Студент-боец - “Я готов сражаться снова”
В предместьях столицы Непала, Катманду, живет женщина в бедном, обитом железом доме, посередине овощной фермы, который она делит с двумя бывшими товарищами по оружию.
Весна только наступила, и цветы начали распускаться на полях, над которыми возвышаются заснеженные шапки гор. Взгляд Шармы Рекхи падает на горы. Она давно должна быть мертва. Во время 10-летнего восстания маоистов, за её голову была назначена награда.
Правительство объявило, что заплатит 10000$ любому, кто доставит её живой или мертвой.
Но ей повезло, она избежала ареста и смерти в отличие от почти 16000 человек, что были убиты во время боевых действий с 1996 по 2006 год. Гражданская война в Непале началась в 1996 году, когда народно-освободительная армия, возглавляемая маоистами, выступила против государственной армии. Рекха был челеном НОА (народно-освободительная армия (eng. PLA))
Но оружие, которая она использовала, передано правительству, в рамках утилизации устаревшего оружия, начавшейся после войны. А руководители партии, за которую она сражалась, сидит теперь в одном правительстве с теми, против кого она боролась.
Рекха Шарма, бывший боец НОА, теперь фермер в пригороде Катманду.
Тем не менее, вера Рекхи в коммунистические идеалы, вдохновившие её на борьбу, остается твердой. “Если надо, я готова сражаться”, говорит она. Два бывших товарища по оружию, с которыми она сейчас живет - женщины того же возраста, кивают в согласии.
Как и сотни других, эти женщины были вовлечены в революцию потому, что они увидели возможность бросить вызов патриархальной системе, считавшей их хуже мужчин.
Около трети бойцов НОА были женщины.
Мемориал возведенным в честь погибшего в 2001-ом полицейского. Она находится на руинах первого уничтоженного маоистами полицейского поста. На этом месте началась революция.
Рекха, Тика Бастола, как её звали до вступления в НОА, родилась в высшей касте брахманов. Её отец, бывший солдат армии Непала, был коммунистом. Еще в детстве его идеи вдохновили её.
Когда началась война, она, будучи студентом университета, присоединилась к маоистской “Оперативной группе долины Катманду” - позже, большое количество членов группы будет убита, замучена или просто “исчезнет”.
Она восхищалась Мао Цзэдуном, лидером китайской коммунистической партии, от идей которого Единая Коммунистическая партия Непала (маоистская), также известная как ЕКПН (М) (UCPN (M), черпала вдохновение. После того, как несколько фракций партии объединились в мае 1996-го, партия была переименована в Коммунистическую партию Непала (маоистско-центристскую) (КПН (МС)).
“С несправедливом государством обладающим оружием, можно бороться только оружием” - говорит она, глядя на далекие горы.
Для многих, гражданская война, называемая народной войной маоистами, была борьбой против дискриминации и угнетающей социальной иерархии, основанной на кастах, половой принадлежности, богатстве, расе, религии и даже на месте жительства.
Бойцы НОА в Хатткхоре, округ Навалпараси
Рекха встретила своего мужа, тоже бойца НОА, во время войны. Но после 10 месяцев их брака он был арестован и “исчез”. В этом она винит армию, которая, как полагают, стоит за большинством из 1400 случаев насильственных исчезновений людей, произошедших во время конфликта.
Рекху чуть было не постигла та же участь. Она вспоминает одну из ночей в 2001-ом, уже после того, как правительство ввело чрезвычайное положение, когда армия обнаружила её убежище в многолюдной долине Катманду. С выпрыгивающим из груди сердцем, она и её друг притворились, что они молодожены, наслаждающиеся поездкой в столицу. Солдаты поверили им.
Сегодня Рекха вспоминает не только жестокости войны, но и настоящее товарищество и любовь среди бойцов НОА. “Я горжусь своим мужем, он отдал жизнь за свой народ. Он храбрый человек” - отвечает она. Она все еще надеется узнать, что же случилось с ним и с массой таких же исчезнувших людей. “Даже если потребуется еще 50 лет, чтобы найти пропавших, мы готовы искать” - говорит она.
Учитель-солдат - “Мы устроим еще одну революцию”
В сотнях километрах от фермы Рекхи, в Гхорахи - одном из самых больших городов среднезападного региона Непала, Кеш Бахадур Бата Магар пытается сдержать волнение.
Он оживленно рассказывает, вспоминая войну, и его истории скачут вперед и назад во времени. Но все они ведут к одной точке - для него борьба не закончена.
“Мы устроим еще одну революцию, но она не будет такой же, как последняя Народная война” - говорит он.
Его партия, отколовшаяся группа маоистов, называющаяся Коммунистической Партией Непала (маоист.), пользуется поддержкой многих бывших бойцов-маоистов, кто считает, что ЕКПН (маоистко-центристкая) пошла на слишком много компромиссов, чтобы попасть в правительство в 2006-ом году.
Кеш Бахадур покинул учительскую должность и присоединился к маоистам после того, как его ложно обвинили в убийстве.
Кеш Бахадур вспоминает первую операцию своей группы в 2001-ом году - атаку на ближайшие армейские бараки. Как минимум 12 солдат, включая командира роты, было убито
“Мне повезло, что я не погиб” - замечает он.
Последняя революция не была легкой прогулкой: “Без продолжительных тренировок очень сложно подготовить людей… к жертвам”
Теперь его отколовшаяся партия, возглавляемая Нетрой Бикрамом Чандом, больше известного под кличкой Биплаб, организует тренировки бойцов, а их митинги в городах и селах собирают большие толпы.
Суетливо 50-летний бывший математик объясняет, что его привело к коммунизму.
В отличие от Рекхы, что добровольно присоединилась к революции, Бахадура подтолкнули к этому жизненные обстоятельства.
Он работал учителем в Ролпе - колыбели маоистского восстания. Гористая местность с большим количеством труднодоступных деревень, населенная магарами, с долгой историей борьбы с правительством, идеально подходила для маоистской революции.
Столкновения между коммунистами и бойцами правящего непальского конгресса происходили там постоянно.
Кеш Бахадур говорит, что местный политик ложно обвинил его в убийстве и его тут же арестовали. Его освободили под залог, и он бросил работу учителем, присоединившись к маоистам. Он рос в званиях в рядах НОА и уже через какое-то время под его командованием находилось около тысячи бойцов.
Постер одной из отколовшихся от основной партии групп маоистов, призывающий к празднованию дня начала революции. Либанг.
Маоисты начали свое восстание, имея только два старых ружья. Кеш Бахадур был один из ответственных за обеспечение лучшей экипировкой и обмундированием. “На начальных фазах революции, мы кустарно производили оружие и бомбы” - говорит он.
По мере разгорания войны, всех жителей-магаров в Ролпе начали подозревать в отношениях с маоистами. Многие из студентов и коллег учителей Бахадура вынужденно присоединились к войне и не все из них остались живы.
Среднезападные районы Данга, Ролпы, Рукума, Пютана и Бардии, имеющие большие группы этнических меньшинств таких как тхарху, магары и далиты (неприкасаемые) - народы низшей касты, стали опорой и крепостью для маоистов.
Учителей, таких как Кеш Бахадур, кто был уважаем крестьянами, поставили вести пропаганду маоистской идеологии и тренировать бойцов.
На пике войны маоисты, по факту, контролировали две трети страны, где они сформировали параллельное правительство во главе с маоистким идеологом Бабурамом Бхаттари.
Война окончилась подписанием мира в 2006-ом. Мир позволил маоистам войти в правительство и потребовать у бойцов НОА разоружиться под контролем ООН.
С 19000 других солдат Кеш Бахадур провел следующие пять лет в лагерях для военных, пока политические силы в Катманду решали их будущее. Когда НОА была окончательно распущено, он отказался присоединяться к правительственной армии.
“Интеграция не мой выбор” - объясняет он. В 2008-ом, маоисты выиграли первые выборы в Конституционную ассамблею, став правящей партией Непала.
В Ролпе до сих пор не хватает нормальных дорог.
На первом заседании, они прекратили 240-летний период правления монархии Шахов.
Лидер маоистов - Пушпа Камал Дахал, так же известный под партизанской кличкой Прачанда, стал первым премьер-министром республики. Но он был вынужден уйти в отставку в 2009-ом за увольнение командующего армией.
Через два года, маоисты вернулись к власти, когда Бхаттарай стал премьер министром. Но идеологические разногласия в партии разрывали её на части. Когда срок Конституционной ассамблеи в 2012-ом году истек, а конституция так и не была принята, маоистская партия развалилась на несколько фракций. Недавно самые крупные из них снова объединились.
Когда вторая Конституционная ассамблея обнародовало новую конституцию в 2015 году - ключевую часть маоистской программы - Бхаттарай покинул партию. Он создал новую партию “Naya Shakti” (Новые Силы).
Кеша Бахадур считает, что мечта о создании справедливого общества, где не будет бедных и неприкасаемых слоев общества - очень далеко от исполнения. “Новая конституция принята… но ничего не изменилось в жизни простых людей” - замечает он.
“В правительственные школах не хватает финансирования, больницы практически не доступны для бедняков, а сельские районы, где проживает более 70% жителей Непала, подвергаются лишь небольшим улучшениям инфраструктуры” Тем не менее, он не верит, что восстание было напрасным. “Война усилила политическое сознание людей” - говорит он: “Я горжусь войной.”
Магары - основное население Ролпы.
Звук революции - “Мы поем о человеческом горе”.
Возможно, ни один инструмент так не близок сердцу непальца, как маленький барабан, более известный как “Мадаль”. Маоисты сразу поняли значение народной музыки в обращении с массами.
Напротив офиса маоистов в Либанге - административного штаба района Ролпа, Сита Ачарья сидит на ступеньке её глиняно-деревянного дома. На лбу у неё точка красного цвета, нарисованная её матерью в честь полной луны.
Либанг, город, окруженный горами, на берегах притока реки Рапти с 20000 населения - во время войны был военной крепостью, убежищем для любого, кто бежал насилия происходящего от в деревнях. Маоисты тоже оставили город в покое, так как им предоставляли убежище по всему округу.
Сите было 20, когда она ушла на войну, оставив годовалую дочь, Личун, родителям. Её задача состояла в том, чтобы ходить из деревни в деревню со своей группой, играть песни и ставить “песни-пьесы”, рассказывающие о доблести и жертвах маоистов, а также об их мечтах о лучшем будущем.
“Мне сказали, что создать лидера просто, но для того, чтобы стать артистом требуется талант” - говорит она.
Именно несправедливость, на которую она насмотрелась еще ребенком за 30 лет королевской диктатуры, когда у её отца конфисковали землю - побудило её присоединиться к маоистам.
Как и Рекха, Сита родилась в семье брахманов, но бедность низших каст и отношение к женщинам всегда беспокоили её.
Она вышла замуж за мужчину из магар перед войной. Межкастовые и межрасовые браки редки даже сейчас, но тогда это были единичные случаи. Она стала “менее чистой” в глазах родителей и её мать отказывалась есть приготовленную Ситой еду.
“Борьбу против несправедливости возглавили маоисты. Вот почему я присоединилась к ним”- объясняет она, глядя на обветшалые офис маоисткой партии напротив.
С разгаром войны потребность в пропаганде, которая нашла бы отклик в сердцах людей, только увеличивалась. “Мы превратили все, что видели в деревнях, в песни. Симпатии народа росли с тех пор, как мы начали петь об их горестях.” - вспоминает она. “Даже дети начали проситься присоединиться к нам.”
За 10 лет она видела свою дочь только в перерывах между боями. “Матери больнее всего, когда она оставляет своего ребенка. Я оставила ребенка не по своему выбору” - говорит она. “Множество моих друзей пошли на гораздо большие жертвы. Дети некоторых потеряли обоих родителей во время войны.”
Она смогла вернуться к своей дочери только после заключения мира в 2006-ом. Личун было 11 лет. Теперь ей 21 и не смотря на то, что она разделяет взгляды матери, политика ей не интересна. Личун стремиться изучать сельское хозяйство и получить государственную работу.
Личун не винит своих родителей, что они оставили её ради борьбы: “Если они покинули устроенную жизнь, чтобы сражаться в джунглях, то должна быть какая-то благородная причина для этого. Я горжусь ими”
Принесла ли война те изменения, ради которых Сита сражалась? Она не уверена. “Мне кажется, что наши лидеры просто сдались” - заявляет она. “Люди считали, что война принесет тотальные изменения, особенно для бедных, которым гарантируют еду, жилье, доступность медицины и работы”.
Сейчас Сита член центрального комитета еще одной отколовшейся маоистской партии возглавляемой Моханом Байдией, известным под партизанской кличкой Киран. Бывшие бойцы-маоисты, возможно, и разделены между фракциями, но немногие сожалеют об участие в войне. Пока они сражались - касты, классы, пол и раса не имели значения.
Боль дочери - «Мы потеряли наших соседей и наших родственников»
Когда умер 37 летний отец Шри Кумари Рока, единственная вещь доставшаяся от него Шри, был его кукри - острый, изогнутый нож.
Шри плачет, доставая нож из мешка около кровати. “Этим кукри обезглавили моего отца, члена Непальского конгресса, в 1997-ом” - говорит она.
“Но я никогда не думала о мести. Если бы я хотела мести, я бы сдала маоистов вооруженным отрядам правительства. И они бы расстреляли их.” - говорит она, смахивая слезу.
Шри говорит, что работала с людьми, которые убили её отца и имела с ними нормальные отношения.
Гражданские сильно пострадали во время войны, попадая в прицелы вооруженных сил правительства и маоистов. Регион Ролпа пострадал больше, чем остальные регионы, поскольку война тут только постоянно ужесточалась.
“Мы потеряли соседей и родственников” - говорит она. “Мы не хотим, чтобы подобный конфликт повторился. Мы хотим жить свободно.” После смерти отца Шри переселилась в Либанг. Теперь она глава районного отделения партии Непальского конгресса (старейшая демократическая партия Непала).
Основная партия Ролпы до появления маоистов, и теперь, вторая по популярности в округе.
Насилие на политической основе началось после того, как Маоистский Объединенный народный фронт (Samyukta Jana Morcha) выступил против НК на мульти-партийных выборах, восстановленных в 1990 году.
“Основываясь на случаях, записанных сторонниками НК, полиция пытала, терроризировала и убивала некоторых сторонников Фронта” - объясняет Шри. А так как НК была отождествлена с государственной властью, то члены и лидеры НК стали целью маоистов.
Насилие продолжалось всю войны. “Государство, главным образом вооруженные силы, входили в селения и начинали убивать, пытать и угрожать смертью семьям членов маоисткой партии, бойцов НОА и просто поддерживающих маоистов, основываясь только лишь на информации от их шпионов” - говорит она.
Джангбу Шерпа работает на лесопилке в Либанге. Он покинул школу ради того, чтобы присоединиться к революции.
Шри считает, что эти жертвы до сих пор никому не интересны, и большинство совершенных преступлений сокрыты. “Жертвы изнасилований никогда не расскажут об этом публично. Почти все изнасилования совершались правительственными вооруженными силами. Жертвы никогда не откроют правду, так как справедливость не гарантирована и скорее всего их изолируют социально, если они посмеют высказаться.” - объясняет она.
Она настоятельно призывает правительство, и ее партию, делать больше для жертв войны, включая бесплатное обучения для их детей.
“Некоторые люди потеряли все во время конфликта” - рассказывает она. Сделала ли война страну лучше? Шри так не считает. Она верит, что лидеры маоистов были единственными, кто выиграл от войны, тогда как “радужные мечты” обычных бойцов об окончании дискриминации, так и остались не осуществленными.
Многие из друзей Шри присоединились к маоистам. Она считает, что словами маоистов и тем, что они делали - простирается огромная пропасть.
“Сначала маоисты попытались завоевать сердце народа. Если они терпели неудачу, начинали использовать силу - убийство и похищения.” “Многое изменилось после прихода маоистов. Но неправда, что только действия маоистов уменьшили социальное расслоение. Еще одним фактором является образование.” За последние 20 лет общество изменилось, так же, как и её жизнь. Теперь она живет с мужем, который вернулся проработав 10 лет на ближнем востоке. Но в Непале тяжело найти рабочие места и он планирует вернуться обратно - на этот раз в Израиль, где надеется найти работу на ферме.
Продолжение следует...
Перевод Романова Александра
ИСТОЧНИК