#0008 Marika Stanovoi | Время
Подпишитесь на Telegram Радио Sumerki, новые рассказы каждый понедельник.
Мясо для милого, вино для любимой | Даниил Бобков
Иллюстрация Кладбище Джо. Больше Чтива: chtivo.spb.ru
Покупатель отставил четвёртую бутылку вина, которую ему предлагал сомелье.
— Слишком сладкое, — качал он головой. — У нас сегодня свинина на ужин, годовщина свадьбы… Может быть, что-то более пряное? Или постарше бутылку? Кристина, говорите, заболела?
Мужчина посмотрел на часы стоимостью с дорогую иномарку.
— К сожалению, да, — кивал юноша. — Погодите… А это не вы Дмитрий Игнатьевич?
— Я, — кивнул мужчина, вглядываясь в сомелье. — Мы знакомы?
Дмитрий Игнатьевич мелькал в журналах о бизнесе, да и в списках по отраслям занимал не последнее место. Хотя в последнее время звали всё реже: читателей интересовали либо самые богатые, либо молодые и быстрые предприниматели. До первых он пока что не дотягивал, а вторым перестал быть лет двадцать назад…
Сомелье покачал головой.
— Кристина говорила, что вы можете прийти, и оставила пару бутылок специально для вас. Я сейчас всё принесу!
Кристина всегда знала, что ему нужно… Не ошиблась и на этот раз. Обе бутылки идеально подходили к ужину его мечты.
— Высокая танинность, плотное, тёмное вино, немного вязкое, — с уважением протянул сомелье, убирая первое вино. — И с запахом старого дуба. Второе практически такое же, но с лёгкими нотами цедры.
— Второе, — Дмитрий Игнатьевич провёл пальцами по этикетке. — Сладковатая горчинка — то, что нужно. Кажется, в свинине будет апельсин.
— Оно довольно дорогое, — осторожно произнёс сомелье. — Не такое, как первое, конечно…
Дмитрий Игнатьевич снял очки, которые стоили явно не меньше этой бутылки. Он не любил, когда с ним говорили о деньгах так, словно он не может заплатить.
— Молодой человек… Цена для меня значения не имеет. А если сомневаетесь… Запакуйте обе бутылки. В ваши фирменные пакеты. Подозреваю, скоро у меня появится ещё один повод отпраздновать.
* * *
Екатерина Семёновна давно поставила в духовку щедро приправленную свинину.
Петя, мясник, выбрал для неё замечательное мясо. Впрочем, как и всегда! Только ему она могла доверить такую важную задачу, только он понимал, что ей нужно.
Дети выросли, внуки росли на чужбине, но Екатерина Семёновна каждый раз с радостью бежала к телефону, надеясь услышать голос таких талантливых, таких успешных, таких любимых… И таких далёких. И совсем забывших об их с Дмитрием годовщине.
Тридцать лет брака! Подумать только…
Эти годы прошли не всегда просто и легко. Екатерина Семёновна пережила с Дмитрием Игнатьевичем всё: и заказные статьи, и происки конкурентов… И посадку её отца, который взял всю вину на себя и помог Дмитрию стать тем, кем тот стал.
Но сегодня не хотелось думать о плохом. Этот день должен был запомниться счастливым. Страницу «тридцатилетняя годовщина свадьбы» хотелось завершить исключительно тёплыми воспоминаниями.
Чтобы начать новую главу не менее радостно.
— Катюш, я дома, — звучный, как в молодости, баритон Дмитрия Игнатьевича заставил её подпрыгнуть.
— Ой, Дима, напугал! — замахала она на него полотенцем. — И почему ты вечно так подкрадываешься?
— Стоило отстроить такой большой дом только для того, чтобы тебя так пугать, — серые глаза мужа смотрели на неё с теплотой, о которой она уже и забыла.
— Ну конечно для этого, а не чтобы дом был больше, чем у Петровича, — проворчала она, но всё же подошла к Дмитрию Игнатьевичу и поцеловала его в гладко выбритую щёку.
— «Диор»? — с интересом посмотрел он на платье жены. — Думал, ты не любишь такие кричащие бренды…
— Сегодня особенный день, — улыбнулась она. — Переодевайся и ступай к столу. Я дала прислуге выходной. Хочу провести этот вечер только вдвоём…
— Налью нам вина, — потряс купленной бутылкой Дмитрий Игнатьевич. — Уверен, ты будешь поражена!
Екатерина Семёновна покраснела и потянулась к духовке.
Четверть часа спустя аппетитное, румяное мясо с веточкой розмарина вплыло в столовую. Дмитрий Игнатьевич сидел в своём любимом костюме и любовался игрой света в бокале, наполненном бордовым напитком.
Екатерина Семёновна разрезала мясо, выбрала мужу кусок посочнее и положила его на тарелку.
— Разреши поухаживать, — Дмитрий Игнатьевич отодвинул стул, помогая супруге сесть. Прислонился носом к безупречной причёске. — Те духи… Как в день нашей свадьбы!
— Всё ты помнишь, — лукаво улыбнулась Екатерина Семёновна.
— Такое не забыть, — Дмитрий Игнатьевич подошёл к своему месту, но садиться не стал. — Тост!
Оставшийся вечер был наполнен приятными словами, тёплыми воспоминаниями и частыми касаниями. Она похвалила приятное миндальное послевкусие вина, он оценил жгучую горчинку мяса.
Щёки Екатерины Семёновны алели, его смех стал хрипловатым. Они смотрели друг на друга так, как не смотрели уже много лет.
— Пойдём в спальню, — взял он мягкую руку жены.
— Сама хотела предложить, — помада размазалась, но ей было всё равно.
Шёлковые простыни скользили по уже давно не юным, но жаждущим жизни телам.
Его поцелуи обжигали её кожу. Её касания, словно молнии, пробирали его до позвоночника. Тела отзывались, а души пели — физическая близость была прекрасным завершением идеального вечера.
И мысли их звучали в унисон:
«Теперь эти тридцать долгих лет позади!»
* * *
— Два независимых убийства, да ещё и каждое по предварительному сговору, — подполковник Лисин получил новое звание после расследования дела «ТаксиДермиста», но и описываемый случай грозил стать не менее громким. — Нечасто встречается, а у олигархов так и вовсе не припомню…
— Погодите, — от непонимания полковник Миненко хлопнул по столу, — как же два независимых?! Муж и жена отравлены в одной кровати, но вы утверждаете, что дела между собой не связаны?
— Совершенно верно, — лицо Лисина было непроницаемо, но его команда, в полном составе присутствующая на собрании, давно не видела такого радостного коллегу. — И более того — исполнителей привлечь к ответственности не удастся.
— Скрылись за границу? — предположил полковник.
— Хуже. Мертвы.
Защёлкали слайды, и все увидели раздувшееся синее лицо мужчины на фоне подушки.
— Логачёв Дмитрий Игнатьевич, — представил труп Лисин. — Владелец заводов, газет, пароходов… В основном заводов. Не в последней десятке богатейших людей страны. И пострадавший от первого убийства. И он же… — слайд сменился на лицо когда-то очень красивой женщины даже для своих пятидесяти с хвостиком. Запёкшаяся струйка крови на носу и губах. — Убийца нашей второй пострадавшей, Логачёвой Екатерины Семёновны. Которая, в свою очередь, также является убийцей своего супруга.
Повисло молчание. Такого не ожидали даже те, кто в деле участвовал. Лисин держал разгадку дела до последнего…
— Но как?! — снова хлопнул по столу полковник. — И зачем?
— Деньги, — Лисин начал загибать пальцы. — Свобода. Месть. По-моему, причин достаточно.
— Но почему именно сейчас?
— А вот на этом месте, — Лисин вновь взял пульт и переключил слайд. — Я хочу представить вам людей, которые всё-таки пойдут под суд. За организацию убийства. Каждый своего.
Большеглазая шатенка испуганно смотрела в камеру.
— Каспарян Кристина Арменовна, — представил фотографию Лисин. — Сомелье в элитном магазине вина, выпускница химфака МГУ и по совместительству — любовница Дмитрия Игнатьевича. Предоставила своему богатому любовнику авторскую разработку яда, которую тот и подмешал в вино. На момент преступления у неё алиби, а формула так хороша, что, если бы не погибший Логачёв, стандартная судмедэкспертиза не смогла бы ничего найти.
— Так, может, она и подмешала? — просяще протянул полковник. — А то как-то сложно выходит.
— Исключено, — покачал головой Лисин. — Яд обезвреживается в течение двух часов в жидкой среде, если его не выпить, и вызывает смерть спустя такое же время. Так что бокал супруги отравил именно Дмитрий Игнатьевич.
Щелчок, и лицо приятной девушки сменилось на не менее приятное лицо парня чуть постарше, голубоглазого и светловолосого.
— А вот и организатор второго убийства. Крынкин Пётр Вячеславович. Фармаколог, и, между прочим, кандидат наук. В последнее время ударился в экофермерство, поскольку два года не мог найти работу. Поставлял Логачёвым мясо. А также… Сам служил своего рода мясом для Екатерины Семёновны.
Он выдержал паузу, дождавшись, пока утихнут смешки.
— Именно он подговорил свою любовницу отравить мужа и даже передал ей свою заготовку вместе со свининой. Екатерине Семёновне оставалось только высыпать порошок на кусочек Дмитрия Игнатьевича и прикрыть соусом. И тоже — если бы не умерли оба, скорее всего, остался бы вне подозрений и спустя какое-то время рассказал о своих отношениях с богатой вдовой.
— Какая гнусность, — выражение лица Сонечки, новенькой в отделе Лисина, было не скрыть. Она опрашивала прислугу и получала исключительно положительные отзывы о хозяевах. — Ладно любовники, их мотив понятен. Но… Пить вино, готовить мясо, проводить время и отмечать годовщину свадьбы, зная, что твой супруг умрёт!
Лисин улыбнулся.
— Они друг друга стоили. И… Если они сейчас в аду, я надеюсь, что они находятся в одном котле.
* * *
Журналисты ещё долго смаковали дело, а подполковник Лисин стал начальником сформированного под него отдела, забрав в него добрую половину коллег.
Кристина и Пётр, травля которых в СМИ не утихала, вступили в переписку и два года спустя поженились. И даже пишут совместный учебник по токсикологии, спонсировать выход которого пообещали конкуренты Дмитрия Игнатьевича.
Совет да любовь!
Редактор: Анна Волкова
Корректор: Нелли Реук
Больше Чтива: chtivo.spb.ru
Автобусная остановка
Все мы знаем как выглядит автобусная остановка в городе.
Каркас из металлического профиля, выкрашенный в коричневый цвет, сверху, дугой, пластиковая крыша из поликарбоната. С боковой стенки из-под плексиглаза на нас зачем-то смотрит большой брат — губернатор. Лавочка. Рядом мусорная урна, забитая рекламными листиками доверху.
На листиках фото дивана, рядом с диваном цена – 50000. Цифра зачеркнута красной линией и рядом стоит другая — 24990. В тридцати метрах от остановки эти рекламки раздает девушка. Люди берут листик, подходят к остановке и выбрасывают его в урну, садятся в транспорт и едут по своим делам. Хорошо же?
Но я хочу рассказать не про такую остановку.
Моя остановка стоит где- нибудь на федеральной трассе Москва-Владикавказ. Она стоит в чистых просторах. Слева степь, справа степь, вперед за горизонт и назад за горизонт уходит нитка трассы.
Или она стоит на дороге Геленджик-Туапсе.
Рядом нет населенных пунктов. А она стоит. Сделана она из четырех бетонных плит. Левая стенка, правая стенка, задняя стенка и плита-крыша. Если поставить плиту с дыркой спереди, то получится дольмен.
Задняя стена отделана цветной мозаикой. Изображены дельфины, солнце или стилизованный мужчина с крепкими плечами , с квадратным подбородком и в руках у него молоток, а у женщины, если она тоже изображена — пучок пшеницы. Разные сюжеты бывают.
Вокруг обочина из белого известняка, слепит глаза, отражая яркое солнце. И всегда, проезжая мимо, автобусная остановка приковывает мое внимание. Раз она стоит, значит кому-то нужна. Возможно это какие-то местные перевозки. Но я никогда не вижу на ней людей, и это создает некую загадку. Как будто это место, откуда отправляют в светлое будущее, там, где молочные реки, кисельные берега, ну, или люди, которые посещают эту остановку, живут в другом измерении.
Бетонные плиты слегка облуплены. И это никак не портит общее впечатление от этой машины времени. Даже наоборот. Однажды я шел пешком вдоль дороги, и мне встретилась такая. Я погладил ее шершавые стены и о чем-то задумался.
И до сих пор думаю.
Распостраняю. Рассказ МАКСИМА ГРИГОРЬЕВА "На Запорожском направлении"
Заряда аккумуляторов беспилотника оставалось еще на два часа лета, и старший начальник передал новую цель: наблюдение за предположительным ПВД-пунктом временной дислокации противника.
Подлетев к объекту, Волонтер доложил:
— Наблюдаю гражданский дом с бассейном в центре поселка на территории противника. Во дворе три гражданские машины. Заезжает военный пикап.
У лейтенанта Сени сомнений не было:
— Сто процентов ПВД противника. Они как раз в самых богатых домах размещаются. Выкидывают мирных оттуда. Надо подавать на поражение, сейчас ракетой отработают по нему, — Сеня, как всегда, был по-военному решительно настроен.
— Военных, кроме одного пикапа, не наблюдаем. Давай подлетим ближе, — Волонтер задает на дисплее наземной системы управления новую точку, куда покорно летит большая "птичка". Ближе к цели она начинает описывать круг, а оператор активирует режим автоматического захвата камерой интересующего объекта — вне зависимости от положения "птички" камера всегда направлена на него.
— Я прямо чувствую ПВД немцев. Подавай на поражение, — настаивает Сеня: — Там мирных нет. Одни военные. Все мирные уехали. Даже если есть, а к ним военные ездят — это по-любому враги. Они нас ненавидят. Надо бабахнуть.
Но у Волонтера была ясная и четкая позиция, с которой его было не сдвинуть:
— Сеня, среди этих мирных внизу точно есть те, кто против нас. Они верят, что украинскому языку и Украине уже тысяча лет, что они выкопали Черное море, думают, что Степан Бандера был не агентом фашистов, а демократом.
Находя на карте в наземной системе управления хорошо видные с камеры беспилотника части рельефа и, таким образом, давая системам борта установить свое точное местоположение, Волонтер спокойным, но уверенным голосом продолжал:
— С 1991-го украинцам так промыли мозги, что часть из них нас ненавидят, — сказал он, кивая на изображение домов с видеокамеры беспилотника.
— Они бы с удовольствием выбивали бы из-под нас с тобой табуретки, а может, и петельку и тебе, Сеня, и мне на шею накидывали. Но даже эти люди, пока не взяли оружие в руки, пока не стали действовать против России, — мирное население. В этом-то и наше отличие от укров. Они годами стреляли на Донбассе по мирняку, пытали и убивали тех, кто пытался им возражать, дистанционно минировали районы городов так, что детишки подрывались.
Но мы не они. Мы такими зверьми не хотим быть и не будем. Лучше мы упустим военный объект, чем убьем гражданских. А сюда завтра еще прилетим, если убедимся на 100 процентов, что тут ВСУ, тогда уж... — он с силой хлопнул открытой ладонью правой руки поверх сжатой в кулак левой. — А пока разговор закончен, — жестко поставил точку Волонтер.
Полностью рассказ опубликован в "Парламентской газете" №15 (апрель, 2024).
Рассказ
"Фантом"
В небольшом микрорайоне Питерский города Кэтрин, в первой квартире 12 дома жила молодая пара: директор молочного завода Гриша и стюардесса самолёта Оксана.
На тот момент ей было двадцать три. Красивое личико, упругие, третьего размера, груди и белые до талии волосы.
Сидя на кухне, уже ближе к трём часам, Оксана спросила Гришу:
-Тебе когда в отпуск?
- Ещё не знаю, график отпусков пока не составили, но на Новый год сто процентов буду с тобой.
- Мне приходили фотки с твоей работы от подруги. Хочешь посмотреть ?
Ей было интересно, как отреагирует её молодой человек на то, что увидит.
- Ну, можно.
Он был в глупом положении и почти догадывался, что ему сейчас покажут.
- Если ты настаиваешь.
- Я не настаиваю, просто поинтересовалась, хочешь ты или нет.
Гриша вздохнул. Оксана вгляделась в его бесстыжие глаза. Из-за того, что она хотела ему показать, она чувствовала себя не в себе.
Человек, с кем она прожила три с половиной года, мог так поступить.
Оксана взяла телефон, открыла папку, где хранились фотографии, нашла нужные и протянула телефон.
-Гриш-вот, смотри-она накинула ногу на ногу и скрестила руки
-И как давно ты об этом знала?-он листал ленту с фотографиями
-позавчера пришли эти фото
-Ну тогда прости-он положил телефон на стол и опустил голову
-знаешь, это дело принципа. какая натура, такой и человек. Я не собираюсь плакать по тебе.
Рекс сидел рядом на полу посередине и водил морду то на Оксану, то на Гришу.
Она продолжила
-уходи из моей квартиры, пока мы с Рексом гуляем
-Ну куда мне идти
-На все четыре стороны-заявила ему Оксана
-хорошо, я уйду.
Спустя 2 часа на улице уже потемнело. Оксана с Рексом вышли из подъезда и направились в сторону площадки, Где в это время гуляют собаководы, и дети катаются со снежных горок.
Пройдя выезд из двора, Оксана на правилась в противоположный угол двора и так и не встретила своих соседей.
Во дворе не было ни единой души. Отходя от кирпичной стены на пару метров, Рекс стал вести себя несуразно, кому-то увидел чужого на своей территории. Он повернулся ктой стине, от которой они недавно отошли и Оксана посмотрела, но никого не увидела.
И лишь Мгновение, она заметила силуэт. Он был похож на огромную собаку. она сидела на задних лапах и наблюдал за ними.
Оксана посмотрела на Рекса и поняла, что он тоже что-то видит.
У Рекса выделялись мускулы и он был в большом напряжении. ашь не мог пошевелиться.
Загадочный силуэт встал и не оглядываясь, прошёл в сторону угла кирпичного забора. Дойдя до угла он оглянулся и медленно и исчез в тени.я
Рекс пришёл в себя и потянул Оксану к той стене, где был тот загадочный силуэт.
Он подбежал обнюхал и потянул Оксану дальше на детскую площадку.
Они гуляли ещё около часа и она никак не могла понять что же это было.
Вернувшись благополучно в квартиру Гриша уже не было и она позвала соседку попить с ней чая .
Когда она пришла Оксана спросила не видела она какой-нибудь силуэт. Она ответила, что видела и сказала, что не стоит его бояться. Оксана спросила почему?
И она продолжила.
-Этот силуэт собаки фантом. Её застрелили когда отлавливали бродячих псов лет 10 назад. И с тех пор жильцы этого дома наблюдают это явление. Все думают что он ждёт убийцу, чтобы забрать его с собой в другой мир. Но он так и не нашёл его. А ведь он был добрым псом- и соседка закончила.
Прошло два года . Оксана сыграла пышную свадьбу родила ребёнка. Рекс умер и она завела себе нового питомца. Нашла она его на улице в разгар нового года. И когда щенок подрос, Оксана прошла с ним на улицу и история повторилась.
Вода. Часть 2
Леша закончил чтение, отставил в сторону пустую чашку. Ерунда какая. Похоже, что вести этот дневник начала какая-то сумасшедшая. Картины у нее оживают, мужики непонятные без глаз по ночам шляются. Но, возможно, и не больная, а просто наркоманка. Ведь все же можно объяснить с точки зрения разума. Та же самая вода. Сантехник же доступно все рассказал – трубы старые, ожидать можно, чего угодно. Остальное, скорее всего, девушка додумала. Да и девушка ли вообще? Там могла оказаться и выжившая из ума старушка, и дама-фантазерка средних лет. Правда, сомнительно, что они стали бы заниматься чем-то подобным, навроде ведения дневника. Но, как известно, чужая душа – потемки.
Начала болеть голова. Черт, дома ни одной таблетки обезболивающего нет. Хочешь не хочешь, а придется выходить на улицу и идти в аптеку. Или же от свежего воздуха все пройдет, несмотря на не слишком хорошую погоду. Главное, дождя нет. Или есть? Вроде бы, что-то капает. Он подошел к окну, присмотрелся. Нет, стекло совершенно сухое. Краны? Быстро осмотрел раковину на кухне, заглянул в ванную и даже в туалет – все в порядке. Леша облегченно выдохнул. Значит, просто показалось. Надо поменьше всяких глупостей читать, мерещится потом всякое. Но чтиво все же интересное, нужно будет потом обязательно дочитать.
Как ни странно, но домой он вернулся только ближе к вечеру. Сходил называется в аптеку. В итоге навестил пару друзей, посидел у них, поболтали о том, о сем. Прошелся по магазинам. Просто так, от нечего делать, ничего не покупая, но наслаждаясь людской суетой. Домой пришел вроде бы и уставший, но довольный. Разделся, прошел на кухню, чтобы попить чего-нибудь горячего перед сном. Что-то было не так. Он осмотрелся: вещи на своих местах, газом не пахнет, сет не моргает. Тогда в чем же дело? Он опустил глаза вниз. Вот оно что. Цепочка крупных мокрых следов, босых. Она вела от ванной на кухню и… Исчезала. Словно тот, кто здесь прошел, испарился в воздухе. Стоп, а кто тут мог пройти в его-то отсутсвтие?
Леша опустился на корточки, боязливо дотронулся до одного следа. Мокрый и пахнет чем-то непонятным. Не то тиной, не то водорослями. В его отсутствие залез вор, искупался в ванной. А потом что? Дошел до кухни и выпорхнул в окно? Фантасмагория какая-то. Лучше не задумываться, иначе можно и крышей поехать. Он сходил за тряпкой, чтобы затереть все следы, но, когда вернулся, пол оказался абсолютно сухой. Несколько минут Леша стоял с тряпкой в руках и с глупым видом таращился на пол, на которым всего несколько мгновений назад были отчетливо видны мокрые следы. Сухо! Сухо, как в пустыне. Ни малейшего намека на влагу.
Кап, кап, кап. Леша подпрыгнул, как ужаленный. Это откуда? Хотя, что за вопрос. Он бросился в ванную. Так и есть. Когда он брал тут тряпку, все было нормально. Теперь же из крана капала вода. Звук капель отчего-то ужасно взбесил. Леша швырнул тряпку в зеркало. Та с тихим хлюпаньем сползла вниз, оставив после себя грязные разводы. Да и ладно, завтра все уберется. И со всеми эти видениями тоже завтра разбираться. Правда, он еще не знал, как он будет это делать.
Очередное утро выдалось хуже предыдущего, несмотря на то, что ночью он спал как убитый, не проснувшись ни на секунду. С утра показалось, что в голове бьют молоты, пытаясь разорвать ее на куски. Леша с трудом заставил себя подняться из кровати, проглотил сразу три таблетки обезболивающего. Проходя мимо картин, ему показалось, что он слышит пронзительный крик Марсия, с которого сдирают кожу, а Медуза яростно шипит на него. Какое-то время он стоял, вглядываясь в них. Печальный звук скрипки? Откуда это? Неужели это из картины о Марсии? И змеи на голове мифического чудовища правда шевелятся? Нет, вроде бы нет. Просто показалось. Это все головная боль, а таблетки пока не подействовали.
Он уселся на кухонный стул. Пока закипает чайник, решил продолжить чтение. Это могло хоть как-то отвлечь от мыслей о боли. Но, странно дело, стоило только взять потрепанную тетрадь в руки, как боль начала затухать, стала слабее. Он не придал значения этому совпадению, но выдохнул с облегчением. Полегчало – и хорошо. Быстро найдя место, на котором вчера остановился, он принялся читать, стараясь не обращать внимания на орфографию, потому что следующие строки были написаны явно ребенком.
*** *** ***
Здравствуйте! Меня зовут Миша и мне 8 лет. Мы наконец-то переехали в новую квартиру. Мама, папа, бабушка и я. Мне очень нравится в этой квартире. Правда, живу я в одной комнате с бабушкой. Но там много места. Я даже могу кататься на своем велосипеде. Но все равно мне здесь очень нравится. Папа говорит, что это очень хорошая квартира, но мама почему-то ворчит. Я знаю, что, когда она так ворчит, она чем-то недовольна. Но я не знаю, почему она может быть недовольной. А спрашивать боюсь, мама может и отругать.
Оказывается, мы здесь живем не одни! Я вчера вечером видел в ванной дядю, когда чистил зубы. Он весь такой белый, с черными и синими пятнами, очень страшный! Я сперва сильно испугался, а потом оказалось, что дядя этот очень хороший и добрый. Он мне рассказал, что живет прямо тут, под ванной. Давно уже. Почти столько, сколько мне лет. И еще ему бывает скучно и одиноко, потому что никто не хочет с ним дружить. Бедный дядя. Я пообещал ему, что всегда буду играть с ним и разговаривать, и никогда не брошу.
У нас в квартире стоит большой аквариум. Папа хотел его выбросить, но мама сказала, что купит нальет в него воду и купит красивых рыбок. Зачем? В нем и так есть рыбки! Мне дядя показал. Провел рукой по стеклу, и я увидел рыбок. Только это не просто рыбки, это маленькие скелетики, которые очень быстро плавают по всему аквариуму и пытаются скушать друг друга. За ними очень интересно смотреть. Может, сказать маме, что мне и эти рыбки нравятся? Жалко, она, наверное, меня не послушает.
Мама с папой почему-то стали часто ругаться. Кричат громко, мама даже несколько тарелок разбила. Бабушка тоже ходит какая-то злая и недовольная. Не знаю, что это значит, но меня она называет “кретином”. Это, наверное, потому, что я рассказал ей про дядю. А дядя смеется и хлопает в ладоши. Ему нравится, что у нас дома так шумно и весело. Когда он радуется, мне тоже становится хорошо. Мы очень сильно с ним подружились. Он обещал, что скоро покажет мне одну игру, в ножики. Скорее бы.
Дядя по ночам часто немного открывает краны, чтобы вода капала. Он сидит возле крана на корточках и смотрит за капельками. Говорит, что его успокаивает их шум. Мне тоже нравится. А вот маме не очень. Она говорит, что у папы руки растут не из того места, и что он ничего починить не может. А что чинить, если и так все работает? Странные они, эти взрослые. Бабушка постоянно кричит тоже. И на папу, и на маму, и на меня. Она не нравится дяде. Он говорит, что она злая, очень злая.
Ночью меня разбудил дядя. В руке у него было два ножика. Один он дал мне, а второй себе оставил. Сказал, что начнем игру прямо сейчас. Я так обрадовался! Еще дядя сказал, что раз бабушка такая злая, то она тоже будет с нами играть, чтобы подобреть. Мы должны по очереди тыкать в нее ножи. И кто больше раз воткнет, тот и победит. А бабушка на следующий день расскажет, понравилась ей игра или нет.
С утра приехали милиционеры и врачи. Врачи вынесли бабушку на носилках, накрыв ее простыней. Наверное, ей стало плохо. А милиционеры забрали папу. Потому что мама плакала и кричала, что он никогда не любил бабушку и это он во всем виноват. Теперь мы остались втроем в квартире – я, мама и дядя. Мама постоянно плачет и не обращает на меня внимания. Дядя сказал, что мы обязательно развеселим ее и тоже поиграем в игру. Это здорово! Жалко смотреть, как мама плачет.
Мама устала после игры и не просыпается уже два дня, а у меня болит живот – хочется кушать, а готовить я не умею. Но мне помог дядя. Он отрезал кусочек от маминой ноги и дал мне, сказал, что так я буду для мамы еще более родным и близким человечком. Я скушал. Вкусно! Очень вкусно. Дядя тоже покушал с удовольствием. Теперь нам надолго хватит еды. И еще он сказал, что никогда меня не бросит и никому не отдаст, потому что он очень хороший.
*** *** ***
Леша захлопнул тетрадку, словно она была чумная. Это что за идиоты здесь жили? У ребенка явно были проблемы с головой, если он убил бабушку и… Съел мать? Как такое вообще возможно? Больше похоже на чью-то глупую шутку. Но вряд ли кто-нибудь стал бы так шутить, а потом прятать дневник под ванной. В этом не виделось никакого смысла. За спиной раздался звук капающей воды. Леша вздрогнул, обернулся. Из крана с небольшими интервалами в раковину срывались прозрачные капли, выбивали барабанную дробь.
На лбу у парня моментально проступил пот. Что за чертовщина? Еще минуту назад ничего не капало. Все ж таки сантехник явно схалтурил, когда работал! Надо бы вызвать его еще раз, а заодно высказать все свое недовольство по поводу такой работы. Или пускай переделывает все заново, или же возвращает деньги. Он уже собирался набрать номер, но… Кран не капал. Леша заглянул в раковину – сухо. Если бы что-то текло, то вода обязана была остаться! Галлюцинации что ли начались? Такого точно не могло быть, никогда ничем подобным не страдал и на психическое здоровье не жаловался. Наверное, это все же последствия от головной боли. Надо бы сходить, прогуляться. Может, даже еще раз навестить друзей, отвлечься. Или в кино сходить. Лишь бы не сидеть дома. Да, пожалуй, так и нужно поступить.
Кап, кап, кап. Да сколько же можно! Он безумно хотел спать, но чертова вода постоянно мешала. Несколько раз он поднимался, проверял ванную, кухню и туалет, но каждый раз ничего не обнаруживал. Злой, он возвращался в кровать. Медуза с картины, казалось, смотрит с каким-то злорадством и насмешкой, а в каждом углу мерещились страшные тени. Он накрывал голову подушкой, но шум воды просачивался и через нее. Начинало казаться, что вода капает прямо над ухом.
Кап, кап, кап. Он застонал, выбрался из-под подушки, рывком сел на кровати. Черный силуэт стоял в дверях, таращась на него бездонными провалами глаз. С его фигуры на пол стекала вода, источающая тошнотворное зловоние. Леша моргнул. Силуэт приблизился на пару шагов. Можно было различить бледное лицо, покрытое более темными пятнами, разбухшие руки, полуистлевшая одежда. Парень моргнул еще раз – и силуэт приблизился еще немного. В ночной тишине раздался барабанный бой. Леша в оцепенении перевел взгляд в сторону звука. На полочке маршировали игрушечные солдатики под аккомпанемент барабанщиков. Они размахивали ружьями, изображали штыковую атаку, готовясь отразить атаку невидимого врага. И это нелепое зрелище выглядело более страшным, нежели неизвестная фигура, приближающаяся к нему.
Он крепко зажмурился, не желая ничего видеть и верить в происходящее. Но уже спустя несколько секунд почувствовал железную хватку ледяных пальцев на своем горле. По шее потекла студеная вода. Он силился закричать, но крик в буквальном смысле застрял в горле. Леша открыл глаза, попытался разжать руками смертельную хватку. Бесполезно. Хладнокровное, ничего не выражающее мертвое лицо висело над ним. Пол минуты, минута. Краем угасающего сознания он еще удивился, что так долго держится. Когда уже глаза готовы были выскочить, смертельная хватка разжалась. Парень закашлялся, массируя горло.
В квартире повисла напряженная тишина, нарушаемая только мерной капелью воды. Наряду с пережитым, эти звуки отдавались в голове тяжелым колоколом. Леша сжал ее ладонями, закричал внезапно севшим голосом, попробовал встать с кровати, но упал и погрузился в чернильную темноту беспамятства.
Очнулся он от того, что было очень мокро. С трудом разлепив глаза, Леша обнаружил, что в комнате примерно около сантиметра воды и уходить она никуда не собиралась. С трудом поднявшись – при этом все тело отдалось болью -, он прошлепал в ванную. Срочно убирать воду, как бы этого и не хотелось. Тазик с тряпкой выпали у него из рук, когда из-за угла навстречу выкатился детский велосипед. Руль вращался из стороны в сторону, сам же велосипед дергался взад-вперед, словно кто-то сидел на нем и отталкивался ногами туда-сюда.
Леша зашвырнул в велосипед тазиком. Тот с грохотом покатился по полу, потому что на том месте, где только что стоял велосипед, ничего не было. Равносильно, как в комнате не было и никакой воды. Парень в растерянности тер глаза, но все оставалось по-прежнему. Он глубоко задышал, пытаясь успокоиться. Все, что происходило вокруг, не поддавалось никакой логике. Все эти странные вещи в квартире. Почему их никто не выкинул? А дневник? Ну очевидно же, что это какой-то шизофренический бред кучки больных! Почему-то не вовремя вспомнились слова из детской песенки – “ведь так не бывает на свете”… Оказывается, еще как бывает. Видимо, лучше побыстрее свалить из этой квартиры, пока не случилось чего-то страшного.
Он быстро оделся, покидал в рюкзак кое-какие вещи. Потом свяжется с риелтором и скажет, что больше тут жить не будет, хватит. Вот только у него не получилось уйти. Стоило ему взяться за ручку, как сразу же в ушах зазвучало уже знакомое “кап, кап, кап”. Рыча, он пихнул дверь от себя. Вернее, попробовал это сделать. Дверь не открывалась. В голове сразу же всплыли слова девушки из дневника о том, что квартира не выпускает и из нее не убежать. Внутри начало зарождаться некое подобие паники. Отсюда нужно уйти во чтобы то ни стало! Иначе и у самого крыша поедет. Кап, кап, кап. Или этот звук, теперь немного ускорившийся, убьет.
Он пытался открыть дверь довольно долго – пробовал выбить, молотил кулаками, ногами, даже молотком. На двери и царапины не осталось от всех его бесполезных потуг. В конце концов молоток улетел куда-то в соседнюю комнату, а сам же Леша вынужденно разделся и ничком бросился на кровать. Отчаянье сменилось апатией. Он лежал, ни о чем не думая и не желая что-либо предпринимать. Так могло бы продолжаться бесконечно долго, если бы не раздался громкий звук капающей воды. И недавнюю апатию моментально вытеснила раздражительность, а затем ярость и гнев.
Леша разбрасывал все вокруг, круша и ломая: полетели прочь солдатики, так напугавшие его ночью; старенький деревянный табурет разлетелся на части от удара о стену; сдирались кусками обои; вываливались прямо на пол книги из шкафа. На свою беду не вовремя подвернувшаяся ваза была поднята на руки, а потом отправлена броском в дверь ванной комнаты. Фонтаном брызнули фарфоровые черепки, приведя парня в какой-то сумасшедший восторг.
Леша топтал эти осколки ногами, танцевал на них, вытворяя какие-то дикие па. Он не ощущал боли от острых граней черепков, ее притупила застящая глаза ярость. Марсий на картине перестал стонать от сдирания кожи, с интересом наблюдал за парнем. Медуза одобряюще смеялась, а змеи на ее голове возбужденно шипели, кусали друг друга, чтобы пролезть вперед и лучше видеть. Ничего, пусть смотрят, он разберется и с ними, когда придет их час.
Кап, кап, кап. Гром капель заставил немного прийти в себя. Пить. Пить захотелось настолько сильно, что, казалось, не сделай он немедленно хотя бы глоток, то умрет от нестерпимой жажды. Кран закашлялся, захрипел словно в предсмертной агонии, но не выдал ни капли воды. Леша со всего размаху впечатал кулак в стену. Он же отчетливо слышал шум воды! Куда она могла испариться за пару минут? Вместо этого он услышал голос, доносящийся… Из крана? Или же из трубы под раковиной? Голос шептал, сначала тихо и несмело, потом все настойчивее, заполняя мозг целиком. Он просил, он требовал не сопротивляться, отдаться безумию. Ибо только истинное безумие дарует настоящую свободу и спокойствие. Безумие и смерть, две вещи, тесно стоящие рядом друг с другом. Черт! Эта квартира его точно доконает.
Он заметался по кухне, как тигр в клетке. Рванул дверцу холодильника, как мог наскреб наледи из морозильной камеры, запихнул в рот. Гортань обожгло холодом. Он стоял с открытым ртом, похожий на выброшенную на берег рыбину, пытался сделать хоть глоток воздуха сквозь стену ледяного пламени. На глаза навернулись слезы. Где же взять воды? Взгляд упал на кружку, стоящую на столе рядом с дневником. Может?.. Да! Как же хорошо, что он полностью не выпил заваренный как-то чай, осталось почти пол кружки.
Леша залпом опрокинул в себя остатки чая, тяжело опустился на стул. Что же теперь делать и где искать выход? Если и не из положения в целом, то хотя бы просто из квартиры. Мозг лихорадочно пытался найти какое-нибудь решение, но получалось плохо. Неужели остается только сходить с ума, как все предыдущие жильцы? Точно! Ведь в дневнике есть же еще записи! Возможно, там найдется вразумительный ответ.
*** *** ***
15 октября
Случайно нашел этот дневник, когда разгребал мусор под ванной. Наскоро прочитал его, да и позабыл. Все вышеизложенное здесь показалось не более, чем бредом воспаленной фантазии душевнобольных людей. Никогда не верил в подобного рода мистику. Любое явление вполне можно объяснить с позиции разума, было бы только желание. Мы с супругой уже почти как месяц живем здесь и не замечали ничего странного. Это означает только одно – все написанное только плод воображения.
19 октября
Сглазил, не иначе. Сегодня ночью Оля будила меня несколько раз, жаловалась на то, что из кранов громко капает вода. Я нехотя поднимался и шел все перепроверять. Ничего. Краны закрыты, вода не течет, в трубах ничего не шумит. Так что можно не бояться затопить соседей снизу. Правда, за месяц мы их видели-то всего раз или два и то мельком. Возможно, они не часто появляются дома? Не знаю.
26 октября
Она превратилась в настоящую неврастеничку. Она то смеется, то плачет. Может подолгу сидеть со склоненной головой, как бы прислушиваясь к чему-то. Хотел уговорить ее сходить к специалисту, провериться. В ответ получил шикарный скандал. Она даже разбила свою любимую бежевую вазу. Жаль, хорошая была вещь. Но еще больше мне жаль Олю. Яркий солнечный человечек за непродолжительный отрезок времени превратился в угрюмую черную тучу. И самое страшное, я не знаю, чем ей помочь.
28 октября
Ее болезнь – если это действительно болезнь – явно прогрессирует. Она начала слышать голоса, иногда видит какого-то мужчину. На крики по поводу неисправных кранов я уже совершенно перестал обращать внимание. Нечего там чинить. А она закатывает глаза, заламывает руки и рыдает навзрыд. Если так и дальше продолжиться, то придется определить ее в комнату с желтыми стенами.
13 ноября
Я остался один. Пускай временно, но один. Как же так вышло? Как я мог упустить момент, когда она минует точку невозврата? Олю поглотило безумие. Она отрезала себе ушные раковины. Глупенькая. Неужели непонятно, что, отрезав себе уши, ты все равно не перестанешь слышать звуков? Особенно тех, что сидят в твоей голове. Да, насчет головы… Она пыталась ее разбить. Хорошо, что я вернулся с работы пораньше и успел вызвать “скорую”. Иначе… Даже думать не хочу. Она сидела на полу, трясясь, как лист на осеннем ветру, а рядом валялся нож и отрезанные уши. Кровавые разводы на обоях и отпечатки ладоней смотрелись как чудовищная абстракция.
Я надеюсь, что скоро она пойдет на поправку и ее выпишут, а то мне становится немного не по себе. Особенно после того, как я увидел в целости и сохранности разбитую Олей вазу. Она стояла на своем месте, как ни в чем не бывало. И, мне кажется, что со мной пытаются разговаривать картины. Ерунда, конечно. Просто я очень беспокоюсь за Олечку.
22 ноября
Наконец-то она дома! Теперь все будет хорошо. Я вот только одного не понял. Вчера звонили из больницы и сухим голосом сообщили, что Оленька скончалась. Но ведь это не может быть правдой! Вон же она, стоит на кухне у плиты и чего-то выготавливает. Да, выглядит она бледновато. Я бы даже сказал, ее кожа приобрела землистый оттенок. Да и ссадины на лбу и отсутствие ушных раковин сами по себе не сделали ее краше. Но я все равно люблю ее и восхищаюсь ее силой. Она столько вытерпела и перенесла.
26 ноября
Голос! Голос в моей голое твердит, что Олечка хочет меня убить. Не знаю, правда ли это и можно ли ему верить. С другой стороны, он так убедителен… Но что-то точно происходит. Сегодня с утра она снова разбила вазу, а через какое-то время та опять оказалась целехонькой. А еще она смотрит с тоской на детский велосипед, и по ее щекам стекают крохотные красные капельки. Это так необычно и прекрасно. Сколько необъяснимой красоты в этом зрелище! Разве может такой человек желать смерти кому-то? Абсурд.
27 ноября
Ночью я порезался ножом. Не иначе, как Оля принесла его в кровать. Я и напоролся во сне. Хорошо еще, что рана неглубокая. Теперь я точно уверен в том, что она хочет убить меня. Но я не позволю! Нет, нет, нет. Я ни за что не дам убить себя. Голос из труб сказал, что поможет мне. И я ему верю. Завтра. Завтра я все решу.
28 ноября
Едва наступила ночь, и Олечка уснула, как в дверях нашей комнаты появился он. Я знаю, что голос в трубах принадлежит именно ему. Он живет там, это его дом. Он держал в руках крепкую тонкую веревку, больше похожую на струну, и протягивал ее мне. Отлично! Это то, чего мне как раз и не хватало. Я принял веревку из его рук, аккуратно просунул под шею Олечки и рванул концы в стороны. Странно, но она даже не пошевелилась. Я тянул веревку все сильнее, пока в какой-то момент ее голова не отделилась от тела и не покатилась по полу. Вот и все, Оленька, теперь ты ничего не сможешь мне сделать. Голос сказал, что завтра я должен буду последовать за ней, чтобы помочь ей стать лучше. Что ж, я обязан так поступить, как верный и любящий муж…
*** *** ***
Леша отложил дневник в сторону. Нет тут никакой помощи и глупо ее ожидать. Грохот в комнате заставил его сорваться с места и помчаться на звук. Аквариума больше не было на его месте. Все, что от него осталось, оказалось разбросанным по полу в большой луже черной воды, в которой барахтались скелеты рыбок. Леша обошел эту лужу, не веря своим глазам. Мертвые останки рыбок подпрыгивали, щелкали маленькими челюстями, цеплялись друг за друга. И друг друга же поедали.
Голос в голове настойчиво зашептал, чтобы Леша сел на кровать, отдохнул. Или же прилег и закрыл глаза. Он становился все громче, требовательнее и жестче. Ему невозможно было сопротивляться. Леша почувствовал, как начинают тяжелеть его веки. И еще он увидел, как вода, вылившаяся из пустого аквариума – глупо звучит ведь -, начала увеличиваться в объеме и заполнять собой все пространство. Но ему уже было безразлично. Леша никак не отреагировал и тогда, когда мертвые рыбы начали грызть его руку. На пороге комнаты, по пояс в воде стоял силуэт и наблюдал. Он ждал, когда квартира наполнится холодной темной водой.
- Ершов, чего завис? – старший лейтенант окрикнул своего коллегу.
- Да так, задумался, как это придурошный смог откромсать себе руку, - Ершов смотрел на мертвое тело Алексея, брезгливо морщился. – А ты что думаешь?
- Да чего тут думать. Нарик обыкновенный, без вариантов. Ломка началась, дозы не было. Вот и наложил на себя руки. Способ, конечно, странный. Но у них вместо мозгов плесень, так что ничего удивительного.
- Слушай, Серег, а квартирка-то хорошая. Всяко лучше моей. Вот откуда у него деньги были, чтобы ее снять?
- Кто ж его знает. А вообще, если уж так приглянулась, можем пробить адресок агентства. Авось и договоришься. Только, по-моему, тут краны менять нужно. Вода как-то подтекает.
- Ай, это вообще не проблема. Руки у меня из нужного места растут, исправлю. Так что, говорим ребятам, пусть пакуют жмура? Тут и так все очевидно.
- Да, согласен. Да и нам тут делать больше нечего.
Два сотрудника направились к выходу. Но даже если бы они и остались, то все равно не заметили бы, как на бледном лице существа растянулась довольная улыбка, напоминающая оскал. Скоро в квартире будет новый жилец.
НО ТЫ СКАЗАЛА МНЕ...
Однажды Олесе случайно попалось в соцсетях фото ее бывшего мужа. Она не удержалась и сохранила его на рабочем столе, чтобы можно было изредка открывать и поглядывать. Ведь он был там такой няшка, - просто глаз не отвести… Как это ни удивительно, но он даже ни капли не изменился за прошедшие двадцать лет, не постарел, не обрюзг… Видать, правду говорят люди, - маленькая собачка до старости щенок… И костюмчик, похоже, на нем был тот же самый, - мешковатый, плохо сидящий на его худой долговязой фигуре… Хотя, нет, такого, вроде бы, не может быть даже чисто теоретически, - ведь он истлел прямо на нем еще во время их счастливого семейного проживания, хотя Олеся, по настойчивой просьбе мужа, еще долго и тщетно пыталась его реанимировать… И видеть все это было так странно…
И вот теперь, когда Олесе временами становится совсем хреново, когда все проблемы разом наваливаются и душат, и кажется, что сил справляться с ними больше нет, Олеся смотрит на его фотографию, и ей сразу же становится легче. И именно в такие моменты она необычайно остро осознает, насколько она счастливый человек, и как ей вообще несказанно повезло в этой жизни. Потому что однажды она нашла в себе силы окончательно вышвырнуть из нее вот это…
Когда-то она была всего лишь глупой девятнадцатилетней девчонкой, повстречавшей свою первую любовь. Тогда как Гера - по возрасту - был уже полностью взрослым почти тридцатилетним мужчиной, как на грех, именно в этот момент пришедшим к мысли, что ему давно уже пора хоть с кем-нибудь сочетаться законным браком, а то окружающие уже начали подозрительно коситься на него и в чем-то его подозревать. А мнение других людей значило для Геры очень много, поэтому для него было крайне важно доказать им всем свою полноценность и состоятельность.
И вот, среди миллионов гораздо более подходящих ему и по возрасту, и по взглядам, и по образу жизни, мечтающих о замужестве и действительно готовых стать примерной женой и матерью семейства девушек, этот несчастный убогий закомплексованный мужчинка выбрал наивного невинного ребенка, чуть ли не со школьной скамьи, который к этой самой семейной жизни был совершенно не готов, никогда не мечтал о ней и вообще в принципе не желал такого счастья.
Гера искренне полагал, что легко сможет подмять под себя глупую неискушенную девочку и без труда заставить ее принять все свои убеждения. Чужая судьба и чужие чувства на самом деле волновали его не слишком сильно, и он даже ни на миг не задумывался о том, а стоит ли ломать ей жизнь в угоду своим прихотям.
И поначалу ему все это, вроде как, даже и удалось, и он решил, что добился успеха в своем начинании. Наивная Олеська влюбилась в казавшегося ей таким взрослым мужчину со всем пылом неискушенной юности. Она вообще никогда прежде не мечтала о замужестве. Вместо этого она чуть ли не с колыбели собиралась уехать в Москву и поступить на журфак. Она работала в газете именно для этого, - потому что для поступления необходимо было два года опыта подобной работы. Она никогда не видела себя в роли степенной матери семейства, зато собиралась спасти и изменить этот мир, осчастливить все человечество, и, подобно Моисею, вывести людей на свет и избавить их от многовекового рабства…
Она хотела слишком многого. Он желал, чтобы она стала его женой. И он решил, что она просто обязана отказаться от всех своих нелепых идей и поставить во главу угла его счастье.
“Но ты сказала мне, это мечты, и ничего в них нет, вот и все, что сказала мне ты!..”
Только в их случае все получилось с точностью до наоборот…
Олесин милый без труда убедил ее, восторженную возвышенную дурочку, что в этом мире нет ничего важнее их великой любви. И она даже на какой-то миг согласилась с ним, потому что тогда она, по простоте душевной, не знала одной банальной истины: любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда… Георг был очень умным человеком на самом деле и талантливым психологом в придачу. И в своей юной возлюбленной, несмотря на всю ее молодость, наивность и инфантилизм, он сумел разглядеть огромный потенциал для будущей совместной жизни.
Георг увидел в Олесе потенциальную жену - маму, способную взвалить на себя огромную ответственность, готовую вкалывать на трех работах без выходных, чтобы достойно содержать свою семью и воспитывать детей. Причем, дети были обязательным условием, - ведь все окружающие должны были наглядно убедиться в том, что он, Гера, полноценный мужчина, способный иметь потомство. Но первоочередной задачей своей жены он видел желание ограждать любимого мужчину от всех проблем и невзгод этой тяжелой жизни. Единственной обязанностью этого чудесного мужа и детопроизводителя должно было стать лежание на диване кверху жо… ну, то есть, кверху ногами и рассуждения о несправедливом устройстве этого бренного мира. Гера всегда считал, что работа - это совершенно не мужское занятие; работа - это для быдла, к каковому он, разумеется, не относился. Он пытался уверить Олесю, что деньги и квартиры - это нечто грязное и мещанское, а они будут безумно счастливы даже без всего этого, питаясь, наверное, воздухом и порхая друг над другом, как бестелесные ангелочки…
И Олеська поверила. Сдуру. Но много ли вы видели умных девятнадцатилетних девушек, охваченных пылом первой любви и искренне верящих, что это - на всю жизнь?..
Они долго тянули друг друга в разные стороны, безуспешно пытаясь изменить. В общей сложности, лет семь. Гере, как на поверку оказалось, не нравилось в Олесе ничего. Он хотел заставить ее читать другие книги, слушать другую музыку, смотреть другие фильмы. Он возмущался и обижался, потому что Олеся твердо держалась за определенные устои и не желала отказываться от них в угоду ему. Ее глупые мелкие мещанские интересы не подходили для такого высокообразованного интеллигента, как Георг, и поэтому он не сдавался и был упорен в своих стремлениях. Но подлая Олеська, хоть и была поначалу сильно влюблена и искренне пыталась угодить своему любимому, тем не менее, твердо отстаивала свое право читать Джекки Коллинз, а не военную научно-техническую литературу, которую упорно подсовывал ей милый. И фильмы она желала смотреть художественные, а не документальные о политике и различных общественных деятелях. А самой ужасной ее ошибкой было, наверное, то, что она упорно отказывалась боготворить Алсу и петь дифирамбы Анжелике Варум, настаивая на том, что ей больше по вкусу певцы, музыканты и актеры мужского пола…
Со своей стороны, Олеся практически силой заставляла его мыться, - ведь до рокового знакомства с ней этот интеллигент во втором поколении искренне полагал, что от “купания” чаще одного раза в неделю можно смертельно заболеть. Олеся с руганью и истериками гнала его в магазин за одеждой, - для него, не для себя!.. - потому что ему реально было нечего надеть. А то, что имелось, представляло собой одно сплошное недоразумение.
Можете представить себе мужские трусы, - простите за интимную подробность, - от которых не осталось даже лохмотьев, просто одна сплошная дыра с парой ниточек, еще удерживающих остатки расползающегося материала?.. Но Гера вцеплялся в эту дыру с отчаянным криком: “Их же мне мать подарила!!!”
Смешно сидящий на нем старомодный костюмчик “а-ля восьмидесятые” протерся до дыр, но Гера отказывался вылезать из него и ходил в нем, в буквальном смысле слова, и в пир, и в мир, и в добры люди. А на любые попытки Олеси уговорить его одеть что-то другое лишь начинал кричать: “Ты не понимаешь, - мне его мать купила на выпускной в школе!!!” Да нет, Олеся все это прекрасно понимала. Вот только это чудесное памятное событие случилось уже почти без малого двадцать лет назад…
А еще у мужа имелся дорогой его сердцу китайский пуховик цвета детской неожиданности, - он настолько выцвел и вылинял со временем, что теперь, глядя на него, невозможно было даже предположить, какого цвета он был изначально, - то ли желтый, то ли зеленый, то ли коричневый. У Олеси был такой же лет десять назад, когда они только-только начали появляться в нашей стране. И, кстати, у этого Гериного пуховика была очень интересная изюминка: за все эти годы его ни разу не стирали и не сдавали в химчистку. Они с мамой много слышали о том, что после стирки эти пуховики приходят в негодность, и не желали рисковать.
И это правда, кстати. Насчет негодности. Поэтому подобных раритетов на тот момент ни у кого уже не было…
Но отдельного упоминания заслуживает Герина шапка-ушанка. Такие тоже были в моде в их городе много лет назад. В принципе, это были очень даже неплохие теплые шапочки, заячьи, с висящими ушками, - как раз для наших российских зим, которые были тогда достаточно суровыми. У Олеси тоже такая некогда была, и она очень ее любила…
На Гериной шапке от времени практически не осталось меха, - он был полностью истерт. Разве что на макушке. И эти болтающиеся ушки с огромными проплешинами реально пугали… Потому что не каждый бомж решится надеть нечто подобное. Зато образованный и интеллигентный молодой мужчина, тридцати с небольшим лет, носил ее гордо и повторял, как заведенный: “Мне ее мать из Питера привезла, когда я еще в школе учился!..”
Но самой большой подлостью со стороны Олеси было то, что она изо всех сил пыталась заставить своего мужа работать. Хотя бы немного, пусть хоть время от времени… Упаси Боже ее грешную душу за такие страшные намерения по отношению к любимому человеку… Сама Олеся, в принципе, вовсе не была меркантильна, золота и бриллиантов не требовала, - но вот их подлый ребенок все-таки должен был иногда кушать… Жили они всегда очень экономно. Денег не было даже на транспорт. Но ведь это не страшно, - с колясочкой через весь город, в любую погоду, просто милое дело, - да и для здоровья полезно… За детским питанием, которое было на несколько копеек дешевле в магазине, находящемся в другом районе города. А население города на тот момент было почти миллион жителей…
Да, кстати, все пять лет счастливой супружеской жизни Олеся питалась практически одной молочкой. И то, - по остаточному принципу, - то есть, покупали ребенку, а ей доставалось то, что он не доел. Но она даже и здесь не роптала. Зато фигура в порядке… И продолжала надеяться на лучшее…
Но вот однажды ее любимый муж, в которого она все эти полуголодные годы старалась верить, произнес свою коронную фразу: “Ты слишком много от меня требуешь! Я не могу зарабатывать столько, чтобы каждый день покупать тебе литр молока и литр кефира!..”
А ведь это было единственное, что они ели… И никак сократить это еще больше было уже попросту нереально и невозможно…
Олеся еще поняла бы, - постаралась бы понять, - если бы речь шла о банке икры и килограмме сырокопченой колбасы в день… Да, тут можно было бы и не потянуть, - ведь существуют же еще и другие необходимые расходы… Но они говорили всего лишь о молоке и кефире…
С тех самых пор Олеся жила вдвоем с сыном. Их папа ни разу за двадцать лет не изъявил желания хотя бы взглянуть на своего некогда такого долгожданного наследника. Просто благополучно вычеркнул его из жизни вместе с бывшей женой. Но это, наверное, даже и к лучшему…
Да, в Олесиной жизни после развода было немало такого, о чем ей потом было страшно даже вспоминать. Ей и работать приходилось годами без выходных, и в долгах временами тонула, пока не научилась зарабатывать, и рыдала взахлеб по ночам от отчаянья и дикой жалости к себе. Но уж что-то, - а молочные продукты у нее в холодильнике никогда не переводились даже в самые тяжелые времена. А порой и икра с сервелатом пускали корни…
Худо ли, бедно ли, - но все выжили. И Олесин бывший муженек, похоже, тоже не пропал. Нашел-таки себе жену-маму, которая о нем, наверное, заботится все эти годы. Завел другого ребенка, - без сомнения, гораздо более удачного. Самое главное, что там, в той семье, ему позволяют не работать. Похоже, ценят и берегут, - не то, что Олеська…
Но нельзя отрицать теперь, что в одном Гера был прав. Некогда совершенно не готовая к жизни глупая инфантильная девочка оказалась на многое способна. И она вовсе не собиралась останавливаться на достигнутом. Просто иногда Олесе тоже, как и всем людям, становится немного грустно. И тогда она открывает на рабочем столе фотографию своего мужа и смотрит на него. И это мигом излечивает любую хандру.
В такие моменты Олеся всегда понимает, что она - очень счастливый человек.
Видео
Источник