Я Блузка. Огненно-красная Блузка. Я много лет провисела без дела в шкафу.

Хозяйка купила меня для защиты от любопытных взглядов, жалости и злорадства. Я должна была играть роль одновременно брони и мулеты – красной тряпки, которой тореадор распаляет быков. Не вышло.

Все, кто возвращается из больницы, имеющей в названии слово «онко», – тронутые. Кто лайтовее, а кто и на всю голову. У моей хозяйки крыша сдвинулась незначительно, ведь после несложной операции доктора дали почти стопроцентную гарантию долгой и счастливой жизни.

Только начальница Леночка знала о больнице. Но, как на грех, эта информация волшебным образом стала доступна широким массам трудящихся. И когда хозяйка победоносно вернулась в офис из отпуска, взятого для отвода глаз, ее уже списали в утиль.

В общем, я, как и было задумано, вопила коллективу: «Отпуск удался!», «Живём лучше всех!», «Не дождётесь!» - но это был мартышкин труд.

Работу брони я не выполнила, и хозяйка окончательно слетела с катушек.

Экономист Ольга Ивановна на правах подруги, не церемонясь, по-бухгалтерски в лоб посоветовала подумать, как переоформить квартиру на родителей, чтоб не досталась козлу (в смысле, хозяйкиному мужу). Хозяйку забило мелкой дрожью.

Водитель Серёга, который недавно похоронил страдавшего от рака отца и теперь стремительно пропивал последние мозги, спросил, как переносится температура, верная спутница онкобольных. Хозяйка завопила: «Свалил отсюда нахер!»

На следующий день ее вызвала на ковер Леночка. Из-за чего завязалась потасовка, точно не знаю, меня не надели. А Пиджак, которому оторвали все пуговицы, многозначительно молчал. Ну что с него, дурака, возьмешь?

Потом хозяйка трясущимися от гнева руками несколько раз переписывала заявление на увольнение в приёмной. Коллеги, забегающие налить из кулера водички, быстро исчезали. А ведь пиджак рассказывал, что раньше, собравшись в стайку у водопоя, они судачили минут по двадцать. Хотя понять их можно, кому хочется запятнать себя сочувствием к нерукопожатной особе?

В конце дня Пиджак потерял последнюю пуговицу. Когда растрепанная хозяйка стояла с офисными пожитками на пешеходном, на другой стороне дороги увидела уборщицу Таньку. Танька была склочной, многие в офисе были ею прокляты – косматая повелительница швабры мнила себя колдуньей. Хозяйка рассорилась с ней как раз перед тем, как загреметь в больницу. Решив не тешить техничкины амбиции касаемо магических сил, она смешалась с толпой. Но на середине зебры Танькина рожа нашла ее и подмигнула лихим цыганским чёрным глазом. Как тут было удержаться? В колдунью полетела коробка с офисной дребеденью – кружкой с кофейным налетом, старыми блокнотами и пыльными фигурками петуха и черной водяной свиньи.

С тех пор хозяйка в офисах не работала.

Говорит, как-то сама собой случилась удаленка – сначала пандемия, потом то да сё… У рабочего компа она теперь частенько сидит прямо в пижаме, не ходит раз в две недели на гель-лак, да и вообще, спасибо хоть зубы чистит. Иногда начинает сетовать, что совсем распустилась, и грозится вернуться в офис, к людям. Но, судя по тому, что в шкафу житья нет от огромных бесформенных пуховиков и рваных растаманских джинсов, а мы с пиджаком переехали на помойку, она себя просто обманывает.

Больше историй - в моём ТГ

— И как это они умеют преодолевать такие большие расстояния, ходить по лестницам, переступать пороги? — удивлялась Бэмби, глядя на детей за окном. – Наверное, поэтому их выпускают из дома…

Случайно о существовании маленького погибающего оленёнка узнала новая врач-педиатр (старые почему-то беду под собственным носом не видели или не хотели)...

У Бэмби началась новая прекрасная жизнь – её забрали в больницу, где кормили и не били. Теперь только во сне девочка была несчастна. Она видела родительский дом и начинала плакать. Соседи по палате включали ночник и шаркали тапками к её кровати — успокаивать.

Травматологи взялись за Бэмби основательно. А она им помогала. Мужественно перенесла пять операций, упорно училась стоять на ногах, а потом и пошла самостоятельно...

С нашего знакомства прошло лет десять. Последний год часто вижу в своей ленте весточки от Бэмби – про красивую жизнь и все сбывшиеся девичьи мечты. И не могу ответить себе на вопрос — плохо это или хорошо?

Что чувствует она, выныривая из созданной нейросетями ирреальности и оказываясь в своей комнатушке в доме инвалидов и престарелых?

Какие мысли приходят в её голову, когда она видит себя на очередной сгенерированной картинке, а потом в зеркале?

Держит ли она зло на тех, по чьей вине её тело изуродовано и скрючено?

Или она давно всех простила и находит радость в помощи стареньким постояльцам богадельни, где с юности работает и живёт?

Возможно, ответ – в её очень красивых от природы глазах.

ИИ пока не научился корректировать печаль, которая поселилась там ещё в детстве...

Больше историй - в моём ТГ