Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и на то, как работает другой человек.

Созерцание этих вещей погружает нас в медитацию, транс, трансцендентность – «состояние расслабленной сосредоточенности, в котором идет отрешённое наблюдение за происходящим». При этом мы ничего не оцениваем, не разделяем по шкале хорошо-плохо, не запоминаем (в огне и воде нечего запоминать?), предоставляем свободу мыслям, чувствам (не контролируем, не запрещаем, не ограничиваем «ничего»).

Мы уходим от рогов всегда двойственного (двоичного, ду-ального, имманентного) со-знания в одинарный ствол трансцендентного бес-сознания (вне-знания). Уходим из пребывания во времени (=в прошлом и будущем) в без-временное «сейчас» - из мечтаний о прошлом и будущем в реальность (экзистенциальность) мига «сейчас».

Именно в «сейчас» находится (сокрыта) вечность и бесконечность.
Мы всегда находимся в «сейчас», никогда не бываем во вчера и в завтра. В «сейчас» мы изобретаем притекающее будущее и утекающее прошлое.

При этом прошлое (как ни старается) никак не может утечь за пределы «сейчас». И любая точка истока будущего находится (опять же) не далее, чем «сейчас». Всё будущее и всё прошлое каким-то таинственным образом умещается в «сейчас». Возникает даже вопрос – чем же будущее отличается от прошлого, если и то, и другое находятся в одном и том же «сейчас»?

И прошлое, и будущее – иллюзия именно потому, что они изменчивы (=относительны – относительно «сейчас»).
То, что реально существует, абсолютно не-изменно. Этой неизменностью является «сейчас» - миг между растущими конечностями (рогами) прошлого и будущего.
В эту неизменность «смерти» (=бес-конечной и без-начальной вечности) мы входим при медитации (выходя из привычной иллюзии «жизни»).

Из мига «сейчас» растут иллюзорные (=воображаемые со-знанием) конечности «прошлого» и «будущего». При медитации воображение конечностей (рогов) «прошлого» и «будущего» исчезает. Мы остаёмся наедине с вечным «сейчас» до тех пор, пока снова не возвращаемся к воображаемому нами (=иллюзорному) течению некоего времени из Бембы будущего в Дрембу прошлого.

Мы из вечной реальности (экзистенции) уходим в "сон наяву" - в прекрасную Сказку про белого бычка с роскошными ветвистыми рогами "прошлое" и "будущее".

Можно полюбить человека за его любовь к тебе как к (условно говоря) «богу» (=к никому =ко всему). За прозрачную, лёгкую, тайную любовь, о которой этот человек и сам не знает (не осознаёт).

Иначе говоря, можно полюбить человека за не-любовь (не-привязанность) к тебе «лично». За не-навязывание тебе «себя», за не-нагружение тебя «собой», за освобождение (отвлечение) тебя от «себя» (=от ненависти, неприязни к «себе»).

Например, женщина склонна любить Принца, который на неё (почти) не обращает внимание. А если она добивается любви мужчины (Принца) к ней, то любовь женщины к Принцу почему-то исчезает. Он ей становится не нужен, неинтересен, непритягателен. Их отношения заходят в тупик, из которого не всегда бывает просто выбраться, выпутаться. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…».

«Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня — не зная сами! —
ТАК любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами, -
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не вами!»

Если человек становится болен нами (=привязан к нам, навязан нам), мы склонны отворачиваться от человека. Любовь «личная», пристрастная – это болезнь, которой мы заражаемся, и которая нас убивает, губит. Такая любовь очень тяжела, она подавляет. Но нам бывает трудно от неё убежать. Отведав «бесплатного сыра», мы оказались в мышеловке.

Поэтому полюбить человека за его любовь к тебе «лично» (за страсть) невозможно. Мы, наоборот, всячески избегаем такого человека, его навязчивости.

Вероятно, мы при этом (в глубине души) понимаем, что при «личной» любви человек любит в нас лишь «себя». Он использует нас, чтобы любить «себя», а вовсе не нас. Дальше «себя» он в нас ничего не видит. Это называется «эгоизм», корысть. Полюбить за такой эгоизм, за корысть невозможно.

Можно полюбить человека за любовь к тебе лишь тогда, когда в этой любви нет этой «корысти», нет «эгоизма». Но такая бес-корыстная любовь – по сути, без-личностна. Она не к человеку, а (условно говоря) к «богу» (=к никому =ко всему) в человеке.

В такой бес-корыстной любви человек не знает, за что он любит. Она бес-причинна, бес-предметна, не-уловима, не доступна «пониманию», истолкованию, объяснению.
Можно полюбить за бес-корыстную любовь к тебе. К тебе, как к «богу».

Невозможно полюбить за корыстную любовь к тебе. По сути, не к тебе, а к «себе». В корыстной любви мы чего-то требуем или от нас чего-то требуют. Это насилие, которое нам отвратительно, невыносимо - мы чувствуем себя в рабстве, в клетке, в тюремной камере, пунктом в списке вещей, материальных ценностей.

В бес-корыстной любви нет насилия - нет никаких требований и обязательств, домогательств. Хотя бы потому, что в бес-корыстной любви никто не знает (не понимает) чего он хочет - нет стремления чего-то достигнуть, победить. Всё ("то, неизвестно что") уже есть прямо "сейчас" без всяких усилий по достижению этого (и ничего больше не надо).