30 августа 1978 года на площади у мединститута Перми мы приняли присягу советского врача, а 31 августа с вещами погрузились на теплоход и отчалили в сторону совхозных полей Пермского края. Путь на корабле занял около восьми утомительных часов: жесткие скамьи с низкими спинками не давали ни одного шанса расслабить тело и к концу пути мы довольно сильно устали, поскольку прилечь не было возможности, а в силу застенчивости, привалиться друг на друга не хватило смелости. Единственный непосредственный человек среди нас, татарин Рафик, бросив свою телогрейку в проход улегся и заснул. К пристани пароход подошел около трех часов ночи, нас ждал автобус, который через полчаса ходу привез нас в поселок и мы расположились на полу в старом здании и уснули, подложив вещи под голову. Наутро, проснувшись, поехали на склад на грузовой машине, где загрузили в нее несколько панцирных коек и матрасы с одеялами. Расположили нас в избе, может школа была или детсад раньше, там посередине стояла большая печь с плитой в помещении на двадцать квадратных метров и ещё пара помещений метров по тридцать, где мы расставили кровати. Вскоре нам привезли посуду - эмалированные кружки и миски, алюминиевые столовые приборы и огромные кастрюли, привезли и хлеба с молоком во фляге: этим мы и позавтракали. Пара ребят пошла пилить дрова выданной двуручной пилой, с остальными двое преподавателей из института провели организационное собрание. Несколько девочек вызвались работать поварами на кухне, но впоследствии выяснилось, что повара из них - так себе и наутро мы завтракали подгоревшей молочной рисовой кашей, сдобренной слезами горе-поварих. Справедливости ради стоит сказать, что впоследствии кулинарные способности значительно выросли несмотря на тяжелые условия труда: утром надо было рано встать, растопить печку и приготовить на ораву голодных студентов неизменную кашу. Продукты выдавались на складе , а девчонки самостоятельно планировали меню и закладку продуктов. Днем в обед на столе было первое и второе, плохонькое, но горячее.Смогли бы сегодняшние выпускницы школы приготовить хотя бы кашу на сорок порций на дровяной плите?

На работу в поле выезжали после завтрака около восьми часов утра. Трактор тащил за собой копалку, которая трясла землю, оставляя за собой вереницу клубней на поверхности рыхлой земли. Стояло бабье лето, мы работали с энтузиазмом, разделившись по парам и заполняя один мешок за другим, через пару дней приехал какой то начальник, похвалил нас и троих передовиков наградил ценными призами - вязаными перчатками. Работалось легко, погода стояла теплая, хотя к вечеру уставали и валясь в кровать сразу же засыпали. Постепенно перезнакомились друг с другом: треть ребят были деревенскими (в то время соблюдался процент набора студентов из сельской местности, но часть их была отчислена из-за неуспеваемости после первого семестра, подготовка в сельских школах была слабой). Пара человек бренчало на гитаре, собирая слушателей вокруг, другие разговаривали в сторонке, рассказывая о жизни: было три человека после армии, выделявшихся своей взрослостью и свысока поглядывающие на остальных. Они пару раз покупали водку и тайком выпивали её, приходя потом в благодушное настроение.

Но вскоре погода поменялась и зарядили дожди, похолодало и копаться руками в мокрых комьях земли стало труднее. Картошка уже не высыпалась на поверхность, её приходилось выковыривать из глинистых комков. Любимым развлечением стало приготовление картохи прямо в поле в перевернутом ведре, обложенном дровами. Но было это пару раз, потом начальство увидев обгоревшие испорченные вёдра разразилось тирадой, в которой обвинило в порче инвентаря и это развлечение сошло на нет.

По истечении пары недель нам устроили банный день, отвезя на автобусе в райцентр в общественную баню. Вообще тонкости быта вспоминаются с трудом: туалет был на улице, там же были рукомойники с кусками мыла под навесом, носки я несколько раз стирал прямо в Каме, которая текла метрах в пятидесяти за домом.

Спустя месяц сельхозработ нам всё это уже начало надоедать и мы подошли с этим вопросом к руководству. В результате совещаний с совхозным начальством нам было показано поле в тридцать гектаров, которое нужно было убрать, чтобы поехать домой. Один деревенский парень подошел и попросил выделить ему персональный участок, так как его помощи дома просит мать и он хотел бы уехать раньше, выработав свою норму. Ему выделили гектар и он убрал его за несколько дней, был отпущен домой. В нас же энтузиазм угас окончательно и каждый раз с утра оглядывая бескрайнее поле мы с тоской приступали к работе.

Начались заморозки и копалка вставала ломаясь из-за тяжелой земли. У многих из нас уже несколько дней была изжога от работы в наклонку, потрескавшаяся кожа на руках, постоянно озябшие ноги. Кто-то пробовал наматывать старые обои на ноги вместо протертых до дыр носков. Армейские весело наматывали взятые с собой портянки, посмеиваясь над проблемами школоты.

Настал день, когда трактор не мог проехать и ста метров без поломки и вскоре вместо Беларуси подъехал гусеничный с плугом и запахал оставшиеся гектары.

Вечером мы погрузились на пароход и отчалили в сторону Перми. На сельхозработах мы провели ровно сорок пять дней.

Из сети

Расскажу про колхоз на противоположном конце страны, в Уссурийском крае. Нас сослали туда спасать урожай всем первым курсом сразу после начала занятий, в сентябре 1983. Прямо как на войну - сутки на сборы, всё взять с собой, что там будет на месте - неизвестно. Пожрать дадут и крыша над головой переночевать вроде найдется, но несколько палаток деканат прихватит на всякий случай. Сколько это продлится? Пока урожай не спасем, вот столько и будем там торчать, хоть до морозов. Берите с собой теплые вещи. Я воспринял эту весть крайне злобно. Принудиловка же, причем с гулаговским оттенком. Делать что-то за бесплатно вообще противоестественно человеческой природе. Коммунизм обещали построить еще к 1980, и вот он настал для меня лично - как для раба какого-то древнеегипетского. А сейчас, 40 лет спустя, вспоминаю те дни в колхозе как одни из самых счастливых в моей жизни. Лучше я себя только на южных тропических курортах чувствовал, но там не было таких ништяков, как в этом колхозе. Вот их я и опишу.Стояла слегка прохладная солнечная погода, но от подвижного сбора урожая нам было тепло, при любой вспышке энтузиазма - жарко. Работали голыми по пояс, а кто и в шортах, кто догадался их взять. Девушки в тонких майках, а кто покрасивше - предпочитали щеголять юными телами в купальниках и лифчиках. Прекрасное декоративное украшение грядок в самых заманчивых и разнообразных позах! От одного их вида часто прошибал пот, хотелось искупаться. Что мы с радостью и делали каждые полчаса-час, чистая речка рядом с глубокой запрудой.Купались голыми, разумеется, посменно - парни и девушки отдельно. Но на ходу складывались влюбленные парочки, которым дозволяли сбегать искупаться вместе наедине, пока остальные вкалывают. Не за красивые глаза, разумеется, а в награду за доблестный труд - если сделали работу быстрее остальных. Эти парочки демонстрировали рекордную производительность, отрываясь по грядкам на полста-сто метров вперед, но и соблюдая между собой строгий график, чтобы сбегать искупаться наедине успели все пары.Выдавать стахановские темпы им было легко - основная масса студентов никуда не спешила. Мы были убежденными противниками рабского труда и обладали нулевой коммунистической сознательностью. Предпочитали общаться всем гуртом, знакомились, балагурили, травили анекдоты. Особенно старались развеселить девушек, чтобы хоть с какими-то из них построить столь же доверительные отношения ударного парного труда и совместных побегов на речку. Были с собой магнитофон и радиола. Мы часто танцевали, чтобы размять изнемогшие от склоненного труда спины.Но вообще мы пребывали в раю для кроликов - нас занесло на бескрайние поля сочной крепкой морковки. Ее мы лузгали как семечки за разговорами - чистили, мыли и хрумкали нон-стоп. Не торопясь, как гурманы - выбирая самую сладкую. День длинен, а более ведра морковки даже студенту на свежем воздухе съесть невозможно.Ко всей остальной морковке мы относились вполне добросовестно - то есть кидали ее в деревянные ящики, стараясь азартно целиться издали, как ножиками. По мере наполнения несли эти ящики в прибывший грузовик. Водитель его пребывал в таком же дзене и тревожил нас нечасто своими набегами. Так что избыточный труд тут был бессмыслен. Нам оставалось спасать урожай своими желудками. В целом мы сосредоточились на общении и купании. Тем не менее, мы съели не более 5% урожая, а 95% все-таки отгрузили. В основном благодаря усилиям вырвавшихся вперед романтических парочек.Кому-то может показаться, что жрать морковку от рассвета до заката может надоесть. Это не так. Такой вздор может прийти в голову только несчастным горожанам, видящим этот корнеплод только на прилавках магазинов. Морковка, только что выдернутая из земли, выбранная лучшей из десятков прочих - это своего рода наркотик, уступающий по силе только сексу. От нее невозможно оторваться. Каждое новое утро ее хочется опять. Проверено на себе. С той поры я магазинную вообще есть не могу - она никакая!Но голод на свежем воздухе разыгрывался нешуточный, а после купания в холодной воде особенно. Вот тут колхоз не подкачал - нам была выделена отличная повариха, с жалостью глядящая на бледных и тощих городских студентиков. Сытные завтраки, обеды и ужины во множество блюд. Если бы я столько на курорте за день съедал, через неделю разнесло бы за центнер.А вот после колхоза - вместо городских задохликов во Владивосток вернулись крепкие, посвежевшие, розовощекие парни. Многие лишились девственности прямо в речке. Две пары потом сыграли свадьбы. У кого-то это не сложилось, но натрахались вволю и остались довольны этим невыносимым колхозным трудом. Студенты были благодарны мудрому деканату, прихватившему несколько палаток. Самые бойкие мачо, успевшие снять первокурсниц еще в зародыше - абитурой, разумеется взяли свои палатки и прибыли на место груженые, как волы, спиртное не исключая. Так что наш спальный лагерь напоминал не тюремный, а индейский - парочки ставили свои палатки раскидисто, чтобы не мешать соседям по ночам стонами и криками.Добродетельному большинству оставалось завидовать молча и спать в воистину нечеловеческих условиях - деревянный барак с двумя отделениями, мужское и женское. В каждом военные кровати накручены в три яруса. По сорок человек в каждой камере. Все окна настежь, потому что душно. Но стонов из окрестных палаток мы не слышали. Потому что травили анекдоты и байки где-то до двух-трех ночи. Оба отделения барака иногда притихали, с интервалами в минуту-другу ржали как кони хором.Главная была проблема высыпаться по ночам - что в палатках, что в бараке. Эту проблемы мы решали как могли, отсыпаясь на речке или прямо на грядках. Пав в изнеможении от непосильного труда, как только начинало припекать солнце.Вот сколько бы стоил сейчас такой морковно-купально-юмористический секс-тур на машине времени? Все наши усилия по сбору морковки - сгибания и разгибания, выдергивания и прицельного метания в ящики, рекламщики описали бы как прекрасную программу фитнеса на природе. Гораздо интереснее, чем гирьки тягать и педали крутить на тренажерах. Если выделить ограниченное количество мест на такой тур, 100 например как в нашем колхозе, такое позволить себе смогли бы только долларовые миллионеры. А нас туда отправили принудительно!Поскольку солнечная погода затянулась недели на полторы, нам под конец понравилась поставленная задача - не уезжать, пока весь урожай не будет спасен! Гораздо приятнее купаться и общаться, чем сидеть на лекциях. Берегли урожай как могли, бережно выкапывали каждую морковку.По сравнению с этим великолепием, мой следующий колхозный тур выглядел поначалу ужасно. Я был направлен туда, где нет морковки! Но изгнанный из морковного рая, я попал в рай помидорный. Кровь нескольких тонн спелых свежесорванных помидоров до сих пор вопиет во мне - вернулся из колхоза румяный и мне это понравилось. Сохранил любовь к помидорам на всю жизнь. Но не могу с тех пор есть магазинные.

Это трёхлитровое ведро жена собирает за 2 часа. Земляники в этом году было очень много. За июнь собрала примерно 10 вёдер. Немного продали. У нас лесная земляника 1 литр стоил 900 руб. Но основную часть заморозили на зиму. В основном люди из неё варят варенье, очень вкусное получается, с небольшой кислинкой. Я могу собрать только 1 литр в день, на большее меня не хватает:) А жена может целыми днями на поляне сидеть. Нравится ей это дело!