Возвышающийся над гербом Парижа, и украшающий западный фасад Оперного театра, бюст Шарля Гарнье предусмотрительно расположился на высоте, позволяющей беречь произведение искусства от двух главных антагонистов сусального золота - вандалов и голубей.
На протяжении 135 лет архитектор стоически выносил все присущие золотой голове тяготы, и ни разу не менялся в лице. Даже открытие магазина Зара в здании через дорогу, не спровоцировало мимические морщины Шарля пусть и на самое тонкое движение.
До определенного судьбой момента казалось, что бюст архитектора театра стоит так прочно, что случись в соседнем арондисмане извержение Везувия и залей оно лавой все модные бутики, точеный профиль Гарнье непременно остался бы на своем месте.
Однако настал тот злополучный час, когда неподвижные facial muscles затанцевали нервный вальс и безжалостно искривились в страшную гримасу. Стало очевидно, что судьба Парижской Оперы висит на волоске.
Все началось в тот день, когда обычный театральный реквизитор Жак Поктон получил сертификат, подтверждающий, что его владелец успешно окончил курсы пчеловодства.
Обзаведясь новым ульем, Жак торжественно дефилировал в кабинет начальника, что бы выпросить выходной и отвезти пчелиное поместье на дачу. К великому сожалению всех, кто в тот день вышел на театральную площадь, Поктон получил отказ и грустно прожужжал на выход.
Буквально через несколько минут в просторном коридоре Парижской оперы свершилась роковая встреча новоиспеченного пасечника и штатного сотрудника безопасности Ролана, который признался Жаку в том, что начал разводить форель в пожарном бассейне под театром.
Реквизитора моментально осенила идея отнести пчелиный улей на крышу и оставить его открытым на время репетиции. Пчелам было жизненно необходимо получить доступ к свежему воздуху.
Разлетевшийся по улицам Парижа пчелиный рой быстро ассимилировался в новой среде и обзавелся массой новых друзей, которых сразу же пригласил к себе в улей. Непривыкшие к вольному образу жизни граждан Евросоюза, пчелы плохо ориентировались на Елисейских полях и попросту забыли, откуда прилетели.
Ученые со всего мира до сих пор не могут понять, чем руководствовался крохотный пчелиный cerebrum, когда принимал коллективное решение мимикрировать на блестящую голову архитектора Гарнье и облепить весь архитектурный ансамбль жужжащим паном.
Руководство театра пришло в ужас от вида гримасы, которую скорчил ранее недвижимый бюст, и поспешило наказать виновного, однако предприимчивому Жаку удалось отмазаться от праведного гнева, подарив начальству свежий урожай меда.
Пасечнику пришлось буквально садиться на шею Шарлю Гарнье, что бы согнать с него пчел и вернуть их на место. С тех пор на крыше Парижской Оперы неизменно живет пару десятков тысяч пчел, трудящихся над производством фирменного продукта, продающегося по цене 15 Евро за 125 грамм в буфете театра.
Только что вы, дорогой читатель, познакомились с одной из небольших, но интересных историй из жизни великой Оперы Гарнье и, сами того не понимая, вовлекли себя в прочтение цикла статей о жизни вышеупомянутого театра.
Если вы подпишитесь на канал и останетесь с нами, то в скором времени сможете узнать все самые важные сведения об истории Парижской оперы и лично познакомиться с небезызвестным призраком, живущим в пустующей ложе №5.
Благодарим Вас за прочтение первого выпуска и трепетно готовим следующий.
28 Января 1990 года в эфире программы "До и после полуночи" выходит интервью корреспондента Центрального телевидения в США Бориса Калягина с Мстиславом Ростроповичем и Галиной Вишневской.
Поводом для встречи стала новость о решении Верховного Совета СССР восстановить гражданство супругов. У опальных аристов наконец-то появилась возможность вновь обрести свободу.
После шестнадцати лет изгнания опальные герои наконец-то могут всерьез задуматься о возвращении. Они не скрывают своих эмоций и искренне радуются подарку судьбы, однако каждый из них все еще держит в себе злость и обиду. Режим нанес им тяжелый удар, забыть который, увы, невозможно...
Начало этой истории было положено в далеком 1970 году, когда, не смотря на угрозы и запугивания, супруги самолично подписали себе приговор и приютили у себя на даче гонимого Солженицына.
После того как Александр Солженицын поселился в гостевом домике Ростроповичей, всей семье пришлось принять новые правила игры и полностью изменить привычный образ жизни.
Ванная комната стала постоянным местом для разговоров, существование которых становилось возможным только при условии открытого крана, а летний сад остался единственным островком спокойствия и безопасности.
Сломать музыкантов не сложно: достаточно просто перекрыть им доступ к студиям звукозаписи, запретить давать концерты и организовать гнусную травлю в прессе.
Сложно представить себе степень беззащитности, в которой оказались несчастные супруги.
Галина Павловна с ужасом наблюдала, как трусливые и завистливые коллеги с легкостью отворачиваются от вчерашних друзей и громко кричат о том, как презирают "антисоветских" музыкантов.
Положение семьи ухудшалось с каждым месяцем. Вишневской и Ростроповичу поочередно предлагали публично отказаться от покровительства Солженицыну и подписать письмо против академика Сахарова, предлагая взамен лояльность властей. Супруги не соглашались.
Всемирноизвестный и уважаемый музыкальный гений был загнан в угол. Слава пристрастился к водке и все чаще стал заглушать душевную боль крепким алкоголем.
Вишневская понимала, что только она может спасти сломленного мужа от непоправимых последствий его запоев. Ей пришлось принять самое сложное решение в своей жизни...
«Они просили Апельсины и Пугачеву, я не могла отказать»: Концерт в Чернобыле стоил Ей здоровья! Собрала 165 Млрд. для Ликвидаторов. - Читайте на нашем Дзен.
Здравствуйте, дорогие друзья, я решила продолжить с Франческо Чилеа (Francesco Cilea), и сегодня выбрала его вторую мало-мальски известную оперу «Арлезианка» («L'arlesiana»), написанную в 1897 году.
Бедный, бедный Чилеа! Изрядно про него подзабыли. На просторах сети есть только одна (ОДНА!) версия спектакля, что крайне упрощает выбор.
Итак, у нас «Teatro Regio di Parma»,спектакль 1996 года, показательно плохое качество видео... Хотя в целом постановка средненькая, но она одна, совсем одна, так что дареному коню в зубы не смотрят. Что имеем, то и юзаем. Ни каких завышенных ожиданий. Поехали!
Арлезианка - это девушка из города Арля (это во Франции). Самой арлезианки в опере как раз и нет. Она остается за кадром.
Метифио (баритон) сомнительный тип, тем и привлекателен, он богат (возможно), и знает об арлезианке пикантные факты - Michele Parchelli.
А также:
Инноченте (меццо-сопрано) младший брат Федерико - Alessandra Palomba.
Марко (бас) дядя Федерико - Franco Federici.
Бальдассаре (баритон) старый пастух - Roberto Servile.
Дирижер - Daniele Callegari.
Либретто оперы написано по произведению Альфонса Доде.
Не знаю, как у вас, а у меня в детстве (когда все это читалось), французы категорически не шли. У меня английский менталитет. Так что коллизии мне кажутся надуманными. Тем не менее именно произведения французских авторов стали источниками сюжетов множества опер. Начиная, аж с Бомарше. А также Дюма-сын, Мериме, Мюрже, Прево, Сарду...
Кстати, я начала учить французский... мама моя... какой он сложный... Ой, нескоро я смогу хотя бы кино смотреть...
Но к опере, Как всегда, у Чилеа премилая увертюра (а Даниэле Каллегари - хороший дирижер, и это слышно).
АКТ ПЕРВЫЙ
У Розы Мамай, женщины 40+, двое детей: Федерико и Инноченте (что значит «Невинный»), которых она растит одна, младший сын с особенностями.
Бальтасаре рассказывает Инноченте сказку про козочку. Добрый пастух сетует на «особую конструкцию» мозга бедного Инноченте:
Povero bimbo! tanto bello!… Proprio Guarir più non potrà? Lo dicon tutti; io no: mi par si môva Nel suo cervello qualche cosa nôva… Oh, sì, si sveglierà!
Насыщенный грим актера предполагает гигантские размеры сцены, хотя по видео этого не видно.
Все чаяния матери связаны со старшим - красавчиком Федерико. А Федерико возвращается из города с новостями. Он влюблен в прекрасную горожанку, и собирается жениться.
Хор в конце немного напоминает Верди, Да?
Дядюшка тоже вставляет свои пять копеек:
Мама в шоке, она, как полагается, желает добра, и уже нарисовала в голове картинку, в которую арлезианка не вписывается. Ее кандидатка - скромная юная Виветта (и правда очаровательная), влюбленная в Федерико. К тому же местная уроженка. Так что Роза предпочитает ее(дабы преумножить генетические аномалии).
Не очень понятно, действительно ли арлезианка - женщина свободных нравов, или все это накручено встревоженной родительницей, но Роза переживает, очень.
Вообще-то ни Федерико, ни его окружение интеллектуалами не выглядят, просто селяне, и не очень ловкие. Они связаны паутиной отношений - пастух Бальтасаре заботится о слабоумном Иноченте, Роза благоволит Виветте, Виветта влюблена в Федерико, все со всеми связаны.
Мама скрепя сердце, все-таки соглашается на брак, и тут как гром среди ясного неба: пришелец, некий Метифио, естественно, баритон(чтобы никто не усомнился в его сомнительности). Он заявляет свои права на арлезианку - вот и пикантная переписка.
Федерико с эгоизмом молодого мужчины трубит о своих намерениях.
Мама сообщает об открывшихся обстоятельствах... Разражается скандал, Федерико сокрушен.
А Роза чувствует некоторое облегчение...И снова возвращается к варианту с Виветтой...
АКТ ВТОРОЙ
Федерико страдает... В самом начале оперы старик Бальтасаре рассказывает полоумному братцу Федерико сказку про козочку... И именно из первых ее строк... татам!.. Выросла самая известная теноровая ария, «Плач Федерико»:«E la solita storia del pastore» !!
Вот она-то суперизвестна. Ее поют буквально все. Хотя это даже не кульминация оперы. Но поют только в концертах. «Всех» мы слушать не будем, но трех известных теноров - да. Ради них все и писалось!
Марио Ланца
Лучано Паваротти
Йонас Кауфман
Мне лично больше всего по душе Кауфман. Правда он чрезмерно интеллектуален. А, как по мне, Федерико прост, очень прост, недалеко ушел от своего полоумного братца...
Но, вообще-то, ария ходит по краю... еще немного, и получится попса...
Виветта пытается отвлечь Федерико непринужденной беседой... По-моему у нее неплохо получается, мелодия немного похожа на «Адриану»... Почему-то Виветту принято описывать неловкой. Я считаю, она просто очень молода.
В этом смысле понятно, почему мать видит ее невестой Федерико... А не какую-то гулящую тетку из большого города.
Похоже, что Федерико - простодушный молодой человек, а арлезианка его «окрутила»... Вот только зачем это ей? Семья не выглядит особо богатой, так что не понятно, зачем такие интриги. Чем Федерико предпочтительнее Метифио? Может Метифио все таки не богат? Просто резок и энергичен? Или Метифио ниже по социальной лестнице? Короче у нас страсти для бедных, между овином и покосом. Веризм.
Не помню, писала я или нет про «волну» (ведь есть же наверное, какое-то умное название, но я не нашла). Она характерна для веристов. Лучше всего она получается у Пуччини, у Чилеа - более менее, полный провал - у Леонкавалло, с него меня укачивает, т.е. у меня от него начинается чистая и неподдельная морская болезнь, правда-правда... Я выдерживаю в «Паяцах» только «Пролог»...
Фредерико немного успокаивается, и приходит к разумному устраивающему всех решению. Он женится на Виветте!
Она молода, красива, скромна, и они будут очень счастливы, да!
АКТ ТРЕТИЙ
Общими усилиями уломали Федерико на брак...
Но одно лишь появление Метифио, который просто за письмами зашел перед отъездом(нафига они ему сдались, то же мне, романтик), одно его появление - и конструкция рушится.
И все. Парень сломлен.
Что касается Розы... она явно потерялась... И поет свою знаменитую арию «Esser madre e un inferno» («Быть матерью - ад»)...
Внезапно Инносенте проявляет непривычную разумность. Но и это ее не радует. Источники утверждают, что дело в поверье, что иметь в семье дурачка - это на счастье. А Розе сейчас очень нужно чуть больше счастья, поэтому новую разумность младшего сына она воспринимает, как удар судьбы.
Бедолага Федерико в полном бреду, и, то ли кидается, то ли выпадает из окна сарая (откуда-то с сеновала, я так понимаю). Все.
В общем-то история довольно простая. И она закончилась.
Относительно оперы, мне все время казалось, что я слушаю музыкальный ряд к черно-белому фильму. Плохо это или хорошо - не знаю.
p/s/: Пара слов об Инносенте: мне сразу показалось, что у него не кретинизм (хотя это, наверное, устаревший термин). Кретинизм характерен для изолированных деревушек, где часты близкородственные браки, и еще что-то там с витаминно-минеральным составом... Я как раз про Францию на эту тему читала.
Однако, у Инносенте видимо легкая форма аутизма... Неудивительно, что в деревушке, насыщенной неформальным общением разного рода, он прослыл дурачком. Конечно он вряд ли интеллектуал - просто для своей среды не глупее остальных... Мне так видится.
Помните этот эпизод из фильма "Покровские ворота"?
Фалеков гендекасиллаб есть сложный пятистопный метр, состоящий из четырёх хореев и одного дактиля, занимающего второе место. Античная метрика требовала от Фалекова гендекасиллаба большой постоянной цезуры после арсиса третьей стопы...
Самое смешное – как при этом Лев Евгеньевич Хоботов, специалист по романской поэзии, смотрит на свою возлюбленную, отчаянно борющуюся со сном. Смотрит с верой, с надеждой, и с ревнивым сомнением. Нравится? Интересно? Счастлива? Испытывает ли она то же, что и он?
Говорят, чувство юмора развилось у высших животных как один из способов реакции на неудачу, на стресс. Перед нами, разумеется, неудача. Людочка и Хоботов не будут счастливы. Кому-то из них придётся принести себя в жертву интересам другого. И вряд ли этим кем-то будет Людочка, хотя сейчас она, бедняжка, очень-очень старается. Скорее уж, это будет Хоботов, который уже проходил этот путь. Или они просто расстанутся.
В любом случае положение Людочки менее драматично: она молода, прекраснодушна и привлекательна, у неё есть "запас хода", а вот Лев Евгеньевич после этой неудачи может сникнуть окончательно. Вот почему его, заставляющего страдать юную девушку на скучной лекции, в этой сцене жальче, чем её.
Нет, мы-то с вами, конечно, желаем им счастья! Но... это не "Весна на Заречной улице", увы. Это "Покровские ворота", другой жанр, жестокая комедия. (Не обращали внимания на то, что она жестокая?) Когда у людей всё хорошо, над ними не смеются. Потому что когда у людей всё хорошо, они не смешны. А большинство героев "Покровских ворот" смешны постоянно.
В этом году "Лучик" старается в каждом номере поговорить с читателями о классической музыке – и дать им её послушать. "Напихать детей музыкой". И так уж получилось (докатились), что в сентябрьском номере мы будем чуточку рассказывать о "светомузыке" Александра Николаевича Скрябина и о его симфонической Поэме Огня "Прометей".
1/3
"Фалеков гендекасиллаб"? Ещё какой! Требующий постоянной цезуры...
Пытаться при этом заставить читателей ещё и слушать "Прометея" было бы... было бы... Ну как сунуть ребёнку учебник высшей математики и следить за его реакцией с настороженно-счастливым глупым лицом: "Счастлив? Развивается? Зачитался?"
Нет, мы пойдём другим путём – а то нам придётся умереть от жалости к самим себе. Послушаем другое произведение Александра Николаевича. Уж оно-то просто не может не понравиться всем! Очень понятное и вдохновляюще:
№8 "Утренний привет" ("Morgengruß") из вокального цикла Франца Шуберта "Прекрасная мельничиха" на стихи Вильгельма Мюллера.
Guten Morgen, schöne Müllerin! Wo steckst du gleich das Köpfchen hin, Als wär' dir was geschehen? Verdrießt dich denn mein Gruß so schwer? Verstört dich denn mein Blick so sehr? So muß ich wieder gehen. (Доброе утро, прекрасная мельничиха! Почему ты отворачиваешься, Словно у тебя что-то случилось? Неужели моё приветствие тебя так раздражает? Неужели ты так растерялась от моего взгляда? Что ж, значит мне пора уходить.)
O laß mich nur von ferne stehn, Nach deinem lieben Fenster sehn, Von ferne, ganz von ferne! Du blondes Köpfchen, komm hervor! Hervor aus eurem runden Thor, Ihr blauen Morgensterne! (Позволь мне только любоваться твоим окошком, Совсем издалека! О, покажи из окошка свою белокурую головку, Свои голубенькие глазки-звёздочки!)
Ihr schlummertrunknen Äugelein, Ihr thaubetrübten Blümelein, Was scheuet ihr die Sonne? Hat es die Nacht so gut gemeint, Daß ihr euch schließt und bückt und weint Nach ihrer stillen Wonne? (О, эти затуманенные спросонья глазки, Эти цветочки, подёрнутые утренней росой, Почему вы прячетесь от солнышка? Неужели вам так сладко спалось, Что сейчас вы будто оплакиваете свой ночной покой?)
Nun schüttelt ab der Träume Flor, Und hebt euch frisch und frei empor In Gottes hellen Morgen! Die Lerche wirbelt in der Luft, Und aus dem tiefen Herzen ruft Die Liebe Leid und Sorgen. (Стряхните же с себя флёр сна И поднимайтесь, свежие и свободные, вверх, В светлое божье утро! В воздухе кружится жаворонок, И глубоко из сердца любовь Призывает страдание и заботы.)
«Прекрасная мельничиха» (op.25, D795; нем. Die schöne Müllerin) — первый вокальный цикл Франца Шуберта на слова Вильгельма Мюллера. Сочинён в 1823 году, за четыре года до второго цикла «Зимний путь», и посвящён другу Карлу фон Шёнштейну.
Книга стихов Мюллера, послужившая Ф. Шуберту источником вдохновения, вышла в 1821 году и содержала 23 стихотворения, а также пролог и эпилог. Стихотворения книги рассказывают о юном мельнике, который отправляется на поиски счастья. Он видит мельницу и влюбляется в дочь местного мельника. Любовь приносит ему радостные, а затем и горестные переживания: у него появляется более счастливый соперник, охотник. Вновь отправившись в странствия, юноша рассказывает ручью как единственному верному другу о своей потерянной любви и после этого «находит покой на дне ручья».
Стоит только начать слушать, как уже невозможно остановиться. Кажется, что разворачивается какая-то неизмеримая беспредельность. Магия звуков обволакивает и уносит в иные миры. Не верится, что это всё сыграно человеческими руками и придумано человеческим вдохновением. Как будто оркестром руководит неземная сверхчеловеческая сила и в звуках музыки приоткрывает нам неизъяснимые тайны вселенной, которые невозможно постичь, можно только почувствовать сердцем.
№7 "Нетерпение" ("Ungeduld") из вокального цикла Франца Шуберта "Прекрасная мельничиха" на стихи Вильгельма Мюллера.
Ich schnitt' es gern in alle Rinden ein, Ich grüb' es gern in jeden Kieselstein, Ich möcht' es sä'n auf jedes frische Beet Mit Kressensamen, der es schnell verräth, Auf jeden weißen Zettel möcht' ich's schreiben: Dein ist mein Herz, und soll es ewig bleiben. (Я бы вы́резал эти слова на каждом дереве, Я бы высек их на каждом камне. Я бы засеял семенами кресса каждую грядку, Чтобы они поскорее дали всходы и поведали об этом миру, Я бы написал это на каждом листке: "Моё сердце принадлежит тебе отныне и во веки веков!")
Ich möcht' mir ziehen einen jungen Staar, Bis daß er spräch' die Worte rein und klar, Bis er sie spräch' mit meines Mundes Klang, Mit meines Herzens vollem, heißen Drang; Dann säng' er hell durch ihre Fensterscheiben: Dein ist mein Herz, und soll es ewig bleiben. (Я хотел бы вырастить молодого скворца, Дождаться, пока он научиться как следует щебетать, И тогда я бы вложил в его скворцовые уста Всю невысказанную любовь, разрывающую мне сердце, Чтобы он каждый день пел под её окном: "Моё сердце принадлежит тебе отныне и во веки веков!")
Den Morgenwinden möcht' ich's hauchen ein, Ich möcht' es säuseln durch den regen Hain; O, leuchtet' es aus jedem Blumenstern! Trüg' es der Duft zu ihr von nah' und fern! Ihr Wogen, könnt ihr nichts als Räder treiben? Dein ist mein Herz, und soll es ewig bleiben. (Я хотел бы вдохнуть это в утренний ветер, Я хотел бы, чтобы он пронёс мои слова по оживлённой роще, Чтобы он их напитал ароматом каждого встреченного по пути цветка И чтобы он доставил это послание к ней: "Моё сердце принадлежит тебе отныне и во веки веков!")
Ich meint', es müßt' in meinen Augen stehn, Auf meinen Wangen müßt' man's brennen sehn, Zu lesen wär's auf meinem stummen Mund, Ein jeder Athemzug gäb's laut ihr kund; Und sie merkt nichts von all' dem bangen Treiben: Dein ist mein Herz, und soll es ewig bleiben. (Наверняка это можно прочитать в моих глазах, Наверняка это горит румянцем на моих щеках И читается даже на моих сомкнутых губах. Наверняка это слышится в каждом моём вздохе. А она будто и не замечает, что я всем своим видом говорю одно: "Моё сердце принадлежит тебе отныне и во веки веков!")
«Прекрасная мельничиха» (op.25, D795; нем. Die schöne Müllerin) — первый вокальный цикл Франца Шуберта на слова Вильгельма Мюллера. Сочинён в 1823 году, за четыре года до второго цикла «Зимний путь», и посвящён другу Карлу фон Шёнштейну.
Книга стихов Мюллера, послужившая Ф. Шуберту источником вдохновения, вышла в 1821 году и содержала 23 стихотворения, а также пролог и эпилог. Стихотворения книги рассказывают о юном мельнике, который отправляется на поиски счастья. Он видит мельницу и влюбляется в дочь местного мельника. Любовь приносит ему радостные, а затем и горестные переживания: у него появляется более счастливый соперник, охотник. Вновь отправившись в странствия, юноша рассказывает ручью как единственному верному другу о своей потерянной любви и после этого «находит покой на дне ручья».
