Алька проснулась от яркого солнечного зайчика. Он игриво дрожал на нежном личике, заставляя девочку щурится от яркого света. В туннеле луча вяло плавала пыль. Воздух в комнате был тяжел и несвеж от утреннего перегара. На полу послышалась возня и невнятное бормотание.
-Алька! Вставай! Хватит валяться.
Мать сдернула с девочки давно потерявшее свою свежесть одеяло, чем еще больше оживила движение крошечных волосинок в солнечном свете.
-Почему только я? Светка пусть тоже встает, -захныкал ребенок, протирая глаза.
-Пусть дрыхнет. Сегодня выходной, -прохрипела прокуренным голосом особь женского пола.
-Помогай лучше собирать бутылки, сдавать пойдешь.
-Не хочу, -надула губы Алька.
-А через “не хочу”? Жрать захочешь-пойдешь! -констатировала мать.
Алька мрачно бросила взгляд на стол, заставленный пустой тарой из-под водки. На нем соседствовала грязная посуда, украденная из местной столовой с засохшими корками хлеба, подвяленным репчатым луком и пустыми банками из-под консервов. В животе заныло от голода.
- Ма-а, я есть хочу.
- Не ной! -резко ее оборвал мужской голос. -Все хотят, но не все будут, а только те, кто работает. Ясно?
Алька послушно кивнула. Так, на всякий случай, только, чтобы дядя Толя не наказывал ее, размышляя про себя, почему тот постоянно находится дома, но ест. Так думала девочка, кидая косые взгляды на очередного мужа своей горе-матери. Тот возлежал на проссаном им же матрасе, с опухшей заросшей черной порослью физиономией, после вчерашнего алкогольного возлияния.
- Чо, поумничал? Придурок. Как тебе ребенок будет работать? Дебил! -выругалась на мужа Алькина мать.
- Ты, не пи…, лучше дай опохмелиться.” Трубы” горят! Сдохну щас.
- Да, лучше б сдох! Алименты от государства бы получала.
- Ага, щас, -прогудел тот. -На девок твоих я не нанимался платить.
- Ващще дебил, конченный!
Пока мать с отчимом перепирались, матеря друг друга отборными матами, Алька залезла под теплое одеяло к своей сестре.
- Свет, а Свет, -прошептала она.
- М-м-м, -потянулась сестра.
- У тебя есть вкусняшки?
- Под матрасом, -сонно произнесла Светка.
В десятилетнем возрасте она уже обладала смышленым умом, невероятной хваткой и хитростью. Три года замужества их бестолковой мамаши с дядей Толей, научили ее быть готовой к самым неожиданным ситуациям жизни. Мать никогда не работала, давно страдая алкогольной зависимостью, меняла мужей и сожителей, равно как и они ее. Несмотря на молодость женщина была настолько бесцветна, тоща и бесформенна, что невозможно было определить ее настоящий возраст.
Из-за некрасивой внешности, с ужасно вбито-искривленным носом на изуродованном лице имела прозвище “Шаньга”. Она гордилась тем, что не сделала не единого аборта и все диву давались, как у нее получались красивые дети. Правда из большого количества в живых осталось только трое. С очередным отчимом сошлись по пьянке, ребенка заделали тоже по этой же причине, и так иногда совместно напивались, что забывали обо всем на свете, особенно детей.
Светке приходилось добывать продукты не только себе, но и младшей сестре и братишке Ваньке. Чтобы хоть как-то обеспечить мелких пропитанием, она подворовывала в школе у других ребятишек и в школьном буфете. С протянутой рукой с тоскливым видом торчала возле дверей местного магазина и еще бегала за продуктами к Ванькиной бабушке, жалуясь на вечно пьющих родителей, даже не представляя для себя иной жизни.
Но, однажды с Ванькой случился дикий несчастный случай, который поставил крест на постоянном источнике пропитания детей. Девочка хорошо помнит тот день, когда дядя Толя в пьяном угаре схватил с плиты кипящий суп, решив тем самым проучить свою “неблаговерную” и плеснул его на изрыгающую на него маты Шаньгу, которая при этом ловко увернулась. Пострадал только Ванька, который наблюдал рядом за происходящим. Два дня они слушали вопли несчастного ребенка, пока горе родители втихушку не подбросили его под двери бабушке. Уже от нее увезли ребенка в реанимацию. Обратно она его уже не вернула.
Больше всего ей было жалко маленькую пятилетнюю Альку, которая как ей казалась была не приспособлена к проживанию в таком семействе. Она была полная противоположность своей старшей сестре. Та была медлительна, молчалива и очень доверчива.Отборный мат и бесконечные пьянки, как ей тогда казалось, это еще не самое страшное в их семье.
В их комнату в общаге, на окраине города зачастил племянник дяди Толи-Андрей. Страдая от комплекса неполноценности и частичным умственным расстройством, он пытался компенсировать это сексуальным распутством. Однажды к ним в каморку, в самый разгар очередной попойки, ворвались амбалы и до полусмерти излупили данного представителя человеческой особи железными прутами.
Одному только богу, известно, каким образом, тот остался жив. Этот “самородок” очень долго отлеживался на полу, на дырявом матрасе, поглощая вместо лекарств паленую водку, что однозначно и послужило его воскрешению. Позже, все-таки, стало известно обитателям этого тандема, что подобный “отросток” с какой-то компанией подвыпивших малолеток, в местном парке изнасиловали женщину. Расплата от ее сыновей, как впоследствии многие убедились, последовала жесткая.
- Мама сказала, что сегодня у дяди Андрея день рождения, -снова прошептала на ухо сестре Алька.
- Ну и что! Чтоб он сдох, казлина! -в сердцах бросила Светка.
Она вспомнила как эта сволочь пялится на нее своими маслянистыми, широко поставленными глазами.
- Я к бабе поеду, -заявила она младшей сестре, -Завтра в школу, а я не готова. Весь день будут бухать. Поедешь со мной?
Алька в согласии мотнула головой. Так хотелось побыть в другом месте без пьянок и матов.
- Не-ет! Никуда она не поедет!-послышался грозный голос матери.
Алька затихла. Ее огромные серые глаза стали наполняться слезами.
- Почему ты ее к бабушке не отпускаешь? -пыталась заступиться за младшую сестру Светка.
- Да сколько тебе раз повторять! -заорала на нее мать, -Твоей бабке не нужна твоя сестра! Она сказала не привозить ее. Самим жрать нечего! А Алькина бабка в больнице. Пусть дома сидит, -сбавила вскоре тон Шаньга.
Светка с сочувствием погладила Альку по светлым кудряшкам. Та, не сдерживаясь плакала. Мокрые от слез длинные ресницы слиплись, отчего ее лицо стало напоминать лицо хорошенького кукольного пупса.
-Не плачь, я тебе чего-нибудь вкусненького привезу. Хорошо? Будь все время с мамой. Поняла?
Алька понятливо кивнула головой, вытирая рукавом слезы.
На улице темно и холодно. Алька сидела на качели и с интересом вглядывалась в светящиеся окна двора. Она представляла, что там за окном живут красивые люди, вкусно кушают, смотрят телевизор, делают уроки и не понимала, почему у них с мамой нет так. Почему мама с дядей Толей пьют, а потом дерутся. Один раз, даже, дядя Толя ударил маму кулаком в лицо так, что она как маленький ребенок долго пила и ела через смешную трубочку. Девочке нравилось так в одиночестве сидеть, думать и мечтать о хорошем. Домой идти неохота, но надо. Уже замерзла.
Мамы в комнате не было. Дядя Толя, откинувшись на спину, громко храпел открытым наполовину беззубым ртом, на своем вонючем матрасе.Дядя Андрей сопел на Алькиной детской кровати в трусах и рваных грязных носках. На столе валялась битая посуда с остатками еды. Алька покопалась в грязных тарелках и найдя что-то похожее на съедобное, быстро отправила в рот. На полу стояла батарея пустых бутылок из-под водки. Вздохнув, она подумала, что завтра снова нужно будет идти их сдавать, кулачками протерла глаза. Хотелось спать.
Она устроилась на кровати сестры и уснула крепким сном. Тогда ей приснилась Светка, такая смешная и веселая. Они кружились в красивых летних платьях и прыгали, держась за руки, но Альке, почему-то, казалось странным, что сестра пытается все время прикоснутся к ее ногам.
Это казалось необычным, смешным и щекотным. Девочке казалось, что это и есть счастье, когда тебя любят. Вдруг, сестра силой ударила ее в пах. От дикой боли Алька вскрикнула и проснулась. Над ней стояла какая-то огромная тень. С пола слышался громкий храп. Тень пошатнулась, икнула, потом громко рыкнула и шатающейся походкой направилась к детской кроватке Альки…