Все воруют, понимаете? Все. И я, конечно, чем я хуже?
Ой, вот не нужно этого осуждающего взгляда. Да, я воровала. Воровала не раз и не два. Первая моя кража пришлась еще на детские годы. Нам было всего по триста лет, когда родители впервые привели нас в интернат. Аурелия, моя соседка, привезла с собой куклу, а я ее взяла. Мне таких не покупали, отец считал это глупой тратой, зато у меня был игрушечный лук и деревянные метательные кольца. Когда эта дура Аурелия рассказала о пропаже учительнице, и та стала обыскивать комнаты, я приперла маленькую дрянь к стенке и убедила, что и не заточенной стрелой можно выбить глаз. Когда очередь дошла до меня, и в моей постели нашли куклу, я подняла глаза и сказала, что это подарок. Аурелия, запуганная до полусмерти, с готовностью подтвердила мой рассказ и добавила, что просто хотела разыграть учителей. Её наказали. А мне досталась кукла и ужин Аурелии. В тот день я поняла, что такое сила и власть.
Ах, бросьте эти укоризненные гримасы. Воруют все. Если святой Манвэ еще не явился за вами лично и не призвал в свое царство, то вы так же грешны, как и я. Праведников не осталось, одни никчемные моралисты. Чем, ну вот ответьте мне, чем я хуже грязного крестьянина, что выкопал четыре брюквы на огороде мэра? Разве он не украл? Но его шестнадцать маленьких эльфинят, грязных и тупых заморышей, так рыдали на суде, что жена мэра не только выбила им прощение, но и снизила оброк. Почему мне не идут навстречу?
Я крала ради удовольствия?! Я никогда не голодала? Да, это так. Моя сестра сейчас учится в закрытом частном пансионе, у лучших учителей, мои родители теперь работают в собственной лавке, а брат больше не дозорный на границе. Он страж королевства. Достались бы им эти места, останься мы бедными беженцами с окраины, какими пришли в этот город? Конечно, нет. Я никогда не голодала, и, знаете, не хочу даже пробовать. Мне нравится спать на тончайшем шелке работы темнолесских паучих, нравится есть только свежие белые булочки, нравится пить шампанское по утрам и нравится носить дорогое белье. Да, в мои волосы сейчас вплетена годовая зарплата учительницы, на моих ногах трехгодичная выручка аптекаря, а кольцо на моем мизинце достойно королевской казны. Но позвольте спросить. На чьи деньги, господин судья, построен этот суд? Ведь я одна из первых инвестировала в его реконструкцию. Я восстановила госпиталь, я закупила новый пергамент для школы, я спонсировала прокладку акведука. Да без моих денег город бы давно зачах. И вас, лично вас, всю жизнь сосущих из меня золото, в последнюю очередь должно волновать, где именно я его достаю. Я люблю красивую жизнь, и мне за это не стыдно!
Не надо, не надо корчиться, господин присяжный. Вы сами-то, чем меня лучше? Разве не вас буквально в прошлую луну я видела в лесу, ворующим девичью честь у дочери почтенного Барвина? Ах, как неловко! Господин Барвин, вы были не в курсе? Что ж, пришло время признаться еще кое в чем, я ворую не только деньги, но и ваши тайны. Как хорошо, что заседание закрытое, правда, господин мэр? Вряд ли вам было бы приятно, услышь горожане ваши секреты. О да, не бледнейте так, мой дорогой друг, я знаю все. И про валинский ковер и про то, что под ним. А куда это вы уходите, господин палач? Вы не прозрачный, не жмитесь к стенке, не поможет. Хотите знать, что скрывается за этим красным капюшоном и злыми черными провалами глаз? Там скрывается человек, да, человек. Обычный смертный в центре эльфийского царства, судья! Угомоните стража, пусть он отпустит палача, наш смертоносный топор – не шпион, люди сами его изгнали, а лучшего рубщика голов вам все равно не сыскать, ни один эльф не будет так силен, опять придется рубить два-три раза и забрызгивать толпу кровью. Этого не нужно. Тем более, если голова будет моей. Но будет ли?
Ах, леди Кайрен, вы так побагровели от праведного гнева!!! Вам нужны капли? Те самые, заморские? К которым вы пристрастились год назад и продали в рабство умственно отсталую сестру за партию из пяти флаконов? Я могу их достать, хотя, вы же об этом знаете. Как и остальные. И вот мой третий грех – я занимаюсь контрабандой, и каждый из вас был моим клиентом. Крейн, Тес, Мизари, Кавуриил – все они работают на меня. Я знаю о каждой нелегальной сделке этого города. Я уже не глупая трехсотлетка и не ворую кукол. Я играю по-крупному. И, если вам хватит смелости дать мне отпор, я потяну вас за собой. Каждого, каждого в этом зале, весь малый городской совет! Судью, мэра, палача, трех бессменных присяжных, казначея, священника и меценатку. Не пострадает лишь ушастая стенографистка, юная безгрешная душа, разменявшая лишь первые полторы тысячи лет. Констанция, ведь вы та самая праведница! Я знаю все и обо всех. Неужели вы действительно святы? Не скромничайте, я знаю что это так. Еда для бедных, чтения по субботам для стариков, курсы шитья для продажных девок, желающих получить профессию. Верь я в Манвэ и его Валинорские кущи, я бы пала перед тобой ниц, но я не верю, и никто в этом зале не верит. Здесь десять грешников, десять воров и одна святая… как ты думаешь, Констанция, хватит ли у них духу вынести приговор?
- Констанция Лионелль Мерида Лисская! – надрывался на площади глашатай - Вы обвиняетесь в совершении тяжких преступлений перед городом и Короной. Вашей смерти требуют восемнадцать городов! Организация контрабанды, расхищение казны, шантаж, работорговля! Список ваших грехов бесконечен. Приговор вынесен малым советом единогласно! Смерть! Смерть без последнего слова! Господин палач! Снимите ей голову…