Очнулся я от боли в руках – скрученные чем-то острым кисти ныли так, что, казалось, сейчас отвалятся.
Я разлепил глаза – вокруг была темнота, разбавленная светом одинокой лампочки под потолком. Тело ломило, в голове перекатывались свинцовые шары, рождая красные круги перед глазами.
- Очнулся, - донесся сбоку голос Эльзы-Елизаветы, - ну и что прикажешь с тобой делать?
Я попробовал что-то сказать, но язык не слушался, бесполезным сухим куском мяса ворочался во рту. Нечеловеческим усилием воли я скосил глаза - справа от меня, тоже связанная по рукам и ногам, прислоненная к какому-то ящику, сидела Мила.
- Лезут не в свое дело, - со вздохом продолжала старуха, - а ты теперь думай, куда их.
Сделав усилие, я повернул голову влево.
Кристину я узнал сразу, хотя от веселой хохотушки, виденной мной на фотографиях, мало что осталось.
Девушка, скрученная по рукам и ногам тонкой, впивающейся в кожу проволокой, лежала на каком-то подобии матраца, абсолютно голая. Ее тело украшали многочисленные вздувшиеся ожоги, видимые даже в тусклом свете. Длинные темные волосы свалялись уродливым колтуном, запекшиеся губы были почти черные на желтом, восковом лице.
- Ну, чего башкой вертишь, - недовольно проговорила старуха, - нашел Кристинку? Дура девка, сама виноватая – отдала бы давно и шла себе на все четыре стороны, а теперь вот майся с вами.
С этими словами Елизавета подошла к девушке и пнула ее ногой в бок. Кристина застонала, старуха недовольно скривилась.
- Отпустите, - прошептала она, - я не знаю…
- Чего ты не знаешь, - с мерзкой улыбкой сказала бабка, - м?
- Я не знаю, что вам надо, я же всегда с уважением к вам…
- С уважением, - протянула Елизавета и еще раз с силой пнула бедняжку, - вы все с уважением. Эти вон, - кивнула она на меня и Милу, - тоже с уважением пришли, а сами все разнюхивают, все копают.
Речь старухи становилась все более безумной.
- Что вы хотите, я все отдам, только скажите, что вы хотите, - шептала Кристина.
- Амулет отдай, - проскрипела сквозь зубы Елизавета, - отдай и катись куда хочешь.
- Я не понимаю, - хныкала девушка, - какой амулет, о чем вы…
Я помотал головой, пытаясь прогнать муть.
- Чего мотаешься, - рявкнула старуха, - смирно сиди.
Она снова повернулась к истерзанной девушке.
- Холодно, деточка? – елейно проскрипела она, - Подожди немножко, сейчас согреешься.
- Нет, нет, нет, - зашептала Крис, - не надо.
-Я орать буду, - промямлил я, пытаясь достучаться до разума старухи.
- Да ори сколько хочешь, - было мне ответом, - стены тут толстые, дом старый, никто тебя не услышит.
Эльза отошла к дальней стене, с неожиданной прытью залезла на небольшую стремянку, послышался визгливый скрип, и я увидел, как открывается квадратный проход наверх.
Безумная бабка чем-то опоила нас, скрутила и оттащила в подвал.
Из ее квартиры был ход вниз, или эта карга сама его прорубила?
Хотя это было уже не важно – надо думать, как выбираться отсюда.
Я попробовал поерзать – получалось плохо, но, все же, я сумел дотянуться своими ногами до ног Милы. Ступнями я начал толкать ее, и, наконец, девушка открыла глаза.
- Вот так, - снова раздался голос старухи, спускавшейся вниз, - сейчас согрею тебя, глядишь, память и пробудится.
С этими словами она подошла к Кристине, наклонилась – и я увидел в ее руках чайник.
- Нет!!! – Кристина хотела кричать, но, как видно, голоса у нее уже не было, так что крик напоминал всего лишь громкий сипящий шепот, - Нет!
Кипяток лился на беззащитное, извивающееся тело женщины, старые волдыри лопались, из них сочилась противная, мутная жидкость, смешиваясь с горячей водой.
- Не вспомнила? – участливо спросила Елизавета, поправляя на плечах шаль, - ну полежи еще чуть-чуть, а я подумаю, что с этими теперь делать.
И старуха полезла наверх.
Лежавшая на матрасе девушка еле слышно заскулила.
- Кристин, - тихонько позвал я, - ты как, держишься?
Ответом мне был тихий всхлип.
- Крис, как ты сюда попала?
Тем временем старуха снова открыла люк и начала спускаться.
- Эй, как тебя там, Эльза! – позвал я, - она ничего не знает об амулете. Поэтому и не отдает.
Женщина замерла, потом приблизилась ко мне.
- А ты почем знаешь, - проскрипела она, - просто отдавать не хочет, вот и молчит. Я бы тоже не отдала на ее месте.
- Ты идиотка, - как можно громче рявкнул я, - она не знает! Алина ей ничего не передала. Отпусти ее!
- Я ждала Стража всю свою жизнь, - медленно начала старуха, - но мать выбрала эту дуру Катарину! А Катарина родила Клавку, и мне нужно было уже тогда понять, что она мне добровольно ничего не отдаст, передаст своей дочери, но я верила, что сестра так со мной не поступит. Я любила своих сестру и племянницу, а им было на меня плевать! Им было все равно, что моя жизнь, молодость, красота пропадают, в то время как они могли делать все, что захотели! И даже когда я просила уже взрослую Клавку передать амулет мне или хотя бы просто исполнить мои просьбы, она отказалась, начала что-то говорить про непосильную плату! А потом эта тварь, Алина, уехала и забрала амулет с собой! И вот я старая, у меня больше нет времени ждать, нет времени умолять Кристину отдать мне его, поэтому я сделаю то, что давно была должна сделать – заберу причитающееся мне силой. Кристине нужно было сразу отдать мне фигурку – но нет, она упрямая, она лучше будет умирать в подвале.
- Ты меня вообще слышишь? – снова сказал я, - Алина не передала амулет дочери. Все это время он валялся в пустой, запертой квартире над твоей головой.
- Что? – Эльза скривилась, - Не передала? Этого не может быть, никто не откажется от власти, от возможности крутить судьбу в нужную сторону. Власть – страшная сила, мальчик. Но тебе этого не понять, ты просто червяк, который только и знает, что жрать и гадить. Но я знаю, что в этом мире можно жить иначе, знаю – и не могу ничего сделать без амулета!
Изо всех сил я пытался не потерять самообладания. Голова раскалывалась, язык еле шевелился в ставшем шершавом и чужим рту. Меж тем, Эльза продолжала:
- Я пробовала насылать морок – это все, что я могу, большего мне без Стража не дано. Чего боишься – то и привидится, простенький обряд, но мне думалось, что Валера, оставшись один на один со своими страхами, спятит, угодит в дурку. И если эта тварь, - она кивнула на матрас, где безвольной куклой лежала девушка, - сдохнет тут, я просто зайду в квартиру и отыщу амулет, других-то наследников не останется. Но тут приехал ты и спутал мне все планы.
Эльза плотоядно облизнула губы, и я невольно подумал, - как я вообще мог принять ее за добрую бабушку? Безумие плескалось в синих глазах, сквозь дряхлую оболочку на меня смотрело чудовище, равнодушное, холодное, старое.
- Зачем вы это делаете, - подала голос Мила, - у вас же все было хорошо…
- Хорошо?! – старуха задохнулась от возмущения, - У меня все было хорошо?!
Скрипучий старческий смех заметался по подвалу.
- У меня все было хорошо до войны, - отсмеявшись, сказала Эльза, - а после войны моя жизнь превратилась в ад, холодный, голодный ад, из которого мы с сестрой еле выбрались. А потом? Думаешь, жить под чужой властью было сладко? Это сейчас все забылось, а тогда нас не считали за людей. Нам вслед плевали и называли «немецкими курвами», а мне было всего двадцать лет! Я была красивая, я хотела жить – а вместо этого приходилось выживать. Жрать подачки. Молчать, когда тебя травят. Катарина устроилась, это просто сделать, когда в твоих руках Страж, исполняющий желания, но мои, мои желания она исполнять отказывалась! И Клавка, сучка, отказывалась, так что я барахталась сама, как умела. Моя жизнь прошла в аду. Я имею право на второй шанс!
- Они не соглашались из-за платы, - сказал я, - плата слишком дорогая.
- Это не важно, - проскрипела старуха, - есть власть, и ради нее ничего не жаль.
Боль в голове лопалась багровыми пятнами, манила в благословенную, тихую темноту, но я заставлял себя думать.
Значит, старой ведьме нужен амулет?
- Отпусти Кристину, - услышал я свой голос как бы со стороны, - ее и Милу. Я отдам тебе твою игрушку, забавляйся властью, если сможешь.
- Да? – вопросительно посмотрела на меня Эльза, - отдашь? А где гарантия?
- Старая ты курица, - устало выдавил я, - отпусти девчонок. Где амулет, знаю только я. Если обману, сможешь просто прикончить меня в этом погребе. А если нет – получишь все свои шансы. Ты же говоришь про власть, неужели не в твоей власти будет заткнуть нам рот, если вдруг мне или Кристине взбредет в голову заявить на тебя или причинить какой другой вред? Или же твоя власть – фантазия старой маразматички, и ты просто садистка, которой нравится мучить людей?
Старуха задумалась. Мне казалось, что она размышляла целую вечность, но, в конце концов, Эльза кивнула.
- Хорошо. Но я отпущу не их - тебя. Ты отдашь амулет – и можешь забирать своих девок, мне они без надобности.
С этими словами женщина достала откуда-то из кармана небольшой нож и перерезала веревки, сковывающие меня.
Я попробовал пошевелить ступнями – ноги не слушались, подгибались, при попытке встать противная муть в голове взорвалась атомной бомбой.
Растирая кисти, я прикидывал, как поступить – изловчиться и ударить ее? А толку? Конечности затекли, в глазах двоится, если не получится - второго шанса старая крыса мне не даст.
Так что - была, не была, буду действовать, как решил.
- Кристину развяжи, - как можно грубее сказал я, - да не ссы, старая, она сама твоими стараниями никуда отсюда не убежит уже.
- Амулет, - вытаращив полубезумные глаза, Эльза выставила вперед нож, - отдай или я всажу его сначала в Кристинку, а потом и в твою рыжую суку. Отдай!
- Тихо, тихо, - я начал отступать к стене, у которой стояла стремянка, - сейчас принесу, тихо.
- Лешка, не смей, - крикнула Мила, но я ее не слушал. Руки уже обрели чувствительность, я опустил кисть в карман, нащупал клювастую фигурку, которую на автомате сунул туда, когда привел в гости Милу.
- На, держи! – с этими словами я бросил амулет Эльзе.
Она поймала его на лету, и на ее лице отражалась целая гамма эмоций – от ужаса до болезненной, восхищенной нежности. Эльза взяла чертову игрушку в ладони, губы ее растянулись в странной, перекошенной улыбке, когда она прижала костяную фигурку к своей сушеной груди.
- Сейчас, - скорее пропела, чем сказала она, - сейчас…
Казалось, у старухи пропал ко мне всякий интерес, и я не стал терять время.
Кристина была без сознания, когда я пытался раскрутить сковывающую ее тугую проволоку. Все тело женщины было покрыто запекшейся сукровицей, от нее шел резкий запах нездорового тела, который смешивался с вонью мочи и пота. Кисти рук, передавленные проволокой, отдавали синевой, ноги выглядели не лучше, под ногтями несчастной я успел заметить швейные иглы, которые были загнаны в пальцы почти до самых ушек и содрогнулся, но запретил себе об этом думать. Справившись, наконец, с проволокой, я попытался поднять ее, но мне не удалось – тело было невозможно тяжелым.
Оставив Крис, я бросился к Миле – та успела за это время здорово ослабить путы на руках и ногах, так что развязать ее веревки мне удалось достаточно быстро. Вдвоем мы попытались поднять несчастную Кристину, получалось плохо, но - все же получалось.
- Мил, хватай ее за ноги и валим отсюда, - рявкнул я .
- А эта? - Мила кивнула на старуху, копошащуюся в углу.
Лампочка под потолком моргнула, мир словно затянуло мутной серой пленкой. Темнота навалилась на нас, стала липкой и вязкой. Откуда-то потянуло тухлятиной, сначала не сильно, но с каждой секундой запах усиливался, и мы увидели, как напротив старухи тьма стала обретать форму. Сначала это было просто пятно, но уже через несколько секунд оно свернулось в фигуру, в которой не было ничего человеческого – острый, непропорционально громадный клюв хищно поблескивал, длинные, волочащиеся наподобие плаща, черные крылья были покрыты мерзкими язвами, в которых копошились толстые синеватые черви. Кривые, хлипкие человеческие ноги с трудом держали на себе грузное птичье тело.
И две абсолютные, равнодушные пустоты на том месте, где у твари должны были быть глаза.
Я ощутил, как Мила дрогнула и отпустила ноги девушки.
- Давай! Пошли! – крикнул я, но не услышал звука своего голоса.
Люк наверх открылся легко.
Меж тем тварь, покачиваясь, подошла к старухе.
- Старая, - прохрипела тварь, - старая и слабая ведьма.
- Я хочу новую судьбу, - крикнула та.
Страж наклонился, разглядывая женщину.
- Ты стара. Ты не сможешь заплатить.
- Смогу, - пискнула Эльза, - смогу.
Жуткая фигура наклонилась еще ближе, почти уткнувшись клювом в перекошенное от ужаса старушечье лицо. Из клюва высунулся длинный узкий язык, провел по пергаментной старой коже, существо недовольно заурчало.
- Мои плата - душа, – каркающий голос твари резал уши, - Ты старая, и жадная. Ты призвала меня, но тебе уже не впустить в этот мир душу. Так что я возьму твою, и, будем считать, что сделано - и уплачено.
Дальше я не смотрел. Из последних сил я тащил наверх бесчувственную Кристину. Снизу, подвывая от страха, бестолково толкалась Мила.
Из подвала вдогонку нам неслись всхлипы и визги вперемешку с утробным чавканьем и хлопаньем огромных крыльев.
Выбравшись, я первым делом вызвал скорую.
Крис пришла в себя, когда мы, матерясь и дрожа, пытались замотать ее в плед, чтобы хоть как-то скрыть наготу. Я боялся, что девушка будет вести себя неадекватно, но, на удивление, несмотря на боль и пережитый ужас, она довольно быстро сообразила, чего мы от нее хотим и согласилась что правду в том виде, в каком она есть, говорить ни в коем случае нельзя.
В больницу, куда мы отвезли Кристину, прибыла полиция, и нам устроили настоящий допрос. Но врали мы синхронно и четко – девушку нашли около дома, вот прямо так, голую, закутанную в плед.
Нашли – и доставили сюда.
Сама же Кристина лепетала, что ничего толком не помнит. Какой-то псих огрел ее в подъезде по голове, после чего где-то держал и мучил, но кто и зачем, она сказать не может, лица преступника не видела, и как очутилась на улице, тоже не помнит. Врачи неожиданно оказались на нашей стороне, и даже объяснили недовольным полицейским, мол, такое бывает – разуму настолько тяжело осознать потрясение, что он-де защищается и блокирует травмирующие воспоминания. Механизмы психологической защиты, все дела. Те пожали плечами и ушли – по всему выходило, что дело станет очередным «висяком», за который руководство их вряд ли похвалит.
Крис поправлялась быстро – несмотря на все мои опасения, ожоги оказались не такими уж серьезными. Болезненными – да, но прогнозы были хорошими и доктора обещали, что если и останутся следы, то неглубокие, и со временем от них можно будет легко избавиться.
В квартиру Валерки я вернулся спустя неделю, вместе с выписавшимся из больницы другом. До этого времени меня приютила Мила, которая прекрасно понимала мое нежелание возвращаться в проклятый дом.
Но вернуться туда нам пришлось.
Дома нас встречал страшно голодный и злой Карлуша, который, обозвав всех по привычке дураками, уселся на ветке хвостом к миру и выказывал нам свое презрение, но ровно до тех пор, пока Валерка не насыпал ему полную мисочку зерна.
Друг собрал кое-какие вещи, потом упаковал в переноску недовольную птицу – он снял квартиру, и мы пришли только за тем, чтобы собраться.
Когда я проходил мимо двери старой Эльзы, по моей спине невольно пробежали мурашки. В ту ночь я захлопнул люк, закрыл его ковриком, и знал, что останки ведьмы с выклеванными глазами и разорванным лицом так и лежат в подвале. И пусть она справедливо поплатилась душой за непомерную зависть к ближним, которая грызла ее всю жизнь - думать о ее страшном конце без содрогания я не мог.
А еще я знал, что когда-нибудь ее найдут. Но надеялся, что это случится не скоро и с нами ее смерть не свяжут.
Мало ли, кто мог убить одинокую древнюю старуху, у которой была шикарная квартира в старом фонде, набитая антиквариатом?
Кристину выписали через три недели, и, сидя на кухне новой, съемной, квартиры, мы устроили совет, что же делать дальше.
Тем более, что фигурка появилась наутро на больничной тумбочке рядом с Крис, и напугала ее до чертиков. Но мы успокоили женщину, как могли – амулет не опасен, если не призывать тварь.
- Это просто костяная фигурка, не более того, - говорил Валерка перепуганной жене, - и мы придумаем, что с этим делать.
Крис, успокоившись, брезгливо стряхнула ее в больничный ящик.
Но это была лишь временная мера.
Квартиру ребята решили продать, и начать все с чистого листа.
- К морю поедем, в Зеленоградск, - мечтательно сказал Валерка, - всегда хотел жить с видом на море и кормить по утрам чаек. Так что, решено, покупаем дом. Новый. Без всяких тайн.
Кристина была с ним абсолютно солидарна – как выяснилось, слишком много плохого случилось с ее семьей в тех стенах, и не нужно за них держаться. Тем более желающих купить квартиру в старом фонде было предостаточно, а стоила она столько, что хватало и на новый дом, и на все прочее.
- Я ничего не знала про историю своей семьи и почти не знала Эльзу, - рассказывала нам Крис, уютно устроившись с ногами в большом сером кресле, - мне было известно только, что это наша дальняя родственница, но она тут жила, в Калининграде, а мы с мамой всю жизнь прожили в Петербурге. Мама ей помогала всегда, деньги переводила, и мне завещала не бросать одинокую женщину, говорила, что у тети Эльзы никого нет, кроме нас. Переехав сюда, я давала ей немного денег, приносила порой продукты, но общения как такового не было, она, признаться, всегда меня напрягала своей приторной вежливостью. Но я же обещала, вот и…
Девушка виновато пожала плечами.
- А мне почему не сказала, что у тебя двоюродная бабушка на первом этаже живет? – напустился на жену Валерка.
- Чтобы ты не бубнил, что я ей деньги даю, - виновато ответила Крис, - а то сказал бы, мол, какого лешего кормим чужую, по сути, бабку.
- И правильно бы сказал, - зло бросил Валерка, - тем более сумасшедшую.
- Кто же знал, что у нее крыша поехала, - грустно ответила Крис. – Я в то утро перед работой зашла к ней, спросить как дела, не нужно ли что захватить ей в магазине вечером, а она заманила меня в дом под предлогом помочь заменить лампочку, и все, темнота. Ну а дальше был подвал.
Кристина непроизвольно сжалась.
- Находясь в полузабытьи, полуяви, я порой как будто видела вас, - продолжала она, - сначала тебя, Валер, а потом и его.
С этими словами девушка кивнула на меня.
- Да, - сказал Валерка, - я тебя тоже видел, но подумал, что у меня крыша едет.
- А я тебя только слышал, - признался я, - но решил, что мне мерещится.
- Наверное, бессознательно я больше ведьма, чем хотелось бы, - грустно сказала Крис, - пока я была в подвале, непроизвольно просила вас о помощи.
- Пресвятые пассатижи, - пробормотал я, - кому рассказать, не поверят.
- А не надо никому рассказывать, - ответил Валерка, - а то в дурку упекут.
-А вот тут ты не прав, - встряла в разговор молчавшая до этого Мила, - кое-кому это рассказать все же придется. Но только часть.
- Это еще зачем? – все мы удивленно посмотрели на девушку.
- Затем, - тряхнула кудрями Мила, - чтобы определить кое-куда нашу фигурку. Или у вас есть идеи, что с ней делать?
Идей у нас не было, а вот у Милы идея была, и нам она показалась если не отличной, то, по крайней мере, интересной.
На следующее утро девушка устроила нам встречу на острове Канта.
Это было по-настоящему осеннее, калининградское утро. Остров, словно невеста, стыдливо накинул белую туманную вуаль, в которой лишь угадывался собор. Сидя на лавочке, вежливый мужчина с приятной, но, в то же время, неприметной внешностью, внимательно выслушал нас, затем задумчиво посмотрел на фото и костяной амулет.
- И вы хотите передать это в наш музей? – недоверчиво спросил он, - фигурка явно старая, да и фотографии представляют собой определенную ценность, я уж не говорю о записках, найденных вместе с ними. Вы понимаете, что, по сути, это единственное документальное подтверждение легендам о наследницах старой Магды?
- Понимаю, - ответила Крис, поеживаясь, - и передаю их с условием, что они никогда, вы слышите меня, никогда не покинут пределов собора - и острова.
- Что ж, - мужчина кивнул и убрал документы и фигурку в черную плотную папку, - этот собор хранит немало историй, некоторые даже называют его точкой пересечения миров, где встречаются настоящее и прошлое Калининграда - Кёнигсберга. Сохранит он и это.
С этими словами мужчину поглотило величественное здание Кафедрального собора, а мы во все глаза уставились на Милу.
- Что? – развела руками девушка, - Первый этаж музея посвящен истории острова Кнайпхоф, то есть острова Канта, там экспонат и займет свое место. Знания переданы бумаге и музею, фигура добровольно отдана ведьмой на хранение в собор. А в соборе Зло бессильно.
- Это-то мы поняли, а вот почему он, - я кивнул на соборные двери, скрывшие мужчину, - понял и поверил?
- Ну, вы же поверили, - ответила она, - потому что видели. И он тоже многое повидал. Как-нибудь расскажу.
- Да уж, - крякнул я, - кто бы знал, что на старости лет я столкнусь с непознанным. Кстати, кое-кто меня на экскурсию звал. Приглашение еще в силе? Только давай без мистики, просто по интересным местам поездим?
Мила улыбнулась и кивнула.
И от этого простого жеста мне стало как-то очень тепло и радостно.
- Да, кстати, Валер, - я повернулся к другу, - ну со мной все понятно, мне бабушка в детстве про не стриженных овец страшилки рассказывала, мол, ноги у них ломаются под тяжестью мокрой шерсти, вот и привиделось, когда Эльза старалась. А у тебя-то из каких закромов памяти свиная голова вынырнула?
- Ну, - забормотал он, - помнишь, Гоголь, «Сорочинская ярмарка», черт под свиною личиною?
- «Окно брякнуло с шумом; стекла, звеня, вылетели вон, и страшная свиная рожа выставилась, поводя очами, как будто спрашивая: «А что вы тут делаете, добрые люди?» – процитировал Валерка, и мы прыснули со смеху.
- Смейтесь, смейтесь, - обиделся он, - а мне эта ярмарка и свиная голова все детство в кошмарах являлись.
Так, переговариваясь, мы шли по набережной мимо фахверковых домиков Рыбной деревни, и река Преголя катила свои воды, и чайки, вечные спутники приморских городов, пронзительно кричали, требуя хлеба у неспешно гуляющих по набережной туристов. А позади нас стоял в своем торжественном молчании древний Кафедральный собор, ревниво охраняя тайны, доверенные ему поколениями людей. И жил вокруг своей особенной жизнью, старинный город Калининград – Кёнигсберг.
PS. Все описания процессов над ведьмами реальны и взяты из исторических хроник. Также реальны описания быта немецких граждан, оставшихся в городе после войны. Легенда о старой Магде нет-нет, да и всплывает в разговорах о Кёнигсберге, но разобрать, что там правда, а что вымысел, не представляется возможным.
Все остальное - не более чем фантазия автора. Иллюстрации - наше с нейросеткой творчество, не судите строго, а фото к этому посту я сама сделала ранним утром в Калининграде, рассказ тоже мой, так что тег "моё". Спасибо, что прочитали =) И спасибо организаторам за конкурс, вы продолжаете мотивировать писать.