Гроб, похожий на серебряную куколку, стоял вертикально, в нижней его части покров

был отодвинут, и из-под него выглядывали ноги святого в красивых вышитых тапочках. Каждый, подходя к гробу, наклонялся, целовал ноги, шептал молитвы, а сверху сквозь стекло саркофага с выражением сильного отвращения на толпу глядело черное, высохшее лицо святого. Было совершенно ясно, что, хотим мы этого или нет, нам тоже придется целовать ноги святого Спиридиона.

<...>

мама отбросила всякую осторожность и громко зашептала мне через головы людей:

- Скажи Марго... не надо целовать... целуйте воздух... целуйте воздух.

Я повернулся, чтобы передать Марго мамин наказ, но было уже поздно.

<...>

- Очень негигиеничное мероприятие,- сказала мама.- Гораздо больше способствует распространению болезней, чем исцелению от них. Страшно подумать, что только мы могли бы подцепить, если б и впрямь целовали эти ноги.

- Но ведь я поцеловала ноги,- сказала удивленная Марго.

- Марго! Как ты могла?!

- Все же так делали.

- Подумать только! Я же специально предупредила...

- Не знаю, ты мне ничего не говорила...

Тогда я объяснил, что не успел передать мамино предупреждение.

- Столько людей слюнявили эти тапки, и ты все-таки пошла их целовать!

- Я делала только то, что делают другие.

- Просто не представляю, с какой стати ты это делала.

- Я думала, он поможет мне избавиться от прыщей.

- Прыщей! - передразнила мама.- Смотри, как бы заодно с прыщами не подхватить еще чего-нибудь.

На следующий день Марго свалилась от жестокого гриппа, и престиж святого Спиридиона разлетелся вдребезги.

Спиро был срочно отряжен в город за доктором.

Вскоре он вернулся и привез с собой невысокого коренастого человека с лакированными волосами, чуть приметной щеточкой усов и живыми черными глазами за стеклами очков в роговой оправе.Это был доктор Андручелли, очень милый человек, который вел себя у постели больного довольно необычно.

— Ай-ай-ай, — произнес он, входя в комнату и насмешливо разглядывая Марго. — Ай-ай-ай. Очень неразумно вели себя, а? Целовали ноги святого! Ай-ай-ай-ай-ай! Вполне могли чем-нибудь заразиться. Вам повезло, это всего лишь грипп. Ну так вот, делайте, что я вам скажу, иначе я умываю руки! И пожалуйста, не прибавляйте мне работы таким глупым поведением.

Джеральд Даррелл "Моя семья и другие звери" (1956)

Всем доброго дня! Я давно читаю Пикабу и пересказываю посты друзьям, а сегодня вот решила зарегистрироваться, чтобы написать о самом сокровенном, о чем нельзя было сказать в реале.

Это мой первый рассказ... и если вам не понравится начало, я не буду писать остальное.

Книга дней, о которых нельзя было молчать.

Пролог

Элиот, английский писатель, сказал что-то вроде: когда ты уезжаешь из родного дома, а потом возвращаешься, то впервые в жизни понимаешь, что это за место. И я теперь знаю, какое это счастье, какое благо — свобода в голове. Когда я делаю что-то доброе, это мой выбор. Я могла бы выбрать наркотики, могла бы орать на учеников, гулять по мужикам, в конце концов — общество и ухом не повело бы в мою сторону. А моя жизнь — мой выбор.

Когда я уходила из монастыря, Матушка Игумения кричала на меня, что я грешная, содомитка (это значит: гомосексуальная), и в грешном миру несомненно погрязну в пороках.

И сижу я перед тобой, простая русская баба, верующая — несмотря на пережитое — жду ученика, который хронически прогуливает, оправдываясь, что он-де устал (когда ты успел устать? Было 10 дней майских праздников). Я не сплю ни с женщинами, ни с мужчинами. Я прилежно пощусь и хожу в церковь, и даже беседую с людьми о вере. Слава Богу, предсказания матушки не сбылись. Два у меня желания — во-первых, оправиться от пережитого, а во-вторых, отплатить моей семье, моей драгоценной сестре, за то, что меня не было рядом все эти годы. I wish I were there for them. Но история, как говорится, не терпит сослагательного наклонения.

Вперёд в прошлое

Глава 1.

Зло можно победить только добром, только любовью.

После всего пережитого, погожим летним вечером я шла от ученицы домой, думая о том, что надо бы одному из учеников — на удивление усердному подростку из деревеньки близ Каира — дать почитать стихотворение Пушкина. Я уверена, что он уже сможет понять:

на холмах Грузии лежит ночная мгла…

за вуалью действительности — поток леденящих воспоминаний. Мать И. - теперь мне кажется, что её надо было показать психиатру.

Шумит Арагва подо мною…

- и не только её. Шутка ли? Сколько сестер при мне называли черное белым, а белое — черным?

И что это? Лицемерие? Самоубеждение? Мистика?

Мне грустно и легко. Печаль моя светла.

- и шокирующий запрет: не показывать моей сестре, как я люблю её. Не называть её «моя рыжая», а только по имени, нейтрально. Немыслимо. Она мне как мать. Она моя радость и поддержка от самого рождения и до сего дня. Понимала ли она то, что я пыталась сказать ей между строк?

Печаль моя полна тобою.

Как прекрасна и нежна природа моего родного края. Мирное синее небо над головой — будь я художником, я бы, наверное, прежде всего писала бы это таинственное вечереющее небо. Невинная беспечная голубизна наливается волоокой глубиной и окутывает тебя и мир тихой, крадущейся синевой. Настало время отдохнуть от пережитых впечатлений, утопить их в небесном океане.

Тобой, одной тобой. Унынья моего…

- Матушка не любила моего творчества, говорила, что оно попахивает ЛГБТ. Никогда мои стихи нигде не показывались и не зачитывались, как у других сестер. Я завидовала? Да, слегка. Да, это грех, недостойных послушницы. Неужели мне хотелось посверкать перышками? Немыслимо, позорно. Но… когда на праздник нашей Супер-Матушки мы писали стихи, я помню, как написала про то, в чем видела суть монашества. Духовная борьба. Святые отцы. Таинства. Дорога к Богу. Но на камеру вышла моя келейница - соседка по комнате - от которой я не слышала ни доброго, ни справедливого слова, и с сияющим лицом зачитала стихотворение… Могу ли я его оценить объективно? Конечно же, нет. Моя обида и боль, закаленная годами, не позволила бы найти в нем искры красоты, пусть даже они там и были. Но больше всего поразила меня фраза: «Монастырь Ваш — полная чаша». Я возмутилась про себя: ну неужели это — и правда важное в монастыре? А с другой стороны, вспомнила факты: сколько раз сестры и паломники ставили наш монастырь — но за что? За то, что на столе котлеты из качественного сазана, а по праздникам — рыба. Хорошее качество жизни, по праздникам дают торт. Пока мир сидит во зле и в кризисе, мы обжираемся...

(для справки: «обжираемся» — это 250 мл. сладкого напитка 3 раза в день, 250 грамм второго 2 раза в день, 500 мл первого раз в день, плюс овощное блюдо — ложка-две, кусочек фрукта, и 1 сладкая единица — конфета, печенье, или ложка варенья — после такого «обжорства» сестры, порой вкалывающие с утра до позднего вечера на огородах да уборках сена, действительно порой думали не о древних аввах, а о тарелке, да о пояснице)

Неужели так надо поздравлять игумению? Поздравляю тебя, Шарик, у тебя полная чаша? Тогда, друзья мои, с такими приоритетами надо сказать честно: мы не монастырь, мы колхоз одиноких тёть.

Тобой, одной тобой. Унынья моего ничто не мучит, не тревожит. И сердце вновь горит и любит оттого, что не любить оно не может.

Господи. С каким пылом я уходила. Пожертвовала самым любимым. Пожалуйста, покажи мне, что монашество не мертво. Что в нем нет дедовщины и лицемерия. Что это искренние люди, что сильный не жрёт слабых, что………

И тишина. И только синее небо безупречно и тихо оттеняет запыленный городок. Выводы, к которым я в итоге пришла, оказались самыми неутешительными. И молчать о них, пожалуй, нельзя.

Мне было страшно, что этим рассказом я нанесу удар по своей вере. Но история Церкви насчитывает вообще моменты красивые и некрасивые. Многое хочется замолчать. Но если нарыв не вскрывать, то он растет, вполне уверенный в своей неприкосновенности и даже спасительности. Вскрой его грубо — и запачкаешь всё кровью и гноем, и не факт, что рана залечится без должного ухода. Я хотела указать на него аккуратно, чтобы чуткие руки врача разобрались с болезнью. В конце концов, в РПЦ есть администрация: епископы, митрополиты, а на ними — Святейший Патриарх. Они присматриваются за благосостоянием своих церквей, не так ли? Ведь само слово «епископ» означает: присматривающий… Я надеялась, что опубликованный мной труд как-то поможет либо исправить ситуацию, которая стала закономерностью; либо научит очередную восторженную барышню с горящими глазами критическому мышлению; либо хотя бы добавится к хору голосов пострадавших на духовной войне от банальной дедовщины, от своих же…

Горько видеть, с каким трепетом люди подчас отзываются о монастырях. От мать Благочинной я слышала, что когда начнется конец света, мир спасут именно монастыри. Но эта красивая лубочная картинка, над которой люди елейно шепчут: «матушки...» таит за собой немало закосневающих проблем. Я тоже была фигуркой на этой красивой картинке. И, как часто бывает с картинками, изнанка вовсе не такая, как прелестный фасад.

Прошу простить некоторую несобранность моего повествования и неловкие обороты речи. Я хочу показаться перед вами без маски, как есть. Без социальных навыков, без четкой организации, обиженная и странная, но хотя бы искренняя.

Поп приклеил листовку на столб с табличкой «Объявления не клеить!». Отошел полюбоваться работой, довольно кивнул и пошел дальше по улице. Ветер треплет пачку бумаг в руках, пытается раздуть рясу, как черный парус. Улица почти пуста, только у продуктового на другой стороне дороги суетятся люди.

Мимо проехала машина скорой помощи, а следом пожарная и полиция. Поп проводил их взглядом, перекрестился и пошел к следующему столбу. Призадумавшись притормозил у остановки и прилепил сразу две листовки. Пусть сейчас люди бегут от маршруток и автобусов, как от огня, зато какое удачное место! Листовку видно издалека, мало какой человек удержится от любопытства. Да и аптека рядом, а в неё люди каждый день бегают за масками и антисептиком.

За спиной вежливо откашлялись, поп обернулся и воззрился на мужчину в приталенном классическом костюме. Лицо строгое, с острыми скулами и окладистой бородкой. В серых глазах играют веселые искры. Волосы уложены в элегантную прическу с подбритыми висками.

— Я смотрю, вы стараетесь. — Сказал Сатана, поднося к глазам сорванную со столба листовку.

Поп низко, насколько позволило пузо, поклонился, прижав бумаги к груди, сказал, заискиваясь и глядя в лицо дьявола:

— А то как же! Всё, как завещано, в самые черные дни мы тут как тут! Вот, зазываю людей в храм на молебен против вируса! А там еще крестный ход соберём! Святые мощи привезём!

— А народ-то пойдет? — С сомнением спросил Сатана. — Заперлись по домам, носа не кажут, выбегают только, вон, за продуктами или лекарством. Да и то, после — руки с наждачкой моют! Эх... такая пандемия пропадает, а ведь хотел устроить вторую «испанку» или «черную смерть».

Поп хихикнул и, подойдя ближе, указал на текст листовки.

— А мы их заманиваем противовирусным ладаном! Вот видите, специально выделил!

— И что, правда помогают?

— Нет, конечно, мы просто лимончика добавили. Ну еще, Боженька ведь защищает!

Сатана и поп засмеялись, нечистый похлопал священнослужителя по плечу и утер набежавшую слезу.

— А на крестном ходу, — добавил поп, давясь хохотом, — будем раздавать анаферон!

Сатану почти сложило пополам от смеха.

— А еще, наш главный давеча заявил на всю страну, что вирус — это милость Божья!

— Ох... ну хорошо! Я просто в восторге! Хоть прямо сейчас вместо себя ставь!

— Да что уж там, мы вовсю уверяем народ, что невозможно заразиться через причастие!

— И что, верят? — Спросил Сатана, брови взлетели на середину лба.

— А то! Целыми семьями приходят! И стар и млад! А что начнется, когда вирус войдет в силу! О! — Поп мечтательно закатил глаза и, зажав листовки подмышкой, потёр ладони. — Мы столько денег поднимем на отпевании, что даже служки яхты напокупают! Почаще бы вы нас так радовали! А еще лучше, войну, да побольше!

Сатана поправил прическу ладонью, вдохнул полной грудью, отходя от смеха. Редкие прохожие не обращают на них внимания, почти пробегают мимо, некоторые тормозят у листовок.

— Меня вот только одно беспокоит. — Сказал нечистый, провожая взглядом девушку с полными сумками гречки и туалетной бумаги. — А когда они помирать начнут от вируса, разве не ополчатся на вас?

Поп хитро ухмыльнулся и сказал заговорщически:

— А мы уже подстраховались! Протоиерей давеча объявил «Жизнью и смертью распоряжается не вирус, а один Господь Бог!». Значится, коли помер от вируса, так того Бог захотел. Неча на нас кивать, не виноватые.

— Ох, хитро! Горжусь! Молодцы!

— Рады стараться!

Поп подтянулся, попытался втянуть пузо и выпятить грудь, безуспешно. На лице отразилось легкое замешательство, он быстро стрельнул глазами по сторонам и почти прошептал:

— А можно вопрос?

— Конечно.

Поп кивнул на небо и спросил:

— А Он не вмешается? А то уж больно нагло действуем... как бы не прилетело...

Губы Сатаны растянулись в усмешке, он покачал головой и ответил:

— Нет. Он спит и проснётся ещё не скоро, если вообще проснется.

— Ну и слава Богу! — Ответил просиявший поп и засмеялся.

Автор: Лит Блог

Старший

Выслушав Ивана, епископ Александр задумчиво посмотрел на Артура, тот утвердительно кивнул. Епископ поднял золотой колокольчик и позвенел. В кабинет вошел послушник с серебряным блюдцем с кофе. Принимая чашку, Артур поморщился: серебро, как и солнечный свет, доставляли ему неудобства.

— И что вы от меня хотите? — спросил епископ, обращаясь непосредственно к Ивану.

— Как что? Служебное расследование о превышении полномочий. Ипполит не имел права использовать свои силы, против Артура. Это было необоснованно.

Епископ зевнул. Судя по всему, у него была очень активная ночь. Артур улыбнулся. Он как никто другой понимал эти тяжелые последствия похмелья и искренне сочувствовал старику. Только вот было любопытно, чем же он скрыл запах. Да и выглядел, в целом, неплохо. Монастырское вино? Артур слышал о его чудодейственных свойствах при перепое. Только вот попробовать не довелось.

— Иван, — устало начал епископ, — Ипполит предположил, что Артур использовал свои силы и вызвал негодяев. Именно этим он обосновал применение молитвы. С которой, между прочим, он на регулярной основе работает со Станиславом.

— Я слышал об этой работе. Более того, я видел, как выглядит этот несчастный. Я почти уверен, что Ипполиту, нравится делать больно прокаженным.

— Это довольно серьезное обвинение.

— И я готов его подтвердить.

Старик снова посмотрел на Артура, словно ища его поддержки. Но он лишь пожал плечами. Вставать на пути у Ивана у него не было никакого желания. Задолбит ведь. Да, голова ещё не прошла от вчерашней порки. Так пусть не он один мучается. Артур посмотрел на тонкий луч света, падающий на гладкий, широкий стол. Да, несомненно, от их похода к епископу толку никакого, но хоть кофе вкусное попили. Он ткнул пальцем серебряный поднос. Больно.

— Только вот, Иван, Ипполит замещал ведь вас. Формально он вообще не должен был участвовать в этой поездке.

Артур почувствовал, как кончается запас доброжелательности у епископа. Священника надо было уводить. Чего доброго, святой отец окончательно сбросит сковывающие его ковы воспитания, а ведь при таком похмелье это вполне возможно.

— Ваше преосвященство. Если позволите, — начал Артур.

Старик кивнул.

— Это моя вина, я знал, что Иван болеет. Но вы же знаете, как это у нас прокаженных. Был сигнал, я должен был его затушить. Ипполит был с вызова, уставший, к тому же, признаюсь, возможно, эти люди действительно моя вина. Слишком уж сильной одержимая оказалась. Попросту себя не контролировал.

— Повнимательней надо, — наставительно произнёс епископ.

— Каюсь. Моя вина.

— Но, — Иван обернулся и посмотрел на него, как на предателя, — Ипполит все равно был не прав. Он использовал молитву уже после того, как разбежались хулиганы.

— Да кто его знает, сколько их там было, — Артур мягко коснулся плеча Ивана — вроде не жгло. — Я порой и сам не понимаю, где кончается моя сила. Но я очень благодарен Ивану. Видите, как защищает.

— Да вижу, — старик хмыкнул, — вижу. Как вы спелись.

— Но, Ваше преосвященство, — запротестовал было Иван.

— Хватит. Я и так вас долго слушал. Никакого расследования не будет. И точка. А ты бы, Артур, сходил к врачу. Вид у тебя нездоровый.

— Вообще я хотел ещё пару тату набить. Да старые обновить, — Артур поднял руки, — место ещё есть.

— Только поприличней. По поводу твоих крестов меня до сих пор третируют.

— Все в рамках разумного, разумеется, — согласился Артур.

— Вот вам и дело, отец Иван. Вы у нас человек новый. Со всеми нюансами работы знакомы не полностью. Уверен, сопровождение прокаженного до столь необходимого ему места пройдет для вашего привыкания и обучения с пользой.

— Только можно чуть позже? Солнце в зените. Я прям сердцем чую, — мягко попросил Иван, — и без машины никак.

— Хорошо.

— Пойдем, Иван. Уверен, твоя просьба не останется невыполненной, — Артур поднялся — все же, если принюхаться, от епископа реально несло вином. Неужели это не байки? А ведь он старик. Да и пил знатно. И вот, как огурчик.

— По возвращению зайдите все же к врачу.

— Конечно, — сказал Артур и, наклонившись к уху Ивана прошипел: — пойдем.

После того, как они оказались в саду, в тени нависших лип, Артур немного расслабился. До того, как он получит машину, оставался ещё час, а сидеть трезвым в келье он не любил. А тут и природа, и тенек, и водичка, и даже солнце, в приятных, ограниченных количествах. Он снял ботинки и потрогал пальцами ног траву.

— Как же хорошо. Почти блаженство.

— Ты был не прав, помешав мне задать мои вопросы, — сухо ответил Иван, сидя в своей строгой темной тунике.

— Разве? — Артур закрыл глаза. — А что бы ты сделал?

— То, что должен. Такое поведение не подобает священнику.

— Обычному священнику, Иван. Обычному.

— Я тоже истинный. Но я не веду себя так. С истинных спрос больше, — начал он запальчиво.

— Боюсь, ты меня неверно понял, — Артур присел. — Ипполит не только истинный, он ещё и мажор. У него отец епископ Михаил. Так что все, что мог сделать старик — это предложить тебе кофе.

— Да какая разница. Так же нельзя.

— Нельзя-можно, все это без разницы, — Артур вздохнул. — Мы все равно ничего не решаем в этом огромном механизме.

— Ага, понял. Не играем, тогда зачем вообще ты тут находишься?

— А я, в отличии от тебя, не выбирал свой путь, — хмыкнул Артур. — Он сам меня выбрал, грубо и жестоко принудив делать то, что я не люблю.

— Я думал, вы получаете удовольствие от процесса.

— Нет. Я получаю удовольствие от другого.

— Я знаю. Ты уже неделю мне это показываешь. Но ничего, я уверен мы найдем другие пути, — Иван задумчиво посмотрел на небо. — В тебе куда больше светлого, Артур, поверь мне.

— Только в рамках приличия, священник. Бухлишко пока в приоритете. Кстати, ты должен мне бутылку.

— И?

— Было бы неплохо… Неплохо получить что-то взамен.

— Это, например, что?

— Я знаю, монахи готовят вино…

— Но это для священников! — возмутился Иван.

— Ага, скажи ещё, оно освященное.

— Нет, но…

— Ну раз нет, значит можно и мне. Хотя бы бутылочку. Я как-никак прикрыл тебя сегодня.

— Так я и думал, что ты ничего не делаешь просто так. прокаженный. Вечно торгуешься.

— А как мне ещё выжить, когда вы как саранча меня со всех сторон окружили. Только и остается торговаться. — Артур вздохнул. — К тому же это такая мелочь. Бутылочка вина. Иван, ты же порядочный человек.

— Хватит. Имей совесть, прокаженный. Принесу я тебе вино. Лучше его пей вместо того спирта, что ты потребляешь.

— Ну, вообще-то я говорил не о замене, — Артур поднялся и посмотрел на небо: — кажется, эти тучи надолго.

Иван пожал плечами.

— Поехали, по опыту знаю, что пока есть шанс, что-то сделать для себя, надо его использовать.

— Как скажешь. Только скажи: зачем тебе эти татуировки. В чем смысл?

— Ты знаешь, — Артур задумчиво посмотрел на крест священника, — у меня какая-то необъяснимая страсть к символизму.

Честно говоря, подза..е...бали эти священно-пиздетели, я понимаю что, церковь и государство исторически должны были быть отделены друг от друга, но это уже перебор...

Внимание, вопрос: "Почему кара работает в одну сторону? (И божья и государственная)"

Давайте посмотрим на депутатов..., им, и их родственникам нужно отчёты сдавать, по имуществу, по заработкам, давай тоже самое для попов!!! Ато, у нас налогов нет, отчитываемся господу богу..., а часы, мэрсы и яхты это так... чтобы гостей встречать....(где-то было видео).

Хлебом и солью встреть, С..ка!!!

В крайнем случае, Хлебом (Плотью) и Вином (Кровью)!!!

Махни маленько Кагорчика, со своим очередным дармоедом гостем и пиздуй, неси веру в массы.

Эх, Далеко я от религии, и слава БОГУ ))), но вот чёт складывается в голове целая куча вопросов и схем, как бабки отмыть можно, и как на квартиру заработать, в нынешние тяжелые времена (На этот вопрос ответа нет) и представляется мне такая картина:

приходит важный Правитель и говорит:

"Ты знаешь же, протоиерей, тяжелая ситуация у нас в Чукотке, Магаданской области и Ненецком АО, там БЛУД, ПЬЯНСТВО и БЛЯДСТВО"

Протоиерей: Блять, далековато, лететь дохуя, топлива сожжём, ебанёшься!!! Будет пока ТВЕРЬ!!!

Кстати, есть семь вёдер - пустых, давай, я туда ХУЙ, Крест Божий опущу, прыснем, как в лучших немецких фильмах и будет бэнч!!! Тем более что с БЛЯДСТВОМ, это надуманная проблема, и никто по телевизору её не покажет, А с Кириллом договорятся твои ребята, всё на мази, как обычно, по старой схеме...

Протоиерей:Ты передай ему что он ещё за часы не рассчитался, время-то тикает....

Распоряжение министра обороны Российской Федерации от 4 сентября 2018 г. о строительстве Главного храма Вооруженных сил России счел несоответствующим Основному закону страны ветеран военной службы из Екатеринбурга, полковник РВиА в отставке Николай Рябчевский. По его мнению, оно противоречит указанной в Конституции свободе воли, федеральному закону "О статусе военнослужащего" и является публичной пропагандой одной религии, что недопустимо в армии многонациональной и многоконфессиональной страны. Ветеран подал жалобу о проверке конституционности распоряжения министра обороны в Конституционный суд РФ (председателю КС Валерию Зорькину),

"Согласно части 1 статьи 14 Конституции РФ, Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, – напоминает Николай Рябчевский. – Между тем, главная новостная страница официального сайта Минобороны России в каждодневном режиме крупным планом напоминает посетителям: "Для объединения всех православных верующих военнослужащих воздвигается Главный храм Вооруженных Сил Российской Федерации", – при этом, не обозначая, кто будет объединять военнослужащих иных конфессий, атеистов и агностиков".

Ветеран удивляется, что не было общественных обсуждений необходимости такого храма, и более того, принятое решение ударными темпами уже реализуется. Так, по состоянию на 23 марта 2019 г. собрано 2,3 млрд руб.

"При этом, не имея общей сметной стоимости строительства объекта особой сложности, а значит, и разрешения на его строительство, проводятся строительно-монтажные работы – в нарушение Градостроительного Кодекса РФ, – предполагает Рябчевский. – У нас всегда все с перегибами. Я нашел информацию, что в Хабаровске отказались сдавать по 500 руб., потому что там были все списки верующих, не верующих – с верующих собирали эти 500 руб.. Но все это деление по религиозной принадлежности просто недопустимо в армии".

Также ветеран указывает в своей жалобе на то, что министр обороны России, находясь при исполнении обязанностей военной службы, ставит задачи руководящему составу Вооруженных Сил по строительству сложного культового сооружения для православного религиозного объединения:

"По сути, в служебное время занят публичной пропагандой, выражая свое отношение к религии, строящемуся храму для совершения богослужений и религиозных обрядов одной религии. Военнослужащим же вообще воспрещается во время службы участвовать в религиозных мероприятиях – только в свободное".

В жалобе ветеран приводит статьи законов, которые, по его мнению, были нарушены. Так, в ФЗ "О статусе военнослужащего" говорится, что военнослужащие не вправе использовать свои служебные полномочия для пропаганды того или иного отношения к религии. Статья 9 названного закона устанавливает, что "военнослужащие могут состоять в общественных, в том числе религиозных объединениях, не преследующих политические цели, и участвовать в их деятельности, не находясь при исполнении обязанностей военной службы".

"Я отнюдь не призываю к осквернению или отречению от православной веры. Напротив, считаю, что слушание верующими прихожанами духовных молитв в специальных приходских храмах успокаивает духовное состояние человека, приглашает думать и достойно вести себя в повседневной жизни. Речь идет о том, чтобы именем Бога не пользовались всуе, не спекулировали, не увлекали человека в мир обещаний и иллюзий", – говорит ветеран.

Запрос на соответствие нормативного акта ветеран подать не смог, госпошлина составляет 6 тыс. руб., у пенсионера не хватило на это денег, потому он обошелся жалобой.  https://www.nakanune.ru/news/2019/03/28/22536782/