Когда читаешь «Грозу», кажется, будто видишь тяжёлое, медное небо перед грозой. Душно. Нечем дышать. Так и в Калинове - городке, где разворачивается драма. Здесь всё построено на обмане и страхе. Привыкли люди лгать друг другу, самим себе, носить маски "благочестия" поверх настоящих чувств. И только одна женщина - Катерина - оказалась неспособной к этой лжи. Её трагедия стала первым криком правды в мире притворства.

До «Грозы» русская литература не знала таких героинь. Катерина - не жертва в привычном смысле. Она - человек, который предпочёл смерть жизни без свободы. Её бунт начинается не с поступков, а с мыслей. С невозможности дальше играть роль покорной невестки, смиренной жены, когда душа рвётся к настоящей жизни.

Мир, где правда стала преступлением

Калинов - это не просто город. Это модель всего патриархального уклада. Здесь Кабаниха - не просто злая свекровь. Она словно страж системы. Системы, где чувства грех, где искренность - опасность, где любое проявление живой души должно быть немедленно подавлено.

Муж Катерины, Тихон, - жертва этой системы. Он давно сломлен, научился прятаться от матери в кабаке. Его сестра, Варвара, выбрала путь тихого приспособленчества: делает вид, что подчиняется, а тайком живёт как хочет. Только Катерина не может ни притворяться, ни молчать.

Её знаменитый монолог о полёте - не красивая метафора. Это крик души, которую заперли в клетку. "Отчего люди не летают?" - спрашивает она. И сама же отвечает: их держат цепи. Цепи традиций, страха, лжи.

Любовь как последняя правда

Встреча с Борисом становится для Катерины не просто греховной связью. Это - первое и последнее прикосновение к настоящей жизни. Для нас, современных людей, её любовь может показаться наивной, слишком экзальтированной. Но надо понять: в мире, где всё фальшиво, даже такое короткое, запретное чувство становится единственной правдой.

Когда Катерина признаётся мужу в измене, она совершает нечто немыслимое для калиновских норм. Она разрушает главный принцип их существования: "лицемерие и молчание". Её признание - это не раскаяние грешницы. Это - вызов. Вызов всей системе лжи.

Кабанова ждала униженного покаяния. А получила обличение. «Ты погубила меня!» - кричит Катерина свекрови. Не Борис, не случай, не судьба. Именно Кабанова и тот мир, который она олицетворяет.

Почему смерть стала победой

Самоубийство Катерины вовсе не поражение. Это - её последний свободный выбор. В мире, где жить по правде невозможно, она выбирает смерть с правдой в сердце.

Кулигин говорит: "Тело её здесь, а душа теперь не ваша". Эти слова - приговор всему калиновскому укладу. Они не смогли сломать её душу. Не смогли заставить лгать до конца.

Смерть Катерины - как гроза, которая наконец-то очистила воздух. После неё уже невозможно жить по-старому. Даже Тихон, вечный трус, впервые кричит матери: "Это вы её погубили!"

Урок, который не устаревает

«Гроза» была написала больше века назад. Но история Катерины поразительно современна. Сколько женщин и сегодня оказываются в её положении? Живут в «калиновских» условиях - там, где правду подменяют видимостью, где чувства прячут как позор, где за попытку быть собой грозят осуждением.

Катерина стала первой героиней, которая предпочла смерть жизни без совести. Её сила - не в том, чтобы бороться с системой. А в том, чтобы отказаться участвовать в лжи. Даже ценой жизни.

Когда закрываешь книгу, остаётся тяжёлое, но важное чувство. Катерина проиграла в жизни, но выиграла в главном - сохранила свою душу. И своим примером показала: есть вещи дороже жизни. Право быть собой. Право на правду. Право не лгать.

Островский не просто написал пьесу о несчастной женщине. Он создал памятник человеческой совести. Такой хрупкой, такой беззащитной - и такой несгибаемой.

ИСТОЧНИК

Я знаю, знаю. Скоро, скоро

Ни по моей, ни чьей вине..

Гори, звезда моя, не падай.

Роняй холодные лучи.
Ведь за кладбищенской оградой
Живое сердце не стучит.

Ты светишь августом и рожью
И наполняешь тишь полей
Такой рыдалистою дрожью
Неотлетевших журавлей.

И, голову вздымая выше,
Не то за рощей — за холмом
Я снова чью-то песню слышу
Про отчий край и отчий дом.

И золотеющая осень,
В березах убавляя сок,
За всех, кого любил и бросил,
Листвою плачет на песок.

Я знаю, знаю. Скоро, скоро
Ни по моей, ни чьей вине
Под низким траурным забором
Лежать придется так же мне.

Погаснет ласковое пламя,
И сердце превратится в прах.
Друзья поставят серый камень
С веселой надписью в стихах.

Но, погребальной грусти внемля,
Я для себя сложил бы так:
Любил он родину и землю,
Как любит пьяница кабак.

t.me/l66days

Любителям красивой поэзии и жанра хард-фолк песня собственного сочинения, благодарю за лайки!

Искры ночных идей

Хрупки как счастье крылья мотылька,
что рвутся от неловкого движенья,
хрупка роса на венчике цветка,
что исчезает в первое мгновенье

Хрупка песчинка в замке у воды -
смывает всё безжалостный прибой,
хрупки ночные, трепетные сны,
что утром забирает день с собой

Хрупка та нить, что держит нас вдвоём,
она прозрачней паутины при луне -
мы дышим осторожно и живём,
боясь разбить всё это в тишине

Хрупки как счастье эти дни и мы -
застывшие на грани у зимы ...

Возьмём моё стихотворение "Кресты Осени" (желательно аккуратно, дабы не разбить) :

В миллиардах солнц триллионы лиц,
На страницах книг призраки страниц.
По колодцам лун плещется вода
Выгоревших звёзд искорками льда.

Сумрак помнит всё - осени кресты
Стынут у огня в пасти пустоты.
Ты не ты - ты тень от тенёт времён,
Но не спи, пока видишь этот сон.

9. 03. 2025

Мне, как автору, оно очень нравится (и песня получилась замечательная).Читатели часто спрашивают меня, о чём оно? Отвечу словами Гаспарова М. Л. (один из самых авторитетных литературоведов второй половины ХХ в.):

«Для того, чтобы наслаждаться чтением стихов, необязательно их понимать, а тем более «правильно понимать», т. е. так, как (предположительно) понимал их создатель».

Со своей стороны хочу поинтересоваться у пикабушников (какое мерзкое слово, но пусть будет), которые в курсе поэтических веяний последних лет: есть ли в настоящее время авторы, которые пишут образные, а не описательные стихи, ибо у меня складывается ощущение полной деградации как пишущей, так и читающей публики. К текстам песен это тоже относится, кстати. Второго Кормильцева я пока не встретил.