Женщины могут...
Telegram - Mem's_Bakery
Telegram - Mem's_Bakery
Надоело, если честно, постоянно натыкаться на миф о запертом на кухне Володе и прочих сплетнях о "шведской семье" Бриков и Маяковском.
Вот воспоминания самой Лили, которые желтострочные издания предпочитают игнорировать.
Отрывок из очерка Лили Юрьевны Брик «Воспоминания об Осипе Брике»:
"Приходится писать, как было на самом деле. Слишком много врут, даже для очевидцев слишком много. Слишком много домыслов — вольных или невольных. Больше вольных.
Писать не хочется. Не хочется вспоминать. Только начнешь, а «уже у нервов подкашиваются ноги...».
<...>
Пишу, как пишется, могу перепутать последовательность, но факты все безусловные, т. к. буду писать только то, что точно помню и о чем все эти годы часто думала. О многом думала, потому что думалось. О многом — оттого, что заставляли думать сплетни и клевета. Сколько их, мерзких сплетен! Как нарочно в ответ на «пожалуйста, не сплетничайте». И сколько их было при жизни Володи. Но тогда мы на них не обращали решительно никакого внимания. Они к нам совсем как-то не прилипали; мы их не слышали даже. Сплетен было больше, чем это нормально, вероятно оттого, что Володя был очень заметен не только стихами, но и всем своим видом и поведением, да и влюбленных в меня, пожалуй, было больше, чем это нормально, а вокруг каждой любви, особенно несчастной — всегда много сплетен.
Наша с Осей физическая любовь /так это принято называть/ подошла к концу. Мы слишком сильно и глубоко любили друг друга, чтобы обращать на это внимание. И мы перестали физически жить друг с другом. Это получилось само собою...
Я рассказала ему все и сказала, что немедленно уйду от Володи, если ему, Осе, это тяжело. Ося был очень серьезен и ответил мне, что «уйти от Володи нельзя, но только об одном прошу тебя — давай никогда не расстанемся». Я ответила, что этого у меня и в мыслях не было.
<...>
Мы с Осей больше никогда не были близки физически, так что все сплетни о «треугольнике» и «любви втроем» и т. п. совершенно не похожи на то, что было. Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, ни в какой литературе. Я люблю его с детства. Он неотделим от меня. Может быть, когда-нибудь я напишу об этой любви. Сейчас моя цель другая. Эта любовь не мешала моей любви к Володе. Наоборот, если бы не Ося, я любила бы Володю не так сильно. Я не могла не любить Володю, если его так сильно любил Ося. Он говорил, что для него Володя не человек, а событие. Володя во многом перестроил Осино мышление, взял его с собой в жизненный путь, и я не знаю более верных друг другу, более любящих друзей и товарищей. Думаю только, что Ося никогда бы не бросил Володю так, как бросил его Володя. Он не мог бы убить себя, как бы не был велик соблазн. "(С)
От себя добавлю, что даже беглый гуглёж и диагоналное изучение воспоминаний обоих Бриков и их близких друзей дадут достаточно информации, чтобы лучше понять истинную природу отношений участников этого треугольника.
И не будем забывать, сколько общественного внимания привлекал Маяковский. И как быстро фигуры такого масштаба обрастают сплетнями и домыслами.
Майя Плисецкая и Ив Сен-Лоран, 1970-е.
Ив Сен-Лоран создал для Майи Плисецкой лишь один образ, зато навсегда вошедший в историю балета — костюм для «Гибели Розы» Ролана Пети.
После этого сотрудничество Сен-Лорана и Плисецкой не продолжилось. Лиля Брик их познакомила, и она же их рассорила. С возрастом Брик стала более резкой и однажды в порыве наговорила Плисецкой неприятных слов. Так их дружба распалась, и Брик из ревности увела за собой из жизни Майи и многих общих друзей.
Лиля позвонила Иву Сен-Лорану и сказала, что дружить с Плисецкой совершенно не модно. Между музой Маяковского и великой балериной Ив выбрал первую. К тому же, может быть, он и хотел бы одевать Майю, но ее образ уже принадлежал Пьеру Кардену.
ИСТОРИКА
Telegram - Mem's_Bakery
4 августа 1978 года ушла из жизни эпатажная Лиля Брик. Ею восхищались, ей завидовали, ее ненавидели, но главное — ее любили, долго и страстно. Она стала той самой «фам фаталь», роковой и в каком-то смысле единственной женщиной в судьбе и творчестве Владимира Маяковского. Предлагаем вспомнить интересные и неоднозначные эпизоды из ее яркой, насыщенной жизни.
Лиля Юрьевна Брик родилась в 1891 году, в достаточно состоятельной семье московского юриста Юрия Александровича Кагана и Елены Юльевны, урожденной Берман. Отец небезуспешно занимался вопросами, связанными с правом жительства евреев в Москве. Мать, рижанка, окончила Московскую консерваторию.
В юности Лиля рано осознала свою способность покорять мужчин и сама была крайне влюбчива, с головой окунаясь в страстные и многочисленные романы, что доставляло ее родителям немало хлопот. По легенде, в числе ее поклонников был даже Федор Шаляпин. Однажды он познакомился с совершающей променад по московским улицам Лилей и пригласил ее на свой концерт. Разумеется, никаких вольностей за этим не последовало, но сама Лиля так говорила о том периоде своей жизни: «Мама не знала со мной ни минуты покоя и не спускала с меня глаз»… В то же время родители по праву гордились дочерью: она была и способной, и одаренной. Да еще обладающей безошибочным чутьем на действительно талантливое и прекрасное. А если самой не получилось что-либо сделать, она прибегала к чужой помощи. Например, в семье часто и с уместной гордостью зачитывали сочинения Лили, вызывавшие интерес и одобрение гостей-слушателей. Но однажды выяснилось, что истинный сочинитель не гимназистка, а ее учитель словесности, самозабвенно творящий вместо своей юной пассии. Было решено отправить предприимчивую девушку подальше, в Катовице, польский город, где проживала бабушка. Но вскоре пришли шокирующие новости: в девушку влюбился родной дядя, и так сильно, что стал добиваться у московского юриста согласия на официальный брак с его дочерью. Лилю быстро вернули в Москву.
Стоит отметить, наша героиня всячески подчеркивала свою привлекательность косметикой и прибегала к различным женским ухищрениям. «У нее торжественные глаза; есть наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными волосами… эта самая обаятельная женщина много знает о человеческой любви и любви чувственной», — вспоминал один из ее современников. Когда ей было тринадцать лет, она встретила семнадцатилетнего Осипа Брика, которого как раз назначили руководителем пропагандистского кружка в ее женской гимназии. Лиля, по ее признанию, влюбилась сразу, но, увы, впервые безответно. Однако через несколько лет брак с Осипом все-таки был зарегистрирован, а позже Лиля вспоминала о начале их отношений: «Мы с Осей много философствовали и окончательно поверили, что созданы друг для друга, когда разговорились о сверхъестественном. Мы оба много думали на эту тему, и я пришла к выводам, о которых рассказала Осе. Выслушав меня, он в совершенном волнении подошел к письменному столу, вынул из ящика исписанную тетрадь и стал читать вслух почти слово в слово то, что я ему только что рассказала».
Сама она говорила, что формула привлекательности очень проста: «Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешить ему то, что не разрешают дома. Например, курить или ездить куда вздумается. Ну, а остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье». Будучи замужней женщиной, Лиля флиртовала напропалую, но старалась не переходить грань…
…до тех пор, пока в их с Осипом жизни не появился начинающий поэт Владимир Маяковский, с которым Лиля познакомилась в 1915 году. К ней его привела младшая сестра Эльза, только закончившая 8-й класс гимназии. За ней и ухаживал молодой поэт. «Июль 1915 года. Радостнейшая дата. Знакомлюсь с Л.Ю. и О. М. Бриками», — записал Маяковский много лет позже в автобиографии. Дом Бриков скоро стал и его домом, их семья — его семьей.
В тот вечер поэт нашел свою музу. «Володя влюбился в меня сразу и навсегда. Я говорю — навсегда, навеки — оттого, что это останется в веках, и не родился тот богатырь, который сотрет эту любовь с лица земли», — говорила потом Лиля. Ее отношение к новому поклоннику было сложным, если не сказать большего. Как она сама писала в мемуарах, ее раздражало в Маяковском все, включая его внешность и даже фамилию, похожую на «пошлый псевдоним». Но там же, в воспоминаниях, она говорила о том, что ее обожаемый Ося «сразу влюбился в Володю». А на тот момент отношения между супругами стали напряженными, Осип уделял жене все меньше внимания. Как ни парадоксально, Лиля вовлекла в свой брак третьего участника, чтобы сохранить союз, что буквально шокировало далеко не пуританскую Москву того времени. Добавить остроты в отношения с мужем за счет романа с другим мужчиной, закрепить творческий тандем двух друзей коммерческой составляющей — вот выбор Лили. Да уж, незаурядная женщина решила проблемы в семье оригинальным образом.
Однажды Лиля Брик и Маяковский зашли в модное петроградское кафе «Привал комедиантов». Уходя, Лиля забыла сумочку, и поэт вернулся за ней. За соседним столиком сидела эффектная дама, известная журналистка Лариса Рейснер, которая взглянула на Маяковского с грустью: «Вы теперь так и будете таскать эту сумочку всю жизнь!» «Я, Ларисочка, могу эту сумочку в зубах носить, — последовал гордый ответ, — в любви обиды нет!» Так складывался эпатирующий роман замужней и откровенно не ослепляющей своей природной красотой (свидетельства непредвзятых современников и фотохроника удивительно единодушны в этом вопросе) дамы и гениального поэта.
Лиля Брик своим примером доказала, что необязательно быть писаной красавицей, чтобы сводить с ума мужчин.
В гости к семье Бриков-Маяковского приходили известные литераторы, а по совместительству друзья Маяковского: Велемир Хлебников, Сергей Есенин, Всеволод Мейерхольд, Максим Горький. Душой и естественным центром «салона» была сама хозяйка, Лиля Брик. Тогда появилась поэма Маяковского «Флейта-позвоночник», в которой, как и во многих последующих стихах, поэт воспевал свое неистовое чувство к Лиле. Особое место в лирике Маяковского заняло стихотворение «Лиличка!». Лю — как ее называл Маяковский — сразу поняла, что поэту нужны бури и страдания, а не стабильные чувства. Сам Владимир однажды ей сказал: «Господи, как мне нравится, когда мучаются, ревнуют…» Ради ревности он даже выпытал у Лили подробности ее первой брачной ночи с мужем и потом страшно переживал. Зато часть этих переживаний вылилась в стихотворные строки. Зная об этом эффекте, муза иногда нарочно заставляла поэта понервничать.
Возможно, тайна обаяния Лили Брик заключалась именно в ее женственности. Она не могла жить без красивой одежды, сама придумывала платья. Маяковский много публиковался, заработков хватало на безбедную жизнь. Лиля даже уговорила его привезти из Парижа автомобиль Renault и, научившись водить, всегда сама была за рулем. Когда возникла угроза расставания с Маяковским из-за любовного романа поэта с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой, Лиля попросила сестру, жившую в Париже, написать письмо с новостью о том, что Татьяна якобы выходит замуж за богатого виконта, и зачитала письмо вслух на одном из вечеров. Побледневший Маяковский тут же принял решение завершить неудачный роман с Татьяной, которая даже не подозревала о проделанной сестрами афере. Самоубийство Маяковского Лиля восприняла вполне спокойно, заявив, что поэт всегда был «неврастеником». Смерть же своего мужа Осипа она пережила с трудом: «Когда не стало Маяковского — не стало Маяковского, а когда умер Брик — умерла я». Но и после этого в ее жизни было еще множество мужчин, красивых ухаживаний, цветов и подарков — всего того, что муза так любила.
После смерти поэта Лиля занялась подготовкой собраний сочинений Маяковского, но возникли сложности с публикацией. Тогда она написала письмо И. Сталину с просьбой о помощи в издании собрания. Именно о ее письме Сталин сказал: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и произведениям — преступление». Слова вождя сомнению не подвергались: Маяковский стал главным поэтом Советского Союза. Л. Брик сотрудничала с ОГПУ и другими советскими спецслужбами, «ездила за границу чаще, чем в Переделкино».
О Лиле Юрьевне рассказывали, что она и в 80 лет легко пленяла кавалеров, искусно меняя голос и выражение лица так, что каждому мужчине казалось — он главный в ее жизни. Биограф Маяковского Василий Катанян писал о ней: «У нее был «талант жить».
К 130-летию со дня рождения музы поэта
Трудно дать простое и внятное определение такой важной для советской поэзии фигуре, как Лиля Брик: обозначить ее как «писательницу» или «мемуаристку» — значит слишком сузить спектр ее влияния. Слишком примитивно было бы назвать ее женой Маяковского, тем более что официально женаты они никогда не были.
Тем не менее именно Лиле Брик мы обязаны лучшими произведениями Маяковского — поэмой «Про это» и эталоном любовной лирики XX века «Лиличка! Вместо письма».
11 ноября, исполнилось 130 лет со дня рождения одной из самых необычных героинь отечественной культуры ХХ столетия.
Инициалы Лили Юрьевны Брик – «Л.Ю.Б.» – складывались на кольце Владимира Маяковского в бесконечное «люблюблю». Она была его музой, возлюбленной, огромным счастьем и самой большой в жизни трагедией.
До сих пор считается, что именно Лиля Брик подняла Маяковского на вершину славы и добилась его посмертного признания. Однако кому принадлежало ее сердце, понять до сих пор не может никто.
Лиле Брик, в девичестве Каган, кажется, с рождения была уготована роль музы. Её и назвали в честь возлюбленной Гёте – Лили Шенеман. С будущим мужем она познакомилась в 13 лет в той же гимназии, куда 17-летний Осип Брик пришел преподавать политэкономию.
Не красавица в привычном смысле слова, но остроумная и обаятельная Лиля блистала преимущественно в мужском обществе, кружа голову то одному, то другому. Но с июля 1915 года в ее жизни появился тогда еще неизвестный молодой поэт Маяковский. Вскоре на дверях московской квартиры Бриков появилась табличка: "Брики. Маяковский".
Беседуя с начинающим поэтом Андреем Вознесенским, Лиля в минуту какой-то особой откровенности призналась ему: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал». «После такого признания, – писал Вознесенский, – я полгода не мог приходить к ней в дом. Она казалась мне монстром.
Но Маяковский любил такую, с хлыстом. Значит, она – святая!»
В реальности Лилю, при всех ее талантах и женском обаянии, едва ли можно назвать святой. Она приняла Октябрьский переворот не только за великую социальную революцию, но и за революцию личностных отношений.
И следом попыталась расторгнуть путы той морали, которую называли иногда буржуазной, иногда обывательской.
В те дни знаменитая Александра Коллонтай, присоединившись к движению «Долой стыд!», вышагивала голой, даже будучи первой в мире женщиной-министром, комиссаром государственного призрения (в РСФСР ведомство отвечало за социальное обеспечение. – Прим. ред.).
Идеолог свободной любви Александра Коллонтай | Фото: historytime.ru
Движение «Долой стыд!» привело и к росту числа «натуристов» (нудистов). Иностранные корреспонденты, работавшие в начале 1930-х гг. в Москве, оставили об этом письменные свидетельства. Американский журналист Кникерборгер говорил, что натуристы в СССР исчисляются тысячами. А бельгийский консул Жозеф Дуйе вспоминал: «В 1925 году при покровительстве советского правительства образовалось общество «Долой стыд!». Для пропаганды некоторые члены этого эксцентричного общества были посланы в поездки: в Харьков, Ростов, Минеральные Воды и так далее. Я видел их в костюме Адама и Евы в Ростове».
Достать снимки, протоколы и документы об обществе «Долой стыд!» труднее, чем какие-то документы НКВД. Фотографии демонстраций на Красной площади, – а их несколько десятков, – они так упрятаны в архивы партии, что до них трудно докопаться, некоторые вывезены за рубеж».
В 1920-х гг. советских граждан призывали вступить в общество *Долой стыд!*
Лиля Юрьевна, обладая безукоризненным вкусом, несла прогрессивные идеи куда как более утонченно
Брик, по словам ее биографа Аркадия Ваксберга, не была красивой. Маленького роста, худенькая, сутулая, с огромными глазами, она казалась совсем подростком. Однако было в ней что-то особенное, женственное, что так притягивало мужчин и заставляло тех восхищаться этой удивительной женщиной.
Лиля это прекрасно осознавала и использовала свои чары при встрече с каждым понравившимся ей мужчиной.
Она появилась на свет в 1891 году в семье преуспевающего московского адвоката Юрия (Ури) Кагана. До революции адвокат Каган занимался всем понемногу, но в основном так называемым «еврейским вопросом». В те времена он в первую очередь сводился к вопросу о жизни евреев за пределами черты оседлости, и Каган выступал в роли борца за права евреев. Он не пожелал менять иудаизм на православие ради успешной адвокатской карьеры и, по выражению Ваксберга, «добился всего, сумев одолеть все барьеры, которые российский закон воздвиг для иноверцев».
Однако сомнительно, что Лиля или ее сестра Эльза Триоле, ставшая известной французской писательницей, идентифицировали себя с евреями и еврейской культурой.
В раннебольшевистскую эпоху традиционная культура любого народа считалась чем-то отжившим, старомодным и даже антиреволюционным. Не получившая традиционного еврейского воспитания, Лиля, вероятно, ощущала себя не еврейкой, а человеком «большой европейской культуры».
Однако о ее происхождении помнили многие, в том числе, кстати, и Маяковский. Он как-то даже привлек ее вместе с Осей к созданию пропагандистского фильма «Евреи на земле» с целью «зазвать евреев крестьянствовать на крымских просторах».
Впервые увидев Лилю, Маяковский безумно влюбился в нее – сразу и навсегда.
Она вспоминала: «Это было нападение. Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты – буквально. Меня пугала его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Когда мы познакомились, он сразу бросился бешено за мною ухаживать, а вокруг ходили мрачные мои поклонники. Я помню, он сказал: “Господи, как мне нравится, когда мучаются, ревнуют...”»
Это была странная семейка. Заглянуть за порог их спальни стремились многие. Всю жизнь их окружали липкие сплетни. Но ситуацию, шокировавшую мещан и обывателей, Лиля Брик обыграла со свойственной ей непосредственностью. В те времена свободных нравов и любовных теорий никаких объяснений и не требовалось.
Позже, когда коммунистическая мораль и людское любопытство доконали даже невозмутимую Лилю, она сформулировала всё просто: мы дружили. «Лиля любила только Осипа, который ее не любил; Маяковский – только Лилю, которая, увы, не любила его; и наконец, все трое не могли жить друг без друга», – писал Василий Катанян, сын последнего мужа Лили.
Много лет спустя, уже в 70-х, в одной из московских школ была устроена встреча учеников с Лилей Юрьевной, которая и в преклонном возрасте вызывала просто-таки магический интерес к своей персоне. На том вечере Лилю прямо спросили о ее семейной жизни во времена Маяковского.
Как вспоминает присутствовавший там журналист Захар Гельман, высокая девочка в пионерском галстуке поставила вопрос «ребром»: можно ли считать, что она, Лиля Юрьевна, ее возлюбленный Маяковский и официальный муж, литературный критик Осип Максимович Брик, составляли «шведскую семью»?
Лиля Юрьевна ответила мгновенно и безапелляционно: «Конечно, нет! Ни о какой “шведской семье” и речи быть не может…» «Помнится, – пишет Гельман, – что она упирала на то, что у нее, Володи и Осипа было духовное единство, и в этом смысле они составляли семью. Но что такое «духовная семья»? Ведь в ней могут проживать не только единицы, но десятки, сотни, а то и миллионы людей». Так что союз Лили и Оси Брик с Маяковском практически прообраз советской семьи народов.
Предсмертное письмо, помеченное 12 апреля 1930 года, Маяковский пишет именно Лиле Брик.
В нем он просит любить его, называет ее среди членов своей семьи и передает ей все свои стихи и архивы. Это был щедрый дар – наследница всех авторских прав Маяковского стала одной из самых состоятельных женщин СССР.
Правда, не сразу. После смерти Маяковского сочинения его выходили маленькими тиражами, чтение его стихов с эстрады не поощрялось. Лиля, не видя другого выхода, обратилась в 1935 году с письмом к Сталину, в котором призывала не забывать великого певца революции и поэта нового времени.
Ответ не заставил себя ждать: «Т. Ежов! Очень прошу Вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и к его произведениям – преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны».
Так началось посмертное признание Маяковского. В квартире поэта в Лубянском проезде был открыт музей, сочинения выходили огромными тиражами, Маяковский был официально объявлен главным поэтом советской литературы.
Несмотря на установившееся в обществе мнение, что Лиля Брик без ума от своего мужа Осипа, вскоре после смерти Маяковского она разводится с ним и выходит замуж за красного командира Виталия Примакова.
В 37-м году Примаков вместе с Тухачевским, Якиром, Уборевичем был обвинен в троцкистском заговоре и расстрелян.
Лиля тут же выходит замуж за литературоведа Василия Катаняна, занимавшегося творчеством Маяковского.
Тогда же она начинает заниматься переводами, литературоведением (писала, например, о творчестве Достоевского), скульптурой (ее бюсты Маяковского, Брика, Катаняна хранятся в частных коллекциях), а в 60-х годах ее дом на Кутузовском проспекте превращается в заметный центр неофициальной культурной жизни.
В отличие от многих, для нее также никогда не существовало и «железного занавеса»: она часто путешествовала по Европе, подолгу жила в Париже у сестры, которая была женой писателя-коммуниста Луи Арагона, но всегда возвращалась в Москву.
В июле 1978 года в возрасте 86 лет Лиля Брик поскользнулась у себя дома, упала и сломала шейку бедра. В ее возрасте такой диагноз обрекал на неподвижность. Но позволить себе быть кому-то в тягость она не могла. 4 августа 1978 года на даче в Переделкино Лиля Брик покончила с собой, приняв огромную дозу снотворного.
«Приснился сон – я сержусь на Володю за то, что он застрелился, а он так ласково вкладывает мне в руку крошечный пистолет и говорит: “Всё равно ты то же самое сделаешь”», – писала Брик через два месяца после самоубийства Маяковского, и ее сон оказался пророческим.
Прах любимой женщины Маяковского, согласно ее завещанию, был развеян в Подмосковье, где-то под Звенигородом. На том месте установили камень с надписью: «Л. Ю. Б.», а далее для непосвященных – Лиля Юрьевна Брик.
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689