…Свои урожаи погибли от мороза, интервенты давали норму хлеба по 5 фунтов на месяц на человека. Наступил голод. Люди мололи солому на ручных жерновах, но муку то давали в норму белую - ее смешивали с молотой соломой, да так и ели. Вот голод то и способствовал распространению болезни Испанки. Я уже выше упомянул, что вымирали семьями. В числе их была семья Ивана Абросимова где вымерли все.
Теперь уже при власти интервентов никто не говорил, что власть на местах. Была объявлена трудовая повинность. Лошадей тоже стали направлять по нарядам властей для перевозки тех или иных материалов связанных с войной. Она теперь у нас на севере шла эта гражданская война, вызванная английскими и американскими интервентами.
Агитация велась, что пришли англичане помочь русским людям сохранить «свободу». Потом то выяснилось, что это был обман. Начали прижимать даже на собраниях не давали слова сказать о законах советской власти. Как кто либо скажет, что против интервента так сразу же его арестовывали и уводили куда-то в тюрьму.
После великой октябрьской революции Советы стали проводить мероприятия для улучшения жизни людей. И вот одним из этих мероприятий по нашей деревне было открытие в деревне повышенной школы. Раньше звали высшее начальное училище, а теперь это стало называться школой второй ступени. Еще при советской власти приехал учитель Жильцов Павел Андреевич. Он же был и заведующим школой. Это был старичок, который раньше учил даже наших отцов, в нашей же деревне, а потом куда-то уезжал. И вот его вызвали обосновать новую школу. Осенью он начал набор учеников сразу в два класса то есть в первый и второй.
Школа обслуживала смежные деревни с нашей. Нас как ребят по старше - экзаменами во второй класс, а в первый набирали прямо окончивших сельские школы в прошлую весну. Я поступил во второй класс - нас было двенадцать человек из них: с нашей деревни шесть человек, а остальные из Нименьги из Кушереки и даже были с Нюхчозера. С Нименьги был Подоморев (?) Саша, двое с Нюхчозера и трое из Кушереки, среди них был Новожилов Николай. У меня было желание учиться, получить образование. А ещё думал, что буду учится - дак меньше будут гонять в разные наряды на лошадях.
Мать дала мне согласие поступить в школу, хотя самой теперь пришлось возить дрова сено и делать другие работы. Мне было пятнадцать лет шел шестнадцатый, а брат Александр ещё был меньше - ему было двенадцать лет. Мать была совсем неграмотная. Учили нас вот Жильцов П.А. и Молчанова Прасковья. Учебников было мало, тетрадей не было совсем. Писали, на чем попадет, на старых бумагах, учили почти все в устной форме. Тетради делали из оберточной бумаги. Одним словом кругом недостаток. Но раз есть школа дак учить надо.
Интервенты уже укрепились в Архангельской губернии, уже провели мобилизацию в армию всех от 20 до пятидесяти пяти лет. Война идет против Советской власти, население голодует. Кроме мобилизации старых солдатов брали в какую-то охрану, ну и несовершеннолетних тоже. И кроме пайка хлеба давали им еще продукты и по службе. На их обязанности, этих служак, лежало охранять дороги и склады с продуктами. Говорили, что много болтается бродяг да бандитов - дак что бы не натворили чего.
Одним словом болтали и обманывали разными путями людей. Мы не разбирались в то время в политике, и не знаешь, что говорят - то ли правду, то ли врут. Книг новых о политике компартии не было, и не читал газет тоже. Богатые люди и враги Советской власти проводили свою политику и агитировали против Советов.
Я учебный 1918-1919 проучился в школе, хотя не особенно хорошо: приходилось ездить иногда в лес за сеном, а то посылали по нарядам власти. Мать же на долго уезжать не могла - ведь скот и хозяйство, дак вот приходилось ехать мне.
Учителей-то в школе было два, но учить-то двум учителям трудно и вот подговорили попа Смирнова учить нас географии. Вот проводят урок раз другой, третий. Я думаю что же такое- ведь он читает лекции в церкви о благах божьих, учит молится, а здесь взялся за науку и учит географии. А я слыхал, да и где-то читал, что наука находится в противоречии с религией. Это доказано великими учеными как Коперник, Бруно и некоторые из них были религиозными служанами сожжены на костре. Ну думаю, все же географию учить надо не попу. Вот как-то сидя на уроке, я взял и написал у себя в тетради (самодельной) наподобие стиха:
Что ты батя что ты поп
Ты куда подался
В церкви учишь верить в бога
А по школе за науки взялся
Лучше батя ты возьмись
За поповско дело
И не суй свой нос в науку
Там справляйся смело!
Через некоторое время этот поп учитель дал задание написать дома ответы на заданные им вопросы по географии.
Я забыл что в конце тетради написано стихотворение про попа. Я в этой тетради написал ответы, и отдал попу тетрадь для проверки. Он собрал тетради и унес домой проверять и, что вы думаете, почитал мое стихотворение о себе. Меня на другой день вызывает директор школы Жильцов и просит посмотреть мою тетрадь, а потом, прочитав стихотворение начинает меня ругать, говорит: так делать не следует. Потом меня вызывают в управу и там сказали, что могут исключить за это из школы и привлечь к ответственности.
Я когда писал, дак не думал о таких последствиях, а так написал, вроде для смеха. Но исключить не исключили.
Потом на магазине кооператива появилось какое-то объявление. Я этого объявления не видел и даже о нем не слышал, но наверное подумали что написали мы.
Нас вызывают в управу с Сашей Грибановым, он тоже вместе со мной учился, а отец его раньше все выступал на собраниях за защиту призывов указов Советской власти. В управе говорят: что мы написали объявление призывающее бороться за Советскую власть. Но мы были в этом не участники, да и разбирались-то очень плохо в том кто прав, а кто виноват. Но нам предъявили, что я написал стих про попа, а у него отец был большевик (отец то уже умер). Мы конечно сказали, что об этом ничего не знаем. Нас предупредили что если еще что сделаете против власти то вам грозит тюрьма а еще может быть хуже…» (редактировано)
