Я вливаю в себя субстанцию цвета мочи. Снова и снова. Легчает. Оглядываюсь вокруг. Грязь под ногами, кошки вытряхивают своих блох на мою подушку.
Проверяю карман - хватит только на проезд. Мелочи, разберусь. Блять, в кружке умерла какая-то дрянь. Выкидываю пальцем, не выливать же.
Всё скучно и уныло. Но вот пришло... Я засыпаю. Пытаюсь. Мне сниться гавкающий ребёнок на четвереньках с свиным рылом и ошейником.
Я просыпаюсь в холодном поту и снова вваливаюсь в чертоги воспалённого разума. Как только начинаешь спать - задыхаешься, трясёт, вскакиваешь с дивана.
Чуть-чуть корвалола. Снова попытка. Ворочаюсь, на левом никак. Вспоминаю времена когда было очень хорошо, у каждого они свои:
Я зашёл внутрь. Здание ранее предназначалось для солдат времён первой мировой, высокие потолки, колонны, огромные окна, дышалось хорошо. Меня провели к кабинету, формальности, выдача тапок. Главный врач - умудрённая женщина лет пятидесяти, но глаза всё ещё искрятся, она мне сразу понравилась. Дала листок, ручку, сказала написать о себе. - Одного листа маловато будет. Она улыбнулась и дала ещё три. Я сел за стол в столовой, она была напротив моей палаты, и принялся писать, обо всём, о любимой музыке, о жизненных принципах, наконец-то кто-то хочет обо мне узнать! Через пол часа я гордо взглянул на свою писанину и понёс в кабинет. Можно располагаться. Кушетка, матрас, тумбочка. Я огляделся, поздоровался, кто-то хрипло ответил. Один парень был занят разговором, приложив к уху свой тапок. Хорошее место, мне понравится. В коридоре стоял стеллаж с книгами, я ознакомился с содержимым - Хэммингуэй, Достоевский, Брэдберри, жить можно. Не похоже что это тут было кому-то нужно, книги были в пыли, у людей здесь иные проблемы. Звонок. Обед. Отовсюду побежали. Не знаю почему, но там всегда хочется есть, этот звонок для большинства был самым радостным событием в их монотонной жизни. Кого-то передёргивало, кто-то шёл сгорбившись, сломанные - подумал я. Ко мне подсел бойкий парень, глаза навыкат, трясётся, энергии через край, я и сам непроизвольно взбудоражился, такие люди покруче двойного эспрессо. - Ты здесь как? Один глаз подёргивался, плечо ходило вверх-вниз. - Случайность, ответил я. - Ну хорошо. Он отвернулся, не переставая трястись. Его все звали по фамилии, Булгаков. Хорошая фамилия. Он разнёс свою квартиру в щепки, сломаны были даже унитаз и раковина, повсюду была вода, обломки, осколки, а он бегал кругами и продолжал уничтожать всё, что видит. Перегорел. Иногда он забирался на колонну, под самый потолок и сидел там, как оьбезьяна, санитары пытались его снять, но он орал на них в ответ и прижимался к самому потолку, когда, обессилев, он всё же слезал, ему вкалывали какую-то ядрёную смесь и он дня три ходил, пуская слюни. Первая ночь. Свернувшись и уткнувшись, я тут же отключился. Но не надолго. Часа в три ночи началось веселье. Когда сосед начал совокупляться со своим матрасом, я проигнорировал. Но потом раздались дикие вопли, как минимум, сжигают заживо. Этот крик, стоны и завывания разносились по всему зданию. Все были спокойны и продолжали спать. Я надел тапки и вышел, в коридоре стояли дежурные санитары. - Уже всё хорошо, мы его привязли. Крики не стихали. - А что с ним? - Убил своего отчима в 13 лет. Когда он в очередной раз нажрался, дотащил его в прихожую, засунул в шкаф и поджёг. Сгорел весь дом. С тех пор здесь и живёт. Регулярно видит чертей, которые утаскивают его в ад. Я прошёл в помещение, тело, пристёгнутое кожаными ремнями, билось в конвульсиях, каким-то образом, приподнималась вся кровать одновременно. Все четыре ножки взмывали в воздух и грохались на пол. Он извивался так, что казалось, ещё немного и ремни не выдержат. Грохот, вой, крик. Я развернулся и пошёл спать. Утром увидел его в коридоре. Его звали Игорь. Он оказался неплохим парнем, поговорили о всяком, сказал, что раньше здесь было можно пить, но потом кто-то повесился и алкоголь запретили. Я взгрустнул. С этим была беда, что с выпивкой, что с сигаретами, всё было нарасхват. От безнадёги большинство жевало чай. Я тоже попробовал, не впечатлило. Но, выход есть всегда. В данном случае, нужно было дружить с персоналом. Я улыбался, здоровался, интересовался. Вскоре меня допустили к приносу пищи из кухни. Для этого надо было пройти до соседнего здания, там нагружали бидонами с супом, гороховой кашей, по-разному, и всё это несёшь в отделение. Ни охраны, ни камер, можно выбежать за ворота и купить сигарет. Местный продавец видимо привык к таким посетителям и мой наряд не вызывал у него вопросов. Сигарет надо было покупать побольше, а потом продавать местным обитателям поштучно, деньги им родные приносили, а выйти за пределы у них возможности не было. Таким образом я всегда был в плюсе. Булгаков регулярно писал письма и смывал их в унитаз, твёрдо уверенный, что они дойдут до адресата. Затем он сбежал. Выскользнул в окно вперёд ногами, разбив стекло, проём был сантиметров тридцать, но ему хватило. На осколки, со второго этажа. Кровавые следы вели до самого забора. Его вернули назад той же ночью, вкололи в два раза больше, чем обычно. Пару дней он вообще не выходил из палаты. Привезли новенького. Уважаемый человек, директор предприятия. Напился до белочки. Постоянно требовал свои сигары и виски. Но просьбы игнорировали и он поник. Жалко смотреть как успешный человек ходит от стены к стене, что-то бормочет и существует в своём внутреннем мире, внешний он уже не понимал. Он так и не пришёл в себя. Ещё один вечный пациент. Каждый день нас выводили на прогулку. Огороженная территория, деревья, кусты, клумбы. Нас вели строем. Затем все нежились на солнце, что-то бормотали, ходили кругами, в общем радовались жизни. Напротив было отделение для тех, кто пытался откосить от повинности путём признания невменяемым. По моим наблюдениям, каждый из этих ублюдков был абсолютно вменяем. Другое отделение, другая территория, другие правила. Неподалёку было ещё одно здание, там селили совершенно безнадёжных, многие из них не могли даже ходить. Иногда я тоже заносил туда еду. Там воняло мочой, подгузниками, потом, трубками и тряпками. Гробовая тишина. У нас было не так. Я сидел в коридоре после обеда, читал, ко мне подбегает мужчина, я его раньше даже не замечал. Немного помятый и сутулый, но в целом выглядел неплохо. - Собаки! Собаки! Помоги! Я огляделся, собак не было. - Они же меня загрызут! Я попытался его успокоить и убедил в том, что собак нет. Он внезапно поменялся в лице и рассказал мне о ксиве, шерстяной кофте и заначке, которая у него есть. Затем отправился всё это искать. Рассказ не окончен. Сложно уже.