Джек Николсон известный и очень талантливый актёр, который в первую очередь ассоциируется у меня с Джокером из Бетмена и главным героем Сияния. По рекомендации моей подруги я посмотрел замечательный фильм "Пролетая над гнездом кукушки", который несомненно заставил меня задуматься и написать портрет. Быть серым в нашем мире, полном красок, попросту глупо.
Николсон,холст на картоне,50х50,акрил,2023
Карикатурный
Чем фильмы, снятые в Чехословакии, отличаются от американских, с какого фильма точно не стоит начинать смотреть Формана, а с какого стоит? Разбираемся в фильмографии режиссера.
Милош Форман — «маленький чешский режиссер», ставший воплощением «большой американской мечты». Вырвавшись из социалистической Чехословакии в бурлящую Америку 70-х, он очень быстро добился признания и мировой славы. Его любимым жанром была комедия, однако Форман никогда не работал в рамках чистого жанра, склоняясь к трагикомическому фарсу. Бывший кинодраматург, Форман всегда уделял особое внимание строению истории, добиваясь емкости и прозрачности. В одном интервью он сказал, что у него на родине любой фильм строится как поэма, а в Соединенных Штатах — как детектив, и это замечание описывает произошедшую с ним трансформацию. Эмигрировав, Форман быстро освоил американский подход к сюжетосложению и научился снимать авторское, элитарное кино, при этом понятное и широким массам.
Форман считается актерским режиссером, хотя в начале своей карьеры он работал в основном с непрофессионалами. В своих чешских фильмах Форман часто применял метод взаимной провокации и звал в компанию актеров-любителей одного профессионала. Актер читал сценарий, любители знали лишь примерную канву. Форман сам разыгрывал перед ними каждую сцену, оставляя место для импровизации. В итоге актер задавал ритм, не позволяя утратить нить драматургии, а остальные вносили в сюжет свежесть и непредсказуемость.
До эмиграции Форман создал пять полнометражных картин, после отъезда в США — девять, хотя снятый уже в Америке «Отрыв» (1971) он называл «последним чешским фильмом», поскольку еще не отказался в нем от привычного стиля работы. В Америке Форман начал снимать сложнопостановочное кино с участием звезд, которых его требовательность и безупречное чутье на фальшь возводили на пик профессиональной карьеры (три актерских премии «Оскар» и несколько номинаций). Однако смысловые лейтмотивы его творчества и в чешский, и в американский период оставались неизменны. И важнейший из них — это формановский герой, бунтарь и чудак, чья история обнажает проблемы того социума, к которому он принадлежит. Бунт детей против отцов («Черный Петр», «Отрыв») с годами вырастает в экзистенциальный бунт против системы и общества: здесь и коммуна хиппи («Волосы»), и пациент американского сумасшедшего дома («Пролетая над гнездом кукушки»), и чернокожий тапер («Регтайм»), и скандальный издатель порнографического журнала («Народ против Ларри Флинта»).
Кадр из фильма «Амадей». 1984 год
Знакомство с творчеством Милоша Формана имеет смысл начинать с трагикомедии «Амадей» (1984), собравшей восемь «Оскаров», включая премии за лучший фильм и лучшую режиссуру. Отношение к Моцарту в Чехии всегда было особенным. Непонятый при жизни в Вене, но обожаемый в Праге — столице Королевства Богемия, которое в XVII веке окончательно утратило независимость и вплоть до 1918 года находилось в составе Габсбургской империи (с 1867 года — Австро-Венгрии), Моцарт стал для чехов символом непокорности. Для Формана «Амадей» оказался не только очень личным высказыванием, но и подлинным возвращением домой — после 15 лет эмиграции он получил наконец право на съемки в Чехословакии.
В мировой истории кино «Амадей» — одна из самых знаменитых картин о музыке и композиторах. Еще с дебютного фильма «Конкурс» музыкальная тема занимает у Формана важнейшее место, но в «Амадее» она выходит на новый уровень. Наполовину вымышленную историю о личном и творческом противостоянии Моцарта и Сальери режиссер превратил в размышление о природе человека и его дара. Образ набожного католика Сальери отсылает к истории Фауста: как и герой Гете, композитор из пьесы Питера Шеффера, которая легла в основу сюжета, пытается заключить сделку с Богом, требуя в обмен музыкальное признание и талант. Однако все это достается Моцарту — эксцентричному, даже вульгарному гению. В сцене музыкальной дуэли между Сальери и Моцартом звучит ключевая идея фильма (и многих других картин Формана) о том, что творческое начало невозможно взрастить примерным послушанием: его истоки — в простоте души и умении выйти за навязанные границы.
Кадр из фильма «Пролетая над гнездом кукушки». 1975 год
Затем можно посмотреть другой оскароносный фильм Формана, «Пролетая над гнездом кукушки» (1975), описывающий попытку революции в отдельно взятой «палате № 6». Форман исследует механизмы подавления личности, которые убивают воображение, отбирают свободу творчества, — при всем различии тематики в этом «Пролетая над гнездом кукушки» пересекается с «Амадеем». В фильме блестяще сыграли Джек Николсон и Луиза Флетчер, получившие за свои роли премию «Оскар», и Брэд Дуриф (номинирован на «Оскар»).
Кадр из фильма «Волосы». 1979 год
Кадр из фильма «Вальмон». 1989 год
Продолжить можно антимилитаристским мюзиклом «Волосы» (1979), возвращающим зрителя во времена хиппи и молодежных хэппенингов против войны во Вьетнаме. Или чувственным «Вальмоном» (1989), который многие критики назвали лучшей экранизацией «Опасных связей» Шодерло де Лакло.
Кадр из фильма «Любовные похождения блондинки». 1965 год
Кадр из фильма «Бал пожарных». 1967 год
Чтобы узнать Формана-поэта, нужно смотреть фильмы чешского периода. «Любовные похождения блондинки» (1965) — щемящая история об унизительном одиночестве и жестоком в своей обыденности безразличии людей друг к другу. Еще более мрачный взгляд на человечество Форман дает в фильме «Бал пожарных» (1967), отправленном коммунистами на полку. Картина состоит из нескольких смысловых слоев, которые открываются постепенно. Поначалу кажется, что это сатирический фарс, высмеивающий господствующую систему и психологию приспособленчества, затем — что это трагикомедия о «маленьких людях», чтобы в финале раскрыться притчей с библейскими мотивами.
Кадр из фильма «Пролетая над гнездом кукушки». 1975 год
Джек Николсон в роли бунтаря Макмерфи, взорвавшего сонную атмосферу американской психбольницы.
Кадр из фильма «Волосы». 1979 год
Танец на столе, исполненный главарем хиппи, как пощечина общественному вкусу.
Кадр из фильма «Амадей». 1984 год
Два антипода, Моцарт и Сальери, как олицетворение музыки чувств и музыки разума, в исполнении Тома Халса и Ф. Мюррея Абрахама.
Кадр из фильма «Вальмон». 1989 год
Интеллектуально-эротическая дуэль между маркизой де Мертей и Вальмоном в исполнении Аннетт Бенинг и Колина Ферта.
Кадр из фильма «Народ против Ларри Флинта». 1996 год
Эксцентричный издатель порножурнала Ларри (Вуди Харрельсон) превращает суд в один из своих хэппенингов.
Кадр из фильма «Регтайм». 1981 год
С «Регтайма» (1981). Этот фильм нельзя назвать неудачей, однако взятый Форманом эпический разгон в стремлении написать портрет эмигрантской Америки не позволил ему сделать фильм таким же человечным, как другие его картины. Выбранная в качестве центральной линии история мести темнокожего пианиста за поруганную честь кажется формальной, а параллельные линии о предприимчивой хористке и пионерах кинематографа, придающие «Регтайму» свежесть и очарование, резко обрываются в середине и вплоть до финала возникают лишь эпизодически.
Кадр из фильма «Конкурс». 1963 год
Не стоит начинать и с дебютного полудокументального фильма «Конкурс» (1963). Чтобы найти героев, Форман разместил объявление о наборе вокалистов в известный пражский театр-кабаре. На фальшивое прослушивание выстроилась длинная очередь соискателей, мечтающих стать звездами. Метод провокации потом станет любимым приемом Формана, но «Конкурс», снятый на пленку 16 мм, можно считать разве что репетицей более поздних картин.
Милош Форман на съемках фильма «Волосы». 1979 год
Мирослав Ондржичек — оператор, с которым Милош Форман снял подавляющее большинство своих фильмов. В 60-е годы он чаще всего работал в документальной манере, что ценилось последователями синема верите [от французского cinéma vérité, что значит «правдивое кино» — термин, обозначающий экспериментальное направление, первоначально сформировавшееся в кинодокументалистике Франции в 1960-х годах и связанное с обновлением выразительных и повествовательных возможностей кинематограф], где во главу ставилась аутентичность изображения. Однако, как и Форман, Ондржичек был универсальным художником, умеющим работать в заданной стилистике: сюрреалистской — в фильме «О, счастливчик!» Линдсея Андерсона, маньеристской — в «Мучениках любви» Яна Немеца, или барочной — в «Амадее» и «Вальмоне». После переезда в США Форману приходилось выцарапывать Ондржичека у коммунистического руководства, и лишь всемирное признание помогло ему отстоять коллегу.
В Чехословакии Форман работал с режиссерами и сценаристами Иваном Пассером и Ярославом Папоушеком. Пассер впоследствии тоже перебрался в Соединенные Штаты и сделал там неплохую карьеру, выпустив несколько независимых картин. Папоушек остался на родине и снял популярную комедийную трилогию о семейке Гомолковых (ироничное производное от Homo sapiens), где роли близнецов сыграли сыновья Милоша Формана — Петр и Матей. После эмиграции ближайшим соратником Формана стал французский сценарист Жан-Клод Карьер, хотя их сотрудничество и не было постоянным. Исходя из материала будущего фильма Форман подбирал самых разных драматургов, среди которых Майкл Уэллер, Питер Шеффер, Скотт Александер, Ларри Карашевски и другие.
Милош Форман. 1999 год
«Его вклад в искусство кинорежиссуры стал неоспоримым источником вдохновения для нескольких поколений кинематографистов. Его режиссерский почерк отличало умение соединить воедино провокационную тему, выдающуюся актерскую игру и цепляющее визуальное решение, чтобы поведать истории об общечеловеческой борьбе за свободу самовыражения и самоопределения, которые столь много значили в его работе и его жизни» .
Томас Шламме, президент Гильдии режиссеров США
«Он был блестящим режиссером — никто лучше не сумел бы ухватить мимолетные, неповторимые проявления человеческой натуры. Мы сделали вместе два фильма, и каждый день, проведенный с ним рядом, превращался в удивительное приключение» .
Ларри Карашевски, сценарист
«Есть одна вещь, которая характерна для Милоша как для режиссера. И это нечасто встречается. У него нелегкий характер, но у него есть чутье на правду. Если ему не нравится то, что ты делаешь, если он в это не верит, он так и говорит: „Это дерьмово“. Мне нравятся режиссеры, которые могут так сказать, когда они правы, конечно. Потому что иногда они не правы. Но Милош всегда оказывался прав» .
Ф. Мюррей Абрахам, актер
«Мы готовились к съемкам, встречались с разными людьми, вели переговоры. И вот как-то в субботу около полудня я застал его за престраннейшим занятием — он мыл ноги в биде. На мое недоумение он ответил, что не будет мне ничего объяснять, мол, я все равно не пойму. Однако я настаивал, и он мне сказал: „Раз мы не коренные американцы, мы должны вести себя по-американски в троекратном масштабе. Ко мне сейчас придет итальянская актриса, я хочу встретить ее в американском стиле — с сигарой и ногами на столе!“ Актриса действительно пришла — симпатичная дамочка, звали ее Сидни Ром. Милош только-только закурил свою невообразимо толстую сигару, как она уже сообщила ему, что она американка, но вот уже пятнадцать лет пытается построить карьеру в Европе. И все это на чистом английском, даже с каким-то оклахомским акцентом. Милош снял ноги со стола, потушил сигару, лукаво на меня посмотрел и сказал по-чешски: „Ну вот, теперь я — тот самый иностранный дурак с акцентом“» .
Павел Ландовский, актер
Автор текста: Виктория Левитова
Источник: https://arzamas.academy/mag/822-forman
Что смотреть после «Королевы Шарлотты» — 10 захватывающих костюмированных сериалов
Жизнь как антиутопия — биография и творчество Джорджа Оруэлла, к 120-летию со дня рождения писателя
Генри Райдер Хаггард — писатель, мистик, общественный деятель
Вышел тизер сериала «Задача трех тел» — адаптации романа Лю Цысиня от шоураннеров «Игры престолов»
Сверхъестественный ужас — в «Смешариках»: Лавкрафт, Лем, Карпентер, Стивенсон
Чебурашка 2: Возвращение зверя — о возможных продолжениях нашумевшего блокбастера
Зубная щётка для маньяка — как создавался мир «Молчания ягнят»
Классика научной фантастики — Артур Кларк. 2001: Космическая одиссея
Классика кинофантастики — «Марсианин» (2015), реж. Ридли Скотт
«Ну, Котёночкин, погоди!» — о жизни и творчестве самого известного мультипликатора СССР
«Аватар» — каким был первый фильм, с которого началась колониальная экспансия Джеймса Кэмерона
10 самых старых немых хорроров — были сняты в начале XX века, а посмотреть их можно и сегодня
Роман Кена Кизи — это безусловно метафора. Прочитать его просто как историю отдельно взятой лечебницы для душевнобольных совершенно невозможно. Тем, кто все-таки пытается это сделать, автор чуть ли не прямым текстом все разжевывает посредством внутренних монологов главного героя — Вождя Бромдена.
Да-да, именно Вождь тут главный герой. Если вы сначала смотрели фильм, то смириться с этим трудно, поскольку гениальный Джек Николсон, конечно, перетягивает на себя все внимание, а роль Вождя сведена к минимуму.
Но в книге акценты расставлены совсем по-другому. Там мы все воспринимаем именно через молчаливого гиганта, покорно елозящего шваброй по полу. И тот факт, что в самом конце только ему удается по-настоящему сбежать из жуткого дурдома, имеет принципиальное значение. В этом-то вся соль!
Давайте чуть подробнее разберемся.
Бромден не похож на остальных пациентов психбольницы тем, что понимает — это не какой-то эксцесс в нормальном обществе. Это как раз и есть необходимый элемент для существования «нормального общества».
«Отделение – фабрика в комбинате. Здесь исправляют ошибки, допущенные в домах по соседству, в церквах и школах, – больница исправляет. Когда готовое изделие возвращают обществу полностью починенное, не хуже нового, а то и лучше, у старшей сестры сердце радуется; то, что поступило вывихнутым, неродным, теперь исправная, пригнанная деталь, гордость всего коллектива, наглядное чудо. Смотри, как он скользит по земле с припаянной улыбкой и плавно входит в жизнь уютного квартальчика, где как раз роют траншеи под городской водопровод. И счастлив этим. Наконец-то приведен в соответствие…»
Вот он — ключевой тезис. И колоссальное значение имеет то, что озвучивает его именно наш полукровка Бромден, а вовсе не бунтарь Макмерфи. Да, Макмерфи очень обаятелен и притягателен, он борется с системой — казалось бы, идеальный образец для подражания.
Но система с такими борцами приучена справляться на раз. Он не первый и не последний. В распоряжении комбината по переработке душ есть целый набор методов воздействия на таких одиночек. В крайнем случае — лоботомия. И даже если каким-то образом эту конкретную психбольницу удалось бы уничтожить или закрыть, то остальные исправно продолжат работать. Да и эту — максимум чуток подчистят, чтобы попригляднее все было, и снова запустят. С теми же целями.
Мы ведь помним, что это метафора, правда?
А теперь переходим к принципиальному моменту. Единственный человек, который сумел не сдохнуть, не превратиться в овощ, а реально освободиться от комбината, то бишь сбежать из больницы, это Вождь. Полуиндеец-полубелый, но индейская кровь тут явно имеет важное символическое значение. Ведь Кизи неоднократно делает на ней акцент.
В тогдашней Америке как раз начинала бурлить и кипеть контркультура, бросавшая вызов сложившейся системе заравнивания всего населения под идеальных потребителей. Бунтари типа Макмерфи начали входить в моду, но система оказалась сильнее. Система вполне смогла подмять под себя даже контркультуру, вырвав у нее наиболее опасные лозунги и встроив ее в определенную нишу.
Кен Кизи один из немногих понял, что борьба с системой и принятие системы — это, по сути, две стороны одной медали. А настоящий выход — это… выход. Просто выход из системы. Не бороться с ней, не защищать ее, а просто уйти из нее, жить за ее пределами, пролетать мимо кукушкина гнезда.
Индейцы в ту эпоху как раз и были, пожалуй, единственной частью американского общества, которая жила вне системы. В своих резервациях они были максимально исключены из общественных процессов. А значит, были вне досягаемости «комбината».
Именно поэтому только Вождю Бромдену в романе Кизи удается вырваться. Символ? Символ!
Источник: Литинтерес
