Нет. Это подарок, продайте браслет, на вырученные средства арендуйте дом на улице девятнадцать и закажите там хороший ремонт. Укрепите стены, крышу и подпол. Пообещайте мне, что сделаете это и не используете деньги ради покупки билета в подземелье до окончания пари. Тогда вы сможете переждать тёмные времена на поверхности. Если же ваша жена почувствует опасность, что бомбёжка вокруг вас только усиливается, то пусть она придёт за золотым колье в любое время. И тогда вы сразу же сможете отправиться в эту якобы безопасную подземную зону. Для вас это супер выигрышная ситуация, этот браслет стоит сейчас так много, что даже после всех трат у вас останется хороший бонус и ещё не менее дорогое колье.
— Ну если так, то я, конечно, соглашусь. Если не надо платить за переезд из собственного кармана, то затея обретает смысл. Я скажу Лизе, что благодаря знакомым нам выпал шанс перебраться в защищённое место. Если там действительно будет спокойно, то мы сможем оттянуть неизбежное. К тому же она и сама не против задержаться, если есть такая возможность.
— Вот и замечательно! Значит мы всё решили?
— Но я до сих пор не верю, что вы делаете это всё просто так, по доброте душевной, мистер Штросс.
— Ну хорошо! — Штросс шутливо раскинул руками в сторону, как будто его поймали с краплёными картами. — Если вам так будет спокойнее, то давайте как бы невзначай положим кое-что на кон и с вашей стороны.
— Вот это уже понятно. Так что же вы хотите?
— Помощь в путешествии. Я жду, когда устаканится этот бардак вокруг, а потом я просто соберу ценные вещи и пойду куда глаза глядят. С вашей стороны потребуется всякая мелочь, купить и подогнать машину, погрузить мой скарб, найти подходящий маршрут и всё такое прочее. Расходы я конечно же оплачу, и ехать со мной не заставляю.
— Что тут сказать? Чудной вы, мистер Штросс. Эта сделка полная глупость, но слишком заманчивая, — сказал продавец Макс, забирая платиновый браслет, он уже имел дело с дорогими вещами и чувствовал, что он настоящий. — А вы сами сможете дожить до часа икс?
— Уж в этом не сомневайтесь.
— Я видел, что происходит, когда авиационная бомба попадает в высотное здание, оно складывается как карточный домик. Вы уверены в своих шансах?
— Более чем, ибо всё не то, чем кажется. Я неспроста живу именно в этом месте, его давным-давно построили военные, как запасную вышку связи и как господствующую высоту над городом в случае классического сухопутного вторжения. Поэтому оно расположено именно в центре и внутри него прочные железобетонные конструкции, способные выдержать бомбардировку. К тому же сейчас враг не идёт на штурм, а берёт нас измором, так что этот объект не представляет для него никакой ценности. Противник уничтожает промышленность, а она вся на периферии и относительно далеко отсюда. Поэтому, если уж быть до конца честным, то вам бы следовало переехать именно в это здание.
— Лиза боится быть погребённой заживо под завалами.
— Ну я так и подумал.
— Мистер Штросс, я был с вами весьма откровенным. Может быть настал и ваш черёд? Кто вы вообще такой? Кем вы работаете?
Вольфганг Штросс задумался, посмотрел в потолок и почесал трёхдневную щетину.
— Да как бы я не очень-то и работаю, если честно, — ответил он, — и уж точно не в классическом понимании этого слова.
— Всё чуднее и чуднее. Как же вы платите за аренду жилья? Как покупаете продукты?
— Ну... У жены был неплохой капитал, она мне помогла с бизнесом. Я с детства любил электронику, все эти микрочипы, роботы, автоматические устройства и прочее. Я стал продавать игрушки, причём с индивидуальным подходом, у меня набрались постоянные клиенты, у которых были проблемные и неуёмные дети, специально под них приходилось разрабатывать специфические вещи. Например, мягкий ездящий, но бронированный танчик, способный выдержать любой удар и падение. Или летающая тарелка, которой можно было управлять, но которую нельзя было направить на стены и людей. Или даже максимально точный заменитель кошки, выдерживающий утопление.
— Неужели вы на этом много заработали?
— Получилось поднять кое-какие связи, познакомиться с чиновниками, бизнесменами и специалистами в других областях. Конечно, когда наступила война и тотальное обнищание, то всё резко изменилось, но связи позволили мне выжить, — Штросс попробовал скрыться за чашкой кофе и не уточнять.
— Да что вы говорите! — настала очередь Макса рассмеяться. — И насколько это незаконно?
— Ну... Что ж вы так сразу... Закон это аморфное понятие в наше время, сами законотворцы трактуют его по своему усмотрению.
— Знаете, тут, конечно, полный бардак и все эти детальки сливаются друг с другом в одну кашу, но одну знакомую вещь я всё-таки заприметил. Тут ведь полно деталей и корпусов из ошейников слежения? Такие раньше надевали на преступников, находящихся под домашним арестом, а сейчас их накидывают в массовом порядке на подозрительных, неблагонадёжных, всяких пацифистов и бедняков, чтобы они не уезжали из города. И вы помогаете им дурить органы правопорядка?
Ранее холодный Штросс оживился, он поставил любимую кружку на стол и принялся оправдываться с новой силой.
— Я же сказал, в наше время закон довольно рыхлая и нечёткая масса. Чиновники приходят ко мне, чтобы я помогал им обходить правила, которые они сами и создали. Они даже выдают мне документы с предписанием суда, которые разрешают модификации ошейников. Это так называемые послабления, позволяющие хотя бы отлучаться из города на пару суток. Я не знаю, какую юридическую силу имеют эти бумажки, но почему бы и нет? Это же государственные служащие, им виднее.
— Ого, то есть сейчас устройства слежения стали надевать даже на чинуш? Наверное, чтоб госаппарат не разбежался. Ну да ладно, я сделаю вид, что полностью поверил в вашу историю и даже постараюсь её забыть.
Макс, наверное, попытался бы вытянуть ещё что-нибудь из Штросса, но их разговор бестактно прервали взрывы за окном. Всё-таки какая ночь могла обойтись без атаки с воздуха в эти суровые времена? Одни ракеты пытались сбить другие, и ещё был большой вопрос, кого должны были бояться гражданские: ракет от своих зенитчиков, которые во время выполнения долга могли упасть вообще куда угодно, либо ракет от врагов, несущих более внушительный боезапас, но летящих в сторону нежилых объектов. Фейерверк на чёрном небе красиво дополнялся трассирующими-зажигательными пулями от мобильных бригад ПВО, они гонялись за дронами и пытались сбить их по старинке с помощью пулемётов. На ночном небе они выглядели как лазеры из звёздных воин. Где-то уже разгорался новый пожар, гудели сирены экстренной службы, которые боялись приближаться к развалам и ждали второй волны. Продавец Макс засуетился, посмотрел на наручные часы и выдал возмущение, что сегодня стреляют раньше, чем обычно. Ему захотелось убраться куда подальше от панорамных окон и спрятаться в глубине железобетонного здания. Штросс не стал мешать молодому человеку и лишь крикнул вдогонку, что его номер есть в телефонном справочнике.
Как обычно, основная суета закончилась через пять минут, а потом уже в небе остались только глупые «отвлекатели». Фанерные дроны ещё какое-то время кружили над городом и рухнули вниз. Один такой как раз свалился перед дверью в ломбард, Макс перешагнул электронный труп и заскочил внутрь. Он приятно удивился стоимости платинового браслета Штросса и задумался над тем, чтобы нарушить обещание и купить билет в один конец, теперь ему оставалось относительно немного.
Макс возвращался обратно домой, посматривал в ночное небо и думал над следующим ходом. Жадность заставляла его подождать и получить ещё золотое колье в придачу. Ради этого приза стоило и рискнуть, ведь на самом деле его дядя из центра распределения всегда мог выдать ему жильё любого уровня, единственное, что он не мог обойти — так это вопрос денег, а с золотым колье Макс мог рассчитывать даже на трёхзвёздочный бункер, который был почти средним классом. Макс специально зашёл на девятнадцатую улицу и убедился, что она действительно пострадала меньше остальных. Здесь, конечно, остались воронки и руины от старых взрывов, которым было примерно пару месяцев, но из свежих следов имелись только фанерные дроны. Видимо, когда враги добили кирпичный завод, то переключились на другие цели, а люди ещё не успели пронюхать, что это направление стало безопасным, это заметили только самые прозорливые и смотрящие на ситуацию с высока. Макс невольно повернулся в сторону высотного здания в центре города и помахал рукой Штроссу.
К своему удивлению, Макс не обнаружил сложностей с переездом. Жена сразу же согласилась и поддержала затею с тем, чтобы попробовать окопаться на новом якобы безопасном месте. Далее продавец Макс нашёл из клиентской базы самого безнадёжного человека с самыми большими долгами на улице девятнадцать и сделал ему заманчивое предложение. Этот человек за звонкую монету в один миг занялся ремонтом, укрепил свою холопу, продал её Максу и испарился в ночи с безумной радостью, что он наконец ни кому ничего не был должен.
В последствии Макс невольно рассказал Лизе про своего нового знакомого и поведал его измышления. Жена в ответ призналась, что на самом деле вообще не хочет спускаться в этот подземный мир, её гнал только страх перед смертью. Она с радостью была готова цепляться за любую соломинку, чтобы остаться. Как ни странно, но она даже доверилась этому старику Штроссу и сказала мужу слушаться его советов. По её мнению, если Штросс не ошибся с улицей девятнадцать, то он точно мог принести пользу.
Вся эта идиллия просуществовала от силы ещё несколько дней. Старый мир уже готовился умереть, и люди, почувствовавшие его слабость, начали бежать как крысы с тонущего корабля. Власти официально объявили, что в ускоренном темпе начался перенос всех магазинов, больниц, школ, университетов и государственных учреждений в новые подземные кварталы. Теперь еду, воду, тепло и электричество можно было получить только там. Люди запаниковали и побежали в новое царство, они толпились, они искали любые варианты устроиться в получившемся мегабункере, многим не хватало места, некоторых вышвыривали обратно. Эти несчастные возвращались и рассказывали о суровой подземной жизни. Простолюдины оказались между молотом и наковальней. Они до смерти боялись остаться на поверхности, без общества, без благ цивилизации и без всякой защиты от бомб.
И естественно это был пир для медицинских корпораций, они начали массово продавать и одновременно тестировать новые технологии, которые позволяли людям освоиться под землёй. Кто-то предлагал боевые стимуляторы, кто-то кибернетические импланты, кто-то радикальные методы вроде «кротизации». Вначале люди не охотно смотрели на такие варианты, но житьё наверху становилось всё более и более отчаянным. К тому же новости с фронта лишь усиливали атмосферу безысходности, демобилизованные раненные рассказывали как там всё было ужасно: бесконечный позиционный тупик, никто не может подобраться к укреплениям врага, всё сканируются и уничтожается дронами, по тылу всегда прилетают ракеты, окопы перепахиваются артиллерией, солдаты не воюют, а просто ждут своей смерти. Конвейер ужасов работал без остановки, этому не было видно ни конца ни края, а эти умники-учёные только и делали, что продолжали разрабатывать всё более и более разрушительное оружие. Многие говорили, что Восточный Блок создал прототип большой неуязвимой ракеты, которую вообще невозможно было перехватить, все с замиранием сердца слушали такие слухи и думали, что же это на самом деле значит.
Штросс в это время как мог помогал Максу и Лизе. У него были связи и что не мало важно — информация. Он заранее предупредил их не бояться массовой истерии, её нужно было просто переждать, а пока искать точки распределения продовольствия для «своих». Чиновники, силовики и многие технари ещё не могли спуститься вниз, и поэтому на поверхности ещё существовали остатки цивилизации. Просто их намеренно скрывали от общественности, усиливая панику. Государству было жизненно необходимо загнать вниз как можно больше народу, показать, что там были все. Тогда люди останутся там жить, забудут про поверхность и будут работать в созданных для них условиях, как единый экономический механизм.
И вот пари приблизилось к завершению. На какой-то момент Макс даже стал думать, что ситуация на поверхности наконец стабилизировалась, здесь остались только кучки упёртых граждан, которые никогда не слушались правительство, и собственно говоря эти самые чиновники с силовиками, тоже продолжающие тянуть с переездом. Оставшиеся люди уже привыкли к страху, к запугиванию со стороны пропаганды, к участившемся до безобразия прилётам дронов и даже к новым скудным условиям жизни, когда нужно было работать за еду, искать воду и пользоваться серым бартером вместо денег. Ещё немного и они готовы были жить как Робинзоны. Но вот случился очередной мрачный сюрприз, в одну из последних ночей тьма озарилась непривычно сильной вспышкой света, а потом пришла ударная волна, которая прошлась по всему городу, разрушила дома в пригороде и выбила окна у остальных. Люди уже разбирались в авиационных бомбах, они видели даже супер бомбы с объёмным взрывом, и поэтому они сразу догадались, что это было на самом деле. На утро власти сухо прокомментировали события в очередном экстренном выпуске новостей: на соседний город враг сбросил тактический ядерный заряд и уничтожил предпоследнюю подстанцию в этом секторе, которую ещё не успели перенести под землю, после следующего такого удара вся округа останется без света, системы противовоздушной и противоракетной обороны полностью исчерпали свой ресурс, на них больше не будут тратить деньги, либо вы отправитесь в подземелья, либо умрёте.
Штросс сразу понял, что у его подопечных будет паника и позвонил на опережение. Он сказал, что у него есть новая оптимистичная информация, но он не может рассказывать об этом по телефону, и если они хотят получить облегчение, то пусть заедут к нему в гости, чтобы вместе переждать последнюю и самую тёмную ночь в безопасном месте. Макс и Лиза находились на грани, в их сознании царил ужас от ожидания следующего удара, ведь в их городе остался крупный стратегический объект, который ещё не успели перенести из-за его размеров, целый металлургический завод с железобетонными цехами. Он как раз был идеальной целью для атомной бомбы. Супруги уже всерьёз думали о том, чтобы, наконец, переехать в мегабункер, но их останавливала жажда наживы, они уже столько прошли и не хотели так просто отказываться от награды.
//----------------
Читайте продолжение в комментариях или из сборника рассказов: "Лекарство от войны"
— Аккуратно, не запнись, — сказала Маша своей подружке. — Тут куча хлама на полу.
Девушки зашли в лагерную столовую. Первое помещение служило непосредственно для приема пищи. Детей тут кормили. Небольшие железные столики с квадратной столешницей, рассчитанные на четыре человека, рядом стулья и металлические вешалки для одежды в виде стоек с крючками. Стены покрашены толстым слоем зеленой краски, видимо оттого, что их перекрашивали каждый год, штукатурка местами вспучилась, а кое-где даже отвалилась от кирпичной кладки большими кусками. На одной из стен висел старый советский плакат с надписью без иллюстраций: «Я сегодня кашу ел — потому повеселел». На другой тоже с текстом без картинки: «Янтарный напиток отлично бодрит, полезен и вкусен, прекрасен на вид!». А на третьей: «Когда я ем — я глух и нем».
Маша посмотрела на Ю и, улыбнувшись, пробормотала себе под нос:
— Наверное, это про квас или компот.
Часть столов и стульев были опрокинуты, и девушки молча стали их поднимать. На полу валялись покрытые эмалью металлические кружки, подносы из нержавейки и гнутые алюминиевые ложки и вилки.
— Никогда не была в таких детских лагерях, — вдруг произнесла Мария. — Наверное, здорово тут было отдыхать.
— Отдыхать? — переспросила Ю и немного призадумалась. — Даже не знаю. Я тоже не была, но, если прикинуть, то навряд ли хотела бы летом тут оказаться.
— Почему же?
— Как это почему, — продолжила Ю. — Только представь, ты целый год учишься в школе, стараешься, делаешь домашние задания, и вот вроде наступает лето и заслуженный отдых не за горами, не какой-нибудь там на неделю, а на целых три месяца. Как родители решают от тебя избавиться и ставят перед фактом перед самым отъездом, мол, путевки уже на руках, и обратной дороги нет. И вместо того чтобы все лето гулять во дворе с давно знакомыми тебе мальчишками и девчонками, приходится снова с кем-то чужим знакомиться, а то и дружить, если спите рядом.
— Прости, я не расслышала, а ты точно никогда не была в лагере?
— Точнее некуда, — Ю почесала носик тыльной стороной ладони. — Слава богу, меня эта кара не постигла, а вот моей старшей сестре не удалось избежать. Она-то и рассказала все прелести детского отдыха. Нет, тут, конечно, хорошо кормили и проводили множество различных развлекательных мероприятий, но это всё на любителя. Мне бы не зашло, я бы с большим интересом просидела всё лето во дворе на качелях, болтая с лучшей подружкой о каком-нибудь там мальчике или фильме по телику. Считаю, эти лагеря взрослые придумали не чтобы их дети отдыхали, а чтобы самим от них отдыхать.
— Занятное рассуждение, — Мария кивнула на деревянную дверь и добавила: — Идем дальше, посмотрим, что за ней.
Девушка дернула за ручку, дверь приоткрылась и, сорвавшись с верхней петли, упала на Машу. Ю подбежала и уперлась руками в дверное полотно. Напарницы приподняли и отодвинули опасную панель от дверного проема к стене.
Вторая комната оказалась кухней. Свет плохо проникал в помещение сквозь грязное окно, с двух сторон которого стояло по холодильнику. Вдоль одной стены находились четыре электрические плиты с закрытыми нагревательными элементами. Сверху которых стояли большие алюминиевые кастрюли с написанными на них красной краской, причем явно от руки и плохим почерком, различными надписями. На кастрюле с кашей было написано «каша», а с супом — «суп».
— Видала? — ухмыльнулась Маша. — А ты говоришь, в лагере неинтересно. Что может быть веселей подписанной кухонной посуды?
— Меня больше удивляет, почему это не сперли до сих пор, — развела руками Ю. — Не раз слышала, что по деревням черметчики любят ездить.
— Возможно, этого лагеря давно нет на карте, — пожала плечами Маша. — А местные в деревне не того воспитания.
По середине кухни стоял длинный стол, на нем стопка подносов, таз с грязными кружками и тарелками. В углу большая мойка с вилками, ложками и прочей столовой утварью.
— Мда... — выдохнула Ю.
— Ну, а чего ты тут хотела увидеть? — Маша взяла одну из кружек, что почище, и положила в себе в рюкзак. — Я думала, тут вообще голые стены.
На противоположной стене от электроплит стояла невысокая, но длинная кирпичная печка с тремя конфорками сверху. Снизу чугунная дверца топки.
— Чтобы дети не мерзли, — тихо произнесла Ю.
— Ага, летом легко замерзнуть, — рассмеялась Маша. — Видимо, раньше перебои могли случиться с электричеством. Провода-то по полю идут, сильный ветер, гроза или еще что — починят не быстро. Детей кормить нужно в любом случае, вот и разжигали печь. Либо грели воду мыть посуду.
Девушки осмотрелись и, не найдя ничего особенно ценного, вышли обратно в столовую.
— Вот бы тут бар открыть, — Мария сама не ожидала, как произнесла эти слова вслух.
— Идея отличная, — подхватила Ю. — Я много где была и видела парочку таких заведений. Только это нереально.
— Почему же?
— Нужно кучу всего, — ответила Ю. — Иметь много товара на обмен и связи с челноками. Продовольствие и защиту, как минимум.
— В смысле защиту? Это же бар, в него уставшие от выживания выпивохи приходят, чтобы вдарить чего покрепче и закусить чем-нибудь помягче.
— Глупенькая, — ухмыльнулась Ю. — О таком злачном месте узнают все, и грабители тоже. Легкая нажива вскружит голову многим. В тех местах, что доводилось мне побывать, у входа стояли по три автоматчика в бронежилетах и балаклавах на голове. Хозяева баров непростые люди и имеют уважение среди разных слоев выживших.
— Барыги, что ли? — перебила подружку Мария. — Знавала я одного лично, царствие ему небесное. Хороший мужик был, жаль, убили.
Напарницы вышли из помещения и посмотрели на него.
— Тебе не кажется, что снаружи оно как-то больше, чем изнутри? — с интересом в голосе сказала Маша. — Длиннее, что ли, и смотри, трубы-то сверху торчат две, и вторая в отличие от первой железная.
Ю обошла вокруг кирпичной постройки, выглянула из-за угла и махнула рукой Марии:
— Иди скорей, тут еще одна дверь.
Маша, не раздумывая, подбежала к подружке. Действительно, сбоку оказался еще один вход, и тоже не был заперт. Девушки заглянули и потеряли дар речи от увиденного.
Оказалось, что сама столовая вместе с кухней занимали только две трети всей площади. Сбоку же, под общей шиферной крышей, рухнувшей от времени, находилась без окон ни что иное, как постирочная, в которой, помимо всего, можно было и мыться самому. Еще одна печь, только теперь уже железная, сверху котел с краном под воду из толстого железного листа и несколько больших камней. Деревянный пол прогибался под весом девушек и ужасно скрипел. Стены отделаны деревянными планками, по бокам крепились широкие лавки. В углу находились низкие тазики и пустая бочка. У самого входа, чуть в стороне, стоял ящик с двумя дверцами. Маша потянула за ручки и обнаружила в нем картонные упаковки с неизвестным порошком. Надписи на них стерлись от времени. Девушка надрезала край одной из коробок своим острым тесаком, достала рукой немного вещества и плюнула в него, растерев пальцами. Слюна стала мыльной и скользкой.
— Ты даже не представляешь, на что готовы скитающиеся месяцами выжившие бродяги, чтобы помыться горячей водой и нормально постираться, — не успокаивалась Мария.
Девушкой овладела идея заработка без необходимости ежедневно таскать рюкзак от рассвета до заката и постоянно рисковать быть разодранной зомби-покойниками.
— Мне кажется, при должном ремонте здесь будет безопасней, чем на станции, — добавила Мария. — Лагерь в лесу и в стороне от железной дороги. Забор можно восстановить, столбы же на месте. Зомбаки не смогут зайти внутрь периметра, даже если захотят. Воды в пруду много, дров в лесу еще больше. Тут можно сколотить состояние на одной только бане. А уже на эти средства и открыть бар.
— Ты, видимо, прослушала, что я тебе сказала, — грустным голосом ответила Ю. — К сожалению, главная опасность не зомби, а головорезы и различных банд, коих сейчас множество. Как только узнают, что с тебя можно что-то поиметь, тут же объявятся.
Мария подошла к Ю и положила левую руку ей на правое плечо. Девушка скривила лицо и, отдернув плечо, отошла на шаг назад.
— Ты же не испугалась, когда вернулась в город избавить от страданий своих друзей. Неужели сейчас тебя напугают несколько придурков?
Продолжение следует...
— Неужели Маша все-таки убила Рената? — размышлял вслух Сережа перед сидящим рядом Борисом. — Ничего не понимаю. Близнецы утверждают, что она укокошила какого-то там барыгу. Причем таким же способом, каким убит и наш «кудрявый бычок». Совпадение? Слишком много что-то их в последнее время. Если это ее рук дело, получается, дядя Митя ее прикрыл? Зачем? Маша могла просто больше никогда не появляться здесь. Нет же, она вернулась похоронить покойного.
— Преступники всегда возвращаются на место преступления, — Борис сидел на стуле за письменным столом возле лежанки Сережи. — Так во всех детективах говорят, ты что, не смотрел фильмы? Ах да, ты же не помнишь. Возможно, девушка пришла не похоронить Ренатика, а спрятать улики. Закопать, чтоб не думалось. А Дмитрий Иванович знал, куда и когда мы идем, только вот понятия не имел, что там будет Мария. Может, хотел посмотреть, как мы отреагируем на тело, и в случае чего отвести подозрения от Маши.
— У меня сейчас мозг взорвется, — парень повернулся на спину и положил свою ладонь на лоб. — В любом случае, Борис Валентинович, мы с вами не судьи и уж точно не палачи.
— Поэтому мы и отпустили дядю Митю, — наставник зевал и уже посматривал на дверь. — Кто же знал, что его утащат собаки.
— Я просто не хочу однажды быть найденным с ножом в глазу, — тише обычного пробурчал Сергей.
— Ууу, парень, — ухмыльнулся наставник. — Прямо сейчас в зале ожидания готовятся ко сну человек двадцать выживших бродяг, о которых ты слыхом не слыхивал. Среди них могут вполне оказаться убийцы, грабители и насильники. Да и сам ты, прости конечно, но о себе ничего не помнишь, может и натворил чего по глупости. Или, к примеру, я, ты знаешь обо мне только то, что позволяю знать. Такие дела, брат. Сейчас ни в ком нельзя быть уверенным. А насчет Маши, надо ее спросить прямо и не накручивать себя дурными мыслями. Завтра с утра сбегаю за пистолетом на всякий случай. Как бы не встретилась она с одинаковыми у нас тут на пороге.
***
Поздняя ночь.
— Игорь Маркович, просыпайся, — Борис с силой тормошил спящего на лавке мужичка. — Живой? Быстро вставай, рано тебе еще на тот свет.
Через какое-то время Карандаш встрепенулся и с широко открытыми глазами вскочил с импровизированной лежанки из старой фуфайки.
Дело в том, что кофе у Игоря Марковича давно закончилось, и случалось так, что во время сна у больного человека останавливалось сердце. Поэтому мужчина попросил Бориса Валентиновича расталкивать его каждый раз, как переставал храпеть.
— Я думал, ты преувеличиваешь, — Борис взял из своего рюкзака пакет с остатками кофе и протянул Карандашу. — На вот, пей на здоровье. Потом нужно будет что-то придумать.
Игорь Маркович зачерпнул алюминиевым ковшиком чистую воду из ведра и поставил на раскаленную печь.
— Лучше уж во сне умереть, чем быть растерзанным зомбаками, — произнес с печалью в голосе Карандаш.
***
— Как ты нашла этот пруд? — спросила Ю свою новую подружку.
Девушка чистила старыми граблями поверхность водоема от тины. Загребала к себе и рывком вытаскивала на берег зеленую ряску.
— Слышала не раз, как Борис Валентинович говорил Сереже про пионерский лагерь рядом со станцией и деревней, — ответила Маша, не отвлекаясь от рубки своим тесаком камыша возле берега. — Люблю по таким местам шариться, не знаю почему, но пробирает аж до мурашек.
— Так нет же тут почти ничего, — продолжила Ю. — Бараки все деревянные были, давно сгнили и обрушились. Забор хоть из железной сетки, и тот сгнил, только ржавые трубы торчат из земли в разные стороны поваленные.
— Это не совсем так, — Маша зачерпнула в металлический таз воды и поставила рядом с собой. — Я тут немного полазила, так вот, выяснилось, что деревянными были только корпуса для детей, а все остальные постройки — кирпичные. Столовая, клуб, помещение для различных кружков и еще одно, не знаю зачем.
— И что там? — полюбопытствовала Ю. — Нашла что-нибудь?
— Не заходила, жутко одной, хоть и очень интересно, — Мария сняла верхнюю одежду и замочила ее в тазу. — Снаружи вот ведра, таз и еще кое-какой инструмент садовый нашла, правда, деревянные ручки либо ссохлись, либо сгнили.
Маша достала из своего рюкзака хозяйственное мыло и еще три майки. Тщательно намылила сырые джинсы и принялась стирать руками.
— Тебе бы тоже не помешало простирнуться, — Мария ухмыльнулась и помахала ладошкой перед своим носом, изображая реакцию на неприятный запах. — Мыла нам хватит, снимай шмотки.
Закончив стирку, Маша вынула из рюкзака тонкую веревку, растянула между двумя деревьями и повесила одежду сушиться. Затем подошла к водоему, потрогала кончиком пальцев ноги воду и неуверенно шаг за шагом зашла в нее по пояс.
— Ну как? — спросила Ю. — Холодная? Дно, наверное, всё в корнях. Брр... Терпеть не могу такое. Кажется, что кто-то трогает снизу.
— Сверху теплая, а глубже холодней, ну так всегда бывает, — Маша нырнула с головой три раза. — Дно прекрасное, приятный песочек, только дальше идет резкий обрыв, аккуратней, если не умеешь плавать. Пруд вырыли, видимо, специально, противопожарный он, как положено, рядом с любым поселением.
Ю купаться не стала, но одежду всё-таки выстирала.
Мария вылезла из воды и затряслась от холода, вытереться оказалось нечем, все тряпки сушатся на веревке. Девушки быстренько собрали сухих веток и разожгли небольшой костерок.
— Как думаешь, тут безопасно? — спросила Ю.
— Сейчас нигде не безопасно, — ответила Маша, сидя на траве возле огня. — Если ты о зомби, то не думаю, что они тут есть. Самые ближайшие — в самой деревне. Но кричать и издавать громкие звуки все же не стоит.
Ю развесила выжатую одежду и с недовольным видом посмотрела на Машу:
— Она хоть к вечеру-то высохнет?
— На ветру сохнет махом, да и солнышко хорошо греет, — Маша вновь порылась в рюкзаке, достала банку консервов без этикетки и бросила на землю рядом с подружкой. — Поставь пока греться ближе к огню.
— Что это?
— Откуда я знаю, — шмыгнула носом Маша. — На ней только даты выбиты и номер партии, пока не откроем, не выясним. Ну чего так смотришь? Стащила у одного придурка, он хоть и на своей волне был, но гадость всякую у себя не держал.
В банке оказалась перловая каша с мясом. Девушки не догадались сначала ее открыть, поэтому пришлось ждать, пока остынет.
— Может, тут рыба есть? — Ю кивнула на пруд и, увидев, как Маша пожала плечами, добавила: — Вот бы попробовать половить как-нибудь, жаль, нет удочки. Представляешь, если тут караси или те же ротаны? У ротанов белое мясо, обвалять в муке и пожарить на подсолнечном масле — знаешь, как вкусно?
— Хватит уже, и так жрать хочется, — скривила личико Маша. — Я с этой зомби-диетой уже на двенадцать килограмм скинула. Чего смеешься? Ну да, раньше я была чуть-чуть поплотней. Ешь давай, оставишь половину.
***
Прошло время, одежда высохла гораздо быстрей, чем думали девушки. До вечера еще оставалось полно времени, и подружки решили полазить по заброшке. Девушки оделись и пошли по территории. Собственно, каких-то границ лагеря было трудно различить, поваленные столбы еле видны среди высокой травы и деревьев. За тридцать лет растительности выросло столько, что незнающий человек прошел бы мимо и даже не заметил когда-то живущий яркой жизнью пионерский лагерь.
— Смотри, это похоже столовая, — Маша показала рукой на старое строение из красного кирпича с обрушенной деревянной крышей, покрытой шифером. — Зайдем посмотреть?
— Зайдем, — ответила тихо Ю и поправила винтовку на плече.
Девушка никогда с ней не расставалась и всегда держала в зоне видимости, даже спала с оружием в обнимку.
Продолжение следует...
Второй ярус давит на сознание, пробуждает зачатки клаустрофобии и совсем немного агорафобии. Мы двигаемся короткими рывками по несколько километров. Останавливаемся на отдых и дать Верпу время сориентироваться. Сложно отслеживать время, биоритмы начинают сбоить. Ноль держится молодцом, а вот меня поражает сонливость. В очередной раз на бегу запнулся и сделал широкий шаг, почти сев на шпагат. Замер, с резко ускорившимся сердцем. Опустился взгляд и озадаченно выругался.
На мятом металле проглядываются огрызки рельс. Вещи простой и обыденной, но не на обшивке космических кораблей, из которой состоит всё вокруг. Куски рельс грубо срезаны, деформированы, но заметны.
— Это что ещё? — Пробормотал я, опускаясь на колено и касаясь находки, посмотрел дальше и приметил более целый участок полотна, уходящий дальше.
— Очевидно, рельсы. — Сказал Верп, висящий на поясе Нуля.
Напарник оглядывает туннель через прицел пулемёта, хотя с шлемом это не обязательно. Любую опасность должен заметить за километр. С другой стороны, второй ярус может полниться тварями, которых наши системы не распознают.
— Думаешь, по ним наши демоны увозили детали?
— Ну, вероятнее всего. Не на руках же тащили.
— А потом решили разобрать, но не до конца?
— Возможно, разбирали уже другие. — Сказал Верп, задумчиво моргая жёлтым. — Но теперь есть след.
Я картинно оглядел туннель, тянущийся без ответвлений добрую сотню километров. След — это, конечно, приятно, но не особо нужно. Однако само наличие рельс наводит на определённые догадки. Как минимум у демонов есть средства производства. Голыми руками рельсы, шпалы и даже вагонетку или платформу, не сделать. Впрочем, они ведь детали космолётов не просто так собирали.
Вдоль хребта скользнула ледяная змейка. Одно дело схлестнуться с дикарями или вояками без снабжения, и совершенно другое, с полноценным обществом.
Дальше по рельсам на боку лежит платформа, а вокруг размотаны обломки оборудования. Выпотрошенного, как краб на кухне. На металле видны следы плазмы, пуль и лазерных лучей. В одном месте металл закоптился, с белым пятном в центре. Отметка взрыва гранаты.
— Занятно. — Пробормотал я. — Похоже, демонов кто-то сильно не любил.
— Ну, учитывая рассказы птах. — Сказал Ноль, опустился на колено и поднёс Верпа ближе к оборудованию.
Из короба выскользнул лазерный луч, скользнул по обломкам и втянулся назад. Экранчик яростно замерцал, потух и вспыхнул синими.
— Да, это точно деталь вероятностного двигателя. — Заключил ИИ. — Один из модулей вероятностного смещения.
— Думаю уже не рабочий.
— Поразительная прозорливость.
Осторожно двинулись дальше, подмечая новые следы былых боёв. На карте птах местность помечена бесполезной. Что ж, для дикарей-собирателей так оно и есть, а для двух «ищеек» очень даже полезная. Я поднялся, прикидывая следующие действия, и кивнул на разбитый блок двигателя.
— Можешь считать следы, Верп?
— Угу, только скачаю обновление с функцией следопыта.
— Ладно. Попытка не пытка. — Вздохнул я.
Размеры детали поражают, как и платформы. Сомнительно, что демоны тащили её волоком, а значит, тягач благополучно уехал. Я посмотрел на карту, прикидывая, по какому ответвлению они могли проехать и куда. Допустим, что у них были промышленные мощности, но не изобильные. А значит «далеко» от базы прокладывать рельсы не могли, да и не стали бы. Рельсы, в мире, где каждый может оказаться врагом, огромный риск.
— Они спешили. — Задумчиво предположил я. — Боялись чего-то.
— Угу, что обманутые поймут, что их обдурили? — Ответил Ноль, вглядываясь в зыбкий сумрак впереди.
— А обманули ли?
— В смысле?
— Ну, что сколопендры, что птахи, получили полезную информацию для выживания. Взамен отдали то, что было бесполезно для них.
— Не просто так ведь демонов прозвали демонами!
— Кто знает, кто знает...
Я осторожно двинулся вдоль рельсов, скользя взглядом по дымке впереди. Палец поглаживает боковую сторону спускового крючка. Ствол винтовки покачивается, смотря в пол. Ноль встал рядом, поправил Верпа и повернулся ко мне.
— План прежний?
— Пока, да.
***
Потолок скашивается и опускается к полу, норовя кольнуть в макушку острыми «сталагмитами». С боков путей вырастает лес из колонн «стологматов» с лианами из проводов. По оголённым кабелям проскакивают короткие разряды, мощно пахнет оплавленным пластиком и карбидом.
— Мне нужна канарейка... — Пробормотал я, прикрывая рот и нос ладонью.
— Зачем? — Спросил Верп, а Ноль вопросительно наклонил голову к плечу.
— В доисторическую эпоху шахтёры с помощью птиц определяли наличие опасных газов в шахте. — Пояснил я, едва сдерживая приступ кашля.
Вдоль железной дороги заметны следы кипучей деятельности, почти слившиеся с металлическим ландшафтом. Обломки обшивки стянуты к колоннам-стологматам, образуя подобие хижин. Но внутри давно нет никаких источников тепла. Проходы разворочены, часть стен разломана.
— Что же здесь случилось? — Пробормотал я и зашёлся кашлем.
— Как всегда. — Ответил Верп. — Кто-то оказался вкусным или имел, что-то «вкусное».
— А по мне, тут всё гораздо проще. — Вклинился Ноль. — Поселение вдоль полотна, бесплатная рабочая сила для прокладки рельс.
— Ну, моей теории это не отменяет. — Ответил Верп. — Даже дополняет образ этих демонов.
— Ага, обманщики и рабовладельцы. Замечательные существа, — просипел я, чувствуя, как лёгкие выворачиваются наизнанку, — может, они уже основали Соединённые Штаты Яруса?
— Я, тут чувствуя отсылку, которую не понимаю. — Сказал ИИ, задумчиво мигнув жёлтым.
— Да, — пояснил Ноль, — раньше, до Великого Единения, была страна с похожим названием и примерно такими же характеристиками.
Я остановился, захрипел гортанно, стуча по груди, и сплюнул под ноги густой и чёрный комок слизи. Утёр губы торцом ладони, с омерзением глядя на мокроту.
— Выглядит не очень. — Сказал Верп.
— Ага, чтоб у тебя лёгкие отрасли, может, прочувствуешь все прелести дыхания.
— Фу... нет, спасибо. Кто в здравом уме решит стать биологической формой жизни?
— Я могу дать свой шлем. — Сказал Ноль и коснулся защёлки под ухом.
— Нет... перетерплю. — Отмахнулся я, кивнул в сторону хижин. — Пошли посмотрим, может, что полезное найдём.
Авторское обращение:
Я больше не буду публиковать на пикабу серийные работы. Причина прозаична, это не выгодно. Реакции на главы никакой, так что для меня копипаст глав с основных площадок пустая трата времени.В данный момент я работаю над четырьмя романами, так что не хочу отвлекаться на пикабу, кроме как для просмотра смешных картинок.
Черные клубы дыма взмывают к потолку яруса, растекаются по нему во все стороны. Силятся найти выход. Я сижу на ещё горячей броне танка и потягиваю воображаемую сигарету. Птахи стаскивают мертвецов к загонам и швыряют пленным сколопендрам. Птичка, стоящая рядом с Нулём, звонко пояснила:
— Мясо благословенно даром, через него павшие делают выживших сильнее. Через Мясо мёртвые свершают месть.
Мне здесь не нравится. Совершенно. Я бы предпочёл суицидальное десантирование на мир-крепость, чем прожить здесь ещё неделю.
— Что будем делать, командир? — Спросил Ноль, поправляя пулемёт на плече.
— Уходим.
— Но... ведь мы можем пойти в ответный рейд и захватить информацию и снаряжение!
— Плевать. Мы идём за демонами.
— Но у нас нет никакой информации о них!
— Плевать. —Я спрыгнул с танка и взглянул на дымящийся люк. — Относись к ним, как к Тип-Три.
Ноль кивнул и в полусфере шлема отразился десантник с худым и бледным, как у мертвеца лицом. Губы сжаты в тонкую линию, глаза запали так глубоко, что едва заметны. Волосы растрёпаны. Н-да? Сколько мы уже здесь? Неделю, месяц, год? Чёрт его знает, кажется, начинаю забывать не то что службу, даже мирную жизнь... Погано.
В груди всколыхнулось чёрное, поднялось, как кофе в турке, переполняя тело горячей злобой. Кем и чем бы ни были демоны, им лучше оказаться полезными.
***
Птахи выдали нам провиант на неделю, а лучший, из уцелевших, следопыт передал карту туннелей с отметками опасных мест. Над последней долго мучился Верп, переводя закорючки и проклиная куриный почерк.
Второй ярус напоминает сеть кровеносных сосудов: толстые артерии, мельчайшие вены и капилляры переплетаются в хаотическом узоре. Чёрные метки обозначают переходы на третий ярус, и птах настоятельно предостерегает приближаться к ним.
— Почему?
— Смерть!
— Кто там?
— Смерть! Просто умираешь, и плоть ядовитая становится.
Россыпь красных точек отмечает логовища «плохого» мяса.
— Свежеватели. — Заключил Верп, когда мы отошли на полкилометра от Гнезда.
Я иду быстро, почти бегу, будто стремясь уйти от чужой войны и с головой нырнуть в собственную. ИИ смоделировал карту в себе и, отталкиваясь от ориентиров, просчитал масштаб. Теперь проецирует под ноги гомографический пунктир. Кажется, ему нравится исполнять естественную роль навигатора. По крайней мере, пунктир со временем преображается в стрелку и бегущую копию меня, но мультяшную.
Чернильный дым остался далеко позади, окончательно всосавшийся в щели потолка. Туннель расширяется в огромный зал, где вместо колонн-небоскрёбов вздымаются космические корабли. Я остановился, поражённый видом исполинов, некогда перевозивших целые экологические системы, а ныне подпирающие потолок.
Сначала показалось, что их расставила неведомая воля, но приглядевшись различил хаотичность, сколы и надломы. Они падали сюда, как просыпанные зубочистки. В дырах поселилась новая жизнь, злобно зыркающая на нас из укрытия. Причудливые растения покрывают тёплые участки корпуса. Видимо, внутри ещё работает некоторая машинерия. В нескольких кораблях горит слабый свет.
Воздух в зале отдаёт жжёным миндалём, дышать тяжело, и симбионт ощутимо дёргается, очищая кровь поступающую в мозг и отсеивая отходы.
— Слушай, Верп, — устав от молчания, спросил я. — А почему птахи назвали свежевателей «плохим» мясом?
— Ну... у них есть одна особенность. Занятная даже.
— Не тяни.
— Если кто-то из ассимилированного вида съест плоть свежевателей. То сдохнет и мутирует в биомассу, по запаху которой придут сами Свежеватели.
— Хм... это как вообще?
— Точно не знаю, но, кажется, некоторая манипуляция с белками.
— Прионы. — Заключил я, едва подавив ругань. — Ты не мог раньше об этом сказать? Я же собирался сожрать парочку!
— Ну, шанс, что гнездо ассимилировало человека мал, тем более, оно не успело передать информацию по всей цепочке нервных окончаний. Что за прионы, кстати?
— На Земле есть такая болезнь, вроде как. Прионы, это аномальные белки, которые при попадании в организм заменяют здоровые.
— Хм... очень похоже. Ну, раз вы с ними так давно знакомы, наверняка есть иммунитет.
— От этого нет иммунитета, ни лекарства лучше, чем пуля в голову.
— Знаешь, мне всё больше кажется, что ваш материнский мир. Это скорее планета-смерти, чем колыбель жизни. — Пробормотал Верп. — Какая экосистема вообще могла породить таких чудовищ?
— Прионы? — Спросил Ноль, поравнявшись со мной для удобства беседы.
— Людей! — Яростно мигая выпалил Верп. — Серьёзно! Ты хоть представляешь, как мало видов имеют совместимость в плане еды? Самые счастливчики могут питаться местными грибами, а все остальные просто корм для них. Вы же спокойно жрёте их и всё, что бегает!
— Ну, пока что я не видел тех, кто не мог бы питаться другими расами. — Заметил я, притормаживая и в прицел осматривая возможные укрытия.
— Потому что остальные сдохли. — Буркнул Верп. — А вы тут как дома. Это я ещё молчу про лёгкость расправы над другими видами.
— Ну, у нас хорошее оружие. — Сказал Ноль, на бегу потрясая пулемётом.
— О, да. Вот только у «горилл» и «сколопендр» оно было в разы лучше. И где эти они? В ваших животах!
— Горилл мы не ели.
— Потому что торопились!
— Ну... не без этого.
Перекрестье прицела скользит по «колоннам» и кучам мусора, подмечая перепады температур. Увы, не сообщая, это тепло остывающего реактора или врага, целящегося в нас. Так что, в случае неизвестности предполагай худшее. Я опустил винтовку и жестами направил Нуля левее, приказав следить за горячими точками.
Враг может быть хладнокровным, но сильно сомневаюсь, что такие долго проживут без внешнего источника тепла. Сколопендры, хоть напоминают жуков, но строением и вкусом ближе к птицам, как и птахи.
Лестно, что Верп расписывает нас, как Высших Хищников, но таковым себя не ощущаю. Да и другие не в курсе и видят в нас скорее потенциальный ужин или бесплатные вещи.
— Допустим, — начал Верп, задумчиво мигая зелёным и синим, — мы найдём этих демонов. Что дальше?
— Ну, вежливо попросим вернуть нас во Вселенную. — Ответил я.
— Они ведь откажутся, если ещё сами не улетели.
— А если откажутся, попросим невежливо. В конце концов у нас море энтузиазма и ИИ способный разобраться в чужой технике.
— Так себе план. — После длительного молчания заметил Верп. — Прямо совсем так себе.
— Это лучшее развитие событий. — Успокоил я. — Если будем стремиться к нему, наверняка добьёмся результатов попроще.
— Странная логика.
— Понимаешь, всегда нужно тянуться к яблокам на самой верхушке, тогда все, что ниже соберёшь без труда.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Сон без сновидений — лучший сон. Ты просто теряешь сознание уставший, а приходишь в себя разбитый. На базе были восстановительные камеры, что сокращали сон до нескольких часов и полностью очищали организм. Боец открывал глаза бодрым и полным сил. Но увы, сейчас лучшее на что можем рассчитывать, это отдельная хижина с циновками.
Ноль спит на спине, держа пулемёт под рукой. Я на страже у выхода, вслушиваюсь в «ночь». Снаружи рассеянный свет с потолка и тишина, только оставшаяся сколопендра-матка шуршит в загоне, обнимая кладку. Мы здесь чужие и любое действие, даже из благих побуждений, несёт проблемы.
Я постукиваю пальцем по стволу винтовки, задумчиво глядя на хижины птах. На стенах нахохлись сторожевые, прячущиеся за огромными прожекторами. В стороне собирается группа, как их назвал Верп, искателей. Они выберутся на поверхность тайными тропами и будут выискивать ресурсы. Оружие и еду.
Птичка ходит между них, коленопреклонённых, помазывает перья краской из хитина. Издаёт мелодичные звуки. Шаманизм в чистом виде.
— Она призывает духи звёздных предков. — Пояснил Верп, лежащий рядом со мной. — Просит у них удачи в охоте.
— Как так вышло? — Задумчиво спросил я.
— Что именно?
— Они покоряли космос, строили вероятностные двигатели, а теперь молятся на духов.
— Ну... как я понял, их расчёт времени иной, а живут в пересчёте на человеческие года, лет сорок. Так что с момента прибытия сменилась не одна сотня поколений. Знания превратились в предания, а предания в веру. Ограниченные ресурсы и постоянная борьба за жизнь не дают развиться самостоятельно. Они находятся в позиции, когда любое изменение приведёт к вымиранию.
— Звучит погано. — Вздохнул я.
— Более чем. Это место... не способствует процветанию. Если вселенная схлопнется, то вся биологическая жизнь здесь закончится в течение столетия. Останутся только ИИ кораблей, но и те ненадолго.
Я собрался спросить, что он имеет в виду, но прикусил кончик языка. Энергия не бесконечна, любой реактор, даже с обслуживанием, выйдет из строя. Здесь же это лишь вопрос времени. Посмотрел на короб Верпа, только сейчас осознав, что у него реактора нет.
— Сколько тебе осталось?
— Ну, лет семьдесят. Потом питание иссякнет, а элементы окислятся и всё. Я исчезну.
— Не шибко весело. — Вздохнул я, краем глаза наблюдая за Птичкой, провожающей искателей к воротам.
— А здесь вообще мало поводов для веселья. Разве что чёрная ирония.
— Да...
Центральная сторожевая вышка взорвалась с оглушительным грохотом. Во все стороны брызнули обломки металла и прожектора. Осколки снаряда смели первый ряд искателей, превратив в куриный фарш. Птичку отшвырнуло, поволокло по земле под нарастающие вопли.
Второй выстрел разворотил ворота, но не выбил. Тяжёлая решётка покосилась, оперевшись о стену и разорванную балку. Ноль подскочил держа пулемёт и озираясь.
— Хватай Верпа, — рявкнул я. — За мной!
С винтовкой наперевес выскочил из хижины в нарастающий хаос. Птахи выбегают к воротам, потрясая оружием, на двух оставшихся вышках включились прожекторы. Сумрак разрезают лучи света, по ту сторону стены тяжело грохает, и снаряды с запозданием врезаются в стены и ошмётки ворот. Мощное эхо заполняет ярус, давит на уши.
— Что это?! — Прокричал Верп, до хрипоты в динамике.
— Не знаю, но калибр крупный!
— Откуда здесь артиллерия?
Голос Нуля перекрывает грохот и крики птах. Очередной снаряд, перелетев через стену, разнёс хижину в дальней части городка. Сквозь какофонию проступил новый звук, тяжёлое лязганье металла о металл.
Матерясь, я взлетел по лестнице на стену, хватаясь за перекладины одной рукой. Другой держа винтовку, прикладом к плечу. Привалился к ограждению и осторожно выглянул, уже зная, что там. Такой звук может произвести только одно орудие войны.
В лучах прожекторов к остаткам ворот величаво движется танк. Гусеницы гремят по металлическому полу пещеры, а пушка, покачиваясь вверх-вниз, наводится для выстрела... Вспышка пламени вылетела из дула, отдача осадила танк, будто незримая ладонь надавила.
— Да ты издеваешься...
На броне видны свежие сварочные швы. Видимо, сколопендры разрезали и перетащили на ярус по кускам. А собрав, как пазл, отправили в погоню.
Я спрятался за укрытием, стискивая винтовку и глядя на поднимающегося по лестнице Нуля. Напарник быстро окинул взглядом опасность и нырнул под ограждение в стороне от меня. Замер ожидая команд.
Самым разумным решением будет бегство. Два десантника и ИИ танку не противники. Да и буду честен, борьба сколопендр и птах олицетворение присказки про жабу и гадюку. Беда в том, что единственный выход перекрыт танком. А его экипаж нас не любит.
— Дымовые гранаты есть? — Бросил я, выглядывая из-за укрытия.
До танка ещё сотня метров... новый выстрел разнёс вторую сторожевую. Обломки посыпались на собирающееся ополчение. В суматохе мелькнуло оперение вождя, но тут же скрылось в чёрном дыме и месиве тел.
— Миссия была не наземная. — Напомнил Ноль. — Есть парочка обычных.
— Давай сюда.
В протянутую ладонь хлопнула увесистая сфера, и я почти застонал. Маломощный снаряд для боя на космических объектах. Энергии осколков должно хватить на повреждения живой силы, но не на пробитие обшивки. Повредить гусеницы не получится... броню не прострелить, разве что в сварной шов попаду. Да толку от этого?
Над поселением поднимает чадный дым, упирается в потолок и расползается грозовым облаком. В загоне о стены бьётся матка, не то испуганная, не то почуявшая скорое избавление.
Задача проста, выжить. А для этого надо подождать.
Я лёг и пополз в сторону ворот, часто замирая и судорожно продумывая план. Жестами приказал Нулю открыть огонь по сигналу.
За танком следует десяток сколопендр в керамической броне, развёрнутые во всю длину. По тактике идут сволочи. На другом участке стены поднялся вождь. Массивный пулемёт в его руках лёг на ограждение и взревел, исторгая конус бледного огня. По броне танка замерцали искры, и визг рикошетов почти оглушил. Ручеёк гильз по крутой дуге льётся под ноги.
Сколопендра выскользнула из-за танка, извиваясь, обогнала и устремилась к пролому в воротах. Вождь повёл стволом следом, но враг слишком быстр. Жук ворвался в поселение, с ходу подмял одного воина, обвился и сдавил, орудуя конечностями, как ножами. К нему подскочило несколько птах, один упал простреленный «наплечной» пушкой. Зато второй ухватился ножом за щель в доспехах.
Что ж, будь это битва силы на силу, птахи бы как минимум вырвали ничью. Только у жуков большое преимущество в виде танка, которому плевать на твою скорость и силу. Ему вообще на всё плевать, на то он и танк.
Сколопендру разорвали вместе с доспехами, схватив с двух концов. Птахи отошли от первого шока, и паника сменилась первобытной яростью. Уцелевшие хватают оружие и прорываются к пролому ворот... Выстрел танка смёл толпу, разметал, как сухие листья. Гусеницы подмяли решётку, взревел механизм, сминая прутья и проталкивая бронированную тушу внутрь.
Это конец дикарского поселения.
Я задержал дыхание, наблюдая за движением машины. Поднял руку в условном знаке. Ноль перекинулся через стену, пулемёт в его руках ожил, выплёвывая свинцовый град на спины сколопендр, следующих за танком. Те заметались, прячась за неровности ландшафта. Одна распалась надвое, перерубленная очередью. Я пробрался ближе к танку, стискивая гранату до треска оболочки. Выдохнул и спрыгнул на башню.
Теперь всё зависит от удачи и анатомии чужих. Если они смогли запереть люк... Тяжёлая крышка поднялась от первого рывка, изнутри на меня воззрилась сколопендра, свёрнутая в три кольца, и пара причудливых существ. Гранта перекрыла им обзор, а следом я захлопнул крышку и навалился сверху.
Лишь бы реактор не рванул...
Под толщей металла объёмно хлопнуло, и люк больно ударил в едва заживший бок. Я взвыл и скатился с башни, упал перед застывшей гусеницей. Не помня себя вскарабкался на броню и вскинул винтовку.
Сколопендры отступают. Мечутся в свете последнего прожектора. Ноль опустил пулемёт, повернулся ко мне и показал большой палец.